Люку уже семь, Дэну пять, и девочке - Эрике - три. Сейчас они с отцом остались. Он не летает в последние годы. В науку ушел. А я вот… Попробуй печенье, это называется "лахундрики". У вас продукты тоже очень похожи на терранские… вкусно, честное слово!
— Ого! Это с творогом? Рецепт дашь?
— Обязательно.
Ильгет вдруг подумала, что вот ей так уютно, хорошо здесь… остаться бы с Иволгой. Побродить по Тригоне, здесь развалины старого замка есть, и собор хороший, древний… Вечером посидеть, попеть под гитару - инструмент вон в углу комнаты стоит. Но не за этим же она здесь…
А жаль. Не кончится все это добром. Смертью кончится… так и не успеешь подружиться с Иволгой.
— Слушай, Арнис мне не объяснил… я не знаю, что мне делать здесь. И когда ехать домой.
— Ничего особенного, Иль. Просто посидим. Потом погуляем. Домой - потом посмотрим… Ты с какой легендой здесь?
— Ну якобы ты - моя одноклассница, это я мужу сказала. Сказала, что вернусь до ночи, а если заночую - то позвоню.
— Ну посмотрим, Иль. Я еще пока не могу точно ничего сказать. Может, придется ему позвонить. А вот после победы… на Квирине будешь, я тебя в гости приглашу. Обязательно! Мы обязательно потом будем встречаться. Увидишь, какой у меня дом! Я сама проектировала. И собак моих увидишь. Я ведь одно время не хотела летать больше, завела питомник, у меня и сейчас пять собак. Зевса я взяла, потому что он в самой лучшей форме…
Иволга потрепала по загривку лута, лежащего у ее ног.
— У нас они считаются декоративной породой, - заметила Ильгет, - они ведь добрые…
— Да, но нам не нужны злобные собаки. Использование собак в борьбе с человеком - это архаизм. Современные луты, например, вот Зевс, берут след давностью в несколько суток. Чуют металл или наркотики лучше любых детекторов, таких просто еще не существует. Выносливы, как роботы. Но для нас знаешь что важнее всего? У дэггеров вот уже триста лет есть такой неустранимый недостаток конструкции - они смертельно боятся собак.
Допили чай, убрали посуду, перешли в гостиную. Ильгет подошла к книжному шкафу, стала разглядывать корешки.
— Я и сама почти ничего здесь не читала, - сказала Иволга, - я ведь здесь живу совсем недавно. Слушай, мне почему-то кажется, что ты на гитаре играешь.
Ильгет повернулась к ней, улыбнулась застенчиво.
— Немного. Давай?
Иволга взяла инструмент. Коснулась струн… играла она довольно-таки профессионально.
— Я тебе спою терранскую песню… в молодости мне очень нравилась. А на Квирине уже сделали ее перевод на линкос, ну и я потом сама немного побаловалась и перевела уже на лонгинский… Я ведь лонгинский уже давно выучила.
В сети связок
В горле комом теснится крик,
Но настала пора,
И тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом
Кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы
Об траву вытирали мечи.
Низкий глуховатый голос Иволги, казалось, касался самого сердца, самого донышка. Ильгет замерла, вцепившись пальцами в спинку стула.
И как хлопало крыльями
Черное племя ворон,
Как смеялось небо,
А потом прикусило язык.
И дрожала рука
У того, кто остался жив,
И внезапно в вечность
Вдруг превратился миг.
И горел
Погребальным костром закат,
И волками смотрели
Звезды из облаков.
Как, раскинув руки,
Лежали ушедшие в ночь,
И как спали вповалку
Живые, не видя снов…
А "жизнь" - только слово,
Есть лишь любовь и есть смерть…
Эй! А кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать…
— Повтори еще раз, - попросила Ильгет. Иволга неуверенно как-то улыбнулась, откинула пряди со лба. И стала петь снова.
Смерть стоит того, чтобы жить.
А любовь стоит того, чтобы ждать…
И странное дело, под эту песню, казалось бы, совсем не о том - очень захотелось Ильгет поговорить об Арнисе. И когда Иволга во второй раз закончила петь, Ильгет уже не могла удержаться и спросила, без всякой видимой связи с только что прослушанным.
— А ты Арниса давно знаешь?
Иволга скользнула по ней взглядом - вроде бы, сочувствующим.
— Нет, не очень давно.
— Если это секрет, то, конечно…
Иволга улыбнулась слегка печально.
— Ох ты, юный конспиратор. Ты знаешь меня, знаешь его, все это у тебя под блоком, так что… все остальное уже без разницы. Нет, я его знаю года три. А вот про тебя он рассказывал, ну, после того ранения. Так это, значит, ты и была
— Я и была.
Иволга задумалась.
— Арнис - хороший парень. Раньше он работал в СКОНе, это космическая полиция. У нас почему-то много бывших ско. Летает уже давно, ну ему ведь двадцать шесть… Вообще известен в СКОНе, пару раз в "Вестнике" про него писали. Жены, если тебе интересно, у него не было. Была невеста. Она погибла. С тех пор, сколько я знаю, Арнис живет анахоретом… ну и потом он ведь тоже христианин, трали-вали, ему надо, чтобы все всерьез. Ты знаешь, Иль, мне кажется… - Иволга умолкла.
— Что?
— Да просто он про тебя ТАК рассказывал. Мне кажется, что он к тебе явно неравнодушен.
Ильгет онемела. Странно… почему же она ни разу не подумала об этом?
— Ты про что? - выдавила она наконец, - Да я ведь замужем, Иволга!
Квиринка пожала плечами.
— В жизни всякое бывает, Ильгет…
— Нет! - вскрикнула она. Иволга покачала головой, коснулась ее руки.
— Ладно, ладно, Иль, - сказала она, - я не всерьез. Не обращай внимания. Как Бог даст, так и будет.
Ильгет чувствовала какое-то странное отвращение. Не надо было говорить об этом! Совсем не надо. Лучше бы Иволга рассказала просто об Арнисе, о том, какой он человек, за что прославился в СКОНе, что вообще любит, чем увлекается, о его родителях…
Не надо так. Пошлость это. Не хочу. Ничего не хочу. Гадость! Господи, и ведь подумать даже не могла… Почему я такая дура? Но ведь и он - он вел себя просто как друг?
И этот разговор - он лишний.
Наверное, все это отразилось на лице Ильгет, Иволга поспешно сунула ей в руки гитару.
— Ладно, забудь, не обращай внимания. Лучше спой, твоя очередь.
— Я спою… это на стихи моего любимого поэта, Мэйлора. Только я играю плохо…
— Это неважно.
Ильгет тихонько запела.
От кирпичной стены
И от желтой травы,
От закатных полос,
От густой синевы
Сделай шаг, сделай шаг
В темный круг, в темный лес,
В бледно-призрачный сад,
Слышишь, листья шуршат,
Слышишь листья шуршат
Под ногами, как дни?
Так уходит трава
Из-под ног, из-под ног,
Остаются одни
Те, кто жил, те, кто смог.
А от беленных стен
И от груд кирпича,
И от запаха хлеба,
И от желтых цветов,
И от солнечных рощ -
Уходи, уходи.
Ты не здесь, ты не свой,
Ты не сможешь, ты враг.
Белый свет, желтый цвет
Синим облаком дни.
Там не так, все не так.
Только где твоя власть? Только кто командир?
Слышишь, двери скрипят:
Сделай шаг, сделай шаг!
Слышишь, камнем в стекло:
Уходи, уходи.
Больше они об Арнисе не говорили. К вечеру отправились гулять. Ильгет уже ощущала себя самой близкой и давней подругой квиринки.
И нисколько не было ощущения опасности… Просто так - прошлись по заснеженной темной улице, снежок еще шел и кружился, мелькал в светлых кругах фонарей.
Болтали о том, о сем. Наконец замерзли окончательно, и тогда Иволга сказала.
— Отбой. Я получила сигнал. Ты возвращаешься домой.
— А что было-то? - спросила Ильгет.
— Ничего. Идем к вокзалу.
Народу даже у вокзала было немного. Миновали большой рекламный плакат, призывающий покупать какие-то сигареты. Постояли на перроне, болтая о том, о сем. Подошел, лязгая и громыхая, древний состав, выкрашенный в бледно-зеленое. И тогда Иволга протянула гостье длинную, костлявую руку без перчатки, чуть замерзшую, как-то сиротливо высунутую из рукава штормовки.
— Ну пока, Ильгет… еще увидимся.
Ильгет посмотрела в лицо квиринки. И в светло-серых глазах увидела промельк тоски и тревоги. И один только этот промельк напомнил ей о войне.
— Пока.
— Будь осторожнее, - сказала Иволга, помедлив, - хочу еще с тобой встретиться. Поняла?
— Ага. И ты тоже.
Ильгет вскочила на подножку вагона, помахала Иволге рукой. Потом еще раз, уже из салона. Поезд медленно тронулся и застучал по шпалам, набирая ход.
Удивительно, но сейчас она как-то легко относилась ко всему. Проклятая фабрика - ну и плевать. Муж возмущается - ее это нисколько не задевало. Она старалась успокоить его гнев двумя-тремя фразами, иногда это не получалось, но все равно до глубины души ссоры ее не трогали, как раньше.
Ничто больше не имело значения. Только Арнис. Только работа. Ильгет предпочла забыть слова Иволги, во всяком случае, у нее точно не возникало никаких грешных мыслей по отношению к квиринцу. Иногда она встречала Арниса на территории фабрики, в черной форме и пилотке, и все, что допускалось - незаметно для окружающих обменяться с ним взглядами. Как-то раз Арнис конвоировал к боковым зданиям одного из мужчин-заключенных. Ильгет увидела его издалека и долго смотрела, прежде чем он почувствовал ее взгляд, поднял глаза… Целую секунду Арнис смотрел на нее. Прошел мимо. Ильгет остановилась. Поглядела вслед. В этот момент заключенный вывернулся и дернулся было бежать. Здоровенный мужик, между прочим, крупнее Арниса. И без наручников. Квиринец схватил своего подопечного за кисть и очень быстро вывернул ему руку, пара ударов, и зек лежал на земле. Ильгет опомнилась и пошла дальше.
У Арниса работка тоже веселая… не позавидуешь.
Плевать. На все. Скоро что-то произойдет. Что-то страшное. Но страшное это принесет наконец освобождение от всего… пусть это смерть. Ильгет ощущала почти постоянное возбуждение, приподнятость. Иногда думалось, что вот скоро смерть, а она еще ведь ничего в жизни не успела, глупо так жизнь прошла. Все, что останется от Ильгет - несколько стихотворений, незаконченный роман, десяток рассказов, да и то все - так, баловство, графоманство. И не прочитает их никто. Ни карьеры она не сделала, ничего полезного для людей. И ребенка не родила.
Но думалось о смерти как-то абстрактно. Ильгет когда-то боялась умереть, мама в детстве объясняла ей, что там ничего нет, одна лишь черная пустота, вечный сон. Как это - вечный? Как это - больше никогда, никогда не существовать?! И даже уверовав в Христа, Ильгет не до конца изжила этот страх… иногда возвращались сомнения - все же вдруг там ничего нет?
Но теперь этих сомнений не было. Ильгет не знала, что там. Но и страха не было, нисколько. Так, абстрактные размышления. Ильгет понимала, что когда придет момент, она очень даже испугается, она вовсе не смелая по натуре. Но сейчас пока она не боялась. Может быть, даже наоборот хотела приблизить этот момент, сократить ожидание.
С Арнисом больше не встречались, но Ильгет знала, что он следит за ней постоянно. Оказывается - это было не слишком приятным сюрпризом, однако, вполне понятным - ей давно вживили наночип. Незаметно для нее. В квартире тоже установлены камеры. Ильгет не знала, как все это работает и не вдавалась в подробности. Однако понятно, что следить за ней должны - как иначе квиринцы смогут определить, когда именно она встретится с сагоном?
Как это произойдет? Он может появиться в любой момент. А может быть, ее к нему доставят.
Но существует еще и другая, банальная опасность - Народная Система. Квиринцы здесь действуют, словно шпионы на чужой территории. Ильгет не знала об этом ничего, но Арнис что-то говорил об освободительной операции, значит, они готовили вполне нормальную войну. Да и ясно, что без войны не обойдется.
Впрочем, кто и как может доказать связь Ильгет с квиринцами? У нее нет дома ничего подозрительного, даже всю переписку с Деллигом она уничтожила - лишь изредка Арнис что-то писал ей через "разговорник". Она ни с кем не встречалась.
На всякий случай еще в первую встречу Арнис обучил ее ставить психоблокаду. Это оказалось не очень сложно, хотя пришлось потренироваться.
Психоблокада была разработана еще в древней Эдоли. Методика активного забывания. Произносишь кодовую фразу, и из твоей памяти начисто стирается определенная информация. На самом деле не стирается, лишь переводится в подсознание. Когда-то эта методика применялась для того, чтобы не выдавать информацию под пытками - невозможно выдать то, чего сознательно не помнишь. Правда, у части людей достаточно сильная боль в сочетании с наркотиками эту блокаду взламывает - они вспоминают. Оказалось со временем, что и против телепатии сагонов эта методика эффективна - сагон не может прочесть в мозгу информацию, скрытую психоблокадой.
Собственно, Ильгет знала совсем немного, ей и скрывать-то особенно нечего. Вживленный в нее чип нельзя обнаружить обычной ярнийской аппаратурой. Но если бы она выдала истинное положение дел, сингам было бы легко выйти на Арниса, Иволгу и еще одного человека, имени которого Ильгет не знала. Ведь за ней постоянно следили. Этих троих она может погубить - но они и так готовы ко всему. Как и она сама.
Все же Арнис поставил ей психоблокаду. Так, на всякий случай.
Ильгет медленно бродила по цеху, вылавливая зародыши… ну на, жри мою жизнь, мою радость. Скоро тебя не будет. Вряд ли квиринцы позволят вылупиться настоящим дэггерам. Она вдруг поскользнулась и, теряя равновесие, толкнула кого-то - едва удержалась на ногах. Повернулась, чтобы извиниться.
Ее соседку звали Жеррис, высохшая, морщинистая, тертая жизнью баба, лет под сорок, старательно молодящаяся… Голос у Жеррис был резкий, пронзительный, напоминающий Ильгет свекровь. По каким-то намекам было ясно, что сидит она за убийство, и не за одно.
Женщина была явно рада развлечению.
— Простите, - пролепетала Ильгет.
— Ты че,…, не видишь, куда ноги свои ставишь?
— Извини, - сказала Ильгет погромче, - не заметила.
Ей и в самом деле было стыдно.
— - Еще она будет извиняться! Че целку с себя корчишь? - Жеррис разразилась потоком нецензурных слов, ее, видимо, понесло. Ильгет отвернулась и снова нагнулась за зародышем.
— Ты смотри на меня, тварь, когда с тобой разговаривают! - Жеррис схватила ее за плечо и развернула.
— Ну-ка без рук, - угрюмо сказала Ильгет, - сейчас охрану позову.
— О! Смотрите-ка на нее! А может, ты стукачка, а? Девки, стукачка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67