Обращался в Водолей ру
Гнев и злоба совсем вытеснили влечение к радостям физической любви.
Однако все это время, правда, подобно тигрице, таилась, готовясь к прыжку. И правда эта была ужасна… Тело Меган было великолепно, но сама она холодна как лед – пока ее не зажгли ласки того мужчины, которого, по иронии судьбы, она ненавидела всем сердцем.
Глаза Меган были сухи. Она уже давно выплакала все свои слезы, а грудь сдавливала растущая день ото дня боль. Память о Томми и стремление вновь обрести его помогли ей выжить. За это Меган была готова заплатить любую цену – поступиться гордостью, честью… Увы, единственный шанс был упущен.
В мыслях она никогда не расставалась с Томми, он был с нею и в эту минуту. Меган закрыла глаза, погружаясь в мечты о любимом сынишке: они обязательно встретятся снова… он, наверное, уже вырос… и сколько им нужно рассказать друг другу. Но это мечты… А ей был нужен он сам, его улыбка, его ручонки вокруг ее шеи! Жестокие люди оторвали от нее дитя, ей было бесконечно больно, но этой ночью боль стала невыносимой. Никогда еще Томми не казался Меган таким далеким…
Меган вдруг открыла глаза. Уж не спятила ли я?.. – подумала она, готовая поклясться, что слышала зов Томми. Меган села и, притаившись в темноте, вновь уловила далекий-далекий голос сына. Без промедления отбросив одеяло и не накинув даже халата, она выбежала из комнаты.
– Мама… мамочка, где ты? – раздавался испуганный детский голосок. Раньше Томми так звал ее, когда видел страшные сны!
– Иду! – откликнулась Меган. – Не бойся, мамочка уже близко.
Спотыкаясь, она бежала по коридору и заглядывала в каждую комнату, пока, наконец, не наткнулась на одну, в которой, без сомнения, жил мальчишка: стены комнаты были увешаны фотографиями знаменитых футболистов, кровать застлана пестрым покрывалом с изображением гоночных машин, а у подушек пристроился маленький плюшевый медвежонок. В одно мгновенье жизнь стала прекрасной! И Меган, переполненная радостью встречи после долгой разлуки, раскрыла сыну объятья.
– Я пришла, – успокоила она Томми. – Ах, дорогой мой, я так истосковалась по тебе!
Посреди ночи Дэниэл неожиданно проснулся и сел на постели, уверенный – что-то неладно! Тут же поднявшись и набросив на голое тело халат, он выскочил в коридор… и застыл на месте. Дверь в комнату сына была приоткрыта, и оттуда доносилось тихое воркование. Дэниэл бесшумно пошел на голос, потом сбавил шаг и стал двигаться с большей осторожностью. Голос принадлежал Меган, и то, что она ласково бормотала, болью отозвалось в его сердце.
– Неужто ты думал, малыш, что я бросила тебя? Конечно, я была далеко, но ни на секундочку не забывала о тебе. Я знала, что наступит день и мы опять будем вместе… Сынок, как я скучала… ничто больше не разлучит нас!
Дэниэл бесшумно проник в комнату. Меган прикорнула на краешке кровати; она нежно улыбалась и беседовала с кем-то, видимым ей одной. Сперва Дэниэл решил, что она не в себе, потом – что это очередной блеф, но, приблизившись, понял – обманом здесь и не пахнет. Ему уже приходилось видеть прогулки во сне, и в поведении Меган он распознал признаки лунатизма: она разговаривала с пустым местом, и, хоть глаза ее были широко открыты, не замечала присутствия Дэниэла, который задержал дыхание, опасаясь разбудить ее резким движением и напугать. Стоя столбом, он не знал, что предпринять, а Меган тем временем опять обратилась к сыну. Дэниэл молча слушал, но внимал не словам, а сквозящему в ее голосе мучительному одиночеству, и оно как нельзя яснее говорило о том, что ей пришлось пережить за последние три года, сколько выстрадать, какая щемящая тоска по сыну разъедает ее сердце, затмевая все прочие чувства. Как ему было это знакомо! Сейчас Меган кажется, что долгожданная встреча настала, но потом пелена спадет с ее глаз, и Дэниэл страшился неминуемо грядущего прозрения.
– Меган, – негромко позвал он и, наклонившись, легонько коснулся ее плеча. – Пора идти. Пусть мальчик уснет.
Она ответила, не поднимая головы:
– Но кошмары мешают моему малышу уснуть. Ему страшно, и он позвал свою мамочку… Мне часто чудился его голос… но до сих пор это оказывалось сном… – Меган улыбнулась такой радостной улыбкой, что у Дэниэла перехватило дыхание. – Наконец-то мы вместе… я хочу побыть с ним… еще немножко…
Дэниэл не знал, что решить. Пока жестокая реальность не обрушилась на нее, нужно уложить ее в постель, но как? Желая выиграть время, Дэниэл присел рядом с Меган и осторожно обнял ее.
– Мальчику нужен сон, – твердо произнес он. – Он ведь совсем маленький.
Она в задумчивости проговорила:
– Мальчику нужна его мать. За время разлуки он мог забыть меня.
– Поверь, он не забыл. Томми любит тебя.
– Правда? – просияла Меган. – Правда, любит? Даже спустя три года? После того, как все так долго настраивали его против меня?
– Разве это имеет значение?
– Конечно, нет. Главное, мы с Томми снова вместе… правда, дорогой? – обратилась она к Томми. – Нам о многом нужно поговорить, столько дел переделать… чтобы все было как раньше. А помнишь, Томми, наши походы на выставки, как мы веселились вдвоем? Как мы катались на аттракционах в парке, а ты держал меня за руку, чтобы твоя мамочка-трусиха не боялась? Обещаю, Томми, скоро-скоро я отведу тебя в самый замечательный, самый веселый парк на свете, совсем как раньше…
У него в горле встал ком. Боль полоснула сердце Дэниэла, и на какое-то мгновение глаза застлала мутная пелена. А потом случилось самое страшное – на улице взревел мотоцикл и пронесся по дороге с шумом, способным разбудить даже мертвеца. Меган вздрогнула и, обернувшись, уставилась на Дэниэла безумным взглядом.
– Все хорошо, – поспешно проговорил он. – Я с тобой.
Раньше он ни за что бы не поверил, что подобная фраза поможет успокоить Меган. Слова вырвались у него совершенно непроизвольно, и шестое чувство не подвело Дэниэла: с лица Меган сошло напряженное выражение и она не противилась, когда он взял ее за руку.
– Где я? – Меган недоумевающе моргала. – И как я здесь очутилась?
– Это комната моего сына. Вы пришли сюда во сне, – сказал он мягко. – Пойдемте. Вам лучше лечь, не то снова подхватите простуду.
Но когда он попробовал помочь ей встать, Меган не шевельнулась.
– Томми… – в отчаянии пробормотала она. – Он был здесь…
– Вам приснилось, Меган. Вы видели сон.
– Значит, на самом деле его тут не было?.. – прошептала она. – Значит, я не обрела его вновь? – Она обхватила себя за плечи, низко опустила голову и зашаталась из стороны в сторону в знак безмолвной скорби.
Дэниэл опять испытал невыносимую боль. Боже, если бы он мог хоть чем-то помочь Меган, хоть как-то облегчить ее горе…
– Идемте, – робко проговорил он. – Я уложу вас спать.
Она – будто оглушенная ударом – покорилась, позволила поставить себя на ноги и увести. Дэниэл проводил ее в спальню, уложил в постель и укрыл, бережно обернув ее ноги пушистым одеялом.
– Я даже не понимала, что сплю, – медленно проговорила Меган. – Я все думала о Томми… а потом услышала его голос… будто наяву… Значит, это была галлюцинация?
– Вы спали и видели прекрасный сон, – ответил Дэниэл. – Когда желание вернуть что-нибудь велико, может показаться, что оно чудесным образом исполнилось.
– Желание вернуть что-нибудь… – эхом повторила Меган. – Да, можно и так сказать – я очень хочу вернуть Томми. Последние три года, днем и ночью, я мечтала только о нем. Как я была счастлива, когда узнала о досрочном освобождении, – думала, наконец-то увижу Томми! Конечно, я понимала, Брайан не отдаст мне сына без боя, но и не предполагала, что он откажет в свидании с ним. Господи, а я только и думаю о том, как вернуть моего мальчика… И я пойду на все… на все… – ее голос дрогнул.
Дэниэл пристроился рядом с нею.
– Так вот в чем причина… – мягко сказал он.
– Да, – устало отозвалась она. – Причина именно в этом. Я хочу вернуть Томми, все остальное для меня просто не существует. Можете не говорить, что я гадко повела себя с вами…
– Вовсе нет…
– … я знаю, я поступила отвратительно. Вы были правы, Дэниэл, – я собиралась использовать вас. Хотела превратить вас в послушное орудие, чтобы снять с себя обвинение, и не думала о вашем достоинстве. Я слишком отчаялась, чтобы выбирать средства и помнить о морали.
– И пошли бы до конца? – полюбопытствовал Дэниэл.
– Да, – просто ответила Меган.
– Легли бы со мной в постель, ненавидя меня?
Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом.
– Я отдалась бы самому дьяволу, помоги он вернуть мне Томми, – тихо сказала она. – Вот вы и выяснили, на какие безнравственные поступки я способна, и прониклись ко мне отвращением. Возможно, не без оснований. Завтра утром меня здесь не будет, даю слово.
– Куда вы отправитесь?
– Скорее всего, сниму где-нибудь квартиру, – Меган пожала плечами.
Странное дело – несколько часов назад Дэниэл предвкушал, с каким наслаждением вышвырнет ее на улицу, а теперь вдруг сказал:
– Вам нельзя возвращаться в мотель.
– В вашем доме мне тоже не место, – ее голос прозвучал твердо.
Дэниэла никогда нельзя было назвать тактичным, но сейчас он заговорил на редкость мягко, а может, просто решил прибегнуть к хитрости. Как бы то ни было, он не мог поступить иначе.
– И все же незачем спешить и уезжать, завтра же. Задержитесь на пару дней, пока не подыщете подходящую квартиру.
На это Меган ничего не ответила и вдруг обратила внимание, что прижимает к себе маленького плюшевого медвежонка.
– Откуда это?
– Из комнаты моего сына. Должно быть, вы приняли его за игрушку Томми.
– Простите. – Она протянула медвежонка Дэниэлу.
– Спите спокойно, Меган.
Дэниэл неслышно удалился и вернулся в комнату, где полчаса назад застал Меган. Включив маленькую настольную лампу на тумбочке у кровати, он тщательно разгладил складки на покрывале и усадил медвежонка на прежнее место. Убедившись, что все в порядке и все вещи на своих местах, Дэниэл обвел взглядом комнату. Никто, кроме него самого, не смел нарушать ее покой, даже приходящей прислуге было запрещено переступать порог.
Меган оказалась первой, кто вторгся сюда после… Он запрещал себе продолжать. После.
Но на нее он не сердился. Меган и не подозревала, что невольно стала его товарищем по несчастью – их объединяла тоска по потерянному ребенку. Застань он в комнате кого-нибудь постороннего, он пришел бы в бешенство, но Меган… Она перестала быть посторонней.
Выдвинув ящик стола, он достал фотокарточку в рамке. На него смотрел семилетний мальчишка с улыбкой во весь свой щербатый рот и озорными глазами. Пальцы Дэниэла погладили лицо ребенка в отчаянном порыве вновь ощутить его тепло, но ощутили лишь холод стекла. В его ушах вновь отдались эхом слова Меган:
«Вам не понять, каково это – когда от тебя насильно отрывают ребенка; когда ты думаешь о нем и днем, и ночью, когда хочешь лишь одного: снова прижать его к себе!»
Меган узнала бы, что и он прошел через те же круги ада, сумей он найти нужные слова, но Дэниэл не привык делиться своими сокровенными чувствами. С Салли в том не было необходимости – она любила его так сильно, что понимала без слов. А сейчас, когда Дэниэлу нужно было объясниться, слова не шли на язык.
Да разве существуют на свете слова, которыми можно было бы рассказать о его маленьком мальчишке – веселом шалуне, всегда готовом к проделкам, но добром и отзывчивом не по годам? Какими словами можно передать тепло сыновних ручонок вокруг твоей шеи и бесхитростную детскую любовь? Дэниэл скорбно склонился над фотографией сына и прижался губами к холодному стеклу, но не почувствовал ответной ласки, не услышал горячего шепота: «Папочка, я люблю тебя». Глаза мальчика продолжали мертвенно сиять с фотографии.
Проснувшись на утро, Меган обнаружила, что Дэниэла нет дома. Она быстренько приготовила завтрак и уже принялась заваривать чай, когда щелкнул дверной замок. Посчитав, что вернулся Дэниэл, Меган продолжала возиться с чайником и вздрогнула, услышав за спиной сдавленный женский голос:
– О, Господи Иисусе!..
Меган обернулась и увидела перед собой почтенную матрону в рабочем халате и с прижатой к сердцу пухлой рукой.
– Вы до смерти меня перепугали! – воскликнула она. – Я приняла вас за привидение! – Но, взяв себя в руки, она смерила Меган подозрительным взглядом.
– Мистер Келлер пригласил меня пожить – несколько дней в его доме, – поспешила объяснить Меган. – Меня зовут Меган Андерсон.
Женщина не долго раздумывала. Она проработала у Дэниэла не один год, давно перестала чему-либо удивляться и тут же невозмутимо затараторила:
– Будем знакомы – Глэдис. Да-да, раз уж вы чаевничаете, я не откажусь от чашечки. Сколько сахару? Три ложечки, пожалуйста, – мне понадобится немало сил, чтобы убрать этот дом. – Она перехватила вопрошающий взгляд Меган и добавила: – Я прихожу трижды в неделю и веду хозяйство мистера Келлера. Недавно мне пришлось уехать – захворала моя сестра, – и я пообещала мистеру Келлеру вернуться на следующей неделе, только моей сестре полегчало, а я не выношу ее идиота муженька, вот я и вернулась пораньше. – Она перевела дух.
Меган вручила ей чашку свежезаваренного чая, предварительно положив туда добрую порцию сахара.
– Почему вы приняли меня за привидение?
– Из-за свитера, милочка. Он просто копия того, что носила Салли… я хочу сказать, миссис Келлер. Она частенько крутилась в нем на кухне и вообще надевала, когда занималась домашними делами, – ведь он желтый.
– Не понимаю…
– Желтый – веселый цвет, поднимает настроение. Ах, какая она была веселая… не передать! Постоянно шутила и смеялась, да так заразительно, что даже он не мог сдержать улыбки, а уж поверьте, его не так-то просто рассмешить. У него начисто отсутствует чувство юмора, но в угоду миссис Келлер он улыбался и даже смеялся.
– Что с нею сталось?
– Погибла. В них врезалась машина, когда она ехала на своей вместе с сыночком. Ужасная трагедия! Я думала, от горя он тронется умом.
– Он? То есть мистер Келлер?
– Он самый. Семья была для него всем, и вдруг такое несчастье… Авария случилась за два дня до Рождества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Однако все это время, правда, подобно тигрице, таилась, готовясь к прыжку. И правда эта была ужасна… Тело Меган было великолепно, но сама она холодна как лед – пока ее не зажгли ласки того мужчины, которого, по иронии судьбы, она ненавидела всем сердцем.
Глаза Меган были сухи. Она уже давно выплакала все свои слезы, а грудь сдавливала растущая день ото дня боль. Память о Томми и стремление вновь обрести его помогли ей выжить. За это Меган была готова заплатить любую цену – поступиться гордостью, честью… Увы, единственный шанс был упущен.
В мыслях она никогда не расставалась с Томми, он был с нею и в эту минуту. Меган закрыла глаза, погружаясь в мечты о любимом сынишке: они обязательно встретятся снова… он, наверное, уже вырос… и сколько им нужно рассказать друг другу. Но это мечты… А ей был нужен он сам, его улыбка, его ручонки вокруг ее шеи! Жестокие люди оторвали от нее дитя, ей было бесконечно больно, но этой ночью боль стала невыносимой. Никогда еще Томми не казался Меган таким далеким…
Меган вдруг открыла глаза. Уж не спятила ли я?.. – подумала она, готовая поклясться, что слышала зов Томми. Меган села и, притаившись в темноте, вновь уловила далекий-далекий голос сына. Без промедления отбросив одеяло и не накинув даже халата, она выбежала из комнаты.
– Мама… мамочка, где ты? – раздавался испуганный детский голосок. Раньше Томми так звал ее, когда видел страшные сны!
– Иду! – откликнулась Меган. – Не бойся, мамочка уже близко.
Спотыкаясь, она бежала по коридору и заглядывала в каждую комнату, пока, наконец, не наткнулась на одну, в которой, без сомнения, жил мальчишка: стены комнаты были увешаны фотографиями знаменитых футболистов, кровать застлана пестрым покрывалом с изображением гоночных машин, а у подушек пристроился маленький плюшевый медвежонок. В одно мгновенье жизнь стала прекрасной! И Меган, переполненная радостью встречи после долгой разлуки, раскрыла сыну объятья.
– Я пришла, – успокоила она Томми. – Ах, дорогой мой, я так истосковалась по тебе!
Посреди ночи Дэниэл неожиданно проснулся и сел на постели, уверенный – что-то неладно! Тут же поднявшись и набросив на голое тело халат, он выскочил в коридор… и застыл на месте. Дверь в комнату сына была приоткрыта, и оттуда доносилось тихое воркование. Дэниэл бесшумно пошел на голос, потом сбавил шаг и стал двигаться с большей осторожностью. Голос принадлежал Меган, и то, что она ласково бормотала, болью отозвалось в его сердце.
– Неужто ты думал, малыш, что я бросила тебя? Конечно, я была далеко, но ни на секундочку не забывала о тебе. Я знала, что наступит день и мы опять будем вместе… Сынок, как я скучала… ничто больше не разлучит нас!
Дэниэл бесшумно проник в комнату. Меган прикорнула на краешке кровати; она нежно улыбалась и беседовала с кем-то, видимым ей одной. Сперва Дэниэл решил, что она не в себе, потом – что это очередной блеф, но, приблизившись, понял – обманом здесь и не пахнет. Ему уже приходилось видеть прогулки во сне, и в поведении Меган он распознал признаки лунатизма: она разговаривала с пустым местом, и, хоть глаза ее были широко открыты, не замечала присутствия Дэниэла, который задержал дыхание, опасаясь разбудить ее резким движением и напугать. Стоя столбом, он не знал, что предпринять, а Меган тем временем опять обратилась к сыну. Дэниэл молча слушал, но внимал не словам, а сквозящему в ее голосе мучительному одиночеству, и оно как нельзя яснее говорило о том, что ей пришлось пережить за последние три года, сколько выстрадать, какая щемящая тоска по сыну разъедает ее сердце, затмевая все прочие чувства. Как ему было это знакомо! Сейчас Меган кажется, что долгожданная встреча настала, но потом пелена спадет с ее глаз, и Дэниэл страшился неминуемо грядущего прозрения.
– Меган, – негромко позвал он и, наклонившись, легонько коснулся ее плеча. – Пора идти. Пусть мальчик уснет.
Она ответила, не поднимая головы:
– Но кошмары мешают моему малышу уснуть. Ему страшно, и он позвал свою мамочку… Мне часто чудился его голос… но до сих пор это оказывалось сном… – Меган улыбнулась такой радостной улыбкой, что у Дэниэла перехватило дыхание. – Наконец-то мы вместе… я хочу побыть с ним… еще немножко…
Дэниэл не знал, что решить. Пока жестокая реальность не обрушилась на нее, нужно уложить ее в постель, но как? Желая выиграть время, Дэниэл присел рядом с Меган и осторожно обнял ее.
– Мальчику нужен сон, – твердо произнес он. – Он ведь совсем маленький.
Она в задумчивости проговорила:
– Мальчику нужна его мать. За время разлуки он мог забыть меня.
– Поверь, он не забыл. Томми любит тебя.
– Правда? – просияла Меган. – Правда, любит? Даже спустя три года? После того, как все так долго настраивали его против меня?
– Разве это имеет значение?
– Конечно, нет. Главное, мы с Томми снова вместе… правда, дорогой? – обратилась она к Томми. – Нам о многом нужно поговорить, столько дел переделать… чтобы все было как раньше. А помнишь, Томми, наши походы на выставки, как мы веселились вдвоем? Как мы катались на аттракционах в парке, а ты держал меня за руку, чтобы твоя мамочка-трусиха не боялась? Обещаю, Томми, скоро-скоро я отведу тебя в самый замечательный, самый веселый парк на свете, совсем как раньше…
У него в горле встал ком. Боль полоснула сердце Дэниэла, и на какое-то мгновение глаза застлала мутная пелена. А потом случилось самое страшное – на улице взревел мотоцикл и пронесся по дороге с шумом, способным разбудить даже мертвеца. Меган вздрогнула и, обернувшись, уставилась на Дэниэла безумным взглядом.
– Все хорошо, – поспешно проговорил он. – Я с тобой.
Раньше он ни за что бы не поверил, что подобная фраза поможет успокоить Меган. Слова вырвались у него совершенно непроизвольно, и шестое чувство не подвело Дэниэла: с лица Меган сошло напряженное выражение и она не противилась, когда он взял ее за руку.
– Где я? – Меган недоумевающе моргала. – И как я здесь очутилась?
– Это комната моего сына. Вы пришли сюда во сне, – сказал он мягко. – Пойдемте. Вам лучше лечь, не то снова подхватите простуду.
Но когда он попробовал помочь ей встать, Меган не шевельнулась.
– Томми… – в отчаянии пробормотала она. – Он был здесь…
– Вам приснилось, Меган. Вы видели сон.
– Значит, на самом деле его тут не было?.. – прошептала она. – Значит, я не обрела его вновь? – Она обхватила себя за плечи, низко опустила голову и зашаталась из стороны в сторону в знак безмолвной скорби.
Дэниэл опять испытал невыносимую боль. Боже, если бы он мог хоть чем-то помочь Меган, хоть как-то облегчить ее горе…
– Идемте, – робко проговорил он. – Я уложу вас спать.
Она – будто оглушенная ударом – покорилась, позволила поставить себя на ноги и увести. Дэниэл проводил ее в спальню, уложил в постель и укрыл, бережно обернув ее ноги пушистым одеялом.
– Я даже не понимала, что сплю, – медленно проговорила Меган. – Я все думала о Томми… а потом услышала его голос… будто наяву… Значит, это была галлюцинация?
– Вы спали и видели прекрасный сон, – ответил Дэниэл. – Когда желание вернуть что-нибудь велико, может показаться, что оно чудесным образом исполнилось.
– Желание вернуть что-нибудь… – эхом повторила Меган. – Да, можно и так сказать – я очень хочу вернуть Томми. Последние три года, днем и ночью, я мечтала только о нем. Как я была счастлива, когда узнала о досрочном освобождении, – думала, наконец-то увижу Томми! Конечно, я понимала, Брайан не отдаст мне сына без боя, но и не предполагала, что он откажет в свидании с ним. Господи, а я только и думаю о том, как вернуть моего мальчика… И я пойду на все… на все… – ее голос дрогнул.
Дэниэл пристроился рядом с нею.
– Так вот в чем причина… – мягко сказал он.
– Да, – устало отозвалась она. – Причина именно в этом. Я хочу вернуть Томми, все остальное для меня просто не существует. Можете не говорить, что я гадко повела себя с вами…
– Вовсе нет…
– … я знаю, я поступила отвратительно. Вы были правы, Дэниэл, – я собиралась использовать вас. Хотела превратить вас в послушное орудие, чтобы снять с себя обвинение, и не думала о вашем достоинстве. Я слишком отчаялась, чтобы выбирать средства и помнить о морали.
– И пошли бы до конца? – полюбопытствовал Дэниэл.
– Да, – просто ответила Меган.
– Легли бы со мной в постель, ненавидя меня?
Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом.
– Я отдалась бы самому дьяволу, помоги он вернуть мне Томми, – тихо сказала она. – Вот вы и выяснили, на какие безнравственные поступки я способна, и прониклись ко мне отвращением. Возможно, не без оснований. Завтра утром меня здесь не будет, даю слово.
– Куда вы отправитесь?
– Скорее всего, сниму где-нибудь квартиру, – Меган пожала плечами.
Странное дело – несколько часов назад Дэниэл предвкушал, с каким наслаждением вышвырнет ее на улицу, а теперь вдруг сказал:
– Вам нельзя возвращаться в мотель.
– В вашем доме мне тоже не место, – ее голос прозвучал твердо.
Дэниэла никогда нельзя было назвать тактичным, но сейчас он заговорил на редкость мягко, а может, просто решил прибегнуть к хитрости. Как бы то ни было, он не мог поступить иначе.
– И все же незачем спешить и уезжать, завтра же. Задержитесь на пару дней, пока не подыщете подходящую квартиру.
На это Меган ничего не ответила и вдруг обратила внимание, что прижимает к себе маленького плюшевого медвежонка.
– Откуда это?
– Из комнаты моего сына. Должно быть, вы приняли его за игрушку Томми.
– Простите. – Она протянула медвежонка Дэниэлу.
– Спите спокойно, Меган.
Дэниэл неслышно удалился и вернулся в комнату, где полчаса назад застал Меган. Включив маленькую настольную лампу на тумбочке у кровати, он тщательно разгладил складки на покрывале и усадил медвежонка на прежнее место. Убедившись, что все в порядке и все вещи на своих местах, Дэниэл обвел взглядом комнату. Никто, кроме него самого, не смел нарушать ее покой, даже приходящей прислуге было запрещено переступать порог.
Меган оказалась первой, кто вторгся сюда после… Он запрещал себе продолжать. После.
Но на нее он не сердился. Меган и не подозревала, что невольно стала его товарищем по несчастью – их объединяла тоска по потерянному ребенку. Застань он в комнате кого-нибудь постороннего, он пришел бы в бешенство, но Меган… Она перестала быть посторонней.
Выдвинув ящик стола, он достал фотокарточку в рамке. На него смотрел семилетний мальчишка с улыбкой во весь свой щербатый рот и озорными глазами. Пальцы Дэниэла погладили лицо ребенка в отчаянном порыве вновь ощутить его тепло, но ощутили лишь холод стекла. В его ушах вновь отдались эхом слова Меган:
«Вам не понять, каково это – когда от тебя насильно отрывают ребенка; когда ты думаешь о нем и днем, и ночью, когда хочешь лишь одного: снова прижать его к себе!»
Меган узнала бы, что и он прошел через те же круги ада, сумей он найти нужные слова, но Дэниэл не привык делиться своими сокровенными чувствами. С Салли в том не было необходимости – она любила его так сильно, что понимала без слов. А сейчас, когда Дэниэлу нужно было объясниться, слова не шли на язык.
Да разве существуют на свете слова, которыми можно было бы рассказать о его маленьком мальчишке – веселом шалуне, всегда готовом к проделкам, но добром и отзывчивом не по годам? Какими словами можно передать тепло сыновних ручонок вокруг твоей шеи и бесхитростную детскую любовь? Дэниэл скорбно склонился над фотографией сына и прижался губами к холодному стеклу, но не почувствовал ответной ласки, не услышал горячего шепота: «Папочка, я люблю тебя». Глаза мальчика продолжали мертвенно сиять с фотографии.
Проснувшись на утро, Меган обнаружила, что Дэниэла нет дома. Она быстренько приготовила завтрак и уже принялась заваривать чай, когда щелкнул дверной замок. Посчитав, что вернулся Дэниэл, Меган продолжала возиться с чайником и вздрогнула, услышав за спиной сдавленный женский голос:
– О, Господи Иисусе!..
Меган обернулась и увидела перед собой почтенную матрону в рабочем халате и с прижатой к сердцу пухлой рукой.
– Вы до смерти меня перепугали! – воскликнула она. – Я приняла вас за привидение! – Но, взяв себя в руки, она смерила Меган подозрительным взглядом.
– Мистер Келлер пригласил меня пожить – несколько дней в его доме, – поспешила объяснить Меган. – Меня зовут Меган Андерсон.
Женщина не долго раздумывала. Она проработала у Дэниэла не один год, давно перестала чему-либо удивляться и тут же невозмутимо затараторила:
– Будем знакомы – Глэдис. Да-да, раз уж вы чаевничаете, я не откажусь от чашечки. Сколько сахару? Три ложечки, пожалуйста, – мне понадобится немало сил, чтобы убрать этот дом. – Она перехватила вопрошающий взгляд Меган и добавила: – Я прихожу трижды в неделю и веду хозяйство мистера Келлера. Недавно мне пришлось уехать – захворала моя сестра, – и я пообещала мистеру Келлеру вернуться на следующей неделе, только моей сестре полегчало, а я не выношу ее идиота муженька, вот я и вернулась пораньше. – Она перевела дух.
Меган вручила ей чашку свежезаваренного чая, предварительно положив туда добрую порцию сахара.
– Почему вы приняли меня за привидение?
– Из-за свитера, милочка. Он просто копия того, что носила Салли… я хочу сказать, миссис Келлер. Она частенько крутилась в нем на кухне и вообще надевала, когда занималась домашними делами, – ведь он желтый.
– Не понимаю…
– Желтый – веселый цвет, поднимает настроение. Ах, какая она была веселая… не передать! Постоянно шутила и смеялась, да так заразительно, что даже он не мог сдержать улыбки, а уж поверьте, его не так-то просто рассмешить. У него начисто отсутствует чувство юмора, но в угоду миссис Келлер он улыбался и даже смеялся.
– Что с нею сталось?
– Погибла. В них врезалась машина, когда она ехала на своей вместе с сыночком. Ужасная трагедия! Я думала, от горя он тронется умом.
– Он? То есть мистер Келлер?
– Он самый. Семья была для него всем, и вдруг такое несчастье… Авария случилась за два дня до Рождества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21