ей хотелось, чтобы он ласкал ее еще и еще, но неожиданно она отстранилась — кожу весьма чувствительно укололи острые концы небрежно постриженных волос Дрого.— Почему ты так терзаешь и уродуешь свои волосы? — прошептала она, в то время как он осторожно укладывал ее на кровать.— Тебе не нравится моя прическа? — спросил Дрого. Поскольку он начал нежно целовать ее шею, Ида решила, что он не обидится на правду.— Совершенно не нравится. Так пастухи стригут овец. Ты же не овца?Он рассмеялся:— Ты хочешь, чтобы у меня были такие же роскошные локоны, как у ваших саксонских мужчин?— Думаю, с длинными волосами ты стал бы еще красивее.— Пытаешься взять меня лестью?— А она на тебя действует?Он снова засмеялся, потом погладил ее по спине.— Многие норманны завидуют пышным кудрям саксов. Но такие прически очень непрактичны. В полном вооружении всегда сильно потеешь, и потому нужно иметь на голове как можно меньше волос. Но если их сбрить совсем, то кожу натрет подшлемником и она огрубеет. Вот поэтому-то у нас и короткие прически, хотя некоторые — кто хочет покрасоваться — и отращивают длинные волосы.Внезапно Дрого, крепко обняв се, опрокинул на кровать; у Иды даже дыхание перехватило.— Так можно и на землю свалиться, — растерянно пробормотала она. — Эта кровать не так уж велика, чтобы бросаться на нес со всего размаха.— Я бросился не на нее, а на тебя. Я не виноват, что ты вызываешь у меня такие чувства.— И когда я начала их вызывать? — спросила она.Дрого довольно улыбнулся. Явная заинтересованность в голосе Иды свидетельствовала о том, что девушка отнюдь не равнодушна к нему, и это ему польстило. Дрого вдруг осознал, что ждет от Иды гораздо большего, чем просто отклика на его плотские желания. Что за неуместная прихоть, тут же подумал он, нелепо мечтать о чем-либо подобном в условиях, когда и сам не знаешь, что тебе готовит грядущий день… И вес же мысль о том, что ему нужно не только тело Иды, но и ее любовь, не оставляла его…— Когда приготовила мне тушеное мясо, — стараясь казаться серьезным, ответил Дрого.— Вот как? — уязвленно воскликнула она. — Надеюсь, оно получилось у меня не хуже, чем у Иво?— Ну, Иво я ценю вовсе не за это. Я многим ему обязан, не говоря уже о том, что однажды он спас мне жизнь.— Да, Иво тебе очень предан, — заметила Ида. — Он всегда был твоим слугой?— С детства. — Он накрыл ладонями ее груди. — Но я не хочу сейчас говорить про Иво. Я вообще сейчас ни о чем не желаю говорить.Ида рассмеялась, но ее смех тут же прервался: где-то глубоко-глубоко в ней вспыхнула искра страсти и, сразу же разгоревшись, захлестнула все ее существо. Подчиняясь искусной ласке сильных рук Дрого, она откинулась назад и крепко обняла его. Губы ее были полураскрыты, тело словно объято пламенем. Ей тоже не хотелось больше ни о чем говорить…Ида медленно приходила в себя после любовного безумства. Голова Дрого безмятежно покоилась на ее груди. Ида долго всматривалась в его лицо; она вдруг отчетливо осознала, что любит его и что любовь эта пришла к ней почти сразу, с того момента, как она впервые увидела его. Ну почему, почему Старая Эдит предсказала ей любовь именно к норманну, врагу, завоевателю? Что ей стоило выбрать для Иды какого-нибудь красивого саксонского парня?Ида тут же устыдилась своих мыслей: Эдит не виновата, она всего лишь открыла ей грядущее. А в том, что Ида без памяти влюбилась в этого безобразно постриженного норманна, нельзя упрекать никого, кроме нее самой.Нужно поговорить с ним откровенно, решила Ида, перебирая пальцами жесткие пряди его волос. Она чувствовала, что тоже стала дорога норманну, но ей хотелось, чтобы он сам признался в своих чувствах. А вдруг она ошибается и его бережное отношение к ней объясняется вовсе не любовью, а обычным физическим влечением? То, что он бесконечно заботлив, добр и обходителен с ней, на поверку может оказаться просто вежливостью воспитанного человека. Нет, прежде чем любовь к нему затянет ее с головой, словно омут, Ида должна убедиться в серьезности его чувств. Дрого имеет над ней слишком много власти; отдав ему всю себя без остатка, она станет совершенно беззащитной, закабалит себя, а больше всего на свете Ида боялась потерять внутреннюю свободу. Но если он любит ее так же беззаветно…Неожиданно Дрого открыл глаза и, приподняв голову, посмотрел на Иду; их взгляды встретились. Девушка смутилась и тут же постаралась напустить на себя безразличный вид — он не должен знать о ее сокровенных мыслях. Впрочем, успокоила она себя через мгновение, опасаться нечего — ведь он не умеет читать чужие мысли, так зачем же ей смущаться и чувствовать себя виноватой?Дрого слегка сощурил глаза и покачал головой, видимо, заметив, что она по какой-то непонятной ему причине чувствует неловкость.— Я вспомнила происшедшее прошлой ночью, — поспешно пояснила она. — Кое о чем я тебе не рассказала.Ида не собиралась говорить ему о встрече с Браном, но так тревожилась за своего суженого, что все же решилась.— О чем именно? В ту ночь случилось что-то еще? — Дрого удивленно поднял брови, затем нахмурился. — Там был мужчина? — почти утвердительно проговорил он.— Откуда ты знаешь? — растерянно глядя на него, пролепетала Ида. — Я ведь даже не намекнула на это, а ты никого не видел.У Дрого едва не сорвалось с языка, что, как только он обнаружил отсутствие Иды в лагере, у него сразу мелькнула мысль о назначенной ею встрече в лесу с каким-нибудь саксонским лазутчиком и что сомнения не покинули его даже после того, как Ида поведала о якобы позвавшем ее на помощь голосе. Но он вовремя удержался и тут же возблагодарил себя за осторожность, ибо, признайся он в подобных подозрениях, это надолго и всерьез испортило бы их отношения.— Я просто догадался, — выдавил из себя Дрого. — Скорее всего это был сакс, потому что норманн, увидев тебя ночью в лесу, привел бы тебя обратно в лагерь или убил на месте.— Да, это был сакс. Молодой, примерно моего возраста или немного постарше. Он родственник Алдит. Думаю, он долгое время следил за лагерем, поскольку знал, что я оттуда. Он жаждал убить какого-нибудь норманна, чтобы отомстить за кровь, пролитую в Бексхили.— Странно, что этот сакс не захотел убить тебя: ведь вы столкнулись, когда ты находилась рядом с телом его мертвой родственницы, к тому же он знал, что ты связалась с норманном.По выражению лица Дрого было видно, что он именно так поступил бы в подобных обстоятельствах.— Он и собирался меня убить, — откровенно призналась Ида, не желая выглядеть неискренней и оставлять в душе Дрого недоверие. — Первое, что я увидела, — это его меч, направленный прямо на меня.— Надеюсь, теперь ты наконец, поняла, как опасно уходить из нашего лагеря в одиночку.— Не стоит вес время напоминать мне об этом, — ласково сказала Ида, прижав палец к его губам. — Я не настолько глупа, чтобы не понимать, чем рискую. И все же… все же не уверена в том, что больше не буду уходить одна.— Обещай мне поберечь себя и не делать этого.— Не могу. Я знаю, что все равно нарушу это обещание. — Она нервно накрутила на палец прядь своих волос. — Когда я услышала у себя в голове этот голос, я поначалу постаралась просто не обращать на него внимание. Но не смогла. Он звал меня, тянул… Я боялась идти в темный лес, понимал, что это опасно и не разумно, но была не в силах остановиться. Молю Бога, чтобы подобное больше не произошло, но, если это повторится, я знаю, что поступлю точно так же. Я слышала тогда только этот зов о помощи; он заглушил собой все остальное — все страхи, сомнения…Дрого, высвободив палец Иды из намотанного на него локона, поцеловал ее ладонь и привлек девушку к себе. Он не мог себе представить, как это — слышать в голове зов, однако в душе одобрял ее готовность бежать на крик о помощи, презрев любую опасность.— Возможно, все эти твои видения и голоса мучают тебя потому, что ты слишком устала и настрадалась, — проговорил он, целуя ее ухо. — Война обострила твои чувства, ты стремишься хоть чем-нибудь помочь своему народу и используешь для этого малейшую возможность. И в первую очередь свой не обычный дар.— Да, — тихо призналась Ида, прижимаясь к его груди и слушая ровное, сильное биение его сердца. — Мне стало бы гораздо легче, будь я уверена, что свой дар получила от Бога, и только на время войны, что бы я, как ты справедливо говоришь, могла помочь саксам. Но хорошо бы этот дар исчез сразу же по окончании войны!Дрого улыбнулся и, нагнувшись, задул свечу, стоящую на скамье возле кровати. Неплохо, если он исчезнет намного раньше, подумал он. Дрого вовсе не улыбалось остаться в одиночестве, когда неведомый голос позовет куда-нибудь Иду в очередной раз. Кроме того, ему претило, что в женщине, к которой он начинает испытывать сердечную склонность, есть что-то недоступное его пониманию. Это создавало между ними преграду, с чем он мириться не мог и не хотел.Тело Иды отяжелело в его объятиях, и Дрого понял, что она засыпает. У него мелькнула мысль, что если он сейчас попытается разбудить в ней страсть, то этот сон моментально превратится в восхитительную явь, но Дрого тут же решил не тревожить Иду. За последние дни она испытала много горя, трудностей и волнений. Ей лучше отдохнуть, потому что ее испытания еще далеко не закончились… Пробормотав что-то в полудреме, Ида обняла его, навалившись на плечо. «Не трогать ее, конечно, будет весьма благородно с моей стороны, но и крайне неудобно», — усмехнувшись про себя, подумал Дрого.Поглаживая ее волосы, он закрыл глаза, пытаясь представить себе, что ждет его в будущем. Допустим, размышлял он, война закончится для них благополучно — они останутся живы. Вильгельм будет коронован и после коронации пожалует своему верному рыцарю надел богатой земли, что позволит Дрого жить в достатке. Тогда он сможет удалиться на покой, взяв с собой Иду — у нее достаточно высокое происхождение, чтобы стать его женой.Но судьба может распорядиться совсем иначе. Он не настолько приближен к Вильгельму, чтобы быть абсолютно уверенным в получении такой щедрой награды. А собственные его средства были просто мизерны. Ида, в ее теперешнем положении, и вовсе их не имела. Зачем же ей оставаться с бедняком, у которого только и есть что его меч и его чувство к этой прелестной светловолосой девушке? После победы Вильгельма все пленные будут отпущены на свободу и станут уже не саксами — врагами нового короля. И тогда Ида может его покинуть. От одной этой мысли сердце Дрого больно сжалось. И он непроизвольно прижал Иду к себе.Нет, лучше не думать о будущем. Когда оно наступит, тогда он и предпримет соответствующие действия. Ведь Ида пока что не требует от него каких-либо определенных обещаний, поэтому просто глупо сейчас волноваться о том, что должно или не должно произойти. Пока Ида с ним, он просто должен наслаждаться тем, что она у него есть. И раз он нужен ей сейчас лишь как защитник, он постарается сделать все возможное, чтобы оградить ее от опасности. Глава 11 Ида подняла воротник платья, кутая шею, но теплее ей почти не стало. Возможно, дрожала она не только от холода пасмурного октябрьского утра. В течение двух недель Вильгельм и Гарольд безуспешно обменивались посланиями, но полководцам так и не удалось ни о чем договориться, и теперь обе стороны готовились к решающей битве.Армия саксов подошла к месту сражения поздним вечером. По тому, что слышала Ида, она могла судить, насколько решительно настроены воины Гарольда: с их стороны постоянно доносились боевые кличи и удары мечей о щиты — этим саксы пытались устрашить врага. Ида бросила взгляд на Дрого. Он и его люди простояли на страже почти всю ночь, ожидая внезапного нападения; теперь, как и остальные норманны, они преклоняли колена, чтобы перед началом боя исповедаться своему священнику. Ида почувствовала такую острую жалость к этим людям, что на глаза ее навернулись слезы; она поспешно опустила голову, чтобы никто этого не заметил. Если бы ее слезы могли помочь…Ида знала, что именно это сражение решит дальнейшую судьбу Англии, и молила Бога, чтобы будущее ее страны определилось ценой наименьшей крови. В эти утренние часы ее обуревали самые противоречивые чувства. Горько было сознавать, что сегодня на поле брани падут сотни самых лучших саксонских воинов. Тяжело было смириться и с тем, что в этом сражении могут погибнуть и люди из отряда Дрого. И уж совсем невыносимой была мысль о смерти самого Дрого, от нее Иду охватывал холодный ужас. Человек, которого она полюбила… Над ним нависнет боевой топор или меч саксонского воина — воина, принадлежащего ее родному народу! Сердце Иды разрывалось от горя и волнения, слезы снова чуть не брызнули из ее глаз… Увидев, что Дрого направляется к ней, Ида, преодолев себя, тряхнула головой и даже попыталась улыбнуться, но лицо его осталось серьезным и каким-то отрешенным.— Думаю, тебе надо уйти в палатку и там ждать, пока все закончится, — строгим голосом произнес де Тулон и, приподняв голову Иды за подбородок, поцеловал ее в дрожащие губы.— Ты не думай… Я найду в себе силы все это перенести, — чуть слышно ответила она сдавленным от волнения голосом.— Даже не знаю, как тебя успокоить, — заметив, что Ида вся дрожит, сказал Дрого. — Не могу же я пообещать не поднимать оружия на саксов! Я все равно вынужден буду это сделать, даже если бы не хотел.— Война есть война, и ты должен сражаться, — ответила она и провела рукой по его щеке. — Береги себя, И помни, что ты пошел на этот бой лишь ради славы и денег. Саксы будут биться отчаянной яростью, потому что защищают свою родину, свой дом и близких людей и прекрасно понимают, что могут потерять независимость, а с ней родной язык и обычаи.— Ты думаешь, все они это осознают?— Разве может быть иначе? Вильгельм — норманн. И он хочет установить здесь норманнские обычаи. Для того чтобы это понять, вовсе не нужно быть провидцем.Дрого молча прижал ее к себе и крепко поцеловал, затем, решительно отстранившись, повернулся и быстро зашагал прочь. Ида, стоя неподвижно, глядела ему вслед. Легко вскочив на коня, Дрого повел свой отряд вниз по холму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36