– По-моему, он понял, что я сказал милиционеру, за слова отвечать придется, – усмехнулся Илларион Забродов. – Не мешай проходить, – Илларион отодвинул за плечо полковника Мещерякова. Тот с удивлением посмотрел на Забродова. – Пошли!Забродов качнул головой. Пес дважды моргнул и несмело переступил металлический порог.– Ты что, домой его хочешь взять?– Разве это запрещено? – съязвил Илларион. – Квартира у меня большая, места хватит. А ты не милиционер, чтобы меня поучать.Пес шел рядом с Забродовым, не обгоняя и не отставая. Было видно, что для него взбираться по лестнице дело привычное.– Не отвык от людей, не боится, – заметил Забродов.Мещеряков опасливо косился то на пса, то на своего приятеля, не понимая, что на уме у одного и у другого. Илларион открыл дверь и пропустил пса так, словно тот был важным гостем. Мещерякова это даже задело, он не ожидал подобного почтения к собаке.– Присаживайся, Андрей, где хочешь. А ты – за мной.Доберман понял, чего от него хотят. Принюхался, осмотрелся и, стуча когтями по паркету, прямиком направился в ванную.Мещеряков слышал, как шумит вода, слышал хохот Забродова и радостный лай пса.– Ну вот, теперь порядок.Пес, стоя в ванне, отряхнулся. Илларион вытер его старым полотенцем, потрепал по загривку.– Вот теперь у тебя вид товарный. Отоспишься, отъешься и на выставку можно выводить. Только погоди, давай я тебе ссадины обработаю.Медицинские процедуры Илларион провел так умело, словно лет двадцать работал ветеринаром. Пес не противился, лишь иногда от неприятных ощущений прикрывал глаза, темные, красивые, глубокие.– Теперь порядок. Пошли, получишь пайку. Илларион выгреб из холодильника все, что счел пригодным для кормежки животного. Пес вел себя аристократично, не накинулся на сардельки сразу, а посмотрел на них, затем на Забродова и лишь после того, как Илларион сказал: “Чего медлишь? Угощайся, приятель”, набросился на еду.Из кухни Илларион вернулся вместе с псом. Мещеряков уже заждался.– Ты решил его оставить?– Нет, это он решил остаться.– А если он решит уйти? – издевательски спросил полковник ГРУ.– Я противиться не стану.Пес улегся на ковре рядом с креслом, стараясь занимать не очень много места, но так, чтобы видеть и Мещерякова, и Забродова. Он водил мордой из стороны в сторону, словно ожидая подвоха.– Наверное, в тесной квартире жил, – сказал Илларион.– С чего ты взял? – спросил Мещеряков.– Видишь, как аккуратно устроился – чтобы ему ни лапы, ни хвост не отдавили.– Я бы до этого не додумался. Назовешь ты его как? – спросил Мещеряков.– Полковником.– Полканом, что ли?– Нет, Полковником. В твою честь, Андрей. Ведь если бы ты ко мне не наведался, живодеры его пристрелили бы. Ты его спаситель, так что можешь считать себя его крестным отцом.– Не богохульствуй, животных не крестят, – сказал Мещеряков.– Ну, крестить, может, и не крестят, а вот выпить по этому поводу мы можем. К тому же я на три дня без колес остался, так что могу себе позволить.В руках Иллариона, сидевшего в кресле, появилась бутылка. Откуда она взялась, для Мещерякова оставалось загадкой. Это было похоже на карточный фокус, когда вначале видишь пустую ладонь, а затем на ней вдруг лежит колода карт, и прямо на глазах эта колода превращается то в веер, то в вопросительный знак, потом сама собой складывается и так же незаметно, как появилась, исчезает с глаз.Мещеряков тряхнул головой:– Опять ты свои фокусы, Илларион, показываешь?– Какие фокусы, бутылка стояла возле кресла.– Стаканы где?– И стаканы здесь, – опустив руку с подлокотника к полу, Илларион извлек два стакана, держа их одной рукой. Второй он наполнил их. Забродов проводил все эти манипуляции так быстро, что Мещеряков не успевал опомниться.– Ну, давай, поехали, – Илларион ударил своим стаканом о стакан Мещерякова.Мещеряков успел опомниться лишь тогда, когда водка обожгла горло. Он закашлялся и принялся чертыхаться. Илларион хохотал, казалось, что даже доберман и тот смеется над нерасторопным полковником.– Ты, сволочь, Илларион, зубы заговорил, налил, в руки сунул, а я же за рулем!– Я тебе что, в рот, Андрей, лил, или лейку в горло вставил? Ты взрослый человек, я предложил, ты выпил. Откуда я знаю, вдруг ты всегда пьяным машину водишь?– Никогда, ты же это знаешь! У меня закон – выпив, за руль не сажусь.– Успокойся, пятьдесят граммов, которые ты успел проглотить, выветриваются через четыре часа. Вот, закуси яблоком, – в руке Забродова лежало красное яблоко. Он бросил его.И тут доберман неожиданно для Иллариона, а тем более, для Мещерякова, сорвался с места, взлетел в воздух, и яблоко захрустело в его пасти.– Черт бы вас подрал, цирк настоящий!– Хороший, хороший, – потрепал по загривку добермана Илларион. – Оказывается, ты мастер.Пес положил надкушенное яблоко на колени Мещерякову. Тот фыркнул, взял яблоко в руку и не знал, что с ним делать.– Тварь! – сказал Мещеряков. Доберман зарычал.– Ты, Андрей, сейчас договоришься. Цапнет за ногу и пойдешь в отставку, как инвалид, пострадавший чреслами за отечество. И будешь всем рассказывать, что вражеская пуля настигла тебя в момент проведения спецоперации. – Мещеряков недовольно морщился.– Ты зачем приехал, собственно говоря? Настроение у Забродова было благодушное, поэтому он язвил, шутил, подначивал своего приятеля. Тот заерзал в кресле, не зная, с чего начать. Цель приезда была простой: каждые дней десять Мещеряков приезжал, звонил, чтобы засвидетельствовать свое почтение к Забродову. Случалось, тот и сам разыскивал его в редчайших случаях.– Чего я приехал? Хотел пригласить тебя на рыбалку.Илларион засмеялся:– Ты меня на рыбалку? Это что-то новенькое. В ресторан – понятное дело, а вот на рыбалку… С каких это пор полковники ГРУ рыбаками заделались?– Ну, просто… Илларион, пообщаться хотелось. Давно не виделись в неформальной обстановке, без галстуков, так сказать.– Девочек на себя берешь?– Могу и на тебя, – пошутил Мещеряков.– Что ж, предложение твое принимаю. Значит, машина, девочки и черви за тобой.– Где я червей возьму?– Там же, где и девочек – в злачных местах.– Нет, давай так, Илларион: снасти и черви – за тобой, а за мной – выпивка, закуска и машина.– Ладно, идет. А то тебе поручи, привезешь не тех червей и рыбалка будет испорчена.– У меня есть три свободных дня. Завтра можем поехать.– И конечно, Андрей, ты хочешь поехать ко мне на прикормленные места?– Куда же еще? Далеко от города отлучаться не могу, ты же знаешь.– Договорились.– Возьмем с собой еще одного – Полковника. Готовить ты будешь.– Я – готовить? – хмыкнул Мещеряков. – Меня делать это не может заставить даже жена.– Разберемся, как приедем на место. Есть захочешь – приготовишь.Мещерякову пришлось сидеть у Забродова четыре часа, чтобы выветрился алкоголь. За это время он уже смирился с присутствием добермана, а доберман примирился с полковником ГРУ, хотя явно не питал к нему уважения. Зато Забродову повиновался беспрекословно, словно тот воспитал его с рождения.Иллариону возиться с псом нравилось. Вот здесь для Мещерякова и начала раскрываться душа Забродова, тот уголок, о котором он даже не подозревал. Илларион, оказывается, мог быть трогательно-заботливым. Он буквально опекал своего нового друга, водил по квартире, объяснял, как ребенку, что где находится. Открыл холодильник, показал содержимое, подвел к книжным полкам. Мещерякову показалось, что Забродов сейчас начнет читать надписи на корешках книг, показывая богатство своей библиотеки. Он даже не удивился бы, приехав через пару недель, если бы застал добермана за чтением “Метаморфоз” Овидия в оригинале или за рассматриванием какой-нибудь топографической карты.– Ты смышленый, – приговаривал Забродов, – несмотря на то, что Полковник. – Мещеряков морщился, понимая, что фраза адресована ему, а не доберману. – Видишь, как ты быстро во всем разобрался, – затем Илларион взглянул на часы. – Ну, что, Андрюха, или пьешь еще или поезжай. Мне, понимаешь ли, Полковника надо вывести, чтобы он на деревья помочился или на колесо чьей-нибудь машины.– У тебя намордник для него есть?– Зачем ему намордник? Он послушный. Полковник, ты послушный?Пес сел напротив Забродова, и, как в цирке, кивнул. Мещеряков ахнул.– Видал, каков?! Поумней твоих подчиненных будет, не говоря уже о начальниках!– Хорошо тебе, Забродов, ни от кого ты не зависишь, никому не подчиняешься. Можешь шутить, подкалывать, и никто тебя не накажет.– Я это заслужил, Мещеряков.– Я, по-твоему, не заслужил?– Когда на пенсию выйдешь, вот тогда и ты сможешь всех подкалывать и шутить. А пока ты при должности, при портфеле и при погонах. Шутки шутить – не полковничье дело! Вам, товарищ Мещеряков, приказы отдавать надо, руку к голове прикладывать. Так что, уволь, такой образ жизни пока не для тебя.– Понимаю, – согласился Андрей. Втроем они спустились на улицу. Мещеряков подал руку, Забродов пожал.– Полковнику пожать лапу не хочешь? Пес сел и поднял лапу, правую, как положено. Мещеряков нагнулся и тряхнул собачью лапу.– Ну вот, порядок, – пошутил Забродов, – теперь вы друзья. Самое интересное, звание у вас одинаковое.Мещеряков сел за руль машины и, поворачивая ключ в замке зажигания, подумал:"А что было бы, назови он добермана Генералом? Чего доброго, заставил бы честь отдавать”.Доберман бросился к машине, залаял. Из-под колеса выскочил котенок.– Ко мне, Полковник, нельзя! – негромко приказал Забродов.Доберман, весь дрожа, замер на месте, как вкопанный, похожий на скульптуру. Забродов подошел и поощрительно погладил пса.– Умница, молодец! Что я могу сказать, соображаешь. Так и дальше себя веди."Интересно, впишется Андрей в арку или нет? – Мещеряков справился, скрежет металла не послышался. – Прогресс”, – подумал Забродов и, негромко свистнув, позвал добермана, направляясь к арке, в которой еще висел голубоватый дымок выхлопа. Глава 3 – Твой “лендровер” готов. Заедь за машиной пораньше, часиков в шесть утра, – сказал Феликс по телефону.Выяснять, почему понадобилась такая спешка и есть ли смысл приезжать именно в шесть утра, а не в семь или восемь, Илларион не стал. Он знал, его друг Феликс о лишнем никогда не попросит.– Буду, – коротко ответил Забродов.На этот раз пришлось воспользоваться такси. И ровно в шесть утра Илларион уже входил в калитку, на которой красовалась табличка “Осторожно! Злая собака”. Феликс был уже на ногах.Люди делятся на сов и жаворонков. Жаворонки бодры с утра, но вечером с ними лучше не оказываться в одной компании – они зевают, невнимательны. Совы – наоборот, вечером бодры и деятельны, а с утра скорее мертвы, чем живы.Феликс же и Илларион не принадлежали ни к одной из этих людских пород. Прошлая служба в ГРУ приучила их полностью контролировать мысли и тело. Если требовалось, они могли по трое суток быть на ногах; сидеть в засаде, почти не шевелясь, несколько дней подряд, при этом с виду оставались такими же свежими, как человек, пробывший с неделю на курорте. Зато потом могли отсыпаться сутками. Поэтому по лицу Феликса нельзя было понять, провел он ночь за работой или же спал как убитый.– Здорово, – Феликс вскинул широкую ладонь и с размаху пожал руку Иллариону. – Машина твоя теперь в полном порядке. Если бы ни я, ты бы на ней наездил, в лучшем случае, полтысячи километров, а потом бы развалилась.– Не набивай себе цену.Ворота сарая были распахнуты, и когда мужчины вошли вовнутрь, Илларион увидел не только свой “лэндровер”, но и громоздкий джип “чероки” девяносто девятого года выпуска. “Лэндровер” внешне ничем не изменился, все та же потертая зеленая краска, вмятины по бокам, изношенная до предела разрешенного резина. “Чероки” же сиял краской, лаком, никелем. Эти две машины разнились между собой так же сильно, как солдат в камуфляже отличается от бизнесмена в смокинге.– Заглянуть под капот хочешь? – спросил Феликс.– Я тебе доверяю полностью. К тому же знаю, хуже внутри не стало.– Это ты верно подметил.Феликс чувствовал себя несколько неловко, словно стеснялся красавца “чероки”.– Твоя?– Пока моя…– Ты поменял ориентацию? – усмехнулся Илларион, обходя сверкающую машину.– Нет, – досадливо щелкнул языком Феликс, – мы с приятелем одну аферу затеяли. Он немного битый джип пригнал, отремонтировал, и продать хочет. Машина почти нулевая, за восемнадцать тысяч, в крайнем случае, отдать ее хотим, но лучше – за двадцать. Я сам такими делами не занимаюсь, он уговорил. Как и тебе, не сумел отказать. А теперь ему срочно понадобилось в Свердловск к родителям поехать, сегодня мне придется на базаре этим монстром торговать.Илларион с трудом представлял себе Феликса, торгующего хоть чем-то, не было в нем купеческой жилки.– И так на душе муторно, не смотри на меня, – поджал губы Феликс. – Забирай машину и езжай, я свои обязательства перед тобой выполнил. Все, садись за руль и уматывай! – уже зло добавил мастер по реставрации автомобилей.Илларион любил изучать городскую среду. Одним из его увлечений было обследовать московские окраины, заезжать в те районы, где никогда прежде не доводилось бывать. Потом это пригождалось в работе. А авторынок для него, любителя одной и той же машины, оставался белым пятном на карте столицы.– Можно, я с тобой поеду?– Зачем? Ты себя в той тусовке, по-моему, не очень уютно почувствуешь.– Я тебе этого не говорил.– Мне там, кстати, регулярно бывать приходится.– Ты на своей машине поедешь, я на своей. Надо же мне твою работу принять в деле, двигатель испробовать.Феликс смотрел на Забродова все еще зло, но губы уже растягивались в улыбку:– Черт с тобой, компания мне не помешает. Только потом не жалуйся, что зря день пропал. И не забывай, Илларион, ты со мной едешь, поэтому первым покачу я – ты будешь ведомым.Машины одна за другой выехали со двора. Илларион, оставивший добермана дома, за пса не волновался, тот умел неплохо находить себе занятие сам.На рынке, несмотря на раннее время, уже царило оживление.– Свой “лэндровер” оставишь у платной стоянки, – распорядился Феликс.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7