Но на самом деле все оказалось не так.
Он даже не предполагал этого… Энни стояла у алтаря, рядом с ним, невозможно молодая и… невероятно красивая в своем бледно-зеленом платье, с копной шелковистых кудряшек соломенного цвета, которые никогда ей не нравились и которые он так любил… Она шмыгала носом и ревела всю церемонию. Черт побери, и у него раза два перехватило горло. А когда священник начал нести всю эту чепуху о согласии и мире, у него даже было искушение обнять Энни и сказать, что все хорошо, что они не теряют дочь, а приобретают сына.
Только это неправда. Они теряли дочь, и это была вина Энни.
К тому моменту, когда они принимали поздравления, оказавшись притиснутыми друг к другу, как сиамские близнецы, он чувствовал себя львом, в лапу которого вонзилась заноза.
– Вы, двое, улыбайтесь, – прошипела Дон, и они подчинились, хотя улыбка Энни была такой же фальшивой, как и его.
По крайней мере в гостиницу они ехали на разных машинах. Но потом им пришлось сидеть рядом за столом.
Чейзу казалось, что улыбка примерзла к его лицу. По-видимому, со стороны это выглядело так же, потому что брови у Дон полезли вверх, когда она посмотрела на него.
Ничего, Купер, говорил он себе, держись. Ты же можешь завязать разговор с любым незнакомцем. Конечно, тебе удастся поддержать разговор с твоей бывшей женой.
Он посмотрел на Энни и прочистил горло.
– Ну, как поживаешь?
Энни повернула голову и взглянула на него.
– Извини, – вежливо проговорила она, – я не поняла. Ты со мной разговариваешь?
Чейз прищурился. А с кем же еще он разговаривает? С официантом, наливающим шампанское? Держи себя в руках, повторил Чейз.
– Да. Я спросил, как ты поживаешь.
– Очень хорошо, спасибо. А ты?
Очень хорошо, спасибо… Что за ханжеский тон!
– Не могу пожаловаться. – Он все улыбался и ждал, что Энни примет мяч. Она не сделала этого, и он снова нырнул в омут разговора: – Не знаю, говорила ли тебе Дон, что мы на днях заключили большой контракт.
– «Мы»? – переспросила Энни ледяным тоном.
– Ну, компания «Купер констракшн». Мы давно пытались получить этот заказ…
– Очень мило, – сказала Энни и отвернулась.
Чейз почувствовал, как кровь прилила к голове.
Вот тебе ответ на твою вежливость. Энни его не просто убила, она его похоронила – отвернувшись и глядя куда угодно, но только не на него.
Внезапно на ее лице появилась улыбка, на этот раз настоящая.
– Эй, привет, – мягким голосом воскликнула она, помахав рукой, и… какой-то клоун за соседним столиком помахал рукой ей в ответ.
– Что это за чудак? – вырвалось у Чейза.
Энни даже не взглянула в его сторону. Смотрела на чудака и улыбалась.
– Этот «чудак», – проговорила она, – Милтон Хофман. Профессор, преподает английскую литературу в университете.
Чейз наблюдал, как профессор поднялся и стал продвигаться к их столику. Высокий и тощий, в блестящем голубом саржевом костюме и в галстуке бабочкой, он был похож больше на мертвеца, чем на профессора.
«Чудак» тоже улыбался, направляясь к Энни, и именно эта улыбка, больше, чем что-либо другое, внезапно привела Чейза в ярость.
– Энни, – проговорил Хофман, – Энни, моя дорогая. – Та протянула ему руку, которую он взял в свою, бледную и пухлую, и поднес к губам. – Это было чудесное венчание.
– Спасибо, Милтон.
– Цветы были великолепны.
– Спасибо, Милтон.
– Музыка, украшения… все было чудесно.
– Спасибо, Милтон.
– И ты потрясающе выглядишь.
– Спасибо, Милтон, – ответил Чейз.
Оба повернулись к нему. Чейз улыбнулся, показав все свои зубы.
– А разве нет? – спросил он. – Разве она выглядит не потрясающе?
Глаза у Энни опасно загорелись, но Чейз не обратил на это внимания. Он наклонился к ней и обнял ее за плечи.
– Мне особенно нравится этот низкий вырез, детка, ты же знаешь. – И он ухмыльнулся Милтону. – Некоторые парни любят ножки, правда, Милти? Но я всегда…
– Чейз! – Краска залила лицо Энни.
Хофман моргнул своими темными и водянистыми за стеклами очков глазами.
– Вы, должно быть, муж Энни.
– Ты очень спешишь, Милти, я сам должен был тебе это сказать.
– Он мне не муж, – твердо произнесла Энни, выворачиваясь из его объятий. – Он мой бывший муж. И я его никогда больше не увижу. – Она одарила Хофмана солнечной улыбкой. – Надеюсь, ты надел туфли для танцев, Милтон, я собираюсь танцевать весь день.
Чейз ядовито улыбнулся.
– Ты слышишь, Милти? – Он радовался как дикарь, видя, что лицо Милтона становится все бледнее.
– Чейз, – сквозь зубы сказала Энни, – прекрати.
Чейз наклонился над столом.
– Наша Энни прекрасно танцует, но нужно следить, чтобы она не перебрала шампанского. Правда, детка?
Энни хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
– Чейз, – проговорила она наконец задушенным шепотом.
– В чем дело? Ведь Милти – твой старый приятель? У нас не может быть от него секретов, детка.
– Перестань называть меня деткой. И перестань лгать. Я никогда в жизни не напивалась.
Губы Чейза скривились в ленивой плутовской усмешке.
– Ну ладно, милочка, не говори мне, что ты забыла тот вечер, когда мы познакомились.
– Предупреждаю тебя, Чейз!
– Я, тогда первокурсник, танцевал со своей девушкой на балу в ее школе, в День святого Валентина. И тут я замечаю нашу Энни, которая выходит из двери нетвердой походкой… держась за живот, как будто она только что съела десять килограммов зеленых яблок.
Энни повернулась к Милтону Хофману.
– Все было совсем не так. Парень, с которым у меня было свидание, испортил мне весь праздник. Откуда я знала…
Звук барабана и тарелок заглушил ее пояснения.
– А сейчас, – торжественно объявил голос в микрофон, – мистер и миссис Николас Бэббитт станцуют свой самый первый танец как муж и жена.
Все начали аплодировать, когда Ник обнял Дон, и они пошли на танцевальную площадку, не отрывая глаз друг от друга.
Энни бросила умоляющий взгляд на Милтона.
– Послушай, Милтон…
– Все в порядке, – быстро сказал тот. – Сегодня семейное торжество, Энни, я понимаю. – Он протянул к ней руки, но потом быстро отдернул их. – Я позвоню тебе завтра. Было… любопытно познакомиться с вами, мистер Купер.
Чейз вежливо улыбнулся.
– Зови меня Чейз, пожалуйста. Не нужно лишних формальностей, ведь у нас столько общего.
Энни не знала, кого из них ей больше хочется ударить: Чейза – за его невыносимое поведение или Милтона – за то, что его так легко испугать. Через секунду она решила, что Чейза… Она взглянула на него, пока Хофман пробирался к своему месту, и сказала:
– Ты низкая тварь.
Чейз вздохнул:
– Энни, послушай…
– Нет, это ты послушай. – Она ткнула в него дрожащим пальцем. – Я знаю, чего ты добиваешься.
Знает? Чейз покачал головой. Тогда она знает больше его. У него не было никаких причин вести себя таким подлым образом. Даже если между Энни и этим типом что-то есть. Даже если тот выглядит так, будто может упасть в обморок при виде мыши. Даже если Энни привиделась ему, Чейзу, в постели с этим сукиным сыном…
Она могла делать все, что хотела. И с кем хотела. Это его не касается.
– Ты меня слушаешь? – спросила Энни.
Чейз посмотрел на нее. Лицо ее все еще горело. Пятна были на скулах и на переносице, которую золотой россыпью покрывали крошечные веснушки. Он вспомнил, как любил целовать эти теплые золотые точечки после того, как они занимались любовью.
– Я знаю, чего ты добиваешься, Чейз. Ты стараешься испортить свадьбу Дон, потому что я все сделала не так, как хотелось бы тебе.
Брови Чейза поползли вверх.
– Ты что – спятила?
– Ладно, брось! – Ее голос звенел от гнева. – Ты хотел большую свадьбу в большой церкви, чтобы пригласить на нее всех своих необыкновенных друзей.
– Ты точно спятила! Я никогда…
– Не кричи!
– Я не кричу. Это ты…
– Позволь мне кое-что сказать тебе, Чейз Купер. Дон хотелось именно такую свадьбу.
– И свадьба действительно удалась. Если бы все решала ты, то наша дочь венчалась бы босоногой на каком-нибудь холме…
– О, что бы тогда подумали о мистере Чейзе!
– …а какой-нибудь идиот при этом играл бы на сатире.
– На ситаре, – хмыкнула Энни. – Инструмент называется «ситар», Купер, хотя ты, по-видимому, о сатирах знаешь больше, чем о музыкальных инструментах.
– Мы снова об этом? – огрызнулся Чейз, и Энни покраснела еще сильнее.
– Нет, не «снова». Что касается меня…
– …родители невесты, мистер и миссис Чейз Купер.
Они посмотрели на эстраду. Дирижер доброжелательно улыбался в их сторону, и все – даже те, кого слегка удивило это объявление, – начали аплодировать.
– Вперед, Энни и Чейз, – деланная улыбка дирижера стала еще шире, – присоединяйтесь к жениху и невесте.
– Нет, – сдавленно прорычал Чейз.
– Еще чего не хватало, – выпалила Энни.
Но аплодисменты стали громче, а Дон только пожала плечами, когда Энни бросила в ее сторону умоляющий взгляд.
Чейз отодвинул стул, протянул к ней руку и решительно произнес:
– Хорошо, давай поскорее покончим.
Энни вздернула подбородок, скованно поднялась и вложила свою руку в его.
– Я действительно ненавижу тебя, Чейз.
– Это взаимное чувство, мадам.
С горящими ненавистью глазами оба глубоко вздохнули, нацепили улыбки на лица и закружились в танце.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Невозможная, ничтожная женщина! Вот кто она такая, его бывшая жена, вот во что она превратилась за годы их брака. Чейз скованно держал Энни в своих руках, стараясь не прижиматься к ней. Не так, как прежде… Чейз улыбнулся своим воспоминаниям. Какими сладко-эротичными были когда-то их танцы, продолжавшиеся в коридоре школы, и в кафе, и даже на автостоянке, куда теплый весенний ветерок доносил музыку.
Именно там они с Энни оказались однажды одни в темноте. Обнявшись и сгорая от желания, измучившего их за четыре месяца свиданий, оба потеряли голову.
Той ночью они в первый раз занимались любовью на старом лоскутном одеяле, которое он достал из своего старенького автомобиля и расстелил на мягкой, пахнувшей медом траве в парке.
– Мы должны остановиться, – повторял он не своим голосом и при этом продолжал расстегивать молнию и снимать с нее платье, лаская ее прекрасное тело глазами, губами, руками.
– Да, – шептала Энни, – да. – Но ее руки лихорадочно срывали с него дурацкий галстук-бабочку, стаскивали белый пиджак, расстегивали пуговицы на рубашке и гладили его горячую кожу.
Воспоминания окутали Чейза мягким туманом. Одной рукой он крепко обхватил талию жены, а другой стиснул ее запястье и прижал к своей груди.
– Чейз? – удивилась она.
– Шшш, – прошептал он, губами касаясь ее волос.
Энни еще секунду сопротивлялась, а потом, вздохнув, опустила голову на его плечо и отдалась музыке и воспоминаниям.
Как чудесно в объятиях Чейза!..
Когда они в последний раз так танцевали? Не на тех бесконечных благотворительных вечерах, которые посещали по обязанности.
Энни закрыла глаза. Они всегда прекрасно танцевали, еще в школе. Все эти вечеринки старшеклассников… когда Чейз приезжал из колледжа на выходные…
А та ночь, когда они прошли весь путь до конца – после стольких месяцев лихорадочных поцелуев и прикосновений, повергавших их в дрожь…
Сердце Энни забилось сильнее. Она вспомнила, как Чейз медленно кружил ее на автостоянке под музыку, доносившуюся из школьного спортзала, и как поцелуи Чейза наполняли ее желанием, таким сильным, что она не могла думать ни о чем другом. Не говоря ни слова, они забрались в его старенький «шевроле» и долго ехали в парк, и она сидела так близко к нему, что они казались одним целым.
Она вспомнила, каким мягким было одеяло, на котором они лежали, расстелив его на траве, вспомнила восхитительную твердость его тела, когда он прижался к ней.
– Я так тебя люблю, – повторял он.
– Да, – вздыхала она, – да.
Они не должны были этого делать – она знала, когда расстегивала его рубашку и прикасалась к нему. Но остановиться значило умереть.
О, это божественное ощущение его обнаженного тела! Его запах, вкус его кожи! И этот головокружительный момент, когда он вошел в нее, заполнил ее и навсегда стал ее частью.
Оказалось, что не навсегда.
Энни съежилась в объятиях мужа.
Это был всего лишь секс, и потом все кончилось. Чейз – ее бывший муж. Бывший. Не мальчик, в которого она была по уши влюблена, не мужчина, который стал отцом Дон. Посторонний человек, которому его работа интереснее, чем жена и ребенок.
Которому интереснее заниматься любовью с двадцатидвухлетней секретаршей, чем с женой, тело которой начало стареть.
Лед сковал сердце Энни. Она откинулась назад и уперлась ладонями в его грудь.
– Достаточно…
Чейз открыл глаза. Его лицо горело. Он выглядел так, как будто его грубо разбудили, прервав прекрасный сон.
– Энни, – мягко сказал он, – послушай…
– Танец по заказу окончен, Чейз.
Он огляделся. Она была права. Со всех сторон они были окружены танцующими парами.
– Мы сыграли в эту игру. Теперь, если ты не против, все остальные танцы я оставляю для Милтона Хофмана.
Лицо Чейза стало жестким.
– Конечно, – вежливо ответил он. – Я бы тоже хотел кое с кем пообщаться. Я вижу, ты пригласила не только своих знакомых, но и кое-кого из моих старых друзей.
– Естественно, – сказала она с ледяной улыбкой, – ведь некоторые из них и мои друзья. Кроме того, я знала, что тебе нужно будет с кем-то общаться, – ты же и так пошел на огромную отцовскую жертву, не прихватив с собой очередную подружку. Или ты сейчас пользуешься услугами шлюх?
Ни разу в жизни Чейз не ударил женщину. Черт, у него даже никогда не возникало такого желания. Мужчина, способный ударить женщину, заслуживает презрения. И все же в эту секунду Чейз поймал себя на мысли, что, будь Энни мужчиной, он стер бы с ее лица эту мерзкую ухмылку.
Но есть выход получше.
– Если тебя интересует, есть ли у меня сейчас близкая женщина, – сказал он, глядя ей в глаза, – то я отвечу тебе «да». – Он выждал несколько секунд, чтобы насладиться эффектом, и продолжил: – И я бы попросил тебя выбирать выражения, когда ты говоришь о моей невесте.
Это было все равно что наблюдать, как рушится здание, взорванное динамитом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17