Он у меня в кабинете. Я сейчас принесу.
Как только он ушел, Коринн без сил опустилась на стул.
После поцелуя Дэна в ее душе что-то изменилось и все в ней восставало против неискренности произнесенных ими слов.
Дэн вскоре вернулся, неся внушительных размеров ящик с разными инструментами. Коринн поспешно вскочила, изображая энтузиазм.
– Вы хотите все развесить сегодня? – удивился Дэн.
– Да, хочу.
Коринн удавалось владеть собой, если она не смотрела на Дэна. Слава Богу, она не поставила себя и его в глупое положение, придав слишком большое значение случившемуся. Поцелуй Дэна так взволновал ее, потому что никто ее так не целовал, и не стоило воображать себе невесть что из-за мимолетного всплеска чувств.
Коринн взяла пару натюрмортов, приставила их к стене и окинула оценивающим взглядом.
– Ну как? – обернулась она к Дэну.
– По-моему, неплохо, – с полным ртом гвоздей пробубнил он.
Развешивание двенадцати натюрмортов заняло почти два часа, гораздо больше, чем предполагала Коринн. Но результат стоил потраченного времени. Отойдя от стены, они молча любовались своей работой.
– Вам удалось преобразить столовую, – наконец сказал Дэн. – Здесь было слишком уныло.
– Честно говоря, я преследовала определенную цель, – отозвалась Коринн. – От повара я узнала, что посетители чаще всего заказывают пончики, жареный картофель, бифштексы и сладости. И я подумала, что постоянно видя перед глазами нарисованные фрукты и овощи, у кого-нибудь возникнет желание брать на десерт свежий персик вместо рулета с персиковым джемом.
– Кроме таланта дизайнера, вы обладаете еще и способностями диетолога? – поддел ее Дэн. – Вы разносторонняя женщина, Коринн.
– В последние годы методы обучения бизнесу в колледжах значительно изменились. Наши преподаватели уделяли особое внимание тому, что здоровое питание и комфортная обстановка повышают производительность труда.
Дэн выкинул несколько погнутых гвоздей и начал аккуратно складывать инструменты в ящик.
– Я не очень-то умею просить прощения, Коринн, – сказал он, не отрывая глаз от нивелира, – особенно у одного и того же человека. Но я совершил ошибку, махнув рукой на офис нашей компании. Вы были абсолютно правы, настаивая на проведении ремонта. Мне следовало сделать его по крайней мере четыре года назад, когда у нас появились свободные деньги.
Дэн был упрям, но умел признавать ошибки. Щеки Коринн порозовели от удовольствия – она так хотела доказать Дэну свою правоту!
– Я восхищаюсь вашим талантом управлять компанией, и мне важно ваше одобрение. – В ее глазах заплясали веселые искорки. – Но вам придется пойти до конца: вы позволите отремонтировать ваш кабинет?
Он усмехнулся:
– Почему бы и нет? Теперь я могу сказать, что давно испытываю желание попросить вас помочь мне подобрать новую мебель. Меня терзает зависть каждый раз, когда я вижу, как удобно вы устроились за новым столом.
– Хорошо, я выберу что-нибудь строгое, подобающее мужчине, – пообещала Коринн.
– Боюсь, комитет равноправия полов арестует вас за такие слова.
Коринн звонко расхохоталась.
– Серьезно, Дэн, у меня много каталогов офисной мебели, таблиц сочетаемости цветов. Вы сможете посмотреть их, когда захотите.
Поколебавшись мгновение, Дэн сказал:
– У меня идея получше. У вас нет никаких планов на сегодня?
Прежде чем ответить, Коринн еще раз обвела взглядом развешанные ими натюрморты.
– Нет, – медленно ответила она. – Ничего, что не может быть отложено.
– Тогда разрешите пригласить вас ко мне домой. Я живу недалеко отсюда. Я собирался поджарить несколько цыплят и пообедать на террасе. А по дороге мы могли бы обсудить подробности ремонта. Идет?
У нее в мозгу тревожно зазвенел колокольчик, предупреждая, что разумнее будет не соглашаться на его предложение. Но какой-то первобытный инстинкт убеждал ее пойти ему навстречу. В конце концов инстинкт победил.
– Как я могу отказаться от пикника?
В полдень они уже были в Путнэме. В супермаркете они купили жареных цыплят и фунт картофельного салата, а затем, по требованию Дэна, остановились у киоска с мороженым, и к продуктам добавилась большая коробка шоколадно-кокосового лакомства. При виде мороженого Коринн ужаснулась, представив, сколько дней ей придется сидеть на диете после такого пиршества.
– Отсюда до моего дома всего десять минут езды, – сказал Дэн, когда они вернулись к его «Мазде» и завалили покупками заднее сиденье. – Ну как, мы договорились насчет цветового оформления моего кабинета?
– Думаю, да. Стены цвета слоновой кости, такие же, как у меня, бежевый ковер, сочетающийся со шторами, и в дополнение ко всему софа, обтянутая темно-коричневой кожей.
– И самый большой стол из каталога «Габкоу», – добавил Дэн.
– Я закажу его во вторник, – согласно кивнула Коринн. – Мы почти опустошили их склад, так что наши заказы будут приходить партиями.
– Что ж, придется потерпеть, хотя терпение – не самая сильная черта моего характера.
Они подъехали к небольшому, но внушительному дому, удаленному от шоссе и окруженному тенистым садом.
– Здесь я живу. Мэри Бет захотела оставить наш дом себе, поэтому после развода я подыскал себе квартиру. Этот дом показался мне очень удобным. За ним есть бассейн и ухоженный сад.
– Он выглядит великолепно, – признала Коринн.
Дэн поставил машину в подземный гараж.
– Вы возьмите мороженое, а я принесу все остальное. Лифт прямо здесь, а мои апартаменты – на последнем этаже.
Его квартира была просторной, как она и ожидала, и обставлена антиквариатом, что ее крайне удивило.
– Вы сами купили эту старинную мебель? – изумленно спросила она, следуя за ним в оборудованную всеми чудесами техники кухню.
– Некоторые вещи. Но большую часть действительно ценной мебели подарила мне мать. Она просто обожает ходить по антикварным магазинам, тогда как у меня нет ни времени, ни склонности к этому. Компания поглощает меня целиком, не оставляя возможности заиметь хобби. – Он открыл дверцу морозильника. – Можете положить сюда мороженое. Мне кажется, не стоит разогревать цыплят, они еще не остыли.
– Ни в коем случае! На настоящем пикнике еда всегда чуть теплая.
Дэн поставил бутылку лимонада и бокалы, положил бумажные тарелки, ножи, вилки и салфетки на большой деревянный поднос и легко поднял его.
– Пожалуйста, возьмите коробку с цыплятами и салат. Терраса находится прямо за гостиной. Я покажу вам дорогу.
Одна из стен в гостиной была полностью стеклянной. Большие раздвижные двери бесшумно разошлись в стороны, открывая взору огромную, заполненную цветами террасу.
Коринн едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши от восхищения.
– Дэн, какой отсюда замечательный вид! Конечно, не так красиво, как в Скалистых горах, но для Восточного побережья совсем неплохо!
Он поставил поднос на металлический столик со стеклянной крышкой.
– Прикусите язычок, леди, хотя бы на сегодня. Ведь это мы, янки, сражались за то, чтобы вы могли отмечать День Независимости вместе с нами.
Дэн разложил картофельный салат и мясо и с шутливым поклоном протянул тарелку Коринн. Она вдруг почувствовала ужасный голод. Расправившись с куриной грудкой и салатом, Коринн откинулась в кресле, откусывая маленькие кусочки от зажаристой ножки.
– На прошлое Четвертое июля я был в Англии, – заметил Дэн. – Американское посольство устроило пышный праздник, и меня тоже пригласили. Но английские подстриженные газоны как-то не подходят для пикников и фейерверков.
Коринн тоже вспомнила, как отмечала предыдущий День Независимости. Они с Чарли отправились в горы. Пока он ловил рыбу в быстрой прозрачной речке, она сидела рядом на залитой солнцем скале, лениво наблюдая за мужем, а когда сгустились сумерки, они развели костер и зажарили улов. Коринн представила этот счастливый день так ярко, что, казалось, почувствовала горьковатый запах дыма. Ее сердце пронзила острая боль, напоминая о потере.
Коринн выпрямилась в кресле, проглотив подступивший к горлу комок.
– Куриные окорочка были любимым блюдом Чарли, – сдержав подступившие слезы, сказала она. – Он сильнее переживал запрещение врачей есть жирную пищу, чем ограничение в никотине и алкоголе.
Дэн пристально взглянул на нее.
– Что вы имеете в виду? Чарли никогда не бросал ни пить, ни тем более курить. Мой дядя мог выпить больше, чем десять мужчин, вместе взятых, и во время каждого нашего обеда он курил сигары.
– Да? – Коринн слегка нахмурилась. – Он не должен был этого делать, но я догадывалась, что он нарушает режим. Каждый раз, когда он возвращался из Нью-Йорка, в его глазах было виноватое и в то же время довольное выражение кота, съевшего хозяйскую канарейку.
– Мой дядя умер от тромбоза сосудов, – медленно сказал Дэн. – Вы хотите сказать, Коринн, что он знал о своем слабом сердце? Поэтому ему нельзя было пить и курить?
Прежде чем ответить, Коринн вытащила из бокала с лимонадом листик мяты и пожевала его.
– Да, – наконец произнесла она. – Чарли знал, что у него больное сердце и очень высокое кровяное давление. Врачи предупредили его о необходимости соблюдать строгий режим. Но Чарли предпочитал полнокровную жизнь. Вообще, он протянул значительно дольше, чем предсказывали врачи.
– Но почему он ничего не сказал мне? – с оттенком обиды спросил Дэн. – Почему не известил родных?
– Чарли не хотел, чтобы вы знали, что его дни сочтены. Я думала, вам он доверится, но он не сделал этого. Я надеялась, что вы заметите неладное и заставите его честно во всем признаться, но вы даже не подозревали о его болезни. Полагаю, ему удавалось скрывать свой недуг в течение двух-трех часов в месяц, когда вы встречались. Чарли был человеком с сильной волей.
Дэн отставил пустую тарелку и глубоко вздохнул.
– Коринн, нам надо прояснить несколько моментов. Во-первых, это не я сделал наши встречи более редкими, а Чарли. С тех пор как мой дядя женился на вас, он, как мне казалось, не приветствовал мои визиты в Денвер. Он был всецело поглощен строительством нового дома, где хотел поселиться с вами, а когда я предлагал ему съездить на выходные на рыбалку или покататься на лыжах, у него находилась тысяча причин, чтобы отказаться. Время шло, ваш дом был построен, а мой брак с Мэри Бет рухнул, и я переживал такой период, когда никого не хотелось видеть. Позже, когда я немного пришел в себя, мне показалось, что в отношении Чарли ко мне что-то необратимо изменилось. Он ясно дал понять, что не потерпит моего вмешательства в вашу совместную жизнь, и мне ничего не оставалось, как смириться с этим.
– Наверное, теперь моя очередь извиняться. – Коринн как будто взглянула на прошедшие семь лет с другой стороны. – Мне надо было понять, что он намеренно препятствует нашей встрече. В своих похвалах Чарли превозносил вас до небес, и все же – с моей точки зрения – вы казались мне совершенно равнодушным к состоянию его здоровья, а он не хотел загружать вас своими проблемами. Чарли часто повторял, что насмотрелся таких душераздирающих сцен в семье, где умирали люди, что не хочет повторения этого кошмара в собственной жизни. Ему казалось, что скрыть болезнь будет легче, назначая встречи с вами в небольших тускло освещенных ресторанах. Согласись Чарли провести с вами выходные, вы бы без труда заподозрили, что с ним происходит что-то неладное. Ведь ему надо было принимать много лекарств. К тому же Чарли часто задыхался, и нам приходилось держать под рукой кислородную подушку.
– Вам, наверное, было очень тяжело, – мягко сказал Дэн. – Через сколько лет после свадьбы вы узнали правду?
Коринн встала и подошла к краю террасы. Невидящим взглядом она уставилась на казавшиеся маленькими с такой высоты деревья в саду, а потом медленно повернулась, держась за перила.
– Я знала о его болезни, когда выходила замуж, – без тени колебаний призналась она. – Мы оба считали, что он долго не протянет после венчания. Его приближающаяся смерть была основной причиной нашей свадьбы.
Дэн поднялся из-за столика и подошел к Коринн, остановившись в нескольких дюймах от нее.
– Я уже сделал много ошибочных выводов относительно вас, и мне не хотелось бы продолжать в том же духе. Поэтому объясните мне, почему вы вышли замуж за дядю Чарли, зная, что он находится на волосок от смерти?
Коринн гордо вздернула подбородок.
– Я уже говорила и повторяю – это был брак по расчету. Я вышла замуж за вашего дядю из-за денег.
– Может быть, – голос Дэна неожиданно смягчился. – Но, мне кажется, это лишь вершина айсберга. Я хочу знать все.
Коринн охватило волнение. Она безумно хотела рассказать Дэну правду. Почему ей было так важно, чтобы он знал, если она никогда не собиралась ни с кем делиться подробностями своего замужества?
Она потерла холодные, несмотря на буйство жаркого лета, пальцы.
– Коринн, – тихо, но настойчиво повторил Дэн. – Как вы познакомились?
– Мне было восемнадцать, – начала она, избегая его взгляда, пугавшего ее своей теплотой. – Я работала в баре на Колфакс-авеню, не в самом лучшем районе Денвера. В шестнадцать лет я сбежала из дома и с тех пор обосновалась здесь. Я была несовершеннолетней, и наниматель нарушил закон, принимая меня на работу, но я подделала документы, а хозяин бара не стал приглядываться к ним повнимательнее. Он платил мне жалкие гроши, но посетители всегда давали щедрые чаевые, и никто из нас не платил подоходный налог. У него не было причин увольнять меня, а мне не хотелось терять это место.
– Вы бросили школу, чтобы сбежать в Денвер?
Коринн откашлялась, безуспешно пытаясь избавиться от хрипловатых ноток в голосе. Когда она волновалась, то всегда говорила немного хрипло.
– Я бросила школу, учась в выпускном классе. Моя мать… заболела… и нуждалась в постоянном уходе, – слова с трудом давались ей, – она умерла вскоре после моего шестнадцатилетия.
– Мне очень жаль. Это слишком юный возраст для потери родителей.
– Она долго болела, – коротко сказала Коринн.
Она никогда никому не рассказывала о тяжелейших запоях, сопровождавших последний год жизни матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21