Проводить его в гостиную?Фредерика чуть не охнула. Майкл упер кий в носок своего ботинка.– Старина Джонни пожаловал, да? – произнес он, криво усмехнувшись. – Как ты думаешь, что ему нужно? Пришли его сюда, Боултон. Возможно, Фредди обыграет нас в пух и прах обоих.Дворецкий поклонился и вышел. Фредерика положила свой кий на стол.– Пусть Джонни доиграет эту партию с тобой, – тихо сказала она. – Мне надо отдать распоряжения кухарке насчет ужина.Она повернулась было к двери, но Майкл схватил ее за плечо.– В чем дело, Фредди? – Его светло-голубые глаза пытливо смотрели ей в лицо. – У тебя нет времени для Джонни?–Нет.– Неужели ты хочешь дать ему от ворот поворот?– Прости, мне нужно поговорить с кухаркой.Но было уже поздно: Джонни подошел к двери. Он снял свое элегантное пальто и передал его Боултону.– Добрый день, Фредерика, – улыбнулся он, отвешивая небрежный поклон. – Добрый день, Трент. Надеюсь, вы оба чувствуете себя хорошо?Майкл лишь рассмеялся в ответ и бросил свой кий рядом с кием Фредди.– Думаю, вполне хорошо, если учесть, что меня только ч го обыграли, – сказал он, взглянув на Фредди. – С вашего позволения, я попрошу принести нам чай. Кстати, я мог бы передать кухарке твои распоряжения.Фредерика сердито посмотрела на него. Но по правде говоря, Майкл был ни в чем не виноват. Ведь он ничего не знал о предательстве Джонни.– Я уверена, – натянуто произнесла она, – что мистер Эллоуз приехал, чтобы увидеться с тобой…– Нет, я приехал не за этим, – прервал ее Джонни. Тут только Фредерика заметила, что он находится в некотором замешательстве. – Я хотел бы, если можно, поговорить с вами, Фредерика.Это еще что за фокусы? Фредерика перевела взгляде Майкла на Джонни. Но выбора у нее не было, и она согласилась.Майкл ушел, оставив дверь широко распахнутой, чтобы соблюсти приличия. Фредерика жестом указала на кресло возле камина.– Присаживайтесь, мистер Эллоуз.Но Джонни наклонил голову, робко поглядывая на нее.– Вижу, что вы на меня все еще сердитесь, – тихо произнес он. – Ну что ж, я это заслужил. Но я должен был зайти, Фредди.– Зачем? – резко спросила она. Он покраснел от смущения.– Утром мы уезжаем в Лондон, – пробормотал он. – Знаете, папа сдал дом в аренду. И я хотел спросить… увижу ли я вас там?Фредди положила руку на спинку кресла, в которое так и не сел Джонни, и, вцепившись в его обивку, надеялась, что он не заметит, как дрожат ее пальцы.– Вполне возможно, почему бы и нет? – абсолютно спокойным тоном проговорила она. – Лондон не так уж велик.Джонни сделал несколько шагов в ее сторону и, остановившись в нескольких футах, запустил руку в свою тщательно причесанную шевелюру.– Послушайте, Фредди, я не это имел в виду. Фредерика нарочито подняла брови.– В таком случае скажите наконец, что вы имеете в виду? Джонни шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.– Я имею в виду следующее: если я навещу вас в Страт-Хаусе, примет ли меня лорд Раннок? И примете ли меня вы?Фредерика страшно смутилась. Не может быть, чтобы он… Нет, это невозможно. Но гордость заставила ее взять себя в руки.– Не понимаю, почему это для вас имеет значение, мистер Эллоуз, однако…Он поднял руку и легонько коснулся пальцем ее губ.– Джонни, – поправил он ее. – Я для тебя по-прежнему Джонни, не так ли, Фредди? Умоляю, скажи, что это так.Она медленно покачала головой.– Я не могу больше называть вас Джонни, – прошептала она. – Неужели вы этого не понимаете? Мы больше не можем вести себя друг с другом как приятели. Или… как кто-нибудь еще. Вашей невесте это не понравится, и она будет права.Джонни что-то пробормотал себе под нос. Фредерике показалось, что она ослышалась.– Прошу прощения, – встрепенулась она, – повторите, что вы сказали?Джонни наконец уселся в кресло.– Яне помолвлен, – напряженно произнес он. На сей раз Фредерика отчетливо услышала его слова. – Моя женитьба на Ханне… ну, в общем, она не состоится. У нас возникли некоторые разногласия.Фредерика похолодела от ужаса.– Что вы сказали?Джонни взглянул ей в глаза и криво усмехнулся.– Ханна сбежала в Шотландию с дворецким своего отца, – признался он.Но Фредерика медленно покачала головой.– Нет, Джонни, – в ужасе прошептала она. – Нет. Этого не может быть. Вы должны были жениться на ней. Ведь вы сами сказали, что у вас нет выбора.Джонни пожал плечами.– Ханна сделала свой выбор, – пробурчал он. – Причем выбор чертовски скверный. Теперь она не получит по завещанию ни одного шиллинга, тогда как я все равно унаследую дядюшкину собственность.– Боже мой, мне просто не верится! – воскликнула Фредерика. – Ваша кузина пожертвовала всем, чтобы выйти замуж по любви? И за это отец лишает ее наследства? Смелая девушка.– Да уж, что правда, то правда. – Но Фредерика заметила, что говорил он это с весьма довольным видом. – Зато я теперь свободен. И волен поступать, как пожелаю.– Как пожелаете?– Мы, Фредерика, начнем с того, на чем остановились. – Он улыбнулся и протянул к ней руку.Но Фредерика, все еще покачивая головой, на шаг отступила от него. –Нет. Улыбка на лице Джонни угасла.– Что значит «нет»? – спросил он. – Не упрямься, Фредди. Я поступил так, как должен был поступить. Прошу тебя, не наказывай меня за это.Фредди медленно опустилась в кресло напротив него.– Я думаю, вам следует уйти, – проговорила она. – Причем уйти сию же минуту. А впоследствии, если вы, будучи в Лондоне, захотите заехать в Страт-Хаус, мои кузены с удовольствием примут вас.– А вы? – с надеждой в голосе спросил Джонни.– Прошу прощения, – сказала она. – На меня не рассчитывайте.Джонни вскочил на ноги.– Ей-богу, я ничего не понимаю!– Боюсь, мистер Эллоуз, что вам придется с этим смириться. – Фредерика с трудом поднялась с кресла, распрямила плечи, грациозно вышла в коридор и стала подниматься по лестнице.– Но, Фредди, – крикнул ей вслед Джонни, – почему ты это делаешь? Ведь, в сущности, ничего не изменилось!«Ах, Джонни! – чуть не плача, думала она. – Все изменилось».Изменилась она сама.В голове ее царил полный сумбур. Она не знала, смеяться ей или плакать. Джонни Эллоуз был теперь в ее власти – только позови. Но она не могла этого сделать, потому что в приступе гнева и смятения совершила еще более глупый поступок, чем его кузина Ханна, причем совершила его не из-за любви, а назло ему.На следующей лестничной площадке она замедлила шаг и ухватилась рукой за перила. Часть ее существа была готова поддаться соблазну и все-таки выйти за него за– муж. Ничего лучшего он не заслуживал. Тогда как другая ее часть была в ужасе даже от того, что она могла помыслить об этом. Потому что Джонни ей был больше не нужен. А нужен был кто-то совсем другой. Когда она поняла это, ей стало страшно.Прошло целых две недели с его приезда в Глостершир, когда Бентли однажды вечером поздно засиделся в местной пивной. На него нахлынули воспоминания, и желание как можно скорее удрать из Чалкота стало почти невыносимым, несмотря на то что в «Розе и короне» изумительно вкусно готовили седло барашка, а Джейни, официантка из бара, обладала роскошной парой сисек.Джейни была всегда мила его сердцу, а также некоторым другим его органам. Но в этот вечер все – даже седло барашка – было ему не по вкусу. Поэтому он просто сидел, положив локти настойку, рядом с барменом и пил, не обращая внимания на Джейни, которая обслуживала столики, бросая на него сердитые взгляды. Бентли доковылял до Чалкота только после двух часов ночи.Милфорд появился сразу же, чтобы принять его пальто, потом, вежливо кашлянув, сказал:– Вы просили, мистер Ратледж, чтобы вашу корреспонденцию передавали вам лично?Бентли немедленно насторожился:– Что пришло?– Только это, – ответил дворецкий, доставая письмо из кармана. – Миледи получила это сегодня утром. Извините за опоздание.– Вы отдали мою корреспонденцию Хелен?– Письмо было адресовано ей, – объяснил дворецкий. – Но когда она его вскрыла, там оказалось еще одно письмо для вас, которое переслали из Роузлендс-Коттеджа.Бентли схватил письмо. О Боже! Вот оно. Он узнал почерк Гаса. Он, правда, удивился, что Гас отправил письмо в Хэмпстед, хотя он четко сказал Фредди, что будет ждать ответа здесь, в Глостершире. Он мигом взлетел вверх по лестнице, но, очутившись в своей спальне, никак не мог собраться с духом и вскрыть письмо. Вместо этого он бросил его на туалетный столик, а сам направился к бару и налил себе коньяка. Потом с небрежностью, от которой потерял бы сознание любой француз, он проглотил напиток залпом и стал ждать, когда по телу разольется тепло.Но даже после этого он все же не смог вскрыть письмо. В течение следующей четверти часа он мерил шагами комнату, размышляя о том, о чем могло бы говориться в письме. Нет, о том, что говорилось в письме, он знал, но интересно, как это было сформулировано? Жаждет ли Гас его крови? Или, может, он будет рад, что они станут кузенами? Он взглянул на письмо, белевшее на туалетном столике, и горько рассмеялся. Нет, на это нельзя надеяться. Одно дело дружить с негодяем, но совсем другое дело, если негодяй через женитьбу становится членом твоей семьи.Может быть, это был вызов? Едва ли. Никто лучше Бентли не стрелял из пистолета, и он практически всегда выходил победителем, если скрещивались шпаги. Нет, вероятнее всего, там содержится требование, чтобы он немедленно явился в Чатем-Лодж – трезвый как стеклышко, одетый соответствующим образом и со специальным разрешением Специальное разрешение на венчание без оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак. Выдается архиепископом Кентерберийским.

в кармане. Конец его холостяцкой жизни. Начнется новая жизнь, полная обязанностей. От этой мысли его чуть не вырвало, так что ему пришлось достать из-под кровати ночной горшок, чего с ним давненько не случалось.Но так уж получилось, что даже этого он не смог сделать как следует. Он просто сидел, уставившись на трещинку в фарфоровом дне. Боже мой! Нет, так дело не пойдет. Он поставил горшок на пол и усилием воли взял себя в руки. Ему вдруг стало стыдно. Он должен поступить честно в отношении Фредди. Она такая милая, такая нежная малышка. Он такой не заслуживает. А теперь ей, бедняжке, навяжут его. Наконец он взял конверт и взломал печать черного воска. Вооружившись ледяным спокойствием, он пробежал глазами текст. Потом перечитал его еще раз.Что за черт?В письме содержалось чуть ли не извинение! Гас неизвестно почему вбил себе в голову, что Тео запер на ночь дом, не узнав, вернулся ли Бентли. Вся семья – по крайней мере так говорилось в письме – была в ужасе. Его чемодан, писал Гас, тщательно упаковали и отправили в Хэмпстед. Они все выражали надежду, что он вскоре снова их посетит. Гас заканчивал свое послание несколько непристойным упоминанием о рыжей девице из «Объятий Роутема», которая по нему страдает.Проклятие!Ах эта скрытная маленькая ведьмочка! Она им ничего не сказала! Ни слова! Это очевидно. Боже милосердный, как она могла на это решиться? Как она могла сделать это своей семье? Себе самой? Ему? О чем она думала? Может быть, она думала, что ему все равно? Неужели она решила, что может просто отдать человеку свою девственность, а он после этого спокойно растворится в ночи? У него вдруг снова задрожали руки. Но на сей раз не от страха, а от гнева и возмущения.Видит Бог, эта девушка принадлежит ему. Наверняка у нее хватит ума не отрицать этого. Наверняка брак с ним не может быть худшим из всех имеющихся у нее вариантов! Или может? О Господи! Этого он не знал. Разве он не сделал ей предложение? Разве не умолял выйти за него замуж?Так или иначе, но именно эти слова он произносил. И он ни на минуту не усомнился в том, что они поженятся. Конечно, ему этого не хотелось. И если удалось избежать женитьбы, то он должен считать, что ему здорово повезло. Тогда чем объяснить охвативший его гнев? Почему вдруг у него возникло желание своими руками задушить Фредди? И почему он ни с того ни с сего открыл настежь шкаф, вытащил чемодан и принялся запихивать в него свою одежду?Потому что больше не было причин отсиживаться здесь. Не было причин ждать письма, которое никогда не придет. Он, черт возьми, просто забудет о Фредди. А когда в следующий раз приедет в Чатем-Лодж, он сделает вид, что… нет, он просто туда не поедет. Он больше никогда туда не поедет. Гасу и Тео – и даже этому молокососу Тренту, если он пожелает, – придется приезжать в Лондон, чтобы всем вместе по дебоширить всласть.Подумав об этом, Бентли схватил с туалетного столика письмо Гаса и бросил его на едва тлеющие угли в камине. Потом, шлепнувшись в свое любимое кресло и подперев руками голову, он стал наблюдать, как края письма вспыхнули сначала желтым, затем красным пламенем, а потом огонь охватил все письмо и от него ничего не осталось.Для Фредерики время превратилось в вереницу унылых, похожих друг на друга дней. Джонни уехал в Лондон, а она не могла выбросить из головы мысли о Бентли Ратледже. И когда наконец возвратилась домой Зоя, веселая, энергичная, переполненная впечатлениями от суровой красоты родового гнезда ее отца, Фредерика слушала ее рассказы без особого интереса. Не могла она также поведать Зое о том, какую глупость совершила. Однажды утром, когда ей особенно захотелось дружеского участия, она проскользнула в комнату Зои и с горечью рассказала ей о том, что сделал Джонни, ограничившись только этим фактом.На что Зоя, этот маленький темноволосый эльф, лишь звонко расхохоталась и пожала плечами.– Вот и прекрасно! – заявила она, шлепая по комнате в домашних туфельках. – Он тебя не стоит, Фредди. Ты раздавила каблучком его сердце, и я этому рада. А теперь мы с тобой отправимся в Лондон и возьмем его приступом!– Брать Лондон приступом? – удивилась Фредерика. Она лежала поперек Зоиной постели и листала модный журнал, который ей навязала Уинни. Приподнявшись на локтях, она окинула внимательным взглядом подругу. – Мы скорее способны дать Лондону пищу для сплетен, Зоя. Я так и слышу шепот за нашими спинами: «Незаконнорожденные дебютантки»!Зоя подняла голову от сундука, в который уже начала укладывать вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44