Водителю пришлось окликнуть начальника.
Подполковник не любил субординацию - он предпочитал ходить в штатском, если условия позволяли, и приучил подчиненных обращаться к нему по имени-отчеству.
- Подбрось-ка меня на Осташковскую, - сказал Межинов, не глядя на водителя.
- Разве мы не в управление?
- Нет.
Парень молча выехал на шоссе - время от времени начальник просил отвезти его на Осташковскую улицу, выходил и отпускал машину. Водитель подозревал, что там живет любовница Межинова. Мужчина он еще молодой, видный - почему бы ему не закрутить роман на стороне? Впрочем, это были только догадки.
Впереди ехала поливальная машина. От мокрого асфальта поднимался пар.
- Останови здесь.
- Так ведь мы…
Парень хотел сказать: «Мы еще не доехали», - но Рудольф Петрович уже хлопнул дверцей, не оглядываясь, зашагал по тротуару. Здесь неподалеку жила Карина. Однокомнатную квартиру на Осташковской улице ей купил отец, предприниматель Игнат Серебров, занимающийся продажей компьютерных игр и программ. Его фирма «Интерком» пошла в гору.
Можно было бы подумать, что Карину обеспечивает отец. Но это не соответствовало действительности, Межинов проверял. Отношения Серебровых с дочерью складывались тяжело - она редко встречалась с родителями, отказывалась брать у них деньги и вела независимый образ жизни. Квартиру - и то приняла скорее по необходимости иметь отдельное жилье, чем по родственным мотивам.
Межинов увидел ее дом, замедлил шаг и спрятался в кустах. Вернее, занял удобную позицию для наблюдения. Карине в голову не могло прийти, что он иногда следит за ней. Узнай она о сих неблаговидных поступках, скандал устроила бы грандиозный. Разругались бы насмерть! Рудольф опасался разоблачения, но не справлялся со своим жгучим интересом к «неуловимому любовнику», не выдерживал и в очередной раз оказывался рядом с домом Карины. Что он рассчитывал увидеть?
Он досконально изучил ее рабочий график в «Анастазиуме» - в те дни, когда ему удавалось проследить за ней, маршрут Карины был один и тот же: дом, работа, изредка магазины, дом. Все. Казалось, она ведет строгую, почти монашескую жизнь. Однако Межинов прекрасно знал, какой вулкан бурлит под этим обманчиво спокойным покровом.
В периоды потепления в их отношениях Карина приглашала Рудольфа к себе домой. Стены ее квартиры были оклеены обоями под шелк, мебель и все предметы обихода тщательно подбирались и стоили немалых денег. Он молча рассматривал это великолепие, но вопросов не задавал. Боялся услышать откровенный, безжалостный ответ.
- Что ты так вздыхаешь? - однажды спросила она. - Не нравится?
- Наоборот, - притворно улыбнулся он. - Прикидываю, сколько средств пошло на такой телевизор, кресла, столик в мавританском стиле, узорный паркет.
- Чужие деньги не считают, - холодно отрезала Карина.
- Тебе отец помогает?
Она молча повернулась, сверкнула глазами, как раскаленными угольями. Будто прижгла к месту. Слова были не нужны, Межинов все понял.
Паутинка попала ему в лицо, вернула к действительности. И вовремя. По аллее шла Карина - она торопилась на работу: сегодня у нее первая смена.
Сердце Рудольфа замерло и неистово забилось, дыхание перехватило. Ее появление всегда заставало его врасплох. Она была безукоризненно одета: тонкая юбка до колен, в обтяжку, блуза с воланами, туфли на маленьких каблуках. Движения ее бедер, ее походка… сразу вызвали у Межинова желание, от которого он до ломоты сжал зубы. Что она с ним делает?!
Он пригнулся. Карина прошла мимо, оставляя за собой запах тропической зелени - ее постоянных духов. У подполковника закружилась голова, он с трудом взял себя в руки. Теперь он наблюдал за ней сзади: прямая спина, вьющиеся локоны, белая полоска шеи между волосами и воротником… Если бы он мог прикоснуться к ней губами!
Карина поймала машину. Конечно, у нее достаточно денег раскатывать по городу на такси. Денег ее любовника! Проклятая, божественная женщина… она сведет его с ума!
Межинов подошел к тому месту, где Карина только что садилась в такси - в груди у него болезненно заныло. Он остановил следующую машину, показал водителю служебное удостоверение, уселся рядом.
- Езжайте прямо, пожалуйста.
Тот молча двинулся за такси, которое везло Карину. Ничего интересного и на сей раз не произошло. Дама приехала к Киевскому вокзалу, велела водителю ждать, а сама куда-то направилась. «Наверное, собирается отдохнуть недельку на юге, - подумал Рудольф. - Интересуется билетом на поезд». Выходить из машины он не рискнул: на вокзале потеряться - раз плюнуть. Раз Карина не отпустила такси, значит, скоро вернется. Так и случилось. Она вынырнула из толпы приезжих, села в авто и поехала к фитоцентру «Анастазиум», вышла, перед ней открылись, впустили и закрылись раздвижные стеклянные двери здания.
- Ну что, я больше не нужен? - раздраженно спросил шофер у Межинова. - Могу быть свободен?
Подполковник рассеянно кивнул. Он был занят невеселыми мыслями. Уже несколько раз Карина ездила на Иссык-Куль, не одна, наверное. Восторженно делилась впечатлениями.
- Ненавижу заграничные курорты, - искренне говорила она. - Все эти сусальные, пряничные домики, неестественную чистоту, ухоженность каждого клочка земли, хлорированные бассейны, пресную пищу, безвкусную воду. То ли дело - горные хребты Тянь-Шаня, необозримые просторы, ущелья Ала-Тоо, белоснежные вершины, родники, запах полыни и лаванды… прозрачный, как слеза, воздух.
Карина привозила с Иссык-Куля киргизские войлочные коврики, изделия из серебра, пиалы для чая. Она показывала Межинову редкой красоты серебряные серьги с бирюзой - длинные, все из мелких подвесок, цепочек, покрытые тончайшим узором.
Этим летом она тоже куда-нибудь уедет, будет часами сидеть на берегу, любоваться водой - морем, рекой, озером, предаваться в воображении любовным ласкам. Или, что еще ужаснее, наяву отдаваться другому мужчине, ее тайному возлюбленному. Там, вдали от посторонних глаз, им нечего бояться и не от кого скрываться. Там они…
Межинов скрипнул зубами. Он опомнился, увидел, что стоит на тротуаре, как истукан, и мешает прохожим. Надо идти к метро, ехать в управление - его ждет насыщенный рабочий день. А сил уже нет… их выпила, вытянула по капле Карина, иссушила его душу до дна.
Подполковник не заметил, как оказался в своем кабинете, распахнул окно, включил вентилятор. Ему было жарко, внутри все горело… запеклось незаживающей раной.
За окном шумел в липовой посадке ветер, небо затягивали тучи. Парило. Из-за горизонта надвигалась гроза.

Глава пятая

Смирнов встретился с двумя своими осведомителями и по их подсказке без особых хлопот разыскал бывшего шоу-продюсера Олега Загладина. Тот проживал на заброшенной даче своего друга, такого же опустившегося растлителя малолетних, алкаша и наркомана по кличке Звон. Прозвище свое Звон получил за неуемную болтливость.
Оба заблудших грешника пытались раскурить адскую смесь из маковой соломки и еще какой-то гадости, которую им удалось раздобыть. Небритые, немытые, с мешками под глазами, они долго не могли понять, кто к ним забрел.
Всеслав поморщился от спертого воздуха. Он не переставал удивляться, до какой степени нищеты и самоуничижения могут опускаться люди за какие-нибудь два-три года. Стремительность падения вниз ужасала.
- Чего надо? - угрюмо буркнул Загладин.
Сыщик узнал его по длинным заостренным ушам и рыжим волосам.
- Поговорить, - располагающе улыбнулся гость.
- Деньги есть? - пискнул маленький, тощий Звон.
- Деньги потом.
Загладин заинтересованно поднял голову, отрываясь от своей самокрутки.
- У него «башли» есть! - радостно пропищал Звон, вскакивая из-за колченогого, уставленного грязной посудой стола. - Слышь, Олежка?
Смирнов достал из кармана несколько хрустящих новеньких купюр и помахал ими.
- Деньги получит тот, кто ответит на мои вопросы! - торжественно заявил он.
Звон с готовностью придвинулся, разразившись тирадой по поводу их бедственного положения.
- Заткнись ты! - не выдержал Загладин. - Ну, что тебя интересует? - грубо обратился он к гостю. - Мы не стукачи, парень!
- Я понял. Вы Ирину Рудневу знаете?
Загладин сразу помрачнел, замкнулся. Звон тупо уставился на сыщика. Слышно было, как жужжат под грязным потолком мухи.
- Что, язык проглотили, ребятишки? - ехидно произнес Всеслав. - Так я вам живо напомню, за чей счет вы тут кутите!
Ему уже стало ясно, что ни Загладин, ни Звон телефонными хулиганами быть не могут. Вымогать деньги у женщины с запятнанным прошлым - это предел их фантазии. И то - на этот шаг их толкнуло отчаяние. Вероятно, и видеокассет никаких у них не имеется: пропили, продали. Хотя… чем черт не шутит? А вдруг?
- Я, ребята, с вами церемониться не собираюсь, - зло сказал сыщик. - Заложу вас с потрохами. И переедете вы на казенной машине из этой вонючей берлоги в ментовку. Вас там заждались!
- Он нас заложит! - в ужасе завопил Звон, оправдывая свое прозвище. - Слышь, Олежка? Как он нас нашел? А?! Все! Нам кранты! Сваливать надо! Сваливать! Говорил я тебе, нечего в Москву соваться! Это все ты! «Пастушку», мол, разыщу… она нас озолотит. Она теперь богатенькая!
- Тебя Ирка прислала? - заорал Загладин, наступая на гостя. - Сука! Я этой стерве покажу, где раки зимуют!
Неуловимым легким движением сыщик взял его за руку, повернул, дернул, и Олежка с размаху грохнулся на немытый пол. Звон в страхе забился под стол и непрестанно скулил оттуда, вымаливая пощады.
- Он нас замочит! - визжал. - Его Иркин муж нанял! Я тебе говорил, не связывайся!
- Цыц ты… - простонал Загладин, отползая в захламленный угол. - Придурок…
Смирнов наклонился и одним рывком выволок хозяина дачи из-под стола. У того глаза чуть из орбит не вылезли от страха.
- Повторяю вопрос, - с холодным спокойствием произнес он. - Вы знаете Ирину Рудневу?
- Рудневу не знаем! Не знаем… вот те крест! - судорожно пытался перекреститься Звон. - Не убива-ай! Грех тебе будет! Ирку Пастухову знаем, «Пастушка» ее кличка… это… ну, псевдоним ее в стриптизе… «Прекрасная пастушка»! Понимаешь, брат? Они, девки, себе прозвища придумывали… У Ирки фамилия - Пастухова. И в балете она… одежду такую надевала, наряд пастушки во… восемнадцатого века.
- Все, продал… - просипел из угла Загладин. - Сдал, сволочь.
- А ты не ругайся. Чего ругаться-то? - тарахтел Звон. - На тот свет захотел? Мне еще рано! Ты меня спросил? Посмотри на его рожу… он нам шею скрутит и пойдет себе, насвистывая. И не оглянется.
Смирнов отшвырнул тощего типа ногой и подошел к Загладину, вытащил из-за пояса короткую дубинку, сделал вид, что примеривается, куда половчее ударить.
- А-а-ааа-а! - завопил уже и бывший продюсер. - Не надо! Постой… погоди ты! Давай поговорим!
- Наговорился я с вами, ребята. Пришла пора вам с Богом разговаривать.
- Ну, требовал я у Ирки деньги, признаюсь! - закричал, закрывая голову руками, Загладин. - Пугал ее! Врал, что видеокассету, на которую мы ее «штучки» снимали, покажу ее мужу. Нет у меня никаких кассет, все во время обыска выгребли! Клянусь! Я врал! Понтовался! Она мне сначала деньги давала, а потом отказалась… наотрез. Нету, мол. Ну, я и отстал. Поорал на нее для острастки, чтобы не вздумала заявить, куда не следует, и все. Все! Мамой клянусь!
- Смотри, - поигрывая у него перед носом дубинкой, предупредил сыщик. - Еще раз в Москве появишься, пеняй на себя. А Ирину Рудневу будешь обходить за километр! Увидишь где-нибудь случайно, беги прочь. Запомнил, гнида? Она свое на тебя отработала.
- Мы ее вообще не знаем! - с готовностью пропищал Звон. - «Прекрасная пастушка» была, да сплыла. Ирина Пастухова? Понятия не имеем, кто такая! Никогда не видели, не слышали! Руднева? Тем более.
Загладин с отвращением сплюнул, отворачиваясь от дружка. Звон был и остался трусливой мразью. А Ирка-то, подлюка! Нашла себе заступничка. И ведь придется теперь совсем залечь на дно - такой дядя зря болтать не станет. Сказал - прибью, и прибьет.
Смирнов еще немного попугал «беглых преступников» и собрался восвояси.
- Эй, а деньги? - спохватился Звон.
- Что-о-о?
Хозяин дачи поник, стушевался. Понял, что гостя лучше не злить.
- Ирка не такая уж невинная овечка, - с досадой пробормотал Загладин. - Она меня отравить хотела. Подсыпала какой-то хрени в кофе… хорошо, что меня почти сразу вырвало. А то бы… поминай, как звали.
- Было такое дело! - услужливо подтвердил Звон. - После оргии! Олежка ее заставил обслужить всех по полной программе. Ну, она и взбеленилась. Подумаешь, цаца!
Сыщик прикоснулся дубинкой к подбородку Загладина.
- Я тебя предупредил. И тебя, шавка! - повернулся он к тощему. - Запомнили?
Он вышел из покосившегося домика и зашагал к спрятанной в зарослях орешника машине, чувствуя спиной взгляды «ребятишек», полные бессильной ненависти. Всеслав был доволен - хоть одно полезное дело он сделал: отвадил вымогателя от Ирины Рудневой.
Из дачного поселка Смирнов возвращался в Москву сквозь грозовой ливень. Небо прочерчивали белые молнии, стена дождя отвесно, с шумом падала вниз. Хорошо, что он успел выехать с грунтовки на асфальт. Неожиданно всплыли в памяти слова Загладина: «Она меня отравить хотела…» Если даже и так, Ирину можно понять.
В городе ливень припустил еще сильнее. На дорогах стояла вода, все терялось в дождевой мгле.
Сыщик решил по пути домой заехать к ветеринару, который лечил собаку Рудневых. Тот принял посетителя приветливо.
- А где ваш питомец?
- Я по другому поводу, - улыбнулся Всеслав. - Хочу приобрести щенка ротвейлера. Вы меня не проконсультируете?
- Отчего же нет? С удовольствием.
Ветеринар оказался маленьким пухлым мужчиной, чрезвычайно волосатым - повсюду, кроме головы. Черные волосы густо курчавились на груди, на руках и, вероятно, под халатом и брюками их было не меньше. Зато голову скромно окаймлял редкий венчик кудряшек.
- Понимаете, у моих приятелей, кого ни спрошу - собаки дохнут, как мухи, - приступил к делу Смирнов. - Не хочется заводить капризного, хилого пса, потому что мне совершенно некогда с ним возиться.
- Вообще-то ротвейлеры довольно выносливы и неприхотливы, по сравнению с некоторыми другими породами.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7