Темные жесткие волосы, покрывавшие его грудь, глубоко волновали Шарлотту, обещая необычные ощущения, когда прикоснутся к ее чувствительной коже в мгновение интимной близости.Он повернулся, рассматривая ее, словно в нерешительности, и она протянула к нему руки, открыла ему навстречу объятия, и огромные глаза ее блестели от страсти; он прильнул к ней, шепча ее имя, целуя ее, и так прижимался к ней, что бедра ее словно растворились в нем, а плоть вскипела в ожидании.Он поцеловал ее в грудь, а затем, нежно обхватив сосок губами, осторожно втянул его в себя, не переставая теребить языком. Стон вырвался у нее из груди, и, обхватив его за плечи, она вжалась в него, а он все играл и играл с ее соском, пока спина ее не выгнулась дугой и она не вонзила ему ногти в спину.Губы его скользнули ниже, прошлись по ребрам и наконец прильнули к впадине живота, а руки приподняли ее, и вдруг она почувствовала его губы на внутренней стороне бедра, и ощущение это было таким сильным, что у нее перехватило дыхание — так близко к ней он оказался.Столько сразу она не выдержит, столько сразу не выдержит никто. Голова у нее шла кругом, и она ни о чем не могла думать.Она протестовала, потом стала умолять, чтобы он позволил ей такую же близость, но он шепотом говорил, что еще будет время, а она настаивала и говорила, что ей этого мало.Ей надо больше. Ей нужен он целиком, чтобы почувствовать яростное биение его тела глубоко внутри себя, чтобы убедиться в том, что он желает ее так же, как и она его.Словно издалека до ее ушей донесся назойливый звук, и Шарлотта прижалась к Дэниелу, пытаясь отгородиться от внешнего мира, но он уже поднимался, отдалялся от нее, недовольно бормоча; медленно, да, очень медленно, но все же он уходил от нее, оставлял ее, подчиняясь властному зову назойливого телефонного звонка.Остро переживая это вторжение, она смотрела ему вслед — он пересек комнату и снял трубку.— Это Патриция.Даже если бы Шарлотта не услышала имени, она узнала бы этот резкий властный голос, донесшийся с другого конца провода.— Мне надо с тобой встретиться, дорогой, — услышала Шарлотта. — Прямо сейчас…Шарлотта почувствовала, что Дэниел поворачивается к ней, и поспешно отвернулась, не желая, чтобы он увидел ее страдание; внутри у нее все перевернулось, страсть улетучилась в мгновение ока, все, что произошло между ними, оказалось вдруг пустым, лишенным чувства, и осталась только реальность, а в реальности она чуть не отдалась полностью и безвозвратно мужчине, который смотрит на нее лишь как на доступную женщину, с которой можно заняться любовью. Отрицать это, притворяться перед самой собой бессмысленно. На проводе была другая женщина, та играла роль в его жизни… А ведь он мог и не подойти к телефону.С трудом заставляя пальцы двигаться, она торопливо натягивала на себя одежду. Сзади вполголоса разговаривал Дэниел. Застегнув пуговицы блузки, она услышала, как он положил трубку.Почувствовав на плечах его руки, она замерла с единственным желанием сбросить их и прогнать его, как он прогнал ее.— Шарлотта, извини, но…Только сейчас она поняла, что до сих пор еще надеялась: вот он скажет, что этот звонок не имеет никакого значения, что быть с ней, любить ее для него превыше всего.Во рту был привкус горечи, на сердце тяжесть. Она настолько презирала себя, что ей стало плохо, глаза горели от наворачивающихся слез, которые она не имеет права пролить.— Все в порядке, — с усилием произнесла она. — Я прекрасно понимаю, что делу — время.Она специально выделила слово «дело», испепеляя его взглядом. Он стоял перед ней обнаженный и вообще-то должен был бы выглядеть глупо, но почему-то так не выглядел. Скорее наоборот, его нагота только заставляла ее глубже прочувствовать, как много она потеряла.Если бы только он подошел к ней сейчас, забыв о домогательствах Патриции… но он не подошел.— Шарлотта, мне надо уезжать. Важное дело. Я не могу…— Ты не обязан мне ничего объяснять, — с трудом выдавила она.Важное дело. Он что, издевается? Наверное, он думает, что она не слышала, как Патриция проворковала ему «дорогой», или не знает, о чем судачат у них в конторе? А может, он считает, что оставить ее сейчас и отправиться прямиком к другой женщине — в порядке вещей?Ей становилось все хуже и хуже. Она подхватила жакет и сумочку, дрожа всем телом и не в состоянии заставить себя поднять на него взгляд.Она бросилась к двери и распахнула ее прежде, чем он успел открыть ее перед ней. Теперь от его близости ее тошнило. Она сама себе была противна за собственную глупость, за собственную слабость.Надо же, чего только она не наговорила, как далеко зашла… А ведь собиралась зайти еще дальше…Презрение к самой себе так и жгло ее, от отчаяния кружилась голова.Дэниел открыл перед ней входную дверь и тоже пошел к машине. Как он хорошо воспитан, надо же! Она едва не разразилась истерическим смехом. Может, он надеется, что она будет вести себя с ним столь же благовоспитанно?А что это значит в такой ситуации? Вежливо притвориться, что она не слышала звонка, выдавшего его с головой, что не слышала хриплого «дорогой»?.. Или успокоить его, сказав, что она все понимает?Нет, она затесалась в совсем чужой круг, с болью признала она, забираясь в машину; она совсем не такая, как он.Ей было трудно вести машину, но она ехала все дальше и дальше, не желая, чтобы Дэниел увидел ее, когда отправится к Патриции Уинтерс.Интересно, останется он у нее на ночь? И она, а не Шарлотта, будет лежать в его объятиях и утром проснется вместе с ним?Шарлотта выругалась, и из глаз ее брызнули горячие слезы.А она-то считала, что уже испила чашу унижения и отчаяния до конца! Нет, такого она еще не испытывала, ей не приходилось любить притворщика, умеющего прикрыть свою грубую похоть теплым и нежным обхождением.Сама виновата. Ведь она же давно знала, в чем там дело с Патрицией. Знала, но пренебрегла этим.Вот и получай за свою близорукость! Мало тебе было банкротства? Нечего теперь жаловаться.Кто ей мешал отказаться от ужина с Дэниелом, а уж от нежностей-то тем более.Она попыталась представить себе, как они встретятся утром и что с ней будет при мыс — , ли, что он только что встал с кровати Патриции Уинтерс, но ее воображение даже не смогло нарисовать это.Ей хотелось одного — спрятаться в какую-нибудь щель и забыть, что она знала Дэниела Джефферсона — и уж тем более что любила его.Ах, какое же это унижение — увидеть его еще раз!В голову ей пришла шальная мысль вообще больше не появляться на работе, но Шарлотта тут же отогнала ее от себя, понимая, что просто не может себе этого позволить.Хотя бы потому, что она со стыда сгорит, если будет как-то объясняться с родителями.Нет, из этой переделки ей придется выпутываться в одиночку. Надо как-то дать понять Дэниелу, что происшедшее между ними для нее такой же малозначительный эпизод, как и для него.Но как? Глава 9 Шарлотта села за стол. Заставить себя сегодня утром отправиться на работу стоило ей титанических усилий. Так скверно она себя не чувствовала, даже когда была лицом к лицу с банкротством.Смешно, но сейчас то, что с ней произошло тогда, казалось ей мелочью.Взгляд в зеркало в гардеробе подтвердил то, что она и так уже знала, — несмотря на тщательный макияж, на лице ее можно было без труда отыскать все классические признаки стресса, а припухлость вокруг глаз говорила о бессонной, полной слез ночи.Хоть бы сегодня Дэниел проявил достаточно такта и сострадания и держался бы от нее подальше! Ведь он так всех понимает! Может, и ее поймет?Да, вчера вечером она не говорила ему о любви, но он не мог не видеть… не чувствовать… не знать, что то, что между ними происходит, означает для нее нечто особенное.Но, с другой стороны, раз уж у него к ней интерес чисто плотский, он может подумать, что и она относится к нему точно так же.А может, он о ней и не вспомнил после ее бегства, когда сам отправился к Патриции Уинтерс?Входная дверь в его кабинет открылась, и она окаменела, склонившись над бумагами, словно отгораживаясь от него, хотя слова расплывались перед ее глазами.Шли секунды и минуты, но, как она ни старалась, она не услышала ни звука из кабинета Дэниела. К счастью, смежная дверь оставалась закрытой.Работать по-настоящему, с каким-то положительным результатом, она не могла, но продолжала упрямо смотреть в бумаги.В десять появилась Энн с почтой.— Что с тобой, ты бледная как смерть, — заметила она с озабоченным видом. — Уж не подхватила ли ты желудочный грипп, которым болеет вся округа?Шарлотта покачала головой:— Вряд ли.— Интересно, чего это Патриции Уинтерс опять нужно от Дэниела? — болтала Энн. — Что бы там ни было, наверное, это очень срочно, если уж она просила его заехать к ней по дороге на работу. Дэниел звонил мне рано утром и предупредил об этом. А может, это еще одна ее уловка? Представляешь, а? Она выплывет на лестницу в чем-нибудь черном и очень сексуальном и заявит, что только что проснулась, а у самой макияж по полной программе и прическа волосок к волоску!От слов Энн Шарлотту стало трясти, и это было заметно.— Послушай, что с тобой? — с беспокойством воскликнула Энн.Шарлотта не могла говорить. Она просто покачала головой, плотно сжав веки, чтобы отогнать слезы, а Энн, засуетившись, приказала ей сидеть тихо, пока она не сбегает и не принесет ей стакан воды.Энн не виновата. Откуда ей знать? Но почему она чувствует себя такой смятенной, такой… покинутой? Она ведь знала, что Дэниел поехал к Патриции Уинтерс. Да, она слышала, что говорят в конторе. Да, персонал уверен в том, что Дэниелу до Патриции нет дела и что именно она пытается навязать ему какие-то отношения, но Шарлотта привыкла судить на основе фактов, ее учили собирать и анализировать их, а те факты, которыми она сейчас располагала, не оставляли сомнений в том, что Дэниел и Патриция — любовники.Ужасы, которые она с таким трудом отгоняла от себя, вдруг навалились на нее всей своей тяжестью: то она видела Дэниела и Патрицию в постели, то Дэниел представал перед Патрицией в том виде, в каком она сама его созерцала в прошлый вечер. Она представляла себе, как он просыпается утром и смотрит на свою возлюбленную, а затем протягивает руку к телефону, чтобы соврать, оправдывая свое опоздание.Это так просто — заявить, что заезжал к Патриции по делу, хотя в действительности…Шарлотта с трудом сглотнула, жестко говоря себе: ну, продолжай, договаривай до конца. Вчера вечером из твоих объятий он отправился прямо к ней. Он провел с ней ночь, но ему этого показалось мало, и потому он решил провести с ней еще и утро.Раздиравшие ее муки были ни с чем не сравнимы. От них у Шарлотты горела кожа и лихорадочно блестели глаза. Вернувшись со стаканом воды, Энн даже испугалась:— Ты ужасно выглядишь! Может, все-таки…— У меня… у меня просто разболелась голова, — солгала Шарлотта, и, только когда наконец ей удалось убедить Энн, что ей уже лучше, она раскаялась, что не воспользовалась предлогом, подсказанным ей секретаршей, и не отправилась домой — якобы с инфекцией в желудке, от которой и правда страдали все вокруг.Еще не поздно, как во сне подумала Шарлотта. Она еще может встать и отправиться домой. Энн подтвердит, что Шарлотта заболела.Может, если она отсидится несколько дней дома, то сумеет взять себя в руки и вернуться к прежней жизни?Она уже начала отодвигать стул, чтобы подняться, когда смежная дверь открылась и вошел Дэниел.— Шарлотта, мне нужно с тобой поговорить.По тону его было ясно, что речь пойдет не о работе.Ну что еще он скажет? Что вчерашний вечер был ошибкой? Что он просит ее забыть о нем?Она тоже может сыграть в эту игру. Она встала, пытаясь держаться к нему боком, чтобы он не видел ее лица, не отрывая взгляда от крышки стола и крепко сжимая кулаки.— Если ты о вчерашнем вечере, — произнесла она, стараясь говорить ровным голосом, — то, мне кажется, тут и сказать нечего.— Шарлотта!..Она пропустила его резкий окрик мимо ушей:— Я… Мы… взрослые люди, Дэниел. То, что произошло вчера вечером… Я должна, быть откровенна с тобой… Боюсь, я зашла слишком далеко. Я говорила Ричарду во время собеседования, что была помолвлена. Мы расторгли помолвку по взаимному согласию несколько месяцев назад… Мне, конечно, неприятно об этом говорить, но, э-э-э… наверное, мне не хватает Бивана, моего бывшего жениха… То, что произошло вчера вечером, к тебе лично не имеет отношения… Мне просто… нужен мужчина.Шарлотту саму перекосило от этой лжи, но она должна была солгать, чтобы спасти свою гордость. Она не может позволить и не позволит Дэниелу первому заявить ей, что она для него ничего не значит.Его молчание давило и душило ее, но тут наконец Дэниел заговорил.Его голос, резкий и горький, бил по ее натянутым до предела нервам.— Ты пытаешься внушить мне, что просто использовала меня как замену твоего бывшего жениха? Что, когда ты дотрагивалась до меня… целовала меня… ты думала о Биване?Шарлотта поморщилась. Он был настолько рассержен, что даже повысил голос, и она опасалась, что его услышат в коридоре.Да что он так разволновался? Сказал бы «спасибо» за то, что она облегчила ему жизнь! Хотя мужчины очень ревнивы, когда речь заходит об их мужских достоинствах. Конечно, ему это не понравилось, хотя оба они прекрасно понимали, что сам-то он ее использовал.Но даже если это так, что-то в его голосе переполошило ее, и она стала защищаться.— А ты считаешь, что для женщины это недопустимо? — дерзко спросила она. — Ты считаешь, что у женщины не может быть… физической потребности?Шарлотта сама ужасалась тому, что говорит, но не могла сдержаться, словно в ней сидел кто-то другой.— Лично я считаю, — ровным голосом отчеканил Дэниел, — что никто, будь то мужчина или женщина, не имеет права использовать другого человека в качестве заменителя, ни на эмоциональном, ни на физическом уровне.Он резко повернулся на каблуках и вышел, очень плотно закрыв за собой дверь.Шарлотта села. Ну что она наговорила? Ее кидало то в жар, то в холод.Дэниел был взбешен… Но он держал себя в руках, если не считать ледяного презрения в тех словах, которые он бросил, уже уходя из кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16