Когда отслужил срочную в спецназе, на него вышел Багор и предложил работу. Колебания Сапога были недолгими: накануне он получил письмо от землячки, с которой весело провел отпуск. Если верить письму, эта дуреха забеременела, решив, по всей видимости, поправить таким образом свои неважнецкие дела. Сапог плевать на нее хотел, но у сучки было аж трое братьев, двое из которых уже успели отсидеть по двести шестой — «хулиганке», а третий готовился вот-вот последовать их примеру. Спецназовец Сапог плевал и на этих трех богатырей, но у них была масса друзей и приятелей, а начинать в родном пыльном городишке гражданскую войну из-за бабы Сапогу не хотелось.Тем более что Багор сулил золотые горы и московскую прописку в придачу. Сапог дал согласие и отправил родителям туманное письмо без обратного адреса.Девицу, которая уже нацелилась шить подвенечное платье с безразмерной талией, он ответом не удостоил.Жизнь у Сапога пошла веселая, сытая и не слишком хлопотная. Первое время он всерьез полагал, что нанялся на службу к уголовному авторитету, и морально готовился к участию в кровавых разборках с применением огнестрельного оружия. Несмотря на то что отслужил срочную в спецназе, в боевых действиях Сапог участия не принимал и потому, думая о предстоящей стрельбе, с трудом сдерживал нервную дрожь. Стрельба, однако же, никак не начиналась, на хозяина никто не покушался, и постепенно Сапог начал воспринимать свою новую службу как некую разновидность синекуры. Он окончательно укрепился в этом мнении, когда в один прекрасный день увидел хозяина при полном параде: в мундире генерал-полковника с кучей бренчащих медалей на груди. Тогда Сапог расслабился и начал мечтать.Человеком он был простым, без тараканов в голове, и потому мечты его носили сугубо материальный, вполне конкретный и осязаемый характер. В данный момент Сапог мечтал о машине — не о том полуживом трехдверном «гольфе», на котором ему приходилось ездить сейчас, а о настоящем автомобиле, наподобие шикарного «линкольна» господина генерал-полковника.По простоте душевной он поделился своей мечтой кое с кем из коллег и был немедленно поднят на смех. Это и в самом деле было смешно, но до Сапога юмор ситуации как-то не дошел, и он, рассвирепев и сделавшись от этого еще смешнее, побился об заклад, что купит себе точно такой же «линкольн», как у хозяина, не позднее чем через год после заключения пари.Слегка поостыв, Сапог понял, что свалял ужасного дурака, но мечта от этого не только не потускнела, но, наоборот, сделалась еще ярче. Он бредил серебристым — именно серебристым! — «линкольном». Он видел свою мечту во сне и не мог думать ни о чем другом, отлично понимая при этом, что пари было проиграно еще раньше, чем он его заключил — скопить такую сумму за год при его доходах было решительно невозможно. Для этого нужно было, как минимум, заделаться профессиональным киллером, а в киллеры Сапог не рвался, отлично зная свой потолок.Ситуация складывалась безвыходная, поскольку выплатить проигрыш было бы не намного легче, чем купить вожделенный автомобиль. Оставаясь наедине с собой, Сапог бесился: надо же так влипнуть! Идиотом он не был и хорошо сознавал, что его хрустальная мечта есть нечто иное, как блажь. Понимать-то он это понимал, но вот поделать ничего не мог.., разве что попытаться угнать тачку хозяина, но это было бы равносильно самоубийству.Психика Сапога при всей своей простоте и незатейливости обладала таким неоценимым достоинством, как устойчивость, что позволяло ему на людях вести себя совершенно так же, как обычно. Тем не менее мысль о серебристом «линкольне» стала мало-помалу приобретать вид самой настоящей идеи фикс. Сапог принялся ограничивать себя во всем и пару раз даже сорвал приличный куш в казино, но этого было мало: деньги росли нестерпимо медленно, а цена «линкольна», к сожалению, тоже не стояла на месте. К началу сентября Сапог окончательно впал в меланхолию, и тут на горизонте появился человек в кожаном плаще.Кем был этот человек и кто навел его на Сапога, так и осталось для бывшего спецназовца тайной. В том, что наводка имела место, сомневаться не приходилось: незнакомец был прекрасно осведомлен обо всех обстоятельствах и Сапогу предложил посильную помощь в размере ста тысяч долларов.— Ха, — сказал на это простодушный Сапог, отличавшийся похвальной прямотой в выражении мыслей и чувств. — Ты откуда такой добренький?— От верблюда, — вежливо ответил незнакомец в кожаном плаще и закурил тонкую кремовую сигарету с золотым ободком.Он сидел небрежно развалившись в единственном приличном кресле, которым могла похвастать берлога Сапога, не сняв своего роскошного плаща, неторопливо курил и стряхивал пепел на пол с таким видом, словно хозяин здесь именно он, а вовсе не Сапог.— От верблюда? — переспросил Сапог, понемногу начиная свирепеть. — Ну и вали, откуда пришел...Он хотел добавить «козел», но в последний момент почему-то передумал: физиономия визитера вдруг показалась ему похожей на лезвие хорошо отточенного топора.Гость пожал плечами и ответил. Из его ответа Сапог уяснил три вещи: во-первых, что гость его, несмотря на роскошный плащ и невиданную марку сигарет, тоже человек прямой и лишенный комплексов; во-вторых, Сапогу стало ясно, что сам он знает далеко не все слова и выражения, с помощью которых можно передать тончайшие смысловые оттенки делового разговора; и, наконец, в-третьих, Сапог порадовался, что успел сдержаться и не обронил уже готового сорваться с языка «козла», — из этого, похоже, могла выйти крупная неприятность.— Как знаешь, — снова переходя на общеупотребительную лексику, сказал незнакомец. — Только зря ты впроголодь живешь. Все равно не успеешь.— Не твое дело, — буркнул Сапог. — С чего это ты такой заботливый? Мягко стелешь, дядя. Я, знаешь ли, жить хочу.— Так и живи себе на здоровье, — пожав плечами, ответил незнакомец и снова стряхнул пепел на пол. — Ты что себе придумал? Может, ты решил, что я хочу твоего хозяина убрать?— Откуда я знаю, чего ты хочешь, — огрызнулся Сапог. — Мне против хозяина идти не резон.— Дурак, — презрительно скривился незнакомец. — Дело-то пустяковое. Один раз поработаешь — и ты на коне. А хозяину твоему никакого вреда не будет, это я тебе обещаю.— А кому будет? — спросил Сапог. Он понимал, что напрасно поддерживает этот разговор, но выгнать Кожаного, как он про себя окрестил незнакомца, как-то не решался: тот вовсе не выглядел человеком, которого можно запросто выставить за дверь.— Да какая тебе-то разница? — досадливо поморщился Кожаный. — Ну кое-кто из партнеров твоего хозяина материально пострадает.., крупно пострадает, не спорю, но на твоем.., э.., хозяине это никак не отразится. Бизнес есть бизнес. Тут как в песне: кто-то теряет, кто-то находит... Ты тоже можешь пострадать — если попадешься.— Ну, — тоном человека, только что доказавшего сложную теорему, сказал Сапог, — и на кой хрен мне все это надо?— Тут есть одна тонкость, — спокойно сказал Кожаный и полез в карман плаща. Сапог напрягся, но в руке собеседника вместо пистолета возникла небольшая плоская коробка из черной пластмассы, которую Сапог поначалу принял за какой-то диковинный портсигар. — Это диктофон, — пояснил Кожаный, и у Сапога упало сердце. — Ты, конечно, не сказал ничего предосудительного, но теперь у меня есть твой голос.., так сказать, первичная матрица.— Чего? — не понял Сапог.— Ты знаешь, что может сделать с этой записью хороший современный компьютер? — благожелательно улыбаясь, спросил Кожаный. — Не знаешь? Все что угодно! Час работы, и твой хозяин получит пленку, на которой будет записано, как ты подряжался шлепнуть его за десять тысяч. Хорошая штука — современная техника, — почти мечтательно закончил он — Вот сука, — выдохнул Сапог.— Да еще какая! — с энтузиазмом подтвердил Кожаный.Этот его энтузиазм окончательно добил несчастного, вконец запутавшегося Сапога, и он почувствовал, что вот-вот расплачется. Что же это такое, в самом-то деле? Мало ему было собственных неприятностей, так теперь еще и это! Впервые со дня демобилизации ему подумалось, что, наверное, было бы не так уж плохо вернуться в родное захолустье и жениться на брюхатой Настьке. Впрочем, мысль эта пришла ему в голову с большим опозданием, что он отлично понимал....Эта его понятливость и привела к тому, что погожим днем в конце сентября он действовал по индивидуальному плану, несколько отличному от планов своих коллег и товарищей по оружию. Когда захмелевшие гости, прихватив с собой баб, вслед за хозяином скрылись в бане, он покинул свой пост возле сарая с инвентарем и вразвалочку подошел к хозяйскому «линкольну», за рулем которого маялся водитель по кличке Рыло. Лицо у Рыла было как лицо, а кличку свою он получил из-за фамилии — Рыльцев. Сапог подошел к машине, похлопал ее по запылившемуся переднему крылу, надавил на капот, проверяя амортизаторы, и деланно вздохнул.— Что, — с подковыркой спросил Рыло, выставив в окошко голову, — хороша?— Хороша! — Искренне ответил Сапог, которому в данный момент было глубоко плевать и на этот «линкольн», и вообще на все машины, сколько их каталось на белом свете. Сапог боялся. Он боялся даже сильнее, чем перед первым прыжком с парашютом, когда стоял в открытом дверном проеме, за которым громко ревела бездонная голубая пустота, и ждал тычка в спину.— Хороша Маша, да не ваша! — сказал Рыло и обидно заржал.Сапог обозвал его уродом и лениво, нога за ногу, побрел в дом. Закрыв за собой дверь, он глубоко вздохнул, криво перекрестил пупок левой рукой и двинулся на второй этаж, где в конце коридора располагалась спальня хозяина. У дверей спальни, как и следовало ожидать, торчал охранник. Вообще-то, хозяин не любил, когда у него под дверями кто-нибудь болтался, но сегодня был особенный случай, и Сапог не удивился, когда увидел клевавшего носом на стуле у окна Гумпома.Услышав шаги, Гумпом вскинул патлатую башку и положил руку на шейку приклада, но, узнав Сапога, расслабился.— Сидишь? — спросил Сапог.— Нет, летаю, — язвительно проворчал Гумпом и, запустив пятерню в недра своей пегой бородищи, энергично поскреб ногтями подбородок. — Что, блин, за жизнь! Одним — свежий воздух и личный досмотр, а другие должны двери караулить. Тебе случайно дверь не нужна?— Не, — отрицательно помотал головой Сапог. — На хрен она мне?— Тю, дурной, — сказал Гумпом. — Ты посмотри, какая дверь! Сплошной мореный дуб!— Да не хочу я с дверями трахаться, — лениво отмахнулся Сапог. — Что мне, баб мало? Сегодня личным досмотром я руководил, и вообще... А вот тебе в самый раз. Ты к замочной скважине пристройся и.., это.., полный вперед.— Козел, — с обидой сказал Гумпом. — Сытый, бухой и наглый. Вот шлепну тебя сейчас, а потом скажу, что ты на часового напал.Сапог хохотнул.— В очко не желаешь? — вынимая из кармана засаленную колоду, провокационным тоном предложил он.— Да пошел ты, — вяло отмахнулся Гумпом. — Хотя... На что играем?— Как на что? — с умело разыгранным удивлением воскликнул Сапог. — Ясное дело, на бабки!— Да какие у тебя бабки, лишенец? — вздохнул Гумпом. — Ты ж на «линкольн» копишь. Много осталось?— Меньше, чем ты думаешь, — ухмыльнулся Сапог. — Так играем?— Давай так, — оживляясь, предложил Гумпом. — Играем один кон. Твое очко — с меня пятерка. Мое очко — с тебя полчаса на этом стуле. Бабы там остались?— Не, — тасуя карты, ответил Сапог. — В бане все.Зато водяры — хоть залейся.— А что водяра? — снова потухая, вздохнул Гумпом. — Багор увидит — с живого шкуру спустит.— Это если ты к столу попрешься, — возразил Сапог. — Холодильник-то на кухне...— И то правда, — согласился Гумпом. — А ты голова!— Сними, — протягивая ему колоду, потребовал Сапог. — И расслабься. Плакала твоя пятерка.— Это мы еще поглядим, — ответил Гумпом, снимая карты. — Ну сдавай, что ты тянешь, как этот...— Пятерку покажи, — сказал Сапог, ловко сдавая по одной.Гумпом прислонил автомат к стене, мучительно изогнулся, забираясь в задний карман джинсов, и помахал перед носом у Сапога пятидолларовой бумажкой.— Видал? — спросил он. — Больше не увидишь.Они прикупили еще по одной. На руках у Сапога было две десятки — дело нехитрое, если умеешь обращаться с колодой. Гумпом задумчиво смотрел в свои карты, теребя выпяченную нижнюю губу.— Еще, — сказал он наконец.— Мне тоже, — ответил Сапог, сдавая еще по одной.— Хватит, — сказал Гумпом. — Восемнадцать.— Перебор, — с отвращением произнес Сапог и бросил карты.— Пятерку ему, — радостно пробормотал Гумпом, торопливо поднимаясь со стула. — Жадность фраера сгубила... Да ты не грусти, я быстренько.— Да ладно, — с сокрушенным видом отмахнулся Сапог, — чего уж там... Полчаса твои.— Надо было на час играть, — сказал Гумпом, сунул под мышку автомат и ссыпался вниз по ступенькам.Когда внизу хлопнула, закрываясь, дверь кухни, Сапог торопливо нашарил в кармане дубликат ключа и подошел к двери. Руки не ко времени начали дрожать, так что он с трудом попал ключом в замочную скважину и чуть было не уронил автомат. Шепотом выругавшись, он открыл дверь и вошел в спальню, прислонив автомат к дверному косяку.Кейс он увидел сразу. Черный пластмассовый чемоданчик лежал прямо на кровати, поблескивая хромированной сталью патентованных кодовых замков.Двигаясь, как лунатик, не чуя под собой ног. Сапог приблизился к кровати и вынул из кармана бумажку, на которой чужим твердым почерком был записан код.Он набрал этот код, все время сверяясь с бумажкой, и синхронно надавил большими пальцами на кнопки обоих замков.Ничего не произошло. Замки остались запертыми.Видимо, хозяин сменил код — почему бы и нет?Сапог вцепился зубами в стиснутый кулак и зажмурился, чтобы не закричать от досады. Что же делать?Уйти с пустыми руками было нельзя: Кожаный держал его за горло мертвой хваткой. Взломать замки? Только этого и не хватало... Тогда уж лучше попросту спереть кейс и дать тягу. Даже интересно, как далеко можно успеть убежать... Скорее всего не очень далеко. Совсем недалеко.Можно было бы попытаться подобрать код — комбинаций не так уж и много, — но время!
1 2 3 4 5 6 7