– А ты, солдат, говоришь: обычные пушки. Думаю я, что не зря мы тебя дожидались. Поедем-ка теперь ко мне в гости. Потолкуем по душам, раз ты у себя дома такой неразговорчивый.
Этого «предложения» Павел, по правде говоря, ждал с самого начала. Ждал и боялся. Вопреки поговорке о волке, который вблизи логова не охотится, Седой не гнушался проводить особо важные «беседы» в подвале собственного особняка. Впрочем, паниковать было рано – дорога не близкая, всякое может случиться…
– Грузите, – коротко распорядился Седой и встал.
Видимо, эта фраза снимала все ограничения, потому что «погрузка» для Павла началась с удара в солнечное сплетение. Со всего размаха, со вкусом и молодецким «Хэк!» В согнутом состоянии, с заломленными вверх руками, на которые накинули «браслеты», его протащили через коридор и вытолкнули на лестничную площадку.
Некоторое время Павел был занят только тем, что пытался втянуть непослушными легкими хоть глоток воздуха. А когда это, наконец, удалось, он осознал, что бандиты встретили неожиданное затруднение.
– …Петр Филимонович, я еще раз настоятельно предлагаю вам вернуть нашего человека и расстаться миром, – вещал знакомый (еще бы!) голос. – Прочие вопросы, которые вы считаете спорными, мы решим в рабочем порядке.
Павел вывернул шею и, прежде чем получил по затылку, успел разглядеть ботинки шефа с фабрики. И еще скромного молодого человека в черном пальто с большими линзами на глазах, который неторопливо поднимался по нижнему пролету. Фигуру в длинном, до пят, плаще и глубоком капюшоне, спускавшуюся на площадку сверху, он разглядеть не мог, зато ее великолепно видели бандиты. Видели и не принимали в расчет.
– Не берите меня на понт, уважаемый, – Седой явно считал, что сила за ним. – Это не ваш, а мой человек. И он пойдет со мной – в свете сказанного вами у меня появились к нему новые вопросы. В остальном же… Я буду решать свои дела так, как сочту нужным. А вы передайте своим нанимателям, что у них осталась последняя возможность договориться. Денег им больше никто не предложит, так хотя бы шкуры свои сохранят. Если завтра судебные снова не попадут на фабрику, разговор будет другой и с каждым в отдельности. Мы не хотели шума, но время – деньги. А после разберемся и с вашей конторой, чтобы вы знали на будущее, кого можно крышевать, а кого не стоит. Ребята вы серьезные, но безбашенные. А это в наши дни смертельно опасно.
К удивлению Павла, у которого восстановилось дыхание, но начали затекать руки, шеф выслушал эту речь до конца. Потом еще секунду помолчал и наконец изрек:
– Ну что же. Значит, сейчас мы, не откладывая, решим обе проблемы сразу.
Вот эти слова Седой наконец оценил. Уловил скрытую в них угрозу если не разумом, то верхним чутьем, без которого не выжить на верхушке уголовного мира. Понял, что это уже не пустые понты и что он, вероятно, где-то в чем-то ошибся… Но идти на попятный было поздно.
– Мочи падлу! – В голосе авторитета отчетливо прорезались визгливые нотки.
Предугадав первую реакцию своего конвоира на приказ, Павел успел дернуть в сторону головой, и спиленный приклад обреза угодил не в затылок, а в ухо по касательной. Впрочем, на пол Павел свалился почти честно, если не от потери сознания, то от резкой боли в многострадальной голове.
А над ним уже шел бой.
Три выстрела в шефа прогремели по этажам подъезда почти залпом. С расстояния двух метров промахнуться было невозможно – пули попали в грудь, голову… И, срикошетив, будто от металла, с визгом ушли в дверь лифта, обожженный спичками потолок и перегоревшую лампочку над площадкой.
Короткая очередь «Калашникова» рявкнула почти в лицо гиперборею и прервалась, когда из рук у того выпорхнул сюрикен. Снаряд пробил шею автоматчика и глухо ударился в стену, забрызгав ее кровью. Второй телохранитель опоздал спустить курки лишь на мгновение. Оба патрона двенадцатого калибра выбросили картечь в потолок, а клинок гиперборея, царапая стволы обреза, проложил себе путь через глазную впадину бандита. Мертвое тело упало на пол прежде, чем хлопья побелки усыпали поле боя.
Закутанная в плащ фигура ступила на площадку последней, и трое «быков» тут же перенесли огонь на нее. Только эффективность двух «Макаровых» и «ТТ» оказалась недостаточной для подавления угрозы. Не обращая внимания на пули, ящер простер вперед руку, с которой одна за другой соскользнули и метнулись к врагам три капли огня. Двое бандитов были отброшены назад. Разорванная на груди одежда тлела, из опаленных ран так и не выплеснулась кровь. Третий попробовал прыгнуть в сторону, откатиться… Огненная стрелка изогнулась и, описав плавную дугу, угодила ему в затылок.
Шеф не шелохнулся, даже когда в его сторону брызнуло нехитрое содержимое черепа братка.
На секунду стало тихо. Потом оставшийся в одиночестве авторитет мощно сглотнул, невольно привлекая к себе внимание. Он так и не успел достать свою «беретту», застыв с полуопущенной рукой.
– Ну всё, папаша, теперь ты мой… – процедил Павел и, не пытаясь подняться, вульгарно пнул его под коленки.
Седой охнул и, взмахнув руками, обрушился на спину, угодив в ножной захват Павла.
– Не смей! – Крик шефа совпал с тихим хрустом шейных позвонков. «Беретта» выпала из расслабившихся пальцев авторитета, и Павел разжал колени.
– Что ты натворил?! – Шеф откинул полу пиджака и что-то сделал с серой коробочкой у себя на поясе. Раздался знакомый уже звон, и вокруг как будто опала разбитая стеклянная скорлупа.
Шеф подскочил к авторитету, наскоро прощупал пульс.
– Всё. Готов.
– Пос-сторонитес-сь… – ящер склонился над мертвецом, пальцами (серо-зелеными в песчаную крапинку – словно кожа лягушки) раскрыл тому глаза…
Павел неуклюже поднялся на ноги. На его закованные за спиной руки никто не обращал внимания.
– Не получится, – спокойно проронил гиперборей, наблюдая за манипуляциями ящера. – Это не клиническая смерть.
– Плох-хо… – констатировал тот, поднимаясь.
– Должок у меня был, – объяснил Павел, не испытывая особой вины. – Захотелось вернуть…
– Захотелось?! А у меня вся операция насмарку! – шеф и вправду выглядел раздосадованным. – Так что учти: штраф ты, герой, заработал раньше, чем зарплату!
– Зарплату… Ага… – несмотря на телесные повреждения, в этот раз Павел соображал быстро. – Ну, тогда хоть снимите наручники.
Ящер шагнул к нему за спину.
– Ч-человек… – прошипел он с непонятной интонацией.
Раздался треск, и Павел принялся растирать освобожденные руки. Браслеты остались на кистях, но перебитые звенья цепочки осыпались на пол.
– Уходим, – хмуро распорядился шеф, взглянув на мигающий красным индикатор своей коробочки. – «Пауза» кончается…

3

Шеф с удовольствием втянул сигаретный дым и даже сложил губы буквой «О», как будто собирался пустить колечки.
– Скажи, Головин, фантастику читаешь? Или хотя бы смотришь?
– Смотрел, – Павел кивнул. – Иногда.
– Уже хорошо, – прокомментировал шеф и продолжил: – Идея параллельных миров знакома?
– В общих чертах, – Павел ухмыльнулся.
– Вот именно, что «в общих»… – проворчал Филиппыч. – Пишут, конечно, всякую чушь, а показывают и того хуже. Но если будешь с нами работать, Паша, придется привыкать – в самых общих чертах это правда. Параллельные миры есть.
– Ну да, понятно, – согласился Павел и на всякий случай уточнил: – А марсиане?
– Что – марсиане? – сбился Филиппыч.
– Марсиан нет, – подхватил шеф выпавшее знамя. – И вообще пришельцев нет. Во всяком случае, в нашей ветви мы с ними не встречались и еще, слава богу, долго не встретимся. Нам и параллельных ветвей хватает.
– Ветвей? – не удержался Павел. – Их еще называют мирами, кажется?
По дороге на фабрику он честно пытался подготовиться к тому, что ему расскажут нечто нетривиальное, и всё же пока не мог заставить себя воспринимать услышанное без иронии. А ведь говорят ему, наверно, серьезные вещи, с которыми теперь предстоит жить.
Шеф понял.
– Ты видел ящера с гипербореем в работе. По-твоему, это люди?
Павел вполне искренне помотал головой, но шеф не унимался.
– Оружие инка помнишь? На «ТТ» мало похоже, правда? У нас таких не делают. Даже у них таких еще не делают, куда уж нам.
– Ясно, – проговорил Павел.
– Да ничего тебе не ясно! – перебил его Филиппыч. – Сиди да слушай…
– Мы узнали о них четыре года назад, – продолжил шеф, не обратив внимания на комментарий. – Ты уже видел представителей трех рас, доминирующих в своих мирах. Есть еще атланты, эта четверка – основная. Прочие не поддаются не только контролю, но даже учету. Часто они появляются и исчезают раньше, чем мы об этом узнаем. Тебе пока достаточно просто знать, что их очень много.
Павел напрягся и послушно задал вопрос, ради которого шеф сделал паузу. Тот охотно пояснил в ответ:
– Мы – это люди, с которыми параллельщики согласны иметь дело. И с которыми иногда готовы считаться.
– Организация?
– Считается, что да. Хотя нормальной организацией мы так и не стали. Пустой этаж ты видел и выводы, конечно, сделал. Очень сложно подбирать персонал на такую работу. Нас всего трое, Паша. Мы вот с Семеном да еще Миша-охранник – его ты тоже встречал. Но он-то скорее так, для мебели. О периферийной сети можем только мечтать – один черт знает, что там делается. Про зарубеж вообще молчу. Слава богу, параллельщики финансируют нас и поддерживают силовые акции, когда они необходимы. На том и держимся.
– Еще вопрос, – Павел заранее улыбнулся. – Ваш любимый цвет одежды – черный?
– Вот, – шеф повернулся к Филиппычу, – понаснимают всякой ерунды, задурят молодежи голову, понимаешь!..
Тот развел руками и попробовал заступиться за Голливуд:
– Нет, ну всё лучше, чем ничего…
– Лучше бы книжки читал! – Шеф снова повернулся к Павлу. – Теорию вероятности, например… На самом деле агенту Джей можно только позавидовать. Мы не контролируем чужаков, а лишь прикрываем их особо громкие дела. Иногда организуем связь с земными спецслужбами, особенно по вопросам получения информации или запуска дезы. Бывает, работаем с бандитами, ну это ты сегодня видел. В общем крутимся, как можем.
– Другими словами, вы на них пашете, – сформулировал Павел общую мысль услышанного.
– Другими словами, да, – шеф согласился, не моргнув глазом, но было видно, что такое определение его покоробило.
– Мне показалось, ящер с гипербореем вас слушаются.
– Это прикомандированные бойцы. Возникла проблема. Решаем ее мы, но Ассамблея активно помогает, потому что вопрос затрагивает всех.
Павел помолчал секунду, пытаясь собраться с мыслями. Разговор, который должен был привести в порядок кашу в голове, лишь добавил в нее масла и хорошенько размешал.
– Ничего не понимаю, – сдался наконец он. – Что еще за ассамблея?
Шеф переглянулся с Филиппычем.
– Какой резвый, – буркнул тот. – Иному впечатлений на месяц бы хватило, а этот: «Не понимаю»…
Шеф кинул взгляд за окно, где ранние сумерки неумолимо превращались в поздний вечер. Вздохнул.
– Не спеши, Головин, – заявил он. – Поймешь, когда понадобится. А пока уясни для себя общую политическую обстановку. Рядом с нашей вселенной существует множество других миров, которые принято называть «вероятностными ветвями». Все они делят между собой единое, так называемое «вероятностное пространство», выживаемость на котором зависит от многих факторов. Некоторые из ветвей знают о «соседях», они, как правило, воюют за лучшее место в иерархии. Между собой – открыто, со всеми остальными – тайно. Потому что, когда гибнет какой-то из миров, индекс вероятности остальных повышается, а каждый выигранный процент – это тысячи лет существования ветви. Те, кто имеет доступ в нашу реальность, плетут свои интриги здесь.
– Ясно, – сказал Павел. – Значит, выживаемость… На каком же месте мы?
Шеф поморщился.
– Я не так выразился, Павел. Чужие плетут интриги не против нас – это не имеет смысла. Так вышло, что наша ветвь оказалась на вершине иерархии. Мы даже не ветвь – мы ствол Дерева вероятностей, от которого когда-то отпочковались или, если хочешь, ответвились все остальные. Мы вне конкуренции, но заслуги человечества тут нет никакой. Зато есть огромная удача: будь иначе, Землю раздавили бы в числе первых. А так мы просто оказались самой подходящей площадкой для попыток параллельщиков влиять друг на друга, потому что определенные события в нашем мире могут менять течение истории в других вероятностных ветвях. Поднять их наверх, опустить или даже полностью нуллифицировать. Плохие параллельщики пытаются вычислить и спровоцировать такие события. Хорошие этому противостоят.
– Вот как? – Последний штрих снова спутал мозаику, которая только начинала складываться. – «Плохие» и «хорошие»?
– Это с какой стороны смотреть, – вставил Филиппыч, и шеф согласно кивнул.
– Для нас хорошие – это те, которым невыгодны изменения. Их ветви достаточно стабильны, естественная нуллификация в ближайшие тысячелетия им не грозит. Не так давно они заключили между собой подобие союза, результатом которого стала так называемая Ассамблея Миров – орган, координирующий действия и отвечающий за коллективную безопасность. В соответствии с уставом Ассамблеи параллельщики не пытаются давить друг на друга, а внешние нападки отбивают сообща. Иногда сообща же топят зазевавшихся. В этом случае нам остается лишь пытаться минимизировать последствия для нашей действительности.
– Очередной «Великий договор»… – блеснул Павел всплывшим откуда-то из глубин памяти термином.
– Что-то вроде.
– Ясно… – в который раз повторил Павел.
Ему и в самом деле стало почти всё ясно. Как это оказывается просто: надо лишь указать противника, обозначить цель противостояния, и любое самое фантастическое окружение становится не более чем новыми декорациями при решении старых, как мир, вопросов – кто прав и у кого больше прав. Просто отстаивать свою правоту теперь придется не перед бандой арабских наемников в заросших «зеленкой» горах, а в бою с гипербореем или ящером на московских улицах.
1 2 3 4 5 6 7 8