Но
это -- грубая ошибка. Надо полученные в обоих слу-чаях цифры разделить на
величины затрат усилий людей соответственно на приусадебных участках и
колхозных землях. И тогда первая величина продуктивности будет много ниже
второй. Вот глубочайшая причина, почему теперь крестьян силой не заставишь
отказаться от кол-хозов и вернуться к единоличному хозяйству. Сколько
миллионов людей охотно бросило тупую и изнуритель-ную крестьянскую жизнь и
ринулось в города и на строй-ки?! А ведь это -- тоже дело сталинизма!
То было время великого (великое -- не обязательно хорошо) социального
творчества. Многие исторические открытия делались на наших глазах. И мы сами
прини-мали в них участие в качестве материала творчества и в качестве
творцов. Интересное это явление -- историчес-кое творчество масс людей.
Проходят годы, и ученые на-чинают ломать голову над какими-то историческими
яв-лениями, пытаясь разгадать их тайну. А для участников этих явлений
никаких тайн нет. Для них все очевидно. Все происходит на их глазах. Но зато
они еще не знают того, во что со временем вырастет их примитивное и
не-приглядное начинание. Им неведомо то, что их жалкое дело рождает великий
феномен истории, который со вре-менем станет таинственным для мудрецов.
Впрочем, лишь для мудрецов. Чтобы эти мудрецы выглядели именно муд-рецами, а
не беспомощными идиотами.
Вот возьмите эту форму рабского труда, которая при-обрела такой размах
в Советском Союзе и стала необходи-мым элементом жизни, -- посылку миллионов
людей из городов в деревни, на стройки, в отдаленные районы. Пропаганда
рассматривает ее как начало "подлинно коммунистического отношения к труду",
как признак будуще-го райского коммунизма. Я согласен с тем, что это --
при-знак коммунизма. Только уже наступившего. И далеко не райского. Как эта
форма зародилась? Очень просто. В ре-зультате политики коллективизации и
индустриализации деревни опустели. А война вообще почти полностью ис-требила
деревенское мужское население -- деревенские парни и мужики погибали на
фронте в первую очередь. Они были на самом низу армейской иерархии,
выпол-няли самую опасную и самую черновую военную работу. Положение в
деревне стало катастрофическим. И это уг-рожало катастрофой всей стране.
Выход был один: послать людей из городов в деревни. Так и сделали. Часть
напра-вили насовсем. А основную массу -- на сезонные работы.
Обратите внимание: другого выхода не было! Либо гибель, либо делать
таким-то единственно доступным путем. Вот вам одна из особенностей
исторического творчества: необходимость. Необходимость в смысле на-сущной
потребности и возможности реализовать ее та-ким путем. История подобна реке:
она течет туда, куда можно течь. Она течет в "социальные" дыры. Она течет в
силу законов тяготения. А когда опыт удался, люди, от которых зависела
судьба масс народа и страны, сделали определенные выводы: 1) можно без
катастрофического ущерба для экономики страны посылать миллионы лю-дей из
городов туда, куда нужно; 2) можно этих людей использовать как дешевую
рабочую силу там, где не хва-тает людей и куда люди добровольно не поедут;
3) это даже удобно, так как эти люди нужны и в городах и ими можно
манипулировать в масштабах государства; 4) мож-но эти мероприятия
использовать как мощное средство коммунистического воспитания людей.

РЕАЛЬНОСТЬ И УТОПИЯ

Эпоха сталинизма была воплощением в жизнь сказ-ки, утопии. Но
воплощение это произошло в такой фор-ме, что сказка превратилась в объект
для насмешек. И дело не в том, что реальность оказалась хуже сказки -- во
многом она оказалась лучше, -- а в том, что жизнь пошла в непредвиденном
направлении и сказка утратила смысл.
Коммунистическая утопия создавалась при том усло-вии, что не
принимались во внимание многие существен-ные факторы человеческой жизни:
распадение человече-ства на расы, нации, племена, страны и другие общности и
объединения; усложнение системы хозяйства и культу-ры; иерархия социальных
позиций; наличие всякого рода соблазнов (вещи, слава, власть, развлечения);
возможно-сти делания карьеры и другие. Утопия предполагала лишь сравнительно
небольшие объединения более или менее однородных индивидов, со скромным
трудовым бытом и с примитивным разделением функций. Утопия создава-лась для
самых низших слоев населения и самого низше-го уровня организации жизни
общества.
Люди верили в коммунистическую утопию, не подо-зревая о том, что
отвлекаются от упомянутых выше со-циальных факторов. В самом деле, почему бы
людям не заботиться друг о друге? Почему бы не жить в мире и дружбе? Почему
бы не распределять трудовые усилия и жизненные блага по справедливости?
Почему бы не воз-давать людям почести по их способностям, достоинствам,
реальным заслугам? Почему бы...? Почему бы...? И абст-рактно рассуждая (т.
е- не принимая во внимание все те неустранимые обстоятельства, которые
объясняют, поче-му все это невозможно или возможно в такой форме, ка-кая не
имеет ничего общего с мечтой), все это вроде бы возможно. Но абстрактная
возможность еще не есть воз-можность реальная.
Коммунистическая утопия осуществима в реальнос-ти лишь в той мере, в
какой упомянутые выше факто-ры отсутствуют в реальности. Но для какого рода
чело-веческих объединений это возможно? Как много таких объединений? Какова
их роль среди прочего человече-ства? А главное -- в каких масштабах, в какой
форме и как долго коммунистическая утопия может просуще-ствовать в таких
объединениях реально? В нашей стра-не экспериментов на этот счет было
достаточно. Кое-что в них было удачным, кое-что -- нет. Кое-что вошло в нашу
нынешнюю жизнь. Кое-что исчезло как нежиз-неспособное. То, что у нас есть,
есть результат поисков наиболее жизнеспособных вариантов организации жиз-ни
в условиях, предсказанных в утопии.

О ДИАЛЕКТИКЕ

В России серьезно отнеслись к диалектике. И она прочно вошла в нашу
идеологию. И в этом наше преиму-щество перед Западом. Западная идеология
антидиалек-тична. Даже Германия, где диалектика была открыта, от-вергла ее.
И это было одной из слабостей германского способа мышления, одной из причин
поражения Герма-нии в войне. А Сталин был диалектик. Пусть в прими-тивной и
карикатурной форме, но все-таки диалектик. Вот возьми сталинские репрессии в
отношении команд-ного состава Красной Армии. Общепринятое мнение:
Сталин ослабил армию, и это было причиной поражения в начале войны. И
Гитлер, помогая Сталину устранять "лучших" военачальников, думал, что
ослабляет советс-кую армию. Да, в какой-то мере это ослабило Красную Армию и
способствовало поражениям в начале войны. Но только ли это? И это ли
главное? Мы-то с тобой зна-ем, каким был командный состав нашей армии до
чист-ки. Не будь чистки, мы не имели бы таких поражений в начале войны, но
мы проиграли бы войну. Сталин (ин-стинктивно или сознательно, не могу
судить) поступал правильно, намереваясь обновить командный состав ар-мии. Я
ведь тоже был предназначен для этого обновле-ния. У нас целая рота была
ребят со средним и высшим образованием, нас готовили в офицеры. Сталин не
учел инерции огромного общества и не успел провести обнов-ление командного
состава армии до войны. Пришлось это делать в ходе войны. Но одно из условий
нашей по-беды -- именно это обновление, т. е. повышение обра-зовательного и
интеллектуального уровня командного со-става. Вот тебе классический пример
диалектики.
Все, что сейчас говорят критики нашей истории и на-шего общества,
пронизано чудовищной антидиалектичностью, непростительной в наш век буйства
науки. Кста-ти, после Сталина началось некоторое ослабление диалектичности
нашей идеологии. Появились бесчисленные умники, уличающие Сталина в
вульгаризации марксиз-ма. А сами эти умники занимаются тем же, только в
по-токе безудержного словоблудия.

СОУЧАСТИЕ

-- Великая эпоха ушла в прошлое, осужденная, но не понятая,твердил я
себе, словно в бреду. И в бреду тоже. Я прожил лучшую часть жизни в эту
эпоху. В ней есть доля и моего участия. В нее вложена моя душа. Я не хочу ее
оправдывать -- не бывает преступных эпох. Бы-вают трагические эпохи, в
которые совершается много преступлений. Но трагедия не есть преступление. Я
не хочу оправдываться сам -- совесть моя чиста. Я -- сын своего времени.
Верный сын. Я работал до кровяных мо-золей, заранее зная, что не получу за
свой труд ничего. Я голодал. Я мерз. Меня ели вши. Я постоянно ожидал
ареста. Я добровольцем ходил в разведку. Я доброволь-цем оставался прикрыть
отступающих товарищей. Я впе-реди роты шел в атаку. Я работал там, куда меня
посы-лали. Я делал то, что меня заставляли. Меня обходили наградами и
чинами. Я никогда не жил в хорошей квар-тире, не носил красивых вещей, не ел
пищу и не пил вин, о которых читал в книгах. Мой опыт в отношении жен-щин
достоин насмешки. Меня никто не обманывал и не запугивал, я делал все сам,
добровольно. Я никогда не верил в марксистские сказки о земном рае. Знал,
что происходило в нашей реальности. И все же я рад, что жил в ту эпоху и жил
так, как прожил. Если бы мне пред-ложили повторить жизнь, я бы выбрал
прожитую мною в ту эпоху жизнь из всех возможных.
Великая эпоха ушла в прошлое, осужденная, но не по-нятая. Я тоже
когда-то хотел принять участие в ее разоб-лачении и осуждении. Я имел что
сказать. Я имел мо-ральное право на осуждение. Но вот прошло время, и я
понял, что эта эпоха заслуживает понимания. И защиты.Не оправдания,
повторяю, а защиты. Защиты от поверх-ностности и мелкости осуждений. В
условиях, когда все спекулируют на разоблачениях эпохи и ее продукта (т. е.
общества, которое сложилось в эту эпоху), самый силь-ный и справедливый суд
есть защита. И я буду защищать тебя, породившая меня и рожденная мною эпоха!
Сталинизм вырос не из насилия надо мною, хотя я был врагом его и
сопротивлялся ему, а из моей собственной души и моих собственных
добровольных усилий. Я нена-видел то, что создавал. Но я жаждал создавать
именно это. Вот загадка феномена сталинизма. И я сам хочу в ней
ра-зобраться. Я знаю, что мои слова иррациональны. Но ведь человеческая
история вообще иррациональна. Рациональ-на только человеческая глупость и
заблуждения. Я рассказал о своем смятенном состоянии Ему. -- Это нормально,
-- сказал Он. -- Защитники ком-мунизма уже не способны понять и тем более
защитить сталинскую эпоху. Они боятся скомпрометировать себя такой защитой.
Они признали эту эпоху черным прова-лом в светлой истории коммунизма. И
никогда не при-знают ее единственным ярким пятном в серой истории
коммунизма. Потому защищать эту эпоху придется нам, антисталинистам.

СТАЛИНИСТ И АНТИСТАЛИНИСТ

Выражение "сталинист" весьма неопределенно. Этим словом называют
человека, лично преданного Сталину, активного проводника сталинской
политики, представи-теля сталинской эпохи, принимающего ее идеологически,
руководителя сталинского периода... Но сталинист -- это также и
социально-психологический тип, наиболее адек-ватный той эпохе. Такой человек
может ненавидеть Ста-лина и его банду, может заниматься антисталинской
про-пагандой, но быть характерным представителем именно этой критикуемой им
эпохи. Сталинская эпоха породила огромное число человеческих экземпляров,
гнуснее кото-рых трудно вообразить себе что-либо. Но она же породи-ла и их
антиподов, т. е. людей самоотверженных, абсолютно честных и чистых,
искренних, готовых на любые труд-ности и жертвы ради своего народа, ради
светлых идеалов коммунизма, ради Партии и Вождя. Именно из таких на-стоящих
сталинистов выходили настоящие антисталини-сты. Их протест вызывала не идея
нового общества, как таковая, а ее грубая материальная форма. Они
психологи-чески не могли примириться с тем, что Великая Револю-ция идет в
грязи и крови, что несут ее негодяи и ни-чтожества, недостойные имени
человека. Потому, между прочим, мы не можем принять и надвигающийся
"либе-рализм": он означает конец не только революции, но и всех связанных с
нею надежд и иллюзий. Нам нет места в будущем. Мы -- дети прошлого. Нам
остаются только вос-поминания и разъедающие душу сомнения.
А Хрущев, между прочим, своим разоблачитель-ным докладом нанес огромный
ущерб делу коммунизма. Ущерб прежде всего психологический. Нужны
десятиле-тия, чтобы кое-что восстановить в отношении людей к идеям и делам
коммунизма. Взрослых уже не исправишь. Надо с новых поколений начинать все
заново. С детей... Мы суть характерный продукт революции -- ее самый лучший
и чистый продукт, но продукт двойственный -- продукт легенды революции и ее
реальности. Мы впита-ли в себя легенду революции, но восстали против ее
ре-альности. И теперь мы защищаем не Сталина и стали-низм, а наше
собственное участие в той эпохе.
Мы -- люди коммунистического общества. И если бы нам пришлось выбирать,
где прожить жизнь, мы выбра-ли бы то же наше общество в то же самое время.
Мы бо-ролись против этого общества, но -- как члены его. Мы продукт его,
рожденный для борьбы с ним. Но в нем. И для него.
Мы были врагами этого общества. Но почему? По-тому что мы и есть
настоящие коммунисты. Мы -- кол-лективисты. Мы были готовы на
самопожертвование ради коллектива. Мы отдавали ему все силы и чувства. И
именно потому, что мы -- идеальные члены этого об-щества, мы суть враги его.
Мы в свое время выразили протест против сталинизма, поскольку заметили
в жизни нечто такое, что не соответствовало нашим идеалам революции и
представлениям об идеальном коммунизме.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5