Мы могли бы сотрудничать как коллеги.
Понсонби помолчал, потом сказал:
— Возможно, вы правы. Скажите, что у вас на уме? Хартли оглянулся, чтобы убедиться, что их не подслушивают.
— Давайте лучше пройдемся, здесь много лишних ушей. У меня целый рассказ… и предложение, мистер Понсонби. Или лучше называть вас лорд Эверли?
— Откуда вам известно, мое имя, черт возьми?
— Мне неизвестно. Вас узнал мой лакей Мотт. Вы вместе учились в Харроу* (* Харроу — одна из наиболее престижных закрытых частных школ в Англии.). Может быть вы его лучше вспомните под именем лорда Рудольфа Синклера?
— Так это Руди? Я подумал, что он очень похож. Но это было так давно. Что все-таки происходит, Хартли?
— Именно об этом я и хочу рассказать. Они медленно пошли вдоль берега.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Джонатону было не особенно интересно следовать за Хартли от гостиницы до бухты, но именно таков был маршрут этого джентльмена. Вскоре к Хартли присоединился Понсонби, и оба стали прогуливаться вдоль берега — туда и обратно, и так. без конца. Следовать за ними на расстоянии, достаточном, чтобы расслышать разговор, было невозможно. Пару раз Джонатон попытался подкрасться поближе, но Понсонби как будто чувствовал что-то и принимался подозрительно оглядываться. В конечном итоге Джонатон отказался от мысли следить за ними и вернулся в гостиницу. Через полчаса он снова спустился к заливу и понял, что ничего не потерял, так как оба джентльмена продолжали прогуливаться вдоль берега, поглощенные беседой. Джон отвел Вихря в стойло и подошел к двери дома почти одновременно с ними.
— Надо найти Стенби и посмотреть, готов ли он к игре, — сказал Понсонби.
— Вы идите и приготовьте все, что нужно, — ответил Хартли. — А я переговорю с Моттом. Скажите Буллиону, что сегодня мы играем втроем. Местные делают мизерные ставки. Спросите, не найдется ли для нас небольшой отдельной комнаты, чтобы нам не мешали.
Хартли заглянул в Большую гостиную, прежде чем подняться в номер — парочка все еще сидела у камина. Джонатон вслед за Хартли тоже заглянул в комнату. Сердце его больно сжалось при виде сестры, все еще находившейся в обществе Марча. Он видел, как напряжена она была. Мойра могла сорваться в любую минуту. Зашел Понсонби и позвал Стенби. Мойра не скрывала облегчения. Джон сел рядом с сестрой на диван.
— У тебя такой вид, словно тебя трепали собаки, леди Крифф, — сказал он сочувственно. — Нелегко было?
— Омерзительно. Он все время старался прикоснуться ко мне, — с отвращением ответила ему сестра. — Но дело стоило жертв. Пойду в комнату, прилягу. Голова раскалывается. Попроси Буллиона положить изумруды на место в сейф, Джонатон. — Она сняла ожерелье и подвески и передала их брату. — Он должен быть в конторе сейчас.
— Я останусь здесь и понаблюдаю. Но они хотели просить об отдельной комнате. Тогда у меня вряд ли что-то получится.
— Что делал Хартли, когда ушел, не кончив обеда?
— Стоял у воды и смотрел на море, словно собирался топиться. Потом подошел Понсонби, и они долго прогуливались вдоль берега. Мне не слышно было разговора, но было заметно, что оба увлечены беседой. Мне кажется, они с Понсонби заодно.
— Очень возможно. Понсонби хочет, чтобы его считали дураком, но переигрывает, таких придурков никто в жизни не видел. Слава Богу, что Хартли любит карты, пару часов будет занят ими. Можно хоть передохнуть.
Мойра вышла. Джонатон понес «изумруды» Буллиону. Навстречу ему попался выходивший из конторы Понсонби.
— Очень любезно с вашей стороны разрешить нам воспользоваться вашей семейной гостиной, Буллион. Сейчас приведу остальных. Да, не откажите в любезности принести нам бутылочку вашего отличного бренди.
Он удалился, а Буллион взял изумруды.
— Джентльмены собираются делать высокие ставки сегодня, — заметил Джонатон как бы между прочим.
— Да. Кто-то потеряет солидную сумму, ну а кто-то разбогатеет. Не понимаю, что заставляет их рисковать, но это их дело, они входят в азарт, а мое дело создать условия. Советую вам держаться от греха подальше, сэр Дэвид.
— Непростительная трата времени и денег. Я с большим удовольствием займусь латынью. Не пошлете ли одну из служанок к нам с чаем? Он не даст заснуть.
— Буду счастлив услужить. Ее Светлость тоже будет пить чай?
— Думаю, да. Не беспокойтесь, Буллион, я сам попрошу Сэлли.
Джонатон нашел Сэлли и остановился поболтать с ней. Он узнал, где находится семейная гостиная Буллионов — там должна была проходить игра в карты. Окно выходило на задний двор и бухту. Если окно не закроют, можно будет подслушать разговоры.
— Сэлли, окно не нужно плотно закрывать, пусть будет приоткрыто. Джентльмены курят сигары, будет очень душно и накурено.
— Хорошо, — согласилась девушка. Они к этому времени вошли в комнату — небольшую и весьма скромно обставленную. Сэлли подняла ставни, чтобы проникал воздух.
— Принесу пару блюдец, будет куда складывать окурки. От них жутко пахнет. За неделю не выветришь. Чай, наверное, готов, я его сейчас отнесу наверх.
— Я отнесу сам, — Джонатон дал ей двухпенсовик, девушка осталась довольна его щедростью.
Мойра испытывала сильную головную боль после долгого пребывания в обществе Стенби. Он вел себя отвратительно, все настойчивее пытаясь ухаживать за ней — держал ее руку в своей, уверял, что она очаровательна. Говорил ли он те же слова ее матери? «Восхитительна, клянусь Богом!» Брр! Как могла ее мать терпеть этого слизняка? Хотя в то время он был моложе и не намного старше матери. Бедная женщина не могла знать, что он собой представляет. Стенби отнюдь не безобразен, а мать тогда ужасно страдала от одиночества. Она родилась и выросла в сельской местности, и была неопытна, плохо знала людей. Стенби, должно быть, показался ей завидным кавалером. Но эти лягушачьи глаза! Ее передернуло от отвращения, она плотнее закуталась в шаль.
Когда раздался легкий стук в дверь, Мойра решила, что это Джонатон и пригласила войти, не предвидя неприятностей. Вошел мистер Хартли и закрыл за собой дверь. В его взгляде было что-то такое, что очень испугало девушку.
— Ко мне нельзя, мистер Хартли, я одна, — сказала она и хотела закрыть перед ним дверь.
Хартли загородил ей дорогу и сказал с издевкой:
— В первый вечер вы были более гостеприимны, мадам.
— Тогда в соседней комнате находился сэр Дэвид. Вынуждена просить вас уйти, сэр.
— А я, к сожалению, вынужден не подчиниться, — ответил он и прошел в спальню.
Негодование и страх овладели Мойрой.
— Если вы опять хотите отчитывать меня за посещение вашей комнаты, то я уже все объяснила.
— Ваше объяснение было столь же фальшивым, как и зеленое стеклянное ожерелье, которое вы надели к обеду.
Мойра ахнула.
— Не будьте глупцом, — сказала она. — Все знают, что изумруды семьи Криффов натуральные.
— Я в этом ни минуты не сомневаюсь, речь идет о вашем ожерелье, мэм.
— Как вы смеете разговаривать со мной подобным тоном! Уходите сейчас же! Немедленно! Или я позову на помощь.
— Ваш возлюбленный не услышит. Он внизу. Вы в самом деле хотите, чтобы он слышал то, что я собираюсь сказать вам?
— Говорите, что вы надумали, и уходите, мистер Хартли. Я очень устала, у меня был тяжелый день.
— Неужели? Не думаю, что уединенная беседа с поклонником может быть столь тягостна. Что же вас расстроило? Страх, что майор Стенби поймет, что вы не леди Крифф?
Мойра стала белой, как полотно. В прекрасных серых глазах застыл страх.
— Вы несете чепуху, — сказала она, но голос и стесненное дыхание ее выдавали.
— Нет, мадам. На этот раз не удастся провести меня. Мне стало известно из весьма компетентного источника, что леди Крифф — кстати рыжеволосая дама — не покидала Шотландии. Дело с драгоценностями полюбовно улажено без вмешательства суда. Так что поторопитесь привести ваши планы в исполнение, пока на вас не начали показывать пальцем и задавать нежелательные вопросы. Вам бы больше повезло, если бы вы затеяли игру со мной в первый же вечер, как и намеревались. Что остановило вас тогда? Вы испугались, что мой карман не выдержит ваших притязаний?
Мойра смотрела на него непонимающим взглядом.
— Игру? С вами?
— Или вы забыли, как заманили меня в свою комнату?
— Это была ошибка. Я приняла вас за джентльмена.
— Я не слепой и сразу понял, что вы не леди, хотя и хотите ею казаться. Теперь отвечайте, кто вы на самом деле и что за игру ведете.
— Я леди Крифф, — твердо стояла на своем Мойра.
— А я король Франции Луи. Но дело не в имени. У вас два выхода: либо вы честно признаетесь, кто вы есть на самом деле и что замышляете, либо я говорю Стенби, что драгоценности Криффов — дешевая подделка. Тогда вы сможете убедиться, что его рыцарские чувства уступают в прочности мрамору, в чем сейчас вы, вероятно, сомневаетесь. Несмотря на вашу привлекательность, Стенби потребует от своей любовницы нечто большое, чем смазливое личико.
От оскорбления кровь бросилась ей в голову.
— К вашему сведению, мистер Хартли, майор cделал мне предложение, он хочет жениться на мне. По крайней мере… Но что вам за дело до всего этого. Не пытайтесь провести меня. Вы ведь выполняете задание таможенной полиции, выслеживаете контрабандистов. Моральные проблемы не в вашей компетенции. Ваша жертва лорд Марчбэнк, а не леди Крифф.
— Значит, вы рылись в мусорной корзине и читали записку. Надо было ее скомкать должным образом. Вы меня просто разочаровали, мисс.
— Что вам нужно от меня? — спросила Мойра упавшим голосом.
— Я хочу, я требую, чтобы вы прекратили этот спектакль. Я представитель закона, офицер. Вы правы, что непосредственное мое задание — контрабанда, но я не допущу, не позволю обирать честных граждан.
— Честных! Этот человек прожженный негодяй, подлец! Вот подождите, сегодня он обчистит ваши карманы — ему это легко удается. Нужна лишь колода крапленых карт, тогда вы измените свое мнение.
— Спасибо за предупреждение, но два бесчестных поступка не равны одному доброму делу. Вам придется открыться мне. Для вашей же пользы советую покинуть гостиницу — и никаких записок или устных сообщений для Стенби.
— Нет! Я слишком долго ждала. Это последний шанс, вы должны меня понять, мистер Хартли. — Мойра робко взглянула на его неумолимое лицо и горько вздохнула. Хартли — представитель закона. Того самого закона, который дал право Лайонелу Марчу украсть ее и Джонатона состояние. Он не поймет.
— Для меня не секрет, что майор Стенби не лишен недостатков, — произнес Хартли неопределенно. — Мы уже играли в карты. Он действительно был небезупречен. Но нужно принять во внимание, что он всю жизнь защищал интересы страны. Не хочу ставить вас в неловкое положение, но закон есть закон, а вы собираетесь пойти против закона, это очевидно. Вам есть куда переехать?
Поскольку ей могли инкриминировать уголовное дело, Мойра решила не открывать своего имени.
— Нет. И денег тоже практически нет.
— А Марчбэнки?
— Мы намекали в письме, но они не предложили остановиться у них, — сказала она, надеясь вызвать сочувствие.
Хартли, размышляя, стал ходить взад и вперед по комнате. Заметил порошки от головной боли на столике около кровати. Побледневшее испуганное лицо девушки заставило его сердце сжаться от жалости и сострадания. Кем бы она ни была, но не могла же она оказаться хуже Стенби. Что если позволить ей остаться и испытать удачу на майоре — после отъезда его, Хартли, и Рудольфа. Когда он снова заговорил, тон его был мягче, он пошел на примирение.
— Давайте заключим сделку, — предложил он. Хартли надеялся на благодарность и был удивлен недовольной миной.
— Не собираюсь свидетельствовать против лорда Марчбэнка. — решительно заявила Мойра.
— От вас никто не требует показаний. Достаточно того, что мне уже известно. Безнаказанность сделала его таким самодовольным, что за доказательствами далеко ходить не надо, они на виду.
— Тогда какую сделку вы имеете в виду?
— Вы остаетесь в гостинице, пока не найдете другого места. Можете даже продолжать выдавать себя за леди Крифф, но Стенби вы должны сказать, что раздумали продавать коллекцию. Придумайте объяснение, воображением судьба вас не обделила. Скажите, что нашли другого покупателя или другого покровителя, чье общество не вызывает головной боли, или что решили пока не расставаться с драгоценностями. Такая талантливая лгунья, как вы, сможет предоставить правдоподобную причину.
Мойра внутренне съежилась от нового оскорбления, но ей было не до того, чтобы заострять на этом внимание. Если ей запрещали приводить в исполнение план, незачем было вообще оставаться в гостинице. Она уже собиралась сообщить Хартли об отъезде, как вдруг подумала, что нужно попробовать заключить сделку со Стенби, но так, чтобы Хартли не догадался. Пока Хартли будет отслеживать бренди и контрабандистов, она сделает свое дело. Мойра решила подождать с отъездом.
— Хорошо, согласна. Спасибо, мистер Хартли.
— Надеюсь, что вы сдержите свое слово, мадам. В противном случае, дело может принять нежелательный для вас оборот.
Сквозь слезы, застилавшие глаза, Мойра видела его недобрый оскал. Ей казалось незаслуженным наказанием, еще одним ударом судьбы, что этот человек должен был почему-то обрушиться со своей властью именно на нее, сломать ее и без того разбитую жизнь, будущее Джонатона, а она не могла сделать ничего, чтобы защитить себя и брата. Ей оставалось только подобострастное послушание. «Да, сэр». Лайонел Марч, лживый, нечестный, нечистый на руку совратитель женщин, почему-то попадал под покровительство закона, а они с Джонатоном — нет. Закон послал агента, чтобы остановить деятельность Марчбэнка. А почему? Что плохого он делал? Давал хлеб десяткам бедных соотечественников. Но закон его преследовал. Закон нужно было соблюдать в угоду таким, как Лайонел Марч.
— Все понимаю, — сказала она.
Хартли сознавал, что победил и должен испытывать чувство удовлетворения. Как же — остановил самозванку, не дал ей совершить зло. Деньги Стенби останутся при нем или перейдут к тому, кому они по праву принадлежат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22