Девочка стала выписывать ножкой круги и упрямо крутиться перед дверью. Темные кудряшки на ее головке весело запрыгали. В глазках не было и тени раскаяния.— Сегодня ты не проводил меня в садик!— Не проводил, но мы ведь уже говорили об этом. Меня неожиданно вызвали по важному делу, и пришлось тебе идти с Тилли.— Но ведь это наше время! Ты сам так говорил. Твое и мое. Когда ты провожаешь меня в садик. А ты сегодня даже не позавтракал со мной! А завтрак — это тоже наше время.Джек привык обращаться с дочерью как с равной, вернее, как со взрослым человеком, и настаивал, чтобы ее бабушка и Тилли относились к ней так же.— Извини, дорогая, я перед тобой виноват.— Я прощу тебя, если ты расскажешь сказку.Джек, покачав головой, улыбнулся и протянул руки к дочери. Та мгновенно забралась к отцу на колени, а у себя на коленях устроила свою игрушку. Джек сосредоточенно нахмурил брови, изготовившись продолжать сказку, которую он рассказывал Амелии на протяжении нескольких лет.— Филимения и принц Дракон спасли еще одного маленького эльфа из плена Ледяного Волшебника, — напомнила дочь окончание последнего эпизода.— Филомена, — машинально поправил Джек.И тут в дверь позвонили. Джек насторожился. У них редко бывали гости в столь поздний час.— Открыть, мистер Шарбоннэ? — крикнула с кухни Тилли. — Или лучше довериться интуиции и не обращать внимания?Джек осторожно опустил дочь на пол и отозвался:— Я сам, Тилли, спасибо.Тилли жила здесь же на третьем этаже: Джек выкупил ей квартиру. Раньше в ней жила прислуга, но Тилли Джек к прислуге не относил. Она была скорее другом Амелии и его личным консультантом по ведению домашнего хозяйства.— Так-так-так… — протянул Джек, отперев дверь. — Надеюсь, твои телохранители прячутся где-нибудь поблизости?Селина Пэйн недоуменно огляделась по сторонам — на улице были только редкие пешеходы.— Шутишь? — отозвалась она. — Я не ребенок и не туристка. Хожу сама по себе.— Тогда, может быть, ты бессмертна?При свете лампочки он разглядел ее бледное лицо и испытал легкий — совсем легкий — стыд.— Что тебе здесь нужно? — довольно грубовато продолжил он.— Я хотела бы с тобой поговорить.— Ну, это понятно. Уж наверное, ты пришла не для того только, чтобы лишний раз полюбоваться моим красивым лицом.Селина подняла-таки на него глаза.— У тебя действительно красивое лицо, Джек Шарбоннэ. Но глаза твои — как репейник. Закрывай их черными очками, мой тебе совет.Джек оценил шутку и в ответ улыбнулся.— Может быть, позволишь войти? Нехорошо разговаривать через порог.Он никогда не водил женшин на Шартр-стрит. Это была территория Амелии, ее собственное царство, которое она делила с ним, Тилли и Принцем Лягушкой. Джек чувствовал себя не вправе водить сюда кого вздумается.— А до утра никак нельзя? День сегодня и так выдался длинный и трудный.— Но не для Эррола, — посерьезнев, проговорила Селина. — Его день оказался очень коротким и последним к тому же…— Ну входи, — сказал он, втайне надеясь, что Тилли, которая часто говорила ему, что Амелии нужна мать, поверит, что это обычный деловой визит.Он кивнул на лестницу и провел в свой кабинет. Амелия, сидя в отцовском кожаном кресле и прижимая к себе игрушку, нетерпеливо болтала ногами.— Так, букашка, сбегай к Тилли и передай ей, что ко мне пришли по делу. Нам нужно кое-что обсудить, отвлекать нас не надо. И отправляйся наконец в постель. Прости, но на сегодня сказка отменяется. Обещаю, что, если ты еще не заснешь до ухода мисс Пэйн, я загляну к тебе, договорились?— Меня зовут Амелия Шарбоннэ, а это Принц Лягушка, или Эфпи, если сокращенно, — сказала девочка, обращаясь к Селине. — Извините папу за то, что он меня не представил: он иногда совсем забывает о манерах.Селина в ответ совершенно серьезно произнесла:— А меня зовут Селина Пэйн. Очень рада познакомиться с тобой и с Эфпи.Ребенок с явной неохотой слез с кресла и медленно вышел из комнаты, не сводя глазенок с красивой незнакомки.— Я и не знала, что у тебя есть дочь, — проговорила Селина, когда Амелия скрылась за дверью. — Эррол мне не рассказывал. Да и ты тоже ни словом не обмолвился.— Мы с тобой не в таких отношениях, чтобы поверять друг другу семейные тайны. Эррол отлично знает… то есть знал, что я стараюсь не распространяться о своей частной жизни.— Это из-за того, что случилось с твоими родителями? Джек осклабился:— На этот вопрос я отвечать не стану. Извини, Амелия уже предупреждала насчет моих манер. Выпьешь что-нибудь?— Спасибо, — отозвалась Селина. — Пожалуй, джин с тоником. Вернее, просто тоник.— У меня нет дома ни джина, ни тоника, если уж на то пошло. Но у меня есть вино. Кажется… Можно проверить. Бутылка «Мерло».— Спасибо, в таком случае пусть будет вино.Он молча покинул кабинет и двинулся на кухню. Когда он вошел, Тилли стояла в тени у подоконника, сложив руки на груди и напряженно глядела на дверь. Это заставило Джека остановиться. Он внутренне усмехнулся: вот откуда у букашки такие манеры…— Я полностью контролирую ситуацию, — предвосхищая вопросы, сказал он и совершенно искренне добавил: — Не знаю, что бы я без тебя делал.— Кто это? — не обратив внимания на комплимент, сурово спросила Тилли.Джек давно привык к ее бесцеремонности.— Селина Пэйн, она работала у Эррола.Тилли покачала головой. При этом завивка-перманент на ее голове даже не шелохнулась.— Мистер Петри… Боже, куда мы все идем? Такой милый, чистый человек… Ушел от нас в расцвете лет… Господь всегда забирает лучших. Но это несправедливо. Мистер Петри нужен здесь, в этом мире грешников…— Действительно… — пробормотал Джек. — Мне нужна та бутылка, которую мне подарили. Где она?Тилли поморщилась:— Она что, пьющая?Джек сначала растерялся, но тут же покачал головой.— Нет, я сам предложил. Из вежливости, — добавил он. — Мы с мисс Пэйн встретились утром, когда я… когда я наткнулся на Эррола. Она, так же как и я, пережила сильнейший шок. Я считаю, что ей нужно взбодриться. У нее очень бледное лицо.Тилли не двинулась с места.— Вы что-то испытываете к этой мисс Пэйн? Какие у вас на ее счет планы?— Я планирую кое-что обсудить с ней сейчас. Дела.— И для этого решили как следует напоить ее? Напоить?! Черт возьми!— Тилли, где вино?У маленькой Тилли были большие ноги. Она носила грубоватые кожаные башмаки с тяжелыми каблуками. Подтащив к холодильнику табуретку, Тилли взобралась на нее и вытащила из шкафа единственную бутылку вина.— Спасибо, — сказал Джек, забирая ее, штопор и два бокала.— Соблазнить вы ее хотите, а не деловые переговоры вести, — буркнула Тилли. — Но не забывайте, что в доме, кроме нас с вами, еще и впечатлительный пятилетний ребенок.— Я помню об этом.— Может, мне забрать Амелию к себе? Я буду играть ей на пианино, заглушая звуки страсти, которые…— Мы будем говорить исключительно о делах, — перебил Джек. — Пусть Амелия остается у себя. Она уже три раза убегала сегодня из спальни. Мы и так ее слишком балуем.Тилли сурово поджала губы.— Так я и знала. Стоит на горизонте появиться какой-нибудь юбке — и вы мгновенно забываете о жизненных приоритетах. Напоминаю, что ваша главная забота — маленькая дочь, лишенная материнской любви.— Послушай, Тилли, ты ведь сама не раз говорила, что Амелии нужна вторая мама. Но как же я найду ее, если ты не одобряешь даже моих деловых посетительниц? Я, конечно, далек от мысли, что Селина подойдет…— Не увиливайте от ответа. Деловой визит, для которого требуется бутылка и запертые двери? Вас могут не так понять.— Кто?— Вы знаете, о чем я. — Она села за кухонный стол, достала шитье и добавила: — Я останусь здесь. На тот случай, если Амелии что-нибудь потребуется, а вы не услышите… чему я не особенно удивлюсь, кстати.Джек бессильно развел руками и молча вышел. Вернувшись в кабинет, он застал Селину в той же самой позе, на середине комнаты с сумочкой на плече. Под глазами у нее пролегли темные тени, лицо было бледно, уголки губ скорбно опустились. Но все это не мешало ей оставаться удивительно яркой и красивой женщиной.Он поставил бокалы на стол у окна, что выходило на маленький балкон, плеснул в каждый вина и передал один Селине.— Садись сюда. — Джек кивнул на свое кресло, единственное в этой комнате. — А ноги подними на оттоманку, пусть отдохнут. Неважно выглядишь. Так и подмывает утешить и убаюкать тебя, как ребенка.Селина изумленно подняла на него глаза. Чего-чего, а этих слов от Джека Шарбоннэ она никак не ждала.— Спасибо, — сказала она, опустилась в кресло и подняла ноги, как он посоветовал. — Эррол тебе верил. Я часто наблюдала, как загорались его глаза, когда ты разговаривал с ним по телефону…Джек сглотнул подступивший к горлу комок. Часто наблюдала… Он вдруг вспомнил, в каком виде нашел сегодня мертвого Эррола… А Селина тем временем продолжала:— Ты был очень добр ко мне сегодня. Спасибо тебе. И за обед спасибо… И за предоставленную мне возможность собраться с мыслями. А за мать ты меня прости. Она все это сгоряча наговорила. Не специально. Всю жизнь она была, в сущности, отгорожена от внешнего мира, общалась лишь в кругу своих друзей и порой не думает, что говорит.И вдруг, ощутив трещину в своей броне, Джек смутился и перевел разговор на ее мать.— А по поводу твоей матери… Знаешь, лучше бы уж она тебя оградила от внешнего мира, а не таскала в детстве на подиумы.Селина отвернулась.— Стало быть, ты знаешь…— А кто этого не знает? Титул «Мисс Луизиана» предполагает годы соответствующей дрессировки… ты уж извини меня за такое определение. Всему городу известно, что твоя мать начала готовить тебя к этому еще с детства. Я лично, как родитель, не приемлю такого воспитания… если это можно назвать воспитанием.— Она старалась ради меня.— Ерунда. — Что?— Я говорю — ерунда. Твоя мама решила сделать из тебя популярную куклу и на твоем горбу въехать в рай.— У нее было много своих дел и развлечений, но она посвятила себя мне. Я уважаю ее за это.Джек только усмехнулся про себя и сел на стул с высокой прямой спинкой напротив Селины.— Хорошая у тебя комната, — сказала она.— Кабинет.— Вот уж никогда бы не подумала, что ты любишь читать. Ты закрыт для всех на свете. Никого к себе не подпускаешь.— Меня неплохо знал Эррол.Селина опустила глаза, костяшки пальцев на ее руках побелели.— А где мама Амелии?Прошло уже четыре с половиной года, а Джеку до сих пор было больно вспоминать об Элизе.— Моя жена умерла. Селина покраснела.— Прости. Я не имела права задавать тебе личные вопросы…— Зачем ты пришла?Он заметил, что она старательно избегает его взгляда.— Вы с Эрролом имели в фонде равные доли… — Селина до сих пор не притронулась к вину. — Но поначалу фонд почти полностью принадлежал тебе одному. У Эррола не было денег, и он, взяв у тебя взаймы, потом по частям выплачивал. Он мне рассказывал… А когда он отдал тебе половину, ты сказал, что хочешь участвовать в деле с ним на равных. Я думаю, ты просто решил избежать уплаты лишних налогов.— Возможно. — Смотреть на нее было одно удовольствие. И слушать тоже. Селина словно рассуждала вслух, отвечая на свои вопросы и не требуя его ответов. — Скажи, тебе-то что до этого фонда?— Мне просто нравится. Я хочу помогать детям, насколько это в моих силах. Мне не хочется заниматься ничем другим. Экономическое образование здорово мне пригодилось. И если совсем уж честно, то я благодарна всем тем конкурсам, в которых мне довелось принять участие, уже только потому, что теперь передо мной везде открываются двери. Я интересна людям. — Тут она улыбнулась. — Им хочется познакомиться со мной. А к тому времени, когда в голове у них проясняется, я уже, как правило, успеваю выпросить для фонда круиз, новый «мерседес» или еще что-нибудь…Джек вдруг с ужасом обнаружил, что возбужден, и тотчас опустил взгляд на свои руки и принялся их внимательно рассматривать.— Я понял… Просить ты умеешь.Собравшись с духом, он поднял голову и встретился с ней взглядом. Селина не выдержала и отвернулась первая. Джек заметил, как она покраснела.— Я считаю, что смогу продолжать это дело. По крайней мере на первых порах. Я знаю, что Эррол расстроился бы, если бы узнал, что «Мечты» прекратили существование. У нас были такие планы… А на носу, кстати, очередной аукцион.— В доме твоих родителей, конечно?— Джек, не я придумала проводить там торги.— А кто?Селина переменила позу и теперь сидела, скрестив ноги. Сегодня вечером на ней было черное льняное платье, едва доходившее до колен. Короткие волосы мягко обрамляют лицо, непокорная челка. Макияжа почти не было. Она и без него несказанно хороша.Красивое лицо… Умопомрачительные ноги…Джек давно заметил, что одевается она излишне скромно. Стесняется, что ли? Правду сказать, он одобрял это целиком и полностью. «Но я старомодный, что с меня возьмешь…»— У моих родителей хорошие связи. Среди богатых людей, которым настолько скучно жить, что они готовы сорить деньгами направо и налево просто так, ради забавы… И еще многим из них нравится читать свои фамилии в списках пожертвователей. Я не говорю, что все это исключительно замечательные люди, но фонд нуждается в них, а у родителей к ним легкий доступ. Что же до нашего дома, то он просто создан для того, чтобы в нем устраивали разные торжества и приемы. Эрролу там нравилось.Джек не стал говорить ей, что ее родители из кожи вон лезли, чтобы сделать свой дом именно таким и потом зарабатывать на этом деньги, попутно оплевывая тех, кто им эти деньги дает…— Ты пришла ко мне затем, чтобы рассказать о фонде то, что я и без тебя знаю?— Нет, не за этим.Она поднялась с кресла, подошла к окну и вгляделась в темноту.— Пожалуйста, отойди от окна. Не стой там, — машинально попросил Джек.Селина от удивления даже вздрогнула, отошла на несколько шагов и повернулась к нему.— Почему?«Потому что не стоит лезть самой в прицел снайперу», — захотелось сказать ему, но он не стал. Поднявшись со своего стула, он пожал плечами.— Так, у меня застарелая фобия. Не обращай внимания. Просто мне неуютно, когда я не вижу, а меня видят.— Это из-за того, что случилось, когда ты был ребенком? — вновь спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42