https://wodolei.ru/catalog/vanny/s_gidromassazhem/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мадам Табард и Жюльетт миновали комнаты, в которых манекенщицы готовились к показу моделей. Сидя у зеркал в изысканном неглиже производства Дома моделей Ландель, они накладывали грим. Легкая пудра буквально кружила в воздухе. Жюльетт заметила, что у двух девушек волосы такие же рыжие, как у нее самой. Все улыбались новой служащей и желали успеха. В глазах читалось любопытство и дружелюбие – манекенщицам уже было известно, что сестра мадам Ландель будет работать в цехе вышивальщиц, и их интересы не пересекаются.
Потом Жюльетт спустилась вниз и заняла место рядом с Адой, которая подала ей розовую бархатную юбку и объяснила, что нужно сделать.
– Если у вас возникнут вопросы, – добавила Ада, – обратитесь ко мне или к Джейн, она от вас по правую руку. Джейн тоже швея первого разряда.
Голос Ады единственный слышался в комнате, все девушки прекратили перешептываться, как только появилась Жюльетт. Отматывая нитки с катушки, которую ей принесли ученицы, девушка украдкой глянула на склоненные головы. Ей стало ясно, что стоит только отвести глаза, как все будут наблюдать за ней из-под ресниц.
– Надеюсь, что все привыкнут ко мне, потому что я намерена здесь работать. Если, конечно, не сделаю затяжку, или – упаси Бог – не оставлю жирных пятен на новом изделии.
Неожиданное заявление заставило нескольких девушек хихикнуть. Значит, и над сестрой мадам Ландель висит угроза увольнения, как и над всеми новенькими?
– Неужели и вас могут уволить? – спросила одна из девушек. – Вы ведь…
Жюльетт резко оборвала ее.
– Я всего лишь новая служащая, и как я буду – и буду ли – продвигаться по службе, зависит только от моей работы.
– А вы уже были ученицей? – раздался чей-то голос.
Жюльетт рассказала о монахине, дававшей ей уроки. Постепенно напряжение спало, и начался общий разговор, в который, впрочем, никто не пытался втянуть Жюльетт.
Наступило время ленча, и все отправились в небольшую комнату, в центре которой стояла плита, с кипящим на ней кофе. Когда Жюльетт открыла свой пакет, у нее даже перехватило дыхание. В отеле «Бристоль» ей выдали завтрак, состоящий из печеночного паштета, сваренных вкрутую яиц ржанки, сладких булочек и куриной грудки в остром соусе. Почти у всех девушек был только хлеб с сыром. Завтра Жюльетт уже не будет заказывать себе ленч в отеле.
Во второй половине дня одна из девушек с дерзким взглядом, явно подстрекаемая подружками, задала Жюльетт животрепещущий вопрос.
– Скажите, а на вас – одежда от Ландель? Кажется, я узнаю покрой воротника.
Жюльетт посмотрела ей прямо в лицо.
– Да, это одно из тех платьев, в которых я ходила в школу.
– А дальше? Будем ли мы когда-нибудь вышивать один из ваших вечерних туалетов?
– Надеюсь, – спокойно ответила Жюльетт. – Вряд ли я смогу это сделать сама – из-за недостатка опыта и времени.
Жюльетт почувствовала волну враждебности, но она не станет хитрить и подыгрывать кому бы то ни было. Ада отложила иголку и громко произнесла:
– Думаю, нам повезло: мы видим человека, который будет носить наши изделия. Мы ведь не знаем никого из клиентов. Надеюсь, мадмуазель Кладель даст нам возможность увидеть итог наших трудов.
Все замолчали, а Жюльетт с удивлением посмотрела на старшую швею, благодарная за своевременное вмешательство.
– Я буду рада.
Девушки одобрительно зашептались. Ада удовлетворенно кивнула.
– Спасибо, мадмуазель Кладель.
Единственным развлечением во второй половине дня было появление закройщицы с двумя платьями, которые нужно было исправить в соответствии с пожеланиями клиентки.
Прежде чем отправиться домой, Жюльетт поблагодарила Аду за поддержку в трудные моменты.
– Мне не хотелось бы обсуждать свои перспективы, я надеюсь получить здесь профессиональные навыки, и только, – сказала Жюльетт. – Но, кажется, это невозможно…
Ада посмотрела на нее с сочувствием.
– Не беспокойтесь. Не так уж необычно, когда сын владельца фирмы начинает с должности подмастерья, но сестру владелицы модного ателье вряд ли ждет та же судьба, что и многих женщин: пьяницы мужья, больные родители, дети, требующие заботы. Перечислять можно до бесконечности.
– Они делятся с вами своими бедами?
– Да, довольно часто. Когда речь идет о разбитом сердце, иногда достаточно просто нескольких добрых слов. Но бывает всякое. Например, девушка беременна… Так что, если вы столкнетесь с завистью или необоснованной враждебностью, то просто вспомните, что другие служащие идут к себе домой, где редко царит благополучие, и постарайтесь быть терпеливой и снисходительной. Со временем все уладится. Не думаю, что вы высокомерны, – иначе я не вмешалась бы в разговор – все будет хорошо. Постепенно вы завоюете их уважение.
– Надеюсь, и очень ценю вашу доброту.
Вечером Жюльетт прямо с работы направилась в дом Денизы на холмах Сен-Жермена. Сестра уже была дома и вышла навстречу Жюльетт в огромный холл с хрустальными канделябрами и персидскими коврами красновато-коричневого цвета.
– Итак, ты благополучно нашла дорогу. Как прошел первый день в ателье?
– Довольно интересно, все, что я сделала, было одобрено.
– Хорошо, пойдем со мной наверх, я покажу тебе твою комнату. Ты спала в ней несколько ночей после похорон maman до отъезда в школу, но сейчас там все по-другому.
Жюльетт огляделась, поднимаясь по шикарной лестнице.
– Насколько я помню, здесь изменилось очень многое.
– Да. Клод терпеть не мог декораторов, и я отослала его на виллу в Тоскане, пока не закончили отделку. Сейчас вилла принадлежит мне. Во время нашего медового месяца мне удалось заставить его подписать контракт, но у меня нет времени наведаться туда, – Дениза открыла дверь спальни. – У тебя будет своя ванная. В этом доме ванные комнаты есть при каждой спальне.
Верх роскоши – Дениза очень гордилась этим. Даже в лучших отелях не во всех комнатах есть отдельные ванные, и совсем немного домов в Париже могут предоставить гостям индивидуальные удобства.
– Сегодня же воспользуюсь, – обрадовалась Жюльетт.
Ее щетка и зеркало уже нашли себе место на туалетном столике, чемодан распаковали. Комната была светлой, обои салатового цвета придавали ей нарядный вид – резкий контраст с серыми стенами, которые окружали Жюльетт в течение восьми лет, когда она ложилась спать, не в силах забыть об утратах.
– Помнишь сорочку, которую я привозила в школу? – Дениза открыла один из ящиков высокого комода. – Ты найдешь ее здесь, а также многое другое: ночные рубашки и белье. Я готовила все это как приданое, но раз уж ты в Париже… Экономка выбросит белье, которое ты носила до сих пор в пансионе, а после ужина поговорим о новой одежде. Я принесла домой несколько образцов.
На какое-то время у Жюльетт перехватило дыхание, зубы сжались. Дениза вела себя так, будто мнения сестры вовсе не существовало. Девушке пришлось напомнить себе, что все это – часть заключенного между ними соглашения. Но когда кончится этот начальный этап, ей вернут свободу. В конце концов, Дениза руководствуется добрыми намерениями, и Жюльетт только и остается, что быть благодарной.
Но краска, залившая щеки девушки, выдала ее чувства. Неожиданно Дениза проявила удивительную чуткость:
– Если иногда я кажусь тебе невыносимой, извини, такая уж я есть. Сама прекрасно знаешь. Хочу, чтобы ты стала частью ателье Ландель. Когда ты покинула школу, я, честно говоря, не знала, какие у тебя намерения. Но сейчас очень рада тому, что моя сестренка здесь, – Дениза направилась к двери. – Спускайся вниз, как только будешь готова.
Приняв ванну, Жюльетт примерила новое белье из мягчайшей ткани, украшенной кружевом и шелковыми лентами. После тяжелых хлопчатобумажных сорочек прошлого кожу приятно радовала изысканность новой одежды.
Жюльетт нашла сестру в салоне, драпированном лионской парчой с набивными цветами. Дениза просматривала рисунки, видимо, с упомянутыми моделями. На одном из столиков лежали образцы тканей разнообразной фактуры и расцветки.
– Пьер сегодня сделал несколько набросков специально для тебя, поэтому ни у кого нет ничего подобного. Я внесла небольшие изменения, – увлеченного говорила Дениза, – а ты сможешь предложить что-нибудь свое. Попозже мы все обсудим.
За ужином разговор касался только ателье Ландель. Люсиль была права, вечером сестры будут обсуждать события дня, и сейчас Жюльетт смогла выговориться, уверенная в заботливом внимании Денизы и сохранении тайны. До этого девушка могла излить душу только во время редких визитов гостей в школу.
После ужина они обсудили модели. Жюльетт выбрала несколько рисунков, с трудом убедив Денизу сократить количество складок и оборок на некоторых костюмах, но, в конце концов, сестры нашли разумный компромисс. Исключение составили вечерние платья: Дениза была непреклонна, заявив, что главное – поддерживать репутацию ателье, способного сшить запоминающееся вечернее платье, в котором простота неуместна.
– Все с любопытством будут смотреть, что надевает моя сестра на приемы. Хочу, чтобы ты поразила всех. Это ведь великолепная реклама. Я сама ношу изделия только своего ателье, но на твоей стороне – юность.
Перечить Денизе было невозможно, к тому же вечерние туалеты оказались великолепны, и Жюльетт согласилась.
– Отлично, – удовлетворенно вздохнула Дениза. – Еще одно преимущество – ты держишься с достоинством, словно принцесса!
– Разве? – Жюльетт улыбнулась. – Наверное, эту привычку я унаследовала с тех школьных дней, когда пыталась удержать книжку на голове!
Дениза знала о проделках и похуже, но сменила тему.
– А теперь выбери ткани и расцветки.
Когда Жюльетт сделала выбор, Дениза не стала спорить, поскольку сестра проявила удивительное чувство вкуса. Дениза не скрывала одобрения.
– Я научилась этому у тебя, – сказала Жюльетт.
– У меня?
– Я была слишком мала и не помню одежду maman. Только помню, что она всегда выглядела замечательно и была окутана нежным ароматом тончайших духов. В школе меня окружали серые цвета и темные одежды монахинь. Яркие одеяния там казались вычурными – словно разряженные павлины среди воробьев. Но твои платья – изысканные, пастельных тонов… А шелковистый мех зимой! Или летние вуалетки на шляпках! Именно ты привила мне любовь к одежде.
– Ты никогда не говорила мне этого! – воскликнула Дениза, удивленная, что послужила таким вдохновляющим примером.
– Моя любовь к шитью станет реальностью, когда я смогу войти в мир haute couture.
Денизу охватила радость, ее мечта сбывается! Ателье Ландель станет семейным домом. Как ей хочется, чтобы Жюльетт поскорее окончила этап обучения, а потом нашла себе подходящего мужа, богатого человека, снисходительного к тому, что наряду с уходом за домом и детьми, жена продолжает заниматься бизнесом; человека, который мог бы стать директором, чтобы дело передавалось из поколения в поколение. А она, Дениза Ландель, стала бы легендой. Такой же, как модельер Борт!
Переполненная чувствами, Дениза всплеснула руками.
– Великолепно, что у тебя волосы золотистого оттенка – как с картин Тициана!
Интересно, какое впечатление произведут вечерние платья «от Ландель», когда Жюльетт появится в обществе?
* * *
На следующее утро перед началом работы с Жюльетт сняли мерки. Девушка отметила удивительную скрупулезность закройщицы и вспомнила слова Люсиль, что в престижных ателье измеряют даже обхват запястья.
Когда стало ясно, что, как ни торопись, ни один из туалетов не будет готов в вечернему походу в театр, Жюльетт выбрала из коллекции Ландель платье из синего шифона, которое подогнали по ее фигуре.
Жюльетт переоделась в своей спальне и уже была готова спуститься вниз, но тут вошла Дениза с небольшой шкатулкой в руках. Мерцая и переливаясь, в ней лежали жемчужные серьги и ожерелье.
– Это украшения maman. Я хотела передать их тебе в день свадьбы, но решила, что теперь ты можешь носить их в подходящих торжественных случаях.
Жюльетт, глубоко тронутая, обняла сестру.
– Я даже не знала, думала, все продано для покрытия долгов отца! А у тебя самой осталось что-нибудь?
– Да, рубиновая брошь maman. И это все, что удалось сохранить.
– Я буду всегда хранить этот жемчуг. Люсиль тут же заметила новое украшение, когда они встретились.
– На тебе серьги Катрин, – сказала мадам Гарнье по пути в театр.
– Вы помните их?
– Конечно. Это подарок твоего отца maman в день твоего рождения. Я рада, что теперь этот жемчуг принадлежит тебе.
Жюльетт с нежностью коснулась ожерелья. Дениза не сказала, что это подарок. Может быть, просто забыла. В фойе театра их встретил месье де Бурд и проводил в ложу. Мадам де Бурд уже была там. После представлений и приветствий все заняли свои места. Жюльетт передали бинокль из слоновой кости, и она могла обозревать не только сцену, но и ложи напротив и почти весь зал. Николая среди зрителей она не увидела.
Жюльетт так погрузилась в происходящее на сцене, наслаждаясь чудесной музыкой, что не заметила нескольких опоздавших, занявших места в третьем ряду партера. Наибольшее удовольствие она получила перед концом первого действия, когда стремительные движения танцоров, задрапированных в удивительную, подобную паутинке, шелковую ткань, расписанную асимметричными узорами необычайных тонов, превратились в трепещущий ручеек, и сцена медленно погрузилась в темноту.
Жюльетт присоединилась к буре оваций. Когда опустился занавес, она повернулась к мадам де Бурд.
– Чудесный спектакль! Какая очаровательная ткань!
– Ее создатель – Фортуни – называет эти паутинообразные накидки кносскими шалями. Впервые я увидела их на балете в частном театре графини де Биарн, здесь, в Париже. Слышала, что вуали и шарфы из этой материи сейчас очень популярны у модниц.
– Не удивительно. Поразительное изящество, – Жюльетт развернула программку, нашла имя костюмера. – Мариано Фортуни вай Мадрацо. Он к тому же автор световых эффектов. Имя, кажется, испанское?
– Да, он родился в Гренаде, в семье выдающегося художника. Это недалеко от того места, где мы с мужем отдыхали летом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49


А-П

П-Я