Нэнси Ветивер слушала его, облокотившись на колени.
— Это письмо, — закончил Том, — настоящая причина того, что вы, Нэнси, живете сейчас здесь, а не в своей квартире.
— Скажи ему все, Нэнси, — посоветовала Хэтти. Ты уже не расстроишь его больше, чем он и без того расстроен.
— Вы уверены, что тоже хотите это слышать, Сара? — спросила Нэнси.
— В любом случае через два дня я уезжаю с острова, — ответила та.
— Что ж, после всего, что сказал Том, может быть, это не такое уж большое дело. — Нэнси сделала большой глоток пива. — Майкл Менденхолл жил не в ладу с самим собой. Он отправился в Уизел Холлоу, чтобы арестовать человека по фамилии Эдвардс, зная, как это опасно. Многое из того, что приходилось делать сотруднику Армори-плейс, очень не нравилось Менденхоллу.
— И что же ему приходилось делать? — спросил Том.
— Он сказал, что там работает только один честный детектив — Натчез — Дэвид Натчез. Он и несколько его друзей — совесть полиции Милл Уолк, остальные же готовы делать все, что им прикажут. Прежде чем остальные полицейские успели сообразить, что Менденхолл — один из честных сотрудников, они несколько раз обсуждали в его присутствии весьма скользкие темы, хвастались, что с их помощью на Милл Уолк все всегда будет по-прежнему. Пока речь шла об аресте обычных преступников и поддержании порядка на улицах, каждый полицейский мог делать что ему вздумается — все они были под защитой. Честно говоря, Том, все эти ужасные вещи не являются такой уж большой новостью для жителей Рая Максвелла и старого туземного квартала. Мы давно знаем, что представляет из себя полиция.
— Но почему же тогда этого не знаем мы? — спросил Том.
— С Истерн Шор-роуд все выглядит превосходно. Когда люди из восточной части города проходят мимо чего-нибудь слишком грубого для их глаз, они просто отворачиваются. Из их домов кажется, что полиция работает как надо.
Том вспомнил Денниса Хэндли и понял, что Нэнси говорит правду.
— И так было всегда, — продолжала она. — Если кого-нибудь поймают, вокруг этого поднимается шумиха, а потом все успокаиваются, и через пару дней смотришь — все опять шито-крыто, и дела идут по-прежнему.
— Но Хасслгард наделал гораздо больше шуму, чем обычно, — сказал Том. — Им пришлось принять кардинальные меры, причем действовать очень быстро. Менденхолл говорил о том, что случилось во время ареста?
— Немного, — сказала Нэнси. — Он не знал даже, кого убил Эдвардс. И считал, что его прикроет напарник — Роман Клинк, опытный полицейский, прослуживший уже лет пятнадцать. Майку казалось, что Клинк слишком ленив, чтобы заниматься какими-то махинациями. Он был уверен в его честности.
— А откуда они узнали, где находится Эдвардс?
— У них был адрес. Майкл подошел к двери первым и крикнул:
«Полиция!», а потом распахнул дверь. Он думал, что в доме скорее всего никого нет, а Эдвардс давно уже уплыл куда-нибудь в Антигуа. И он вошел внутрь...
— Один? — переспросил Том.
— Клинк шел за ним. Не увидев никого в гостиной, они направились в кухню. И вдруг Эдвардс выскочил оттуда и ранил Менденхолла в живот. Майкл упал, а Клинк тут же начал стрелять. Майкл увидел, как Клинк прыгнул в открытую дверь спальни, и тут начался настоящий ужас. Все полицейские, стоявшие снаружи, разом закричали, капитан Бишоп орал что-то в мегафон. В доме раздался еще один выстрел, а в ответ открыли огонь снаружи. В Майка попали еще раза четыре. Он был очень зол — не было никаких сомнений: они явно хотели убить его. Они хотели убить всех троих, находившихся в доме. Клинка тоже подставили.
Нэнси опустила глаза и сделала еще один глоток пива, но у Тома было такое впечатление, что она не чувствует его вкуса.
— Менденхолл многое успел рассказать вам, — сказал Том. Нэнси подняла глаза. Она казалась сейчас такой же несчастной, как ее маленькие пациенты.
— Я пересказываю тебе общий смысл, — сказала она. — Майкл разговаривал в основном не со мной. Иногда он считал, что я — Роман Клинк. А два раза ему казалось, что перед ним — капитан Бишоп. Майкл почти все время был без сознания, ему сделали две очень серьезных операции. Капитан Бишоп зашел к нему всего один раз, но в тот день Менденхолл был в коме.
— А что с Клинком?
— С ним работы было немного — только вытащили пулю и зашили рану. На прошлой неделе Билл видел, как он выходил из бара. Он сказал, что Клинк держался как настоящий герой. Человек, покончивший с убийцей Мариты Хасслгард. Билл сказал, что Клинк был очень пьян.
— Билл понимает толк в таких вещах, — вставила Хэтти.
— Мне понадобился целый вечер, чтобы вытянуть из него хотя бы это, — сказала Нэнси, улыбаясь Тому. — Мой брат не слишком разговорчив. У него доброе сердце. Он разрешает мне принимать здесь этих несчастных ребятишек, хотя это поставило всю его жизнь с ног на голову.
— Там, на балконе, мы с Биллом видели капитана Бишопа. Он шел по нижнему ярусу. — Хэтти и Нэнси переглянулись. — Бишоп увидел бы меня, если бы не Билл, который сделал знак, чтобы я отошел от перил.
— Ты уверен, что он не заметил тебя?
— Не думаю, — покачал головой Том. — Я тоже не сразу узнал Бишопа без формы.
Хэтти фыркнула. Нэнси по-прежнему выглядела унылой и встревоженной.
— Бишоп обычно скользит мимо, словно невидимый, — Нэнси невесело рассмеялась. — Как только посмотришь на него, тут же хочется отвести глаза и никогда не иметь ничего общего с этим человеком.
— Наверное, навещал кого-то, — сказала Хэтти.
— Навещал? — удивился Том.
— Этот дьявол родился в Третьем ярусе, — сказала Хэтти.
— Здесь до сих пор живет его сестра Кармен, — добавила Нэнси. — Сидит целыми днями у окна и смотрит из-за занавески на улицу.
— Выглядит такой кроткой и мягкой, пока не взглянешь ей в глаза.
— И тогда понимаешь, что эта женщина готова перегрызть глотку младенцу за лишний пенс.
Нэнси потянулась и зевнула во весь рот. Даже в такой нелепой позе она все равно казалась Тому красивой. Потом она закинула руки назад и выгнула спину. Она немного напоминала кошку. Том вдруг понял, что все время разговора смотрел на лицо Нэнси и даже не обратил внимание, что на ней надето. Сейчас он заметил, что на Нэнси облегающая белая водолазка, бежевые джинсы и белые тенниски, такие же, как у Сары, только грязные и стоптанные.
— Пора впустить Билла обратно в его комнату, — сказала Нэнси. — Было так приятно снова повидать тебя, Том. И тебя, Сара. Хотя не стоило мне сегодня так откровенничать.
Она встала и запустила руку в волосы.
— Вы скоро вернетесь к работе? — спросил Том.
Нэнси посмотрела на Хэтти.
— О, готова спорить, что Бони пришлет за мной через день-два. А вообще-то, шел бы он к черту.
— Ты правильно понимаешь ситуацию, — кивнула Хэтти. Они направились к двери. Неожиданно Нэнси снова заключила Тома в объятия и сжала так крепко, что у него перехватило дыхание.
— Я надеюсь... о, я даже не знаю, на что мне надеяться. Будь осторожен, Том.
Они вышли на улицу, и только тогда Том сообразил, что Нэнси уже отпустила его. Билл, попыхивая трубкой, встал с перил и двинулся им навстречу.
— Как она тебе, Хэт? — спросил он.
— Нэнси — очень сильная девушка, — сказала Хэтти.
— Она всегда была такой, ребята, — сказал Билл.
Том сунул руку в карман и извлек оттуда первую попавшуюся банкноту. Он едва разглядел в полутьме, что это было десять долларов. Он вложил деньги в руку Билла и прошептал:
— Это для Нэнси, если ей что-нибудь понадобится...
Банкнота исчезла среди лохмотьев Билла. Брат Нэнси подмигнул Тому и направился к двери.
— О, — сказал он, оборачиваясь. — И как это вы прошли мимо? — Том ничего не понимал. — А я вас и не заметил.
Сара схватила Тома за руку, и они последовали за Хэтти по шатким деревянным переходам, узким улицам с издевательскими названиями, мимо покосившихся стен. Попадавшиеся навстречу дети смотрели на них во все глаза, а мужчины с тяжелым взглядом направлялись к Саре, но, увидев Хэтти, тут же отступали. Наконец они спустились на первый ярус, прошли под темной аркой и вышли на тенистую улицу, которая показалась им на этот раз удивительно яркой.
Даже пыльное жилище Перси с темными гостиными и бесконечными лестницами казалось светлым и уютным после «Рая Максвелла». Внизу, в мощеном дворике сидели, уютно устроившись на дырявом автомобильном сиденье, из которого выбивался конский волос, Перси и Бинго. Песик уткнулся в складки кожаного передника Перси и вилял хвостом из стороны в сторону.
— С Нэнси все в порядке? — спросил Перси.
— Эту девушку ничто не может выбить из колеи.
— Я всегда это говорил, — Перси передал визжащего щенка Саре, но Бинго рвался из рук хозяйки обратно к кожаному переднику, пока они не свернули за угол, но даже и тогда песик продолжал рваться в сторону жилища старьевщика.
— Непостоянное животное, — хмуро проворчала Сара.
Когда они сворачивали за угол, по улице, огибающей Райские кущи с юга, промчалась полицейская машина с визжащей сиреной.
За ней — вторая.
Сара вела машину медленнее, чем на пути к Нэнси, они ехали вниз, к морю и замусоренным болотам старого туземного квартала.
— Вы очень понравились мне, юная леди, — сказала Хэтти, снова примостившаяся на коленях у Тома. — И Нэнси Ветивер тоже.
— Да, действительно? — удивленно переспросила Сара.
— Разве она рассказала бы так много, если бы дело обстояло иначе? Нэнси вовсе не болтливая дурочка.
— Она безусловно не дурочка, — с уважением произнесла Сара.
Возле дома Хэтти забрала у Сары пелерину и поцеловала на прощанье ее и Тома.
* * *
Сара уронила голову на руль и тяжело вздохнула. Через несколько секунд она выпрямилась и включила зажигание.
— Извини, — сказал Том.
— За что это ты извиняешься? — удивилась Сара.
— За то, что привез тебя в это ужасное место и впутал в это ужасное дело.
— А, — задумчиво произнесла Сара. — Так вот ты о чем.
Она резко свернула в сторону.
Не сказав друг другу ни слова, они доехали до Парка Гете, затем проехали по оживленной Калле Бурле. Наконец Сара открыла рот и спросила, сколько времени.
— Десять минут седьмого, — ответил Том.
— И только-то. Я думала, уже гораздо позже. — Снова последовала пауза. — Наверное, это потому, что там, внутри было темно как ночью.
— Если бы я знал, насколько там ужасно, я пошел бы один.
— Я не жалею, что побывала там. Том, — сказала Сара. — Я просто счастлива, что видела это место изнутри. И еще я рада, что познакомилась с Хэтти.
— Что ж, хорошо, — сказал Том.
Сара обгоняла по три машины за раз, превращая улицы, по которым они ехали, в настоящий ад.
— Я еще раз подписываюсь под тем, что сказала тебе сегодня, — произнесла вдруг Сара. — Я — не Поузи Таттл и не Муни Фаерстоун. И мое представление о счастье не сводится к удачному замужеству, домику на Игл-лейк и путешествиям в Европу раз в два года. Мы ведь видели сегодня самых настоящих туземцев, самые настоящие отбросы общества и еще много такого, чего я никогда в жизни не видела. Я действительно открыла для себя что-то новое и встретила двух замечательных женщин, которые не видели тебя семь лет, но по-прежнему считают отличным парнем — Сара резко повернула руль, огибая едущий справа фургон. — Всякий раз, когда Хэтти Баскомб говорила «мистер Рембрандт», мне хотелось обнять ее.
Сара обогнала фургон, водитель которого разразился им вслед потоком ругательств. Сара помахала ему рукой и прибавила скорость.
— Она очень красивая, — сказала Сара, когда они выехали из Уизел Холлоу и свернули у отеля «Сент Алвин» на Калле Дроссельмейер. — Очень, очень красивая, правда?
— Иногда мне кажется, что она немного похожа на своего ястреба, — сказал Том.
— На своего ястреба? — Сара повернулась к нему с широко открытым от изумления ртом.
— Ну, на того, что сидит в клетке.
Сара резко отвернулась.
— Я имела в виду не Хэтти, а Нэнси. Ведь Нэнси Ветивер очень красивая, не правда ли?
— Что ж, может быть. Она немного удивила меня. Нэнси оказалась совсем не такой, какой я представлял ее когда-то. Моя мать сказала, что Нэнси — тяжелый человек, а она совсем не такая. Но я понимаю, что имела в виду мать. В Нэнси есть настоящая твердость характера.
— К тому же, она красива.
— Это ты очень красивая, Сара, — сказал Том. — Ты бы видела себя в этой пелерине.
— Я хорошенькая, — сказала Сара. — У меня есть зеркало и я много знаю, что из себя представляю. Всю жизнь мне только и говорят о том, какая я хорошенькая. Мне повезло родиться с красивыми волосами, хорошими зубами и высокими скулами. Если хочешь знать правду, мой нос немного великоват, а глаза слишком широко посажены. Я смотрю на себя в зеркало, и вижу свои детские фотографии. А из зеркала на меня глядит типичная школьница из Брукс-Лоувуд. Это просто отвратительно — быть хорошенькой. Это означает, что ты должна проводить большую часть времени, думая о том, как ты выглядишь, а большинство твоих знакомых считают тебя игрушкой, которая должна делать все, что им нравится. Могу поспорить, что Нэнси Ветивер почти никогда не смотрится в зеркало. Она наверняка постриглась покороче, чтобы можно было просто помыть волосы, стоя под душем, и высушить их полотенцем. А купить новую губную помаду для нее целое событие. И все равно она очень красива. Все хорошее, что в ней есть, все чувства, которые когда-либо волновали ее душу, — все это отражается у нее на лице — и по ней стразу видно, что ее никто не заставит плясать под свою дудку. Такие, как я, наверное, кажутся ей просто смешными.
— Думаю, тебе надо жениться на Нэнси, — сказал Том. — Мы жили бы все вместе в «Раю Максвелла» — Нэнси, ты, я и Билл. Сара изо всех сил пихнула его в плечо.
— Ты забыл Бинго, — сказала она.
— По-моему, Бинго и Перси тоже неплохо поладили.
Сара наконец-то улыбнулась.
— А что ты имела в виду, когда назвала себя игрушкой и сказала, что приходится плясать под чью-то дудку?
— О, не обращай внимания, — сказала Сара. — Я немного забылась.
— Я вовсе не считаю, что твои глаза посажены слишком широко, — успокоил ее Том. — Вот у Поузи Таттл — у той глаза находятся по разные стороны головы, и она видит ими разные вещи, как ящерица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71