Один, он сразу же попадется. Одна, она выдаст его. Вдвоем, несмотря на недоверие, у них есть шанс... Если только подождать до темноты. Потом будет видно... Можно будет что-нибудь придумать... Если Мари-Лор не появится! Но это невозможно! Пришлось еще раз пообедать, кое-чем, кое-как. Все это не имеет никакого значения. В час, Севр включил телевизор, чтоб рассеять невыносимое ожидание. И новость поразила их как молнией.
"Новый поворот в деле Севра. Ночью, в двух километрах от Пириала, в перевернутом в кювет Ситреене(2CU) найден труп Мари-Лор Мерибель, сестры финансиста, несколько дней назад покончившего с собой. Тревогу поднял водитель проезжавшего мимо грузовика. По предварительному заключению, видимо, несчастная женщина не вписалась в поворот. Полиция ведет следствие."
Это было, как черная лестница, по которой Севр, ступенька за ступенькой, спускался, но к какому ужасному концу? Он был подавлен, хотелось сказать: "Это все? Я все потерял? Наконец, все кончено?" Если б он был один, он бы лег, прямо, где стоял, стал бы ждать приступа отчаяния. Но рядом была Доминика.
- Вот видите! - сказал он.
И Доминика в свою очередь, едва нашла рукой спинку кресла, чтоб опереться, и скорее упала, чем села, в него.
- Я ни в чем вам не солгал, - добавил он. - Я только не понимаю, как она могла не вписаться в поворот. Она же знала дорогу как свои пять пальцев.
Доминику, казалось, это потрясло еще больше, чем его. Ей бы немедленно потребовать ключи. Чтоб их получит, она использовала все средства. А теперь, когда свобода - рукой подать, она ничего не просит. Она молчала. Ее поведение было настолько странно, что Севр даже забыл о своей беде, но он слишком устал, чтоб спорить. Больше всего ему нужно было это молчание и немое присутствие. Поскольку она остается рядом, это значит, что она признает свою вину, является его союзницей и, возможно, он может рассчитывать на нее. Немного позже она еще раз сварила кофе и принесла ему чашку.
- Ваша сестра, вы ее любили? - спросила она.
- Думаю, да... Иначе мне не было бы так больно... Это же я посоветовал ей выйти за Мерибеля... И все так получилось... Она не погибла бы, если б не этот чемодан... В этом тоже моя вина.
- Да нет! - сказала она. - Не путайте... Виноват в этом ваш зять. Но что сделано, то сделано. Мы уедем вместе... Я сумею выпутаться. Привыкла. Отдохните.
Они стали ждать передачи местной телестанции. Мало-помалу, к Севру вернулся дар речи. Теперь ему необходимо было говорить о Мари-Лор. Нет, она никогда не была счастлива, бедняжка! Ее замужество и вовсе было полной неудачей. Мерибель обращался с ней, как со служанкой. А она никогда не жаловалась. Вечно преданная, вечно любящая. Доминика слушала его с почти болезненным вниманием.
- Она никогда не думала развестись?
- Нет. Мирилась. Восхищалась им. В нем была такая живучесть, какая-то животная страсть к жизни, которая сметала всякое сопротивление. Я понимаю, почему он стольких людей сумел обмануть! Если б вы его знали, он и вас увлек бы, как всех. Я думаю, именно из-за этой стремительности он в конце концов просто не подумал.
- А вы?... Я вижу, вы такой щепетильный, и даже чуть-чуть... извините... чуть-чуть с условностями... Что вас толкнуло на такой поступок?... Ведь вы же тоже совершили нечто достаточно необычное!
- Не знаю. Иногда причины совершенно перепутываются!... Я даже спрашиваю себя, уж не в Мерибеле ли все дело. И не завидую ли я ему, в глубине души. Мне кажется, я тоже хотел бы, как сказать?... Повиноваться своим желаниям, иногда... освободиться от выполнения вечно одних и тех же задач, понимаете?
- О! Понимаю!... Конечно же!
- Поэтому... Когда вы появились...
- Да. Успокойтесь... Дайте мне подумать над всем этим.
Она закрыла окно. Высматривать теперь было некого. Потом помыла и убрала посуду. На Севра навалилось какое-то безразличие, которым повелевала тоска. Самое худшее прошло. Все новости, какие им еще предстоит услышать, уже не принесут ничего кроме лишних комментариев. Он даже не встал, когда Доминика включила телевизор. Но через мгновение ему пришлось приподняться, опершись на локоть, а потом встать.
"Неожиданный поворот в деле Севра... Мари-Лор Мерибель была убита..."
Диктор, уверенный в эффекте произнесенной фразы, не спеша положил перед собой листок, скрестил руки. Его глаза, казалось, следили за Севром. Теперь он говорил для него одного.
"Следствие, которое стремительно ведет комиссар Шантавуан, уже дало основания сделать вывод: пострадавшая была убита, а затем перевезена к месту, где найдена машина. Положение Ситреена (2CU) не оставляет никаких сомнений в том, что ее столкнули в кювет вручную. Если бы она ехала с обычной скоростью, повреждения покрытия были бы более серьезными. Впрочем, смертельный удар, был нанесен мадам Мерибель чуть выше уха, следовательно, в такой точке, что это не могло быть следствием резкого перемещения тела вперед, когда голова ударилась о переднюю панель. К несчастью, состояние дороги не позволят установить никаких следов. Откуда ехала машина? Видимо, из Нанта. Но убийца, естественно, мог, направляясь из Пириала, и развернуться, прежде чем сталкивать машину, чтоб запутать следствие..."
На экране появился Ситреен, наполовину скрытый в затопленной водой канаве. Вокруг, насколько хватало взгляда, видны были поля; безотрадный пейзаж Ла Бриер под блеклым небом.
"Это новое преступление ставит под сомнение многие ранее установленные факты, - продолжал диктор. - В настоящее время мы не можем ничего с уверенностью утверждать, но уже теперь имеем сообщить, что прокурор дал санкцию на эксгумацию трупа Жоржа Севра. Новое вскрытие состоится завтра утром..."
- Это должно было случиться, - воскликнул Севр.
"Естественно, мы вправе задаться вопросом, не был ли погибший финансист также убит. Незачем добавлять, что среди близких погибшего наблюдается сильное волнение..."
Севр выключил.
- На этот раз, - сказал он, - все кончено. Они поймут, что труп не мой, и обвинят меня во всем!
Он посмотрел на Доминику. На ее лице был ужас.
- Вашу сестру убили здесь, - прошептала она. - Здесь... Вы понимаете?
10
Здесь!... Они скоротали ночь, переваривая это слово. Не было и речи о том, чтоб испробовать вылазку. Осторожность повелевала подождать дальнейших известий. Но она же и требовала принять некоторые предосторожности... Потому что в Резиденции, вне всякого сомнения, присутствовал и кто-то другой. У Севра уже два или три раза появлялось такое ощущение. Включенные счетчики! Забывчивость матушки Жосс, или же?.. А пропавшее из квартиры Блази одеяло?... Да кроме того склад магазинчика, в своем красноречивом беспорядке... А может даже и будильник, хотя это и неубедительная деталь... Но что с того?... Незнакомец также имеет доступ к агентству, к ключам. Он так же может зайти куда угодно. И Севр, думая об этой тени, которая возможно, шпионит за ним, преследует, и даже в этот самый момент бродит по лестницам и коридорам, покрывался от страха потом. Доминика и он двадцать раз начинали одни и те же фразы, понижая голос, потому что, может быть, даже в эту самую минуту, их подслушивают.
- Бродяги, - повторял Севр. - Их всегда хватает в строящихся зданиях.
- Но здесь стройка уже окончена.
- Весной начнется новое строительство. Материал уже завезли, он с той стороны здания. Вы пришли с этой стороны, и потому не видели.
- Откуда же они?
- Откуда мне знать... Из Сен-Назера, я полагаю. Обычно это несчастные опустившиеся люди, отупевшие от алкоголя... Зимой они прячутся в норы. Как крыса. Ничего удивительного, что кто-то из них, умнее остальных, понял, что ему будет удобнее здесь, в этом здании, в такое время года.
Нет ничего удивительного, но оба они отдавали себе отчет в несостоятельности обЪяснения.
- А зачем он ее убил?
Если бы не Доминика, Севр и сам снова задал бы себе этот вопрос. Зачем? Может, Мари-Лор увидела его? Но Севр, который вышел на площадку, когда Мари-Лор стояла на первом, у лифта, ничего не слышал. Если бы произошла схватка, или даже просто удар, он бы обязательно что-нибудь различил, хотя бы шум шагов; в холле отдается малейшее эхо. А чемодан? Нападающий взял бы его с собой.
- Смотря как все было, - заметила Доминика. - Представьте, что человек появляется в тот миг, когда ваша сестра ставит чемодан в лифт. Ему некогда схватить его. Ваша сестра нечаянно толкает дверь, а вы нажимаете на кнопку... Это во всяком случае можно понять.
- Мари-Лор закричала бы.
- Не обязательно, если он оглушил ее ударом. Потом он унес тело и спрятал его. Вы же просто подождали внизу. Вы ему не мешали.
- Да, но машина?...
У бродяги ни за что не могло быть такой последовательности в замысле. Проехать через весь город, даже ночью, за рулем Ситреена, найти место, где можно подстроить несчастный случай, подумать даже о том, чтоб развернуть машину в ту сторону, откуда приехал... Нет, это уж слишком хитро. Да к тому же - это больше всего смущало Севра - смерть Мари-Лор неизбежно меняла весь ход дела. Ведь ни к чему обольщаться. Новое вскрытие покажет, что труп из охотничьего домика - это труп Мерибеля. И заключение полиции... его легко угадать. Кому же выгодно выдать себя за мертвеца, если не убийце обоих супругов? Весь спектакль окажется решающим доказательством.
- Возможно, - сказала Доминика, чтоб попробовать его успокоить. - Но, вы думаете, что новое вскрытие необходимо что-нибудь изменит?
- Я в этом совершенно уверен, - возражал Севр. - Я и раньше был уверен в этом! Я просто не мог выиграть.
Он ходил взад и вперед перед Доминикой, упорно выявляя предпосылки своего провала, отнимая у молодой женщины всякий повод надеяться.
- Обезображенное тело, - продолжал он, - всегда в конце концов вызывает подозрение. Рано или поздно, правда выплывет на поверхность... Если б не трюк с Ситрееном, случилось бы что-нибудь еще. Только, видите ли... именно в этом я и не могу разобраться. Можно поклясться, что Мари-Лор убили, чтоб снова настроить полицию.
- Но это же ни в какие ворота не лезет!
- Я-то знаю!
Они снова пустились обсуждать версию с бродягой. Проблемы цеплялись одна за другую, до бесконечности. Это не мог быть бродяга! Это не мог быть никто иной, как бродяга!... Севр способен был перебирать доказательства часами. У измученной Доминики слипались глаза.
- Вы же понимаете положение, - настаивал Севр. - Если я убил, значит, все еще не покинул район. Вы же представляете, что этот Шантавуан, сразу после обнаружения машины, добился наблюдения за дорогами, вокзалами... Согласны?
Она качнула головой в знак того, что все еще слушает, все еще не спит.
- Самоубийство, - продолжал Севр, - было не так уж существенно... для него, я говорю, для него... Но два преступления? Он поставит на ноги всю жандармерию. Мне не ускользнуть... А что до того, чтоб остаться здесь, вместе с... с этим человеком, теперь готовым на все... Невозможно. Я теперь даже не могу сходить за продуктами.
- Прекратите себя мучить.
- Я только рассуждаю.
- Вы слишком много рассуждаете. Для ваших близких вы наверно были невыносимы. И я не удивлюсь, что...
- Что что?... В сущности, это правда. Я вечно взвешивал за и против... Помню, однажды...
Все его прошлое поднялось комком к горлу. Он говорил помимо своей воли, как на приеме у психиатра. В конце концов, он заметил, что она спит. Ему даже почудилось, будто он рассказывал тоже во сне. У него больше не было сил. Он бесшумно скользнул в кухню, долго пил, пытаясь успокоить внутри огонь, палящий его с того самого мгновения, как он узнал о смерти Мари-Лор, но ему это не удалось. Потом он вернулся и сел возле Доминики. Он смотрел, как она спит. Итак, она сдалась. Она знает, что он невиновен. Он сумел ей доказать. Не лучше ли теперь отпустить ее? Если ее возьмут вместе с ним, она попадет в крупную неприятность совершенно без всякого смысла. Кто поверит в сожженное письмо? А если еще обнаружится, что он держал в качестве заложницы постороннюю женщину целых несколько дней... он уже не помнил сколько... он будет еще более виновен. Он напрасно старался найти выход... положение было безвыходным!
Больше того. Ему припишут все вполне вероятные, с точки зрения ходячей морали, грехи. Ему предЪявят обвинение в убийстве зятя м сестры, с целью завладеть полностью ворованными деньгами. Его представят чудовищем. Никто и не подумает обыскать Резиденцию и близлежащий поселок, опросить бродяг... Голова Доминики потихоньку сползала с подушки; кулаки разжимались, словно невинные цветы. Она так далеко от него. Может, она видит во сне другого мужчину? Только от нее одной могло бы исходить его благополучие... Доминика! Он шептал, потому что тишина стала невыносимой. "Доминика! Я сказал, что люблю тебя... Может, это и неправда... потому что я никогда еще никого не любил... хоть этому я здесь научусь... Но я не хочу, чтоб ты беспокоилась из-за меня... Ты уедешь... Я не увижу от тебя ничего, кроме гнева, презрения да, в конце концов жалости... Это много! С этой ночи, пройдет столько других ночей, тюремных ночей. У меня останутся лишь воспоминания. Я смотрю на тебя... у тебя дрожит щека, и я сотни раз буду представлять себе эту дрожь. Я буду видеть тебя, ночь за ночью, блестящий на твоих зубах лучик света... Я сиделка у твоей постели, Доминика... и я мертвец!"
Ему следовало до бесконечности задержать это мгновение, собрать все истины, исходящие из глубины души, которые, возможно, могли бы материализоваться во что-то, но все кружилось у него в голове. Он устал, ужасно устал; он почувствовал, как ускользает сознание. Когда он снова открыл глаза, она склонилась над ним и, казалось, о чем-то спрашивала его неподвижное лицо. Может, она еще не до конца удостоверилась?... Он мгновенно все вспомнил.
- Очевидно, - сказал он, - я мог с кем-нибудь договориться об убийстве сестры... Кто знает, может быть, здесь, рядом, живет мой сообщник?... Вы же об этом подумали, сознайтесь!
Она поколебалась, потом пожала плечами.
- Я, - продолжал он, - долго думал. Если откроется, что мертвец Мерибель, - мы скоро узнаем, - я сдамся. В поселке есть полицейский участок.
Она снова пожала плечами.
- Или даже, - продолжал он, - вы, уезжая, заявите в полицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17