Неужели она себя выдала? По его поведению нельзя было догадаться.
Натаниэль кивнул и опустил перо в чернильницу.
– Я только хотела… – начала графиня. – Ох, нет, извини, я правда не думала тебя беспокоить.
Габриэль нервно ходила по комнате. Она поправляла подушки, сложила журналы на столике, не переставая, думать о том, как ей развеять свои сомнения. Может, если она начнет говорить о шпионаже, он проговорится?
– Я хотела спросить, во всех ли городах континента у тебя есть свои агенты?
– В большинстве, – ответил Прайд, даже не поднимая головы.
Габриэль не обратила внимания на его грубый ответ.
– Наверное, у тебя есть люди и во всех королевских дворах. Мне интересно, есть ли такой человек при Талейране? Или, к примеру, в парижском салоне мадам де Сталь?
Натаниэль сжал губы и процедил сквозь зубы:
– Ты уже завтракала?
– Нет еще. А ты?
– Да.
– М-м-м… Но разговорчивей от этого не стал. Я думала, ты лишь за столом не любишь разговаривать.
– Не могу сказать, что я не люблю разговаривать. Я болтать попусту не хочу.
Габриэль присвистнула:
– Да, многие сейчас говорят, что они не любят болтать попусту.
– Я сомневаюсь в этом, мадам, – сухо проговорил Натаниэль.
Графиня настойчиво продолжала свои расспросы:
– Интересно, а сам-то ты работаешь? Или шеф тайных агентов просто сидит в центре сплетенной им паутины и придумывает новые интриги? Мне интересно, как чувствует себя человек, который отправляет людей на опасные задания, если он сам временами не выполняет таких заданий?
– Мне кажется, вы задаете слишком много вопросов, мадам. Ступайте-ка лучше позавтракайте.
Натаниэль решительно занялся бумагами.
– Действительно, с тобой нелегко найти тему для разговора, – заметила Габриэль, покачав головой. – Про детей и про детство – нельзя. Про твою работу – запрещено. А уж заикаться о том, что ты на редкость раздражительный тип, нельзя и подавно. Но человеку надо же как-то выполнять светские обязанности воспитанного гостя.
Натаниэль ничего не ответил, а затем поднял голову. Казалось, он о чем-то размышляет, вдруг его лицо осветила такая редкая для этого мужчины улыбка.
– Есть одна приемлемая тема для разговора, Габриэль. Я удивлен, почему ты еще не заговорила об этом.
– Какая же?
И вдруг – о чудо! – к ней пришла уверенность в том, что все было в порядке. Она не попалась в его ловушку. Девушка почувствовала, что сама невольно улыбается Прайду. Интересно, знает ли Натаниэль, какой силой обладает его улыбка, которую он так редко показывает?
– Любовь, – коротко ответил он. Лорд прищурил глаза, продолжая улыбаться. – Ты знаешь, что под правой грудью у тебя – россыпь очаровательных веснушек, а особенная пикантность в том, что почти такие же веснушки на твоей попке? Если я рассмотрю их поближе, то…
– Натаниэль! – укоризненно проговорила графиня. Но она улыбалась, а глаза ее тепло светились.
– Я бы хотел, чтобы сейчас был сезон клубники, – продолжал Прайд. И смотрел на Габриэль долгим взглядом из-под ресниц.
– Уверена, что мне не следует спрашивать, по крайней мере, до завтрака, но все-таки – почему?
Колени у графини задрожали, и она сжала рукой подлокотник дивана.
– Есть у меня одна фантазия, – продолжал Натаниэль своим бесстрастным тоном. – Я хочу налить в твой пупок шампанского и положить туда ягоду клубники.
Голова у Габриэль закружилась, сладкая истома охватила ее.
– Ты весь день будешь работать? – спросила графиня.
– Нет, если сейчас ты оставишь меня одного.
– Это – обещание?
– Может быть… А теперь ступай!
– Да, сэр.
Графине пришлось сделать над собой усилие, чтобы встать на ноги. Затем она спокойно улыбнулась Прайду и направилась к двери.
– Габриэль!
– Да, сэр?
– Подумай, чем в январе можно заменить клубнику.
– А как насчет шампанского?
– В подвале у меня есть несколько редких бутылок этого напитка из прекрасного винограда, который уродился года на три раньше тебя.
Графиня де Бокер улыбнулась жестким темным волосам, потому что Прайд так и не поднял головы, как будто они обсуждали обеденное меню. Нелегкий, раздражительный был нрав лорда Прайда, он любил одиночество, но все это ничуть не уменьшало силы его обаяния.
– До скорого, милорд.
– До скорого, графиня.
Габриэль, улыбаясь, закрыла за собой дверь и направилась в небольшую комнату возле лестницы – там обычно завтракали. Подойдя к ступенькам, она остановилась, а затем, задумавшись, поднялась, и ее лицо оказалось на одном уровне с портретом Элен, покойной леди Прайд.
Лучистые глаза смотрели прямо на нее, красивые губы сложились в мягкую улыбку. Что знала Элен о его необычайной чувственности? О его чутких руках и умении любить?
Габриэль глубоко вздохнула. Желание пронзило ее. В тех письмах, что она видела вчера ночью, не было ни слова о безумной страсти. Натаниэль писал Элен нежные слова, с любовью описывал ее улыбку, тепло ее глаз, все время повторял, что с нетерпением ожидает встречи. Это были вполне разумные, спокойные слова любящего человека, который беспокоится о том, чтобы не сказать и не сделать чего-то, что может испугать или ранить его любимую.
А ответы Элен… но Габриэль не читала их. Достаточно уже того, что она глаз не могла оторвать от писем Натаниэля. Не хватало ей еще читать признания в любви давно умершей женщины, которую графиня к тому же никогда не видела.
Графиня резко развернулась и пошла вниз – завтракать. Отношения Натаниэля и Элен были запретной территорией, на которую лучше не соваться. То же самое касалось и его отношений с сыном.
Но уже в конце этого дня ей стало непросто придерживаться своего решения. Габриэль увидела, как мисс Приммер выходит из библиотеки перед обедом: лицо бедной женщины изменилось, губы дрожали, в руках она нервно комкала носовой платок.
Габриэль, которая только что вернулась с прогулки по аллеям парка, раздумывала о том, чем можно заменить клубнику. И тут-то она увидела гувернантку.
– Что такое, мисс Приммер, – спросила графиня. – Что случилось? Вы расстроены?
Она перевела взгляд на закрытую дверь библиотеки. Совершенно ясно: у женщины был разговор с хозяином.
– О Господи, графиня… вы слишком добры… это лишь… Я знала, что это произойдет, конечно, но его сиятельство так великодушен… прекрасный характер и месячное жалованье… но… Господи, я не могу не волноваться… – Она замолчала, дотронулась до глаз и выпрямилась. – Лишь Господь знает, как я переживу это, – произнесла она трагическим тоном. – Это просто нервы… все скоро пройдет… я думала, может, еще пару лет… но, конечно, его сиятельство знает лучше… – бессвязно бормотала она.
– Ах, вот оно что! – воскликнула Габриэль. Кажется, ей придется вмешаться! – Пойдемте ко мне в гостиную, мисс Приммер. Выпейте со мной хересу. Там вы сможете мне все рассказать.
Она взяла гувернантку под руку и, несмотря на ее слабые протесты, увлекла в свои покои.
Мисс Приммер позволила усадить себя в кресло и приняла из рук Габриэль бокал с вином.
– Его сиятельство и прежде говорил мне, что он намеревается найти для Джейка наставника, – сообщила Габриэль, сидя возле окна.
– Да… конечно, я знала, что это произойдет… но не думала, что все случится так внезапно. Джейк – такой робкий, маленький мальчик… было бы лучше, если бы я могла остаться еще на некоторое время, пока он привыкнет к новому человеку.
– То есть вы хотите сказать, что лорд Прайд выгонит вас сразу же, как только прибудет новый наставник?
Габриэль не удалось скрыть неодобрения, хотя она и клялась себе, что дела Джейка ее не касаются.
Мисс Приммер, кивнув, всхлипнула, вытерла нос платком и сделала большой глоток хереса.
– Его сиятельство – само великодушие, мне не на что жаловаться, графиня, но я и вправду думаю, что мальчику нужно время.
– Да.
Габриэль прислонилась к стене и посмотрела на реку. Конечно, мисс Приммер не должна была рассказывать о собственных невзгодах. Но оказаться в немолодом уже возрасте выкинутой на улицу с благодарностью за хорошую службу и месячным жалованьем – это уж слишком! Гувернантке не позавидуешь!
– У меня есть замужняя сестра, – продолжала мисс Приммер, как будто она читала мысли своей собеседницы. – Я смогу пожить у нее, пока не найду другого места. Буду помогать ей по хозяйству, управляться с детишками. Тогда у их няни будет меньше забот.
– Понимаю, – задумчиво проговорила Габриэль. Помощь родственников будет очень нужна бедной женщине.
– Но я так переживаю за Джейка, – вновь заговорила гувернантка. – Не знаю даже, как ему сказать.
– Я думаю, это должен сделать лорд Прайд, – твердо сказала Габриэль.
– Да, но я уверена, что он ждет от меня… ох, Господи, я не то хочу сказать… подготовить ребенка…
– Так или иначе, не думаю, что вам надо вообще что-то говорить, если вы, конечно, последуете моему совету.
С этими словами девушка потянулась к графину и предложила своей гостье еще вина.
– О, вы слишком добры… нет-нет, спасибо, у меня уже голова закружилась… я не привыкла, знаете ли.
И в самом деле, глаза женщины заблестели, щеки раскраснелись.
– Мне надо возвращаться в классную комнату. Джейк уже, наверное, поел. – Мисс Приммер неуверенно поднялась. – О Господи, – прошептала она, опираясь рукой на спинку кресла. – Вы были очень добры ко мне, графиня. Спасибо.
Габриэль покачала головой:
– Не за что.
Графиня проводила гостью к двери.
– Не говорите ничего Джейку.
Мисс Приммер с надеждой взглянула на нее:
– Вы считаете, что лорд Прайд может передумать?
– Не знаю, – честно ответила графиня. – Но, возможно, он сочтет возможным отложить время вашего отъезда.
Гувернантка ушла, немного успокоенная, а Габриэль опять вернулась к окну. Было в Джейке что-то такое, что притягивало ее. Может, девушка вспоминала свое детство, когда она была так одинока, напугана и беспомощна. Джейк не был сиротой, но у него не было матери, а отношения с отцом оставляли желать лучшего, если не сказать хуже. И вот он должен расстаться с женщиной, которая всю его короткую жизнь была рядом, к которой мальчик так привязан! И у него не будет шумных веселых де Вейнов, которые помогут ему забыть горе, – только наставник и суровая школьная жизнь.
А об этой жизни Габриэль слышала довольно от мальчиков де Вейнов. И она понимала, что такому ребенку, как Джейк, будет трудно не только эмоционально, но в первую очередь физически. Почему же Натаниэль не хотел понять этого? Или он нарочно хотел выгнать гувернантку, чтобы подготовить мальчика к суровой реальности?
– Надеюсь, твое воображение поработало этим утром? Это был голос Натаниэля, та его интонация, от которой у графини кружилась голова и она испытывала сладкую истому. Он стоял там, прислонившись к дверному косяку, и расстегивал рубашку.
Судорожно вздохнув, девушка ответила:
– Засахаренные фрукты.
Все мысли о несчастном ребенке мгновенно улетучились из ее головы.
– Фрукты? – переспросил Натаниэль.
Его брови удивленно поползли вверх. Прайд закатал рукава рубашки.
– Засахаренные сливы и миндаль, – пояснила она. – Прекрасное дополнение к шампанскому.
Прайд медленно кивнул:
– Да, я думаю, это вполне подойдет. – Он указал рукой на свою дверь. – Пройдите, пожалуйста, в мои покои, мадам.
Его карие глаза вспыхнули, на губах играла чудесная улыбка.
– С удовольствием, сэр.
Габриэль прошла мимо Прайда, и он затворил дверь.
– О, да ты был занят делом! – воскликнула она, садясь за накрытый у окна стол. – Ничего себе, две бутылки шампанского!
– А я собираюсь долго развлекаться.
– Но у нас нет засахаренных фруктов, – сказала Габриэль. – Вот ветчина, холодный цыпленок, а засахаренных фруктов я что-то не вижу.
– Зато есть виноград из теплицы, – произнес лорд и оторвал сочную виноградину от кисти, лежащей на затейливом серебряном блюде.
– Похоже, я зря старалась, придумывая, чем бы заменить клубнику, лорд Прайд, – прошептала девушка, наблюдая, как Прайд раздавил ягоду зубами.
– Фантазии одного человека – это хорошо, но фантазии двоих – вдвое лучше, – заключил лорд. – Я сейчас позвоню и прикажу принести засахаренные ягоды и орехи.
Он приложил виноградину к ее губам.
– Открой рот, – прошептал Натаниэль.
Прайд пальцами втолкнул сочную ягоду в приоткрытый рот Габриэль и улыбнулся, когда она подхватила виноград языком. Девушка почувствовала во рту вкус прохладного сока и нежной мякоти ягоды, прежде чем проглотить ее.
– И это – только начало, – мягко произнес Прайд.
– А мне кажется, что засахаренный миндаль лучше, – заявила Габриэль, засовывая орех в своеобразный сосуд с шампанским. – Есть что-то особенное в сочетании хрустящего орешка и игристого вина. Как ты думаешь?
– Боюсь, я не могу сейчас думать, – прошептал Натаниэль, вытянувшись на кровати, в то время как графиня, нежно касаясь языком его живота, как кошка, вылизывала шампанское. Он судорожно вздохнул, когда почувствовал, как капли новой порции вина охладили его кожу.
– Не двигайся, – скомандовала Габриэль. – А то все прольется.
Натаниэль едва сдержал смех, стараясь не шевелиться.
– Попробую на этот раз виноград, – задумчиво проговорила девушка, потянувшись к блюду с фруктами. – Просто, чтобы освежить память.
Она взяла виноградину губами и на секунду задержала взгляд своих смеющихся глаз на его глазах. Потом девушка нагнула голову.
Натаниэль почувствовал, как она прижалась телом к его бедрам, ощущал ее дыхание на своей коже и нежные прикосновения к ней рыжих кудряшек, когда она стала опускать ягоду в необычный сосуд с шампанским. Затем, не выпуская сочной виноградины изо рта, Габриэль скользнула вдоль его тела, и ее лицо оказалось рядом с его головой.
Натаниэль приоткрыл рот, закрыв глаза. Тогда она нежно поцеловала его, вкус винограда смешался со вкусом долгого поцелуя.
– Теперь – засахаренную сливу? – спросила графиня, проведя большим пальцем по его губам.
Ее глаза удовлетворенно сияли.
– Если вы, мадам, пытаетесь вновь растормошить меня, то у вас ничего не выйдет, – промолвил Прайд, проведя рукой по буйным кудряшкам, осыпавшим ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51