И как только его найдут с распоротым животом, так тотчас все это аукнется и на тебе. Нужно придумать что-то похитрее… Кстати, а ведь Святой неплохой стрелок, — неожиданно сказал Гордеев.
Чертанов поднял брови:
— Откуда вы знаете?
Разговор происходил в кабинете начальника оперативной части. Весьма симпатичное местечко. Стены кабинета почему-то были оклеены политическими картами мира. На некоторых из них красовались разноцветные флажки. Чертанову очень хотелось знать, какой смысл вкладывался в подобное обозначение. Но спросить было не у кого — начальник оперчасти тотчас оставил кабинет, едва в него вошел полковник Гордеев.
Для зэков все вертухаи на одно лицо. Но в действительности тюрьма уже давно перешла под «крышу» ФСБ и контрразведчики чувствовали себя в ее стенах не менее комфортно, чем в собственных кабинетах.
— Я читал его личное дело, — хитро улыбнулся полковник. — В армии он занимался тем, что пристреливал автоматы. Несколько раз участвовал в армейских соревнованиях по стрельбе. А в дивизии был первым стрелком.
Горло Чертанова перехватил спазм. Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы справиться с колючим комом.
— Так, значит, вы это сделали не случайно?
Полковник мелко рассмеялся:
— Ха-ха, мы ничего не делаем просто так. Нам интересно было посмотреть, как ты себя поведешь. А ты молодец, достойно держался, — одобрительно кивнул Александр Антонович. — Другой на твоем месте растерялся бы, ударился бы в панику, а ты только побледнел. Настоящий смотрящий!
Михаил едва сдержался, чтобы не выругаться. Значит, все это время хата находилась под присмотром ФСБ. Где-то под самым потолком прятался видеоглазок, который зорко посматривал за каждым передвижением жильцов хаты. А ведь когда зэки резались в карты или наказывали кого-то за провинность, никто из них даже заподозрить не мог, что в это самое время за ними пристально наблюдало всевидящее чекистское око.
Открытие неприятно поразило Чертанова. Удивительно, но на этот раз в нем сыграла психология зэка. Он вдруг неожиданно остро возненавидел всех вертухаев. Вот оно как бывает, достаточно провести на чалке всего лишь годик, как начинаешь рассуждать, как и остальные заключенные.
Чертанов проглотил брань и ответил как можно спокойнее:
— Мне ничего другого не оставалось.
— Вот что сделаем… Нам стало известно, что на твой счет у Сосо Маленького появились кое-какие сомнения. Их надо развеять. Сделать это поможет Святой! Человек он в блатном мире популярный. Пробивать его серьезно не станут. А уж мы найдем, на чем его можно будет зацепить. Это чтобы он потом не дергался. — Подмигнув, Гордеев добавил: — Зря, что ли, мы с тобой свой хлеб едим! Ты же сделаешь вот что: пустишь слушок, что Святой отличный стрелок, а уж мы позаботимся, чтобы молва докатилась туда, куда нужно!
* * *
— Ты хорошо подумал? — спросил Чертанов, пытаясь увидеть на лице Герасима хоть нечто похожее на сомнение.
Губы Святого дрогнули в легкой улыбке, после чего приняли жестковатое выражение.
— Ты меня на крепость, что ли, проверяешь? Я свое слово сказал! — зло пробурчал он. — Мне здесь не фонтан. Кичман — не санаторий. Я ведь тоже воздух нюхал. Все будет в ажуре! У меня просто нет другого выхода. Моего побратима в хате задавили. Теперь очередь за мной. Ведь нас вместе закрыли. Когда узнают, где я, тогда и мне кранты! — рубанул он рукой. — Да и вообще, я жизнь хочу поменять. В монастырь пойду…
Чертанов понимающе кивнул, он знал даже больше того, что отважился сказать ему Герасим.
Воровская специальность Святого называлась «слесарь». Он занимался тем, что проникал в квартиры путем подбора отмычек к замкам. В случае необходимости мог взломать крепкий запор, выдернуть решетку. Но рогометом не был. И если масть не канала, мог свернуть в сторону. Специализировался он на дорогих коттеджах, щедро делился с подельниками и всегда давал хорошие деньги за стоящую «наколку».
Богатых коттеджей в Подмосковье было много, а потому Святой со своей группой не бедствовали. Неприятности начались месяц назад, когда на пару с сообщником они влезли в один роскошный дом, в котором не было установлено даже банальной сигнализации и который к немалому удовольствию налетчиков от пола до потолка был забит весьма привлекательным добром. Только одного золота они выгребли почти на триста тысяч баксов!
Но как выяснилось позже, дом принадлежал весьма авторитетному вору, который незадолго до ограбления был отправлен постановлением сходняка в чалкину деревню смотрящим. Охранять его дом не было особой надобности. Местная братва знала, кому принадлежит хибара, а потому держалась от нее подальше. На беспредел могла отважиться только залетная шпана, которую здесь не жаловали. И когда авторитету сообщили о том, что его обобрали до нитки, как последнего лоха, он немедленно отдал приказ разобраться с налетчиками.
Беспредельщиков отыскали быстро. Кем-то из бригады, контролирующей район, было замечено, что незадолго до того, как колупнули хату вора, в поселке вертелся один подозрительный тип, очень смахивающий на ливеровщика. А позже этого наблюдателя засекли в одном из ресторанов, где он, сняв дорогую проститутку, лихо сорил деньгами, обращая на себя внимание всех посетителей.
В тот же вечер подельщика Святого закрыли в следственном изоляторе, а еще через неделю вертухаи вынесли из хаты его труп с десятком черепно-мозговых травм. Чертанову также было известно, что убийство ливеровщика взял на себя мужичок, за которым числилось уже три загубленных души. Странность ситуации заключалась в том, что мужичок этот был человеком хлипким и едва доставал до пупка покойного. Но признание налицо, а потому следаки особенно не копали. Более того, в стремные уголовные ситуации тюремная администрация старается не вмешиваться, давая зэкам возможность самим спрашивать за косяк.
Закрыли Святого неожиданно, а потому он даже не успел рассовать рыжье по укромным местам. Герасим понимал, что он не просто «замочил ноги», а вляпался по-крупному. И если не предпримет каких-то усилий, то будет разыскан в самое ближайшее время. И даже вмешательство смотрящего не сумеет спасти его от расправы. Так что по большому счету терять ему действительно было нечего.
— Ладно. Только курорта я тебе не обещаю.
Глава 3 ПОБЕГ С КИЧЕМАНА
Революционеры были весьма неглупыми людьми и никогда не верили своим соратникам, бежавшим из царских тюрем. Чаще всего подобные вещи организовывала сама охранка. Такой «беглец» оказывался или двойным агентом, или обыкновенным стукачом. Достаточно было задаться вопросом, каким это образом человек, не наделенный сверхъестественными способностями, может вырваться из здания с толстыми стенами, да еще к тому же строго охраняемого и обнесенного несколькими рядами колючей проволоки. Разумеется, если он не птица или не агент охранки.
А потому когда Гордеев заговорил о побеге, то Чертанов серьезно засомневался:
— Это может вызвать подозрение. Воры ведь народ очень недоверчивый, обязательно устроят допрос.
Куратор постучал костяшками пальцев по столу, выбивая какую-то замысловатую дробь. По его напряженному лицу было заметно, что он и сам не очень-то был склонен к такому повороту событий, но лучшего варианта не находилось.
Не выпускать же Чертанова со Святым просто так, в самом-то деле!
— Другого выхода нет, — невесело подытожил Гордеев. — Знаешь, я сам об этом подумывал. Можно все подстроить. Будет выглядеть вполне натурально. Вас будут перевозить в автозаке из Бутырки в Лефортово. Конвой два человека. Все солдаты второго года службы. — Задумавшись, он добавил: — Мы уже давно наблюдаем за этой парой. Через них проходит дорога в тюрьму.
— И чем же они занимаются?
— Тем, что приносят блатарям водяру и наркотики. Копят себе деньжат на дембель. Кстати, во время перевозок заключенных в автозаке иногда бегают за водярой. Только плати! Служба у них уже заканчивается. А в такой период чувство самосохранения притупляется. — Лицо Гордеева враз посуровело. — Разрешаю действовать жестко! Надо же, в конце концов, прекращать этот бардак!
— Попробую, — кивнул Чертанов.
Подумав, Гордеев продолжал:
— Когда вы «сделаете лыжи», то воры наверняка будут наводить об этих конвойных справки и поймут, что подобным они уже занимались. Так что ваш побег будет самый что ни есть реальный. И многое будет зависеть от того, как вы себя поведете. В автозаке с вами будет ехать еще один-два человека, так что свидетелей вашего «подвига» тоже будет предостаточно. Они подтвердят, что побег был настоящий. Тех, кто побежит с тобой, мы отловим сразу, а на тебя со Святым наводку делать не станем.
— А если не получится?
Полковник Гордеев задумался, после чего уверенно ответил, посмотрев в глаза Михаилу:
— Тогда придумаем что-нибудь еще.
— Когда прибудет автозак? — по-деловому спросил Чертанов.
— Завтра, в одиннадцать часов утра, — твердо сказал Гордеев.
Чертанов кивнул:
— Хорошо. Я скажу Святому, чтобы готовился.
* * *
Автозак прибыл точно в назначенное время. Заключенных препроводили под конвоем с тюремного двора и заперли в металлической клетке. Как это бывает, никто из осужденных не знал, куда их везут на этот раз. Оставалось только гадать: то ли перевозят на другую кичу, то ли хотят отправить на дальняк. А если все-таки последнее, то, значит, впереди очередная пересылка, которую трудно назвать даже местом приписки.
Лица у сидельцев были унылые, напряженные. Какая бы ни была тюрьма, но если живешь в хате долго, то появляется чувство хоть какого-то своего угла. А уезжать из обжитого места всегда тяжело. Совершенно не представляешь, через какие тропы будет проложен следующий маршрут и как встретят новичка на новом месте. А кроме того, новая дорога всегда пролегает через несколько пересылок, где бал чаще всего правит Господин Беспредел. Оно и понятно, пересылка — это не дом, а всего-то перевалочная база, где люди надолго не задерживаются. А потому направо и налево вешают косяки, за которые и спросить-то не с кого!
Сбиваясь в агрессивные стаи, сторожилы-арестанты пощипывали мужиков, понимая, что спрашивать с них за беспредел впоследствии будет некому, потому как уже на следующий день дороги разведут их навсегда.
Пересылка, одним словом!
Место глухое и темное. Как черная дыра. Правды там не доискаться. В ней могут призвать к ответу мужика, получившего досрочное освобождение. И попробуй растолкуй, что получил амнистию не потому, что носил красную повязку активиста, а оттого, что просто повезло, что угодил под очередное помилование всего лишь по капризу судьбы.
Металлическая дверь «уазика» захлопнулась, и мужичок, сидевший рядом с Чертановым, спросил, стараясь скрыть некоторую нервозность в голосе:
— Ты случайно не знаешь, куда нас везут?
Святой, сидевший напротив, скривился, показав желтоватые клыки:
— Домой везут, братан! Все! Под чистую отпарились.
Мужичок шутку не оценил. Лишь вполголоса пробурчал какое-то проклятие, но с расспросами более не лез.
Через решетчатое окошко Чертанов видел крепкого краснощекого сержанта, сидевшего в конце фургона. Лицо простоватое, но одновременно с этакой хитрецой в глазах. Такие физиономии бывают только у деревенских ухарей, вроде бы понятен, как раскрытая ладонь, вот только никогда не знаешь, в какой именно момент пальцы сложатся в фигу.
Машина выехала за ворота тюрьмы. На лице сержанта отобразилось нечто похожее на удовольствие. Какое-никакое, а развлечение. Пока катаешься, полдня прошло, а следовательно, дембель приблизился еще на двенадцать часов.
Машина покатила по Новослободской улице, а затем дорога пролегла далее в сторону Марьиной Рощи.
— Братан, — ухватился Чертанов за решетку.
«Уазик» крепко тряхнуло, Чертанов едва не разбил о металлические прутья лицо. Сержант лениво повернулся и обронил:
— Не положено разговаривать.
— Я же не просто так, а по делу, — быстро нашелся Чертанов. — Глянь сюда, — вытащил он пятидесятидолларовую купюру. — Водки купи, будь человеком!
Сержант повернулся еще чуток. С такого ракурса можно было увидеть блеснувший в черных зрачках цирика алчный огонек. На его простоватом лице застыло удивление, замешанное на каком-то диковатом малодушии: «И откуда у этих зэков башли водятся? Я почти два года лямку тяну, а денег набралось только на то, чтобы сходить в кабак! А эти сидят безвылазно в четырех стенах и запросто способны отстегнуть полсотни баксов за пузырь бормотухи! Ну где же тут справедливость!»
— Что я тебе… курьер, что ли? — после некоторой паузы подобрал он нужное слово.
По личному опыту сержанту было известно, что сразу соглашаться на предложение зэков не следовало. Глядишь, еще что-нибудь обломится. А потому стоило немного покочевряжиться да понабивать цену.
По тому, с какими глазами вертухай смотрел на баксы, Чертанов понял, что согласие уже получено. Следовало только соблюсти некоторые правила приличия.
— Тебе на дембель лавэ, что ли, не надо? Хоть девочку свою в кабак сводишь. А может, ты думаешь, что кто-то настучит? Да мы стукача сразу на хрящ любви посадим!
— А может, тебе и бабу еще привести? — поинтересовался сержант.
Лениво так, совершенно без злости. Дескать, всего лишь рабочий момент, нужно уточнить кое-какие существенные детали. Водка имеется, а к ней и бабенку нужно приложить.
Чертанов мелко рассмеялся, но руку с деньгами не убрал.
— А почему бы и нет? За телку я и добавить могу!
— И сколько же добавишь? — вяло поинтересовался сержант.
Повернулся немного, всего лишь на какой-то градус, но теперь отчетливо улавливалось хищное выражение его лица. Но тем не менее в каждом его движении было столько лени, будто у него в деревне долларами разжигали печи.
— Могу дать еще полста.
Чертанов подобно фокуснику раздвинул пальцы, и тотчас в его ладони обнаружилось еще пятьдесят долларов. Совершенно не лишняя прибавка к сержантскому жалованью.
— Хорошо, — смилостивился сержант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9