- Я этого не знаю, - с подчеркнутой неуверенностью произнес он. - Вы легко можете установить правду, допросив нас с Гангутом по отдельности, а потом сопоставив наши ответы.
Для Каната, однако, этот намек оказался слишком тонким.
- Вы тут не в ментовке, а мы вам - не опера! - злобно выпалил он. Говори все, что знаешь, сука! - И, поскольку Окунь молчал, повернулся в сторону азиата: - Действуй, Ян.
Советник сразу же попытался запудрить Канату мозги другой версией:
- Возможно, тот, кто сдал Финка, затем и выкрал его. А значит...
Но его перебили.
- Что, блин, происходит?! - вскричал находящийся за баранкой Тум.
Все пассажиры джипа разом повернули голову в его сторону и увидели, что впереди на дороге действительно происходит нечто странное. Мини-вэн "Фольксваген", на высокой скорости обогнавший их джип, вдруг начал теснить к обочине серебристый "Мерседес", пытаясь его подрезать. Но Чанг, сидевший за рулем машины Окуня, прибавил ходу, и "Фольксваген", как ни тужился, поделать ничего не мог.
Тогда из открытого окошка мини-вэна показалась рука с зажатым в ней пистолетом и стала делать характерные жесты - приказывая водителю "Мерседеса" остановиться.
А когда Чанг не среагировал, вслед за рукой из окна "Фольксвагена" появилась и голова, которая что-то злобно закричала.
Советник эту голову сразу узнал. Она принадлежала Огоньку - главному палачу балаковской группировки.
7
Старший лейтенант Митин
Получив отказ от обозленного шофера Володи на просьбу подвезти его до дома, Костя Митин покинул служебный "уазик" возле Малининского РУВД. Но вылез он здесь, скорее, по инерции, потому как считал свою работу на сегодня законченной. Да если бы и испытал вдруг Костя приступ служебного рвения, то все равно не знал бы, что предпринять для продолжения расследования. Здесь Митин всецело доверял Сергею Курскому и попросту ждал от своего младшего коллеги руководящих указаний.
Но, если бы он такие указания и получил, то следовать им вряд ли бы стал. Все его помыслы и душевные устремления крутились сейчас вокруг прекрасного образа Александры Ликиной.
Тем не менее первоначальное его восприятие этой "фигурантки" как холодной, недоступной богини, для которой чужды обычные, естественные отношения между мужчиной и женщиной, все-таки довлело над ним, не выветрилось окончательно, несмотря на симпатию, каковую актриса вполне определенно выказала к Косте. И он сейчас не мог поступить так, как всегда поступал, если девушка ему нравилась, - набрать номер ее телефона и пригласить к себе домой. Или напроситься к ней в гости. Или предложить ей сходить с ним в ресторан, хотя этот вариант был наименее желательным таковым его делали ненужные финансовые расходы и отсутствие в подобного рода заведениях кроватей.
Костя никогда не считал чисто визуальный контакт с женщиной достаточной компенсацией за невозможность затащить ее в постель. Но сейчас ему казалось, что душевный дискомфорт, который он вдруг стал ощущать, расставшись с Сашей Ликиной, может быть сглажен вполне платоническим общением с нею. О большем он был пока не в состоянии даже мечтать.
Наверно, это и есть любовь, рассуждал Митин, когда то ли душа, то ли тело, то ли они оба вместе взятые испытывают зуд, наподобие чесотки, в виду отсутствия объекта обожания. Но, если перекинуться с любимой женщиной несколькими фразами, выпить с ней кофе, а то и чего покрепче, раздражение организма должно пройти.
И все-таки Костя никак не мог заставить себя позвонить Саше, что-то в нем такое заколодило.
Схожие ощущения он испытал, когда в дверном замке его квартиры, который Костя без всяких проблем открывал полтора десятка лет, вдруг ни с того ни с сего застрял ключ. Дергал-дергал его тогда Митин, крутил-крутил, да все без толку: замок сломался, и пришлось вызывать жэковского слесаря.
Но тут, понятно, никакой слесарь не поможет, и душевное равновесие придется восстанавливать собственноручно.
И неодолимая сила понесла старшего лейтенанта в "район красных кирпичей", к домам элитной застройки, где проживала актриса по жизни и фигурантка по делу Александра Васильевна Ликина.
Покрутившись без ясной самому себе цели вокруг ее местожительства, он решил наконец совершить что-нибудь активное и направился к подъезду актрисы.
И здесь нос к носу Митин столкнулся с Филиппом Фомичевым, гаишником, автором сенсационной утренней находки в багажнике автомобиля. Тот был при полном параде - в тройке, светлой рубашке и галстуке, - а в руках держал три белые розы в целлофане. Он, похоже, направлялся в тот же подъезд, но шел с другой стороны дома.
- Здрасьте пожалуйста, - не слишком приветливо поздоровался гаишник. Полюбуйтесь только, во что господин Сбитнев наш город превратил. Раньше было родимое Малинино известным на всю область очагом культуры, а теперь просто зона какая-то. Вас, оперов, развелось здесь, как крыс на помойке.
- Я на тебя не обижаюсь, Филя, - миролюбиво отозвался Митин. - Если бы я по утрам на покойников прямо на дороге натыкался, наверняка таким же нервным стал. Страсть как я их не люблю, мертвецов этих. Я всегда считал, что место им в могиле, а не в чьем-то там багажнике.
Но Фомичев не был настроен вести диалог в шутливом тоне:
- Какого хрена вы с Курским ко мне привязались? Что вы ходите за мной по пятам? Что тебе, Митин, от меня надо, а?
Гаишник все больше распалялся, и Косте казалось: если бы не букет цветов в руках Фомичева, тот немедленно вцепился бы ему в глотку.
- Тише, тише. - Он на всякий случай сделал полшага назад и, демонстративно оглянувшись по сторонам, вполголоса произнес: - Ты мне наружное наблюдение срываешь. Я здесь на работе. Я слежу - но только не за тобой, тут одна фигурантка по делу проживает.
- Сам ты - фигурант! - не унимался Фомичев. - Вали отсюда, а то промеж рогов схлопочешь! Козел!
- Я не помешаю вашей милой беседе, молодые люди?
Рядом с ними внезапно оказалась Александра Ликина, вышедшая, видимо, из своего подъезда. Пожалуй, глубокий темно-синий цвет ее платья не слишком гармонировал с веселой солнечной погодкой на дворе, но зато очень шел лично ей, что было, по мнению Кости, гораздо важнее.
Оба офицера явно пребывали в растерянности, однако если на лице Митина гуляла идиотская, но одновременно счастливая улыбка, то Фомичев, казалось, готов был сквозь землю провалиться.
- Я, Александра Васильевна... У меня к вам возникло еще несколько вопросов, - промямлил оперативник. Его мучительное душевное смятение, похоже, неожиданным образом разрешилось. Во всяком случае, шанс побыть наедине с Александрой Ликиной у него появился.
- Хорошо, товарищ старший лейтенант, я к вашим услугам, - легко согласилась она. - Тогда не будем откладывать интервью, пройдем ко мне?
Фомичев, до этого момента молча топтавшийся на месте, также молча двинулся куда-то вдоль дома.
Хотя Ликина не удостоила его даже взгляда, у Кости, как у любого влюбленного мужчины, остро чувствующего состояние души обожаемой женщины, возникло подозрение, что эти двое - люди, друг другу не чужие.
Он не стал терзаться сомнениями и со свойственной ему простотой осведомился:
- Вы его знаете?
- Так точно, товарищ старший лейтенант, - улыбнулась Саша.
- Зовите меня просто Костя.
- Хорошо, Костя. А вот этого молодого человека зовут Филипп. Он - мой старый обожатель и воздыхатель. Когда-то, - легкая тень легла на ее прекрасное чело, - Филипп не пропускал ни одного моего спектакля. И все время приходил с большим букетом белых роз. - Глаза ее приобрели мечтательное выражение. - Впрочем, это мне теперь так кажется, - тут же осадила она сама себя. - Ну, что же мы стоим на улице? Идемте ко мне!
- Но вы ведь куда-то направились?
- Ерунда! Всего лишь решила пройтись по магазинам.
- Не хотелось бы вмешиваться в ваши планы... - Костя вдруг испугался очень смешной вещи: остаться с Сашей Ликиной наедине, хотя в последние часы только и стремился к этому. Но теперь ему казалось, что он к такому испытанию пока не готов. - У меня, собственно, к вам всего лишь один вопрос...
- Я вас слушаю, Костя. - Она вновь ослепительно улыбнулась.
- Не могу ли я... в общем, составить вам компанию на сегодняшний вечер? - сказал Митин и сам удивился собственной наглости.
А Ликина, видимо, ничуть вопросу не удивилась. Скорее, она удивилась бы другому - если бы такого рода предложение не прозвучало, подумал Митин, ведь Саша наверняка слышала нечто подобное не один десяток раз.
Она быстро стерла улыбку с лица и перешла на вполне деловой тон:
- Где и когда?
- Ну, допустим... в ресторане "Южный вечер", часиков в восемь...
Он все-таки не решился напроситься на встречу в домашних условиях. Ему это показалось слишком уж большим счастьем. Настолько большим, что такого в природе и не бывает. А раз не бывает, значит, и думать об этом не стоит.
- Знаешь, Костя. - Она перешла на "ты", и сердце старшего оперуполномоченного запело! - Давай я позвоню тебе домой. Скажем, через час. Мне еще кое-что уточнить надо.
Дома он мобилизовал всю свою наличность и пришел к выводу, что имевшейся тысячи рублей должно на скромный ужин хватить. Потом принял душ. Подготовил к выходу в свет единственный в гардеробе костюм-двойку и стал ждать звонка.
И он не заставил себя долго ждать.
- Алло! - с придыханием произнес он.
- Это Константин Алексеич? - осведомился грубый мужской голос.
- Да...
- Гоша вас беспокоит, гражданин начальник! Вы мне тут свой телефончик, уходя, оставили. Вот я и решил поинтересоваться, не нужны ли мои услуги?
- Нет, - глухо произнес Митин, едва не застонав.
- Как знаете... Но я всегда в полной боеготовности! Звоните, если что...
- Ладно, ладно...
Костя положил трубку и принялся ходить из угла в угол, но долго мучиться ему не пришлось: телефон зазвонил снова.
- Я слушаю, - сказал Костя уже с несколько меньшим энтузиазмом.
- Клим Евгеньевич приветствует вас, своего коллегу!
- Что вам надо? - достаточно сухо спросил старший лейтенант.
- Вы сказали, чтобы я позвонил вам по интересующему вас делу, если что-то вспомню...
- Ну?..
- Так вот, я вспомнил!
- Что именно?
- Я вспомнил еще одну частушку. Из цикла "Из жизни сеньоров":
Девки Хуан-Карлоса
Любят из-за фаллоса.
Мне ж, чем с фаллосом Хуан,
Лучше с х..., да Иван.
- Ну у вас, блин, и память, - буркнул Костя, положив трубку.
Когда телефон зазвонил в третий раз, старший лейтенант взял трубку уже с нехорошим предчувствием.
И оно не обмануло его. Звонил Курский:
- Что нового, Костя?
- Тебе отчет нужен? Пожалуйста. Ни хулиган Куравлев, ни еврей Маркиш не знают ни Козлова, ни покойника и никогда их не видели.
- А что из себя представляют эти фигуранты?
- Куравлев - профессиональный выбивала долгов, Маркиш - изобретатель машины для раскрытия преступлений.
- Ты этого Маркиша, конечно, попросил показать свою машину в действии?
- Ну... не мог упустить такой случай...
- И для этого тебе пришлось показать свое досье по делу? Так?
- Да... - растерянно отозвался Митин.
- Похоже, именно этого он от тебя и добивался, - заключил Курский.
- Черт побери!..
- Возможно, придется заняться твоим Маркишем вплотную...
- Да... Ну и дела,,, А у тебя что? - поспешил перевести разговор на другой объект старший лейтенант.
- Ты знаешь, что у нас завтра в семь утра стрельбы?
- Передали...
- Там я тебе обо всем и расскажу. А сегодня вечером мне еще работенка предстоит, проверить надо одну версию.
- Я тоже сегодня вечером работаю, - не остался в долгу Костя.
- То есть?.. - удивился лейтенант.
- Хочу еще раз допросить Александру Ликину. Подозрительная личность, скажу я тебе...
- И где же ты ее будешь допрашивать? В "Южном вечере", что ли? ухмыльнулся Курский.
- Может быть... Жду от нее звонка...
- Ну тогда не буду занимать линию. Желаю успеха.
Митин разъединился, и вдруг на ум ему пришла совершенно чудовищная мысль. Это был как удар по голове тяжелым тупым предметом. У него будто все поплыло перед глазами, а потом белый свет исчез совсем, и осталась перед внутренним взором только одна, та самая кошмарная мысль, выписанная большими, прописными, буквами: САША ЛИКИНА НЕ ПОЗВОНИТ.
Да нет, такого не может быть!
Он рванулся в ванную, открыл кран с холодной водой и сунул под обжигающую струю голову.
Ф-фу... Отошло. Ну, все нормально. Придет же, однако, в голову такая чушь...
И снова раздался телефонный звонок.
- Костя? Я согласна. Приду, как договорились.
Ну вот, так и должно было быть.
8
Минское шоссе
Советник, увидев в проезжающем мимо, а потом притормозившем "Фольксвагене" Огонька, возрадовался было всей душой. У него, правда, сложились не слишком добрые отношения с телохранителем, поскольку тот являлся его прямым конкурентом в борьбе за влияние на Прохора. И тем не менее Окунь - не Канат. Он - балаковец, и хотя, конечно, способен на всякие пакости, но руку на братка из своей группировки не поднимет. По крайней мере без приказа Прохора.
Тем более странным выглядело его чрезвычайно агрессивное поведение, а иначе и не назовешь угрозу оружием. Тонированные стекла в "Мерседесе" были подняты, и Огонек не мог видеть, кто находится в салоне, но наверняка предполагал, хорошо зная машину Советника и ее номер, что он и сидит сейчас за рулем, а не какой-то там Чанг. Очень похоже, Огонек хочет задержать именно его, Окуня, который теперь получил удивительную возможность наблюдать со стороны за собственным захватом.
Но с чего это вдруг телохранитель Прохора так распетушился? Ответ нашелся быстро и был, по сути, единственным. Огонек по каким-то своим делам ездил в Арканово и встретил там Куцего, который и разболтал - в нарушение приказа бригадира, - что Финк взят Гангутом, о чем поставлен в известность Советник. Это понятно. Не совсем ясно только, рассказал ли Куцый о побеге кассира. Ведь он об этом как бы не знает! Ни Гангут, ни Окунь об исчезновении Финка ему не говорили.
Итак, Огонек подозревает, что кассир либо общак в руках Советника или тот знает об их местонахождении, но скрывает это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43