Один съедет, другой поселится. Полнейший кавардак! Жалко парнишку… Славный был, вежливый, всегда здоровался. Не то что остальные. Я сюда часто наведываюсь. Квартиранты без присмотру такого наворотят, не расхлебаешь! Месяц назад кран сломали, нижний этаж залили. Скандал был. А позавчера…
Дама в искусственном каракуле оказалась охотницей поболтать. Но главного не сказала: кто и почему убил молодого жильца из несчастливой квартиры…

* * *

Период бурного восхищения Москвой сменился у Кати подавленностью и мигренями. От музеев и театров кружилась голова, гудели ноги. Лихорадочная беготня по магазинам — благо дядя, отец Астры, щедро снабдил деньгами «на карманные расходы» — наскучила. Племянница отродясь такой суммы в руках не держала, бросилась душить Ельцова в объятиях, от чего тот сначала оторопел, а потом умилился. Давно отвык от простоты выражения чувств.
Жители мегаполисов становятся особой кастой, считала Астра, не говоря уже о так называемом среднем классе, который позволяет себе посматривать на других свысока. А богатые люди все больше становятся каким-то инопланетным обществом, окруженным стенами роскошных особняков, охраной и затемненными стеклами дорогих автомобилей, — далеким от нужд и чаяний своих сограждан. Астра всеми силами старалась избегать этой самоизоляции. Потому, наверное, и отвергла предложение отца работать в его компании, неохотно брала у родителей деньги и стремилась к самостоятельности. Бизнес — не ее предназначение. Она не то чтобы выражала протест, просто отстаивала свою индивидуальность, взгляды на жизнь и право выбора.
Гостья из Богучан не сразу разобралась, как складываются взаимоотношения в семье московских родственников, и засыпала двоюродную сестру вопросами. Ты актриса? Почему твой отец не заплатит, чтобы тебя взяли в театр? Или в кино сниматься? За деньги же все можно! Не хочешь? Ну, ты даешь, сестричка! Почему одеваешься, как все? Где твои драгоценности? У тебя даже серег с бриллиантами нет?
— Есть, но я их не ношу. Иногда только надеваю, в случае надобности, — терпеливо объясняла Астра. — Актрисы из меня не вышло, к сожалению. А талант за деньги не купишь.
— Почему замуж не выходишь? — недоумевала Катя. — С твоим-то приданым? Неужели женихов нет?
Сестра отшучивалась:
— Я любви хочу, как в индийских фильмах. Чтобы непременно со слезами, с танцами, а бедный и красивый молодой человек оказался бы в конце сыном раджи.
— Не смешно. Возраст у тебя, между прочим, критический. Кстати, почему ты не живешь с родителями в вашем шикарном доме? Квартира, конечно, тоже отличная… но маловата. Я бы на твоем месте…
Загородный коттедж Ельцовых казался Кате сказочными хоромами. Особенно поразили ее ванные комнаты на каждом этаже и зимний сад.
Астра водила гостью на художественные выставки и нашумевшие спектакли. Но в театре Катя клевала носом, а на выставках ее куда больше интересовало, где бы перекусить, нежели шедевры модных живописцев. Она полюбила тонкие блинчики с шоколадной начинкой, пиццу, картофель-фри, гамбургеры и постоянно тащила Астру в «Макдоналдс» или пиццерию.
В метро Катю подташнивало, с таксистами она ругалась из-за непомерно высоких цен, и Юрий Тимофеевич милостиво предоставил девочкам машину с водителем.
— Ух ты! — восхитилась Катя, боясь притронуться к красавцу автомобилю. — Вот это тачка! Расскажу подружкам — не поверят. Астра, сфоткай меня! Подожди, я дверцу открою, как будто сажусь. Или лучше рядом встать? А?
Астра прыснула, но послушно достала фотоаппарат. Шофер Миша сохранял вежливую невозмутимость — выучка.
— Куда едем, Астра Юрьевна? — осведомился он после окончания фотосессии.
— В Царицыно. Покажем Кате парк.
Прогулка длилась около часа. Вокруг лежал снег, его белизна оттеняла цвет построек из красного кирпича — причудливых галерей, арок, мостов и дворцов. Катя замерзла и страшно проголодалась.
— У меня ноги окоченели-и, — хныкала она. — Я есть хочу-у…
— Посмотри, какая красота!
Катю решительно не интересовала ни загадочная история усадьбы, ни масонская символика, ни личная драма зодчего. Ведь Екатерина II забраковала дворец и приказала его сломать. Изумительные зимние виды, заиндевелые деревья, блеск снега, как и творения Баженова, оставили Катю равнодушной.
Астра выбилась из сил и сдалась. Миша отвез их на Ботаническую.
— Все! Я больше не могу, — простонала Катя, с наслаждением сбрасывая в прихожей модные сапожки на каблуках. — Какой ужас этот ваш город! Как вы только тут живете? У меня голова кружится. Завтра я из дому ни ногой!
— Как это? А Третьяковка? А ужин в ресторане?
— Третьяковка… — растерянно пробормотала гостья. — Это картинная галерея… живопись, да? Я, наверное, не так люблю картины, чтобы…
— Побывать в Москве и не посетить Третьяковскую галерею? — негодующе перебила Астра. — Этого я тебе не позволю! Разве ты не хочешь познакомиться с… — она собиралась сказать «с творчеством знаменитых художников», но сочла аргумент неубедительным и на ходу изменила концовку: —…с моим женихом?
Глаза Кати полезли на лоб.
— У тебя есть жених? А что же ты до сих пор молчала? Я уже две недели тут живу, и… Почему ты мне сразу его не показала?

Глава 4

Она еще не раз приезжала в Южное Бутово, бродила вокруг того дома, смотрела на окна той страшной квартиры, на балкон, который выходил во двор, и ломала голову: кому понадобилось убивать Велидара? Что означает его записка? Чего он от нее ждет? Что она должна сделать?
Неспроста он положил деньги в карман ее куртки, неспроста написал те взволнованные строчки. Он будто предугадал свою гибель, и он заранее все просчитал. Потому и велел ей выпить водки, закрыл в соседней комнате. Попадись она на глаза убийце, он бы и ее тоже прикончил. Свидетелей в живых не оставляют. Он осмотрел всю квартиру, дабы удостовериться — она пуста, кроме мертвеца на балконе, больше никого нет.
— Я не спросила у Велидара ни фамилии, ни адреса, — запоздало сокрушалась девушка. — Я ничего о нем не знаю.
Прошел год, второй. Жизнь текла своим чередом. У нее все складывалось удачно — то, о чем она мечтала, сбылось. Только нет-нет да и снился ей голубоглазый великан с располагающей улыбкой, с мягкими манерами. В последнее время все чаще…
Она не могла встретиться с Велидаром наяву и представляла себе, как они вместе гуляют, пьют вино, целуются… Иногда — изредка — он напоминал ей о той записке.
— Что мне нужно сделать? — спрашивала она.
— Придет время, поймешь.
На третий год подобных воображаемых свиданий она ужаснулась.
— Неужели я полюбила… мертвого? Как такое возможно?
В детстве и юности она почти не читала книг. Куда интереснее было гулять во дворе с подружками, смотреть телевизор или слушать популярную музыку. Она отдала дань обычным увлечениям молодежи провинциального поселка — шумные вечеринки с выпивкой, пикники, дискотеки, волейбол, лыжи. Но ей всегда чего-то не хватало, всегда влекло куда-то, хотелось настоящей жизни, яркой, бурной, полной событий. Как всякая девочка, она мечтала о любви, но эта любовь должна была быть особенной, неповторимой, романтической, «вечной», быть может, трагической. Если бы ее жениха, например, убили в Чечне, она бы оплакивала его и хранила верность до гроба. Или пусть бы он был знаменитым покорителем горных вершин — отважным альпинистом — и сорвался бы со скалы, разбился насмерть… А она бы продолжала его любить и ни на кого другого даже не взглянула. Такие сентиментально-слезливые девические бредни занимали ее ум и воображение. В сущности, она мечтала о герое, достойном сильного чувства, безусловной преданности, — не важно, жив он или мертв. Напророчила, накликала! Судьба преподнесла сюрприз, который превзошел все ее выдумки. Слишком красочные фантазии опасны тем, что… могут осуществиться.
Встреча с Велидаром стала одновременно и разлукой — они расстались, не успев ни разу поцеловаться, прильнуть друг к другу, содрогнуться от страсти. Он не раскрыл ей свою тайну, рассказал так мало…
Она принялась восполнять пустоту ума, погрузившись в чтение книг. Где еще она могла почерпнуть те знания, которые приблизили бы ее к пониманию случившегося? По мельчайшим деталям, по крохам она собирала повсюду, из самых разных источников то, что, по ее мнению, объясняло слова Велидара. Пыталась построить из сотен призрачных кирпичиков его зачарованный мир. Проникнуть в его мысли, понять его душу…
Больше всего ее волновал вопрос: если он умел заглядывать в будущее, то почему ничего не сделал, чтобы спасти свою жизнь? Может быть, истина состоит в том, что никого ни от чего нельзя уберечь — в том числе себя? Это как фильм. Сколько раз ни смотри, твой любимый герой в конце умирает — хочешь ты того или нет. Нельзя предотвратить гибель Помпеи, катастрофу «Титаника», дуэль Пушкина. Даже если знаешь наперед, что и как, — невозможно остановить извержение вулкана, задержать в пути айсберг или отвести пулю Дантеса. Все безнадежно. Можно ли с этим смириться?
Она искала, но не получала ответа, который удовлетворил бы ее. Она искала ответа у древних — вдруг им было известно что-то такое про жизнь, от чего современный человек далек. Иногда ей казалось, разгадка близка… Однако эта близость была обманчива, как отражение на воде. Протяни руку — и только намочишь пальцы.
Она задавала этот вопрос самому Велидару — в воображении, — а он неизменно отворачивался, молча уходил прочь. Догадывайся, мол, сама! Ищи истину в себе. В других местах ее не бывает.
Невольно она многому у него училась — он на многое открывал ей глаза. Можно сказать, она пристрастилась к чтению благодаря ему.
Оказывается, полюбить мертвого — вполне реально. Не она первая, не она последняя. Ее поразили стихи средневекового японского поэта Рубоко Шо. Он испытывал мистическую страсть к изысканной куртизанке, которая тоже писала стихи. Спустя сто лет после ее смерти! Ее звали Оно-но Комати. Он провел с ней 99 ночей любви и запечатлел их в 99 танка.

Снова по бедрам
Взбегаю губами,
Стан твой лаская.
В трепете быстрых крыл
Ласточка промелькнет.

В любви столько непостижимого. Сплошная непостижимость!
Глубочайшее внутреннее перерождение свершалось в ней незаметно для окружающих. Только она сама ощущала и видела, как из обычной девчонки превращается в удивительную женщину, не похожую на себя прежнюю. Как не похоже семечко на таящееся в нем дерево.
Эту новую себя она берегла для Велидара, для него одного…
Во всем остальном она вела жизнь, ради которой приехала в Москву. Впрочем, не совсем. В ее жизни поселилось ожидание…

* * *

К полуночи завсегдатаи клуба «Спичка» только начинают съезжаться. Полукруглый зал поделен на зоны: кто-то любит уединение, кто-то — шумную компанию. То же и со светом — ярко иллюминирована только часть зала, остальное пространство погружено в темноту. Но эстрада видна отовсюду. Напитки здесь подают отменные — два бармена состязаются в искусстве смешивать коктейли и славятся фирменными рецептами.
Менеджер клуба — расторопный элегантный парень — по-свойски приветствовал Калганова.
— Привез своих девчонок?
— Они будут только петь. Никакого стриптиза, никаких приставаний.
— Обижаешь. Стриптизерши у нас штатные, публика приличная. Может, кто из посетителей глаз и положит на русалочек, но все в рамках клубного этикета. Охрана у нас вышколенная, так что никаких эксцессов.
— Надеюсь, — буркнул продюсер.
— Ты останешься?
— Нет, надо дома хотя бы иногда ночевать, а то жена выгонит.
Менеджер понимающе усмехнулся.
— С женой ссориться — последнее дело. Не волнуйся, я прослежу, чтобы девочки отработали и отбыли в целости и сохранности.
Калганов обратил внимание на взгляд, которым менеджер проводил девушек. Они хоть и родом из захолустья, но все, как на подбор, — тонкие, грудастые, длинноногие, пригожие. Две платиновые блондинки — Лея и Мио; две жгучие брюнетки — Бэла и Чара. Огненно-рыжая Юна, к сожалению, отсутствует, но общую картину это не портит.
Рома подумывал в будущем создать запасной состав. Тогда любых неувязок можно будет избежать.
— Теперь ты за них отвечаешь, — сказал он менеджеру.
Тот с готовностью кивнул. Ему не впервой встречать и провожать артистов, все отлажено, притерто до мелочей. Обслуга прошла суровый отбор, каждый знает свои обязанности.
Он проводил Калганова и вернулся в комнату для персонала, спросил у помощника:
— Вишняков уже здесь?
— В зале…
— Через четверть часа начинаем. Я — к девушкам, а ты позаботься, чтобы наш клиент остался доволен. Если ему в клубе понравится, премию получишь. Он денег не считает, и наша задача — обеспечить максимум комфорта и сделать его траты приятными. Пусть его душа радуется, а кошелек худеет.
Помощник выскочил в коридор, как ошпаренный, и кинулся в зал, угождать важной персоне.
Егор Вишняков приехал в клуб три дня назад, зашел в кабинет администратора и изложил свою просьбу.
— Хочу провести время в обществе прелестных «Русалок». Слышал, ваш клуб приглашает для выступлений молодых талантливых артистов. Можно ангажировать эту женскую группу на всю ночь?
— Разумеется, но у девушек есть продюсер. Он заломит такую цену, что «Спичка» останется внакладе.
— Я заплачу. Сумма гонорара будет намного превышать амбиции этого…
Господин Вишняков щелкнул в воздухе пальцами.
— Калганова, — услужливо подсказал менеджер. — Фамилия их продюсера — Калганов. Мы немного знакомы.
«Нельзя упустить такой шанс, — подумал он. — У клиента, по-видимому, есть личный интерес, притом нешуточный. Вряд ли Вишняков станет экономить в подобном случае. Он вообще слывет транжирой».
— Сколько времени вам потребуется на переговоры?
1 2 3 4 5 6 7