Когда Жюльетт разглядела встревоженное лицо мужа в толпе, волна жалости захлестнула ее. Она поняла, что его нежелание отпускать ее в Париж вместе с Мишелем объяснялось тайными опасениями, что любимая жена не вернется. Неужели Марко еще сомневается в ней? Возможно, ее потрясение при виде Николая в кадрах хроники произвело на него значительно большее впечатление, чем показалось поначалу.
– Марко! – позвала Жюльетт и побежала к нему, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание. Но тот продолжал всматриваться в окна вагонов, и, не находя жену, приходил во все большее волнение. Она прибавила шагу, сталкиваясь с прохожими, почти падая, спеша положить конец его мукам. О, как радовалась Жюльетт в эту минуту, что не позволила Люсиль и Денизе уговорить себя задержаться в Париже.
Только дойдя до конца состава и повернув в отчаянии назад, Марко заметил жену. Облегчение и радость осветили его лицо. Он бросился к Жюльетт и сжал ее в объятиях.
– Слава Богу, ты вернулась!
Жюльетт чувствовала, как дрожат его руки, когда он касался ее лица и целовал.
В ту ночь она решила обойтись без того простого метода предохранения от беременности, которому научил ее доктор Морозини. Жюльетт пока не хотела заводить второго ребенка, но пришло время заверить Марко, что ничто не способно отнять у него любимую.
Глава 19
Весной 1914 года Дениза представила на рынок свою «кружевную» коллекцию туалетов, которая дополнялась шелковыми плащами цветочных оттенков и простыми шляпками с изысканно загнутыми полями. Коллекция имела ошеломляющий успех, и женщины валом повалили в магазины фирмы Ландель. Поставками кружев из Бурано для Денизы и разных видов шелка, который Жюльетт отбирала для плащей, занимался Марко. У Денизы еще оставались ткани с узорами, выполненными по рисункам Жюльетт в Англии, оттуда же приходили и новые партии, изготовленные по старым заказам. Но основную часть тканей она получала от Марко. Сделки с ним были очень выгодны для Денизы из-за сравнительно невысоких цен.
Жюльетт не смогла присутствовать на презентации коллекции, так как в это время была на последних месяцах беременности. Дениза прислала ей номера «Фигаро» и другие парижские газеты, писавшие об успехе новой коллекции ателье Ландель. Но в них Жюльетт обнаружила и не столь радостные новости. Как и в итальянской прессе, в публикациях парижских газет звучала зловещая интонация предчувствия катастрофы. Гонка вооружений в Европе набирала темп. В России десять тысяч рабочих приняли участие в стачке, возникла опасность войны между США и Мексикой после столкновения у Вера Круса.
Марко вошел в комнату, когда Жюльетт складывала одну из газет. Она рассеянно улыбнулась мужу, все еще занятая новостями, о которых только что прочла.
– Ничто не может сравниться с чтением национальной прессы, – заметила Жюльетт. – Основные заголовки новостей одинаковы во всех странах, но подробности обнаруживаешь только в «своих» газетах. Не думаю, что визит английского короля Георга Пятого во Францию может рассматриваться в качестве горячей новости, и, действительно, в венецианских газетах нашла всего несколько слов об этом, зато «Фигаро» в мельчайших деталях расписывает, как весь Париж приветствовал королевскую чету, – ее лицо стало серьезным. – Это показывает, насколько тесным становится союз Франции и Великобритании перед лицом угрозы Германии.
– Я бы тоже хотел просмотреть эти газеты до того, как их выбросят. Тебе понравились сообщения о презентации весенней коллекции ателье Ландель?
Жюльетт поднялась с дивана.
– Да, хотя и показались довольно легкомысленными среди всех этих мрачных новостей, но, возможно, эти новости как раз одна из причин успеха коллекции. Женщинам хочется убедить себя в том, что оставаясь красивыми и элегантными, они могут помочь впадающему в безумие миру сохранить хоть частичку здравого смысла. И этот кошмар возник исключительно по вине мужчин.
– Будем все-таки надеяться, что здравый смысл победит.
– В твоем голосе не слишком много оптимизма, – усомнилась Жюльетт.
– Дорогая моя, никто не знает, что должно случиться, – Марко обнял жену, осторожно прижал к себе, стараясь не причинить неудобство значительно увеличившейся фигуре, пристально взглянул в глаза. – Но до тех пор, пока какой-нибудь идиот не сделает первого выстрела, существует возможность решить проблемы мирным путем.
– Ты хочешь сказать, любая маленькая пограничная стычка может зажечь большой пожар? – Жюльетт не нужен был ответ, она и так знала его. – Именно об этом я думала сама. Постоянно слежу за политическими новостями, а во времена такие, как наше, это не способствует спокойному сну по ночам, – Марко увидел тревогу в глазах жены. – Я волнуюсь за тебя. Как ты думаешь, если начнется война, Италия тоже вступит в нее?
– О, это маловероятно! Большая часть населения против того, чтобы Италия ввязывалась в конфликт. По крайней мере, за нашу страну тебе нет причин волноваться.
– Судьба Франции может оказаться не столь спокойной, – задумчиво произнесла Жюльетт.
– Нужно всегда надеяться на лучшее, – Марко поспешил сменить тему. – Кстати, я пришел к тебе, чтобы показать некоторые образцы новой партии восточных шелков, прибывших по твоему заказу.
– Чудесно! – не без усилия Жюльетт заставила себя вернуться в мыслях к новой зимней коллекции для ателье Ландель, над которой работала в своей мастерской.
– Думаю, тебе понравятся шелка с отделкой.
– Где они?
– Я отнес их наверх в мастерскую. Надеялся отыскать тебя там.
– Просто решила передохнуть, – она улыбнулась, заложив руки за голову, потянулась. – Я становлюсь лентяйкой.
– Напротив, мне кажется, ты слишком много работаешь, – последнее время Марко не упускал возможности убедить жену отказаться от работы для ателье Ландель.
– Я просто сижу и вовсе не занимаюсь никаким физическим трудом, – но Жюльетт тут же пожалела об излишне легкомысленном замечании. – Пойду посмотрю образцы.
Оставив мужа, она поднялась по лестнице в свою мастерскую. Несмотря на желание Марко помочь, Жюльетт понимала, он предпочитает, чтобы жена полностью посвятила себя домашним заботам. Он очень изменился за время их брака, возвращаясь к своим корням. Жюльетт сознавала, с каким усилием он в свое время разрешил ей работать на Фортуни, но поступил, как человек слова. Ей казалось, что со временем Марко смирится с тем, что она работает, но происходило как раз обратное – его неприятие ее деятельности росло. Возможно, он даже сам не замечал, как это проявляется в самых разных ситуациях, когда никто другой, кроме Жюльетт, не заметил бы ничего особенного. Именно понимание настроения Марко не в последнюю очередь подтолкнуло ее принять предложение Денизы. По крайней мере, теперь у Жюльетт даже не было необходимости выходить из дома, чтобы поддерживать связь с любимым миром моды. И все же она начала замечать – Марко не нравились и ее отношения с ателье Ландель. Жюльетт прекрасно понимала: несмотря на радость, что она ждет его ребенка, теперь он вряд ли отпустит жену в Париж одну, без него.
Образцы тканей лежали на столе в мастерской. Часть образцов были именно того оттенка, какой ей был нужен, остальные слишком бледны, хотя шелком насыщенного жемчужно-розового цвета можно было воспользоваться. Жюльетт пробежала пальцами по тканям. Ей казалось, зимняя коллекция, работа над которой сейчас завершалась, была лучшей из того, что она до сих пор сделала. По крайней мере, если начнется война, ее модели помогут французской моде устоять, и Париж по-прежнему будет с глубоким презрением взирать на любого агрессора.
В мае 1914 года Жюльетт родила девочку. С первого мгновения, как Марко увидел ребенка, он полюбил дочку со всей нежностью отцовского сердца, но от этого его любовь к Мишелю ничуть не уменьшилась. Марко пожелал назвать ребенка в честь своей покойной матери, и потому по достижению одного месяца девочку должны были окрестить Сильваной.
Марко наконец-то был полностью доволен жизнью. После длительного периода неудобств, которые доставляла ему Жюльетт своими попытками вырваться за пределы дома, теперь она настолько погрузилась в домашние дела, что любые желания заниматься чем-либо за его пределами, были совершенно исключены. Когда же появятся другие дети, останется еще меньше времени заниматься разработкой моделей, и, в конце концов, Жюльетт придется совсем от этого отказаться. Теперь, в своем новом отношении к жене, Марко размышлял, как могло получиться, что тогда, на вилле, он дал поспешное обещание позволить ей сохранить отношения с миром моды. Но тогда, в отчаянном желании во что бы то ни стало сделать ее своей женой, он даже не подозревал, насколько неприятна может стать для него в будущем ее свобода. Это становилось все более ощутимым камнем преткновения в их семейных отношениях. Жюльетт ощущала растущее неодобрение мужем ее деятельности, а он – раздражение жены от его столь очевидного стремления ограничить ее свободу.
Но все закончилось. С этого момента все должно было пойти хорошо. Марко чувствовал даже некоторую благодарность к Денизе, которая, по крайней мере, вогнала клин между Жюльетт и ее работой в Палаццо Орфей. У него пробудились еще более добрые чувства к золовке при мысли, какое разочарование ее постигнет, когда она перестанет получать новые модели от Жюльетт.
– Давай попросим Денизу быть крестной матерью Сильваны, – предложил Марко за их первым совместным завтраком после родов. – Все отчуждение, которое еще существует, пройдет.
Его предложение понравилось Жюльетт.
– Я рада, что тебе это пришло в голову. Сегодня же напишу.
Получив приглашение, Дениза поняла, что наконец настало время сыграть роль щедрой тетушки. Возродились надежды, что со временем кто-нибудь из детей Жюльетт свяжет свою карьеру с ателье Ландель. Первая победа – когда она уговорила сестру снова приняться за любимое занятие. Главное сделано. Теперь, несмотря на большое расстояние, разделяющее их, ей казалось, что стоит приложить еще одно небольшое усилие, и дети станут частью ее плана. И вновь Дениза мечтала, как увлечет их идеями о блестящем будущем в мире haute couture.
Она никак не могла придумать, какой же подарок выбрать для крестницы. В прошлом в подобных случаях Дениза преподносила младенцам кольца для салфеток с гравировкой, но ребенку Жюльетт хотелось подобрать что-нибудь особенное. Внезапно ее осенило. Ателье Ландель необходимо превратить в частную компанию. Она поделит акции между Сильваной, Мишелем и Жюльетт. Марко придется выкупить свою долю, подобные взаимоотношения с мужем сестры представлялись Денизе вполне допустимыми, единственное условие – акции не могут продаваться за пределами семьи. Ее адвокаты все тщательнейшим образом организуют. Дениза ликовала. Сети раскинуты!
Очень скоро после прибытия в Венецию Дениза поняла, что брак Жюльетт весьма удачен. Если бы не это, она, без сомнения, сделала бы еще одну попытку уговорить сестру вернуться в Париж. Но сейчас, взглянув на их семейную жизнь, поняла, что это невозможно. Еще одно препятствие возникло, когда Марко решительно отверг ее предложение о распределении акций.
– Это очень щедро с вашей стороны, дорогая Дениза, – сказал он, – но я предпочел бы, чтобы вы подождали с реализацией вашего предложения до совершеннолетия детей. Не буду возражать, если Жюльетт желает принять предложенные ей акции, что касается меня самого, то я в настоящее время не могу позволить себе никакие капиталовложения за пределами Италии.
– Но это же абсурд! – взорвалась Дениза. – Мое ателье – одно из самых популярных в Париже со дня его основания!
Тут вмешалась Жюльетт.
– Дениза, не расстраивайся. Не будем ссориться. Марко ни в коем случае не хотел оскорбить тебя. Я с благодарностью возьму акции, но Марко прав: детям не следует принимать такие подарки, сам же он пусть поступает, как считает нужным.
Дениза боролась с охватившим ее разочарованием. Не слишком ли призрачным оказался ее план? Ну, по крайней мере, удалось заманить в ловушку Жюльетт. Пока следует удовлетвориться этим, когда же прекратятся пересуды о скорой войне, Марко, конечно же, примет ее предложение. Любой ценой следует сохранить его дружбу.
– Ну что ж, я хотела как лучше.
На следующий день Дениза купила алмазную подвеску для Сильваны и золотые карманные часы для Мишеля. Подарки предполагалось вручить детям по достижению совершеннолетия.
И хотя Дениза могла рассчитывать на самый теплый домашний прием в особняке Романелли, тем не менее, предпочла остановиться в «Гранд отель де Бэн» на Лидо. Она не любила семейные шум и суету. К тому же, здесь можно было показать свои кружевные туалеты из последней коллекции ателье Ландель, так как этот отель часто посещали богатые и значительные люди. Многие клиенты говорили ей, что чувствуют себя в новой одежде подобно грациозным лебедям, и у нее самой возникало такое же ощущение, когда тонкие кружева вздымались подобно утреннему туману и нежно охватывали фигуру. На крестины она надела светло-коричневый кружевной туалет, радуясь не только тому, что стала крестной ребенка сестры, но и возможности не держать его на руках во время церемонии. Эту обязанность приняла на себя другая крестная – венецианская подруга Жюльетт. Присутствовали также Фортуни и Генриетта. Дениза почувствовала некоторую неловкость при мысли о встрече с ними, но Жюльетт успокоила ее.
– Фортуни ничего не знает, каким образом я стала обладательницей дельфийского платья. Единственное, что я рассказала – это как нашла его.
Дениза вздохнула с облегчением. Ей очень хотелось посетить Палаццо Орфей и взглянуть на представленные туалеты и ткани, но это оказалось бы невозможным, если бы Жюльетт рассказала правду. Генриетта, узнав о ее намерении, прислала Денизе специальное приглашение.
– Я все покажу вам сама.
Но, к великому разочарованию Денизы, она не увидела, как делалось волшебное плиссе, хотя почти со всем остальным ей удалось познакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49