Голосовала она теперь только так, потому что решила, что этот незнакомый в СССР жест могут не понять обычные водители, и это избавит Яну от лишних проездов, а вот охотники за автостопщиками его должны знать непременно.
Машина притормозила. За рулем сидел немолодой человек с пышными усами и окладистой бородой.
— Добрый вечер. Вы меня не подезете? — наклонилась Яна к окошку.
— Далеко ли? — спросил бородач.
— Ну… по трассе. — Яна неопределенно махнула рукой.
— Ну ладно, садись. — бородач открыл дверь.
Яна села на сиденье.
— Пристегнись. — сказал бородач, — А то меня из-за тебя ГАИ оштрафует.
Яна послушно пристегнулась, машинально отметив, что фраза про ГАИ — какая-то лишняя, это ведь и так понятно. Что-то ее настораживало в этой машине, а что — Яна сама не могла понять. Странный ремень безопасности — тройной. Видать мужик очень боится ГАИ.
— Откуда сама? — степенно начал разговор бородач.
Яна глянула на спидометр — машина ползла медленно-медленно, со скоростью тридцать-сорок километров в час. Ох, не к добру это, ведь совсем не на такой скорости несся он сюда.
— Из Ярославля.
— Так мы к Ярославлю и едем.
— Ну вот домой возвращаюсь.
— Заждались, поди, дома-то? — спрочил бородач, но тон его был каким-то механическим.
— Да кому ждать? — в тон ему ответила Яна, — Одна живу. Сирота я. А в ветеринарной академии каникулы.
Яна сама в первый момент удивилась — с чего это она сболтнула про сироту и ветеринарную академию? А потом поняла — если подтекст у этого вопроса был «как скоро тебя хватятся», то она ответила верно: «не беспокойтесь, дяденька, меня не хватятся».
— Это же сколько сил надо — одной жить и еще учиться. — начал бородач.
Определенно, бородач Яне не нравился. Неприятный человек, очень неприятный.
— Ну как бы потихоньку…
— Я слышал студенты все больные, язва желудка и все такое… — бородач вопросительно обернулся.
Яна внутренне сжалась — неужали действительно та самая машина?
— Да не, я здорова как лошадь — тьфу, тьфу, тьфу — постучать по деревяшке чтоб не сглазить!
Под предлогом поисков деревяшки Яна завертелась и оглянулась на заднее сидение — оно было все заставлено какими-то ящиками, закрытыми тряпкой. Ничего особенного, ну ящики. Яна полагала что в машине-убийце должно быть как минимум два мужика — один ведь может не справиться с пассажиром, мало ли кто попадется?
— Здорова как корова. — хмыкнул бородач.
— В смысле? — оскорбилась Яна.
— Ну поговорка такая. А откуда едешь-то?
— С Москвы. Сама взяла и поехала — дай, думаю, Москву посмотрю.
— А ночевала где?
«Опять же, как скоро меня хватятся?»
— Ну это как водится, на вокзале, в зале ожидания.
— Понятно. — мужик задумался и искоса глянул на Яну.
«Что тебе понятно? — мысленно возмутилась Яна, — Ты меня за шлюху что-ли принял?»
— А живешь-то одна или как? — продолжил бородач.
— Парень мой в армии служит. — буркнула Яна. «Я тебе покажу — шлюху!»
— Понятно. А на руке это у тебя что?
— Это? — Яна глянула на запястье, — Это фенечка. Подружка когда-то подарила.
— Черная с желтым. — задумчиво пробормотал мужик, — Подвозил я как-то одну… С такой же фенечкой.
Яна похолодела — такая фенечка могла быть только у Мыши. Хотя… Кто знает, может многие такие плетут. Но именно черную с желтым?
— А что за подруга? — спросила Яна.
— Какая подруга? — удивился мужик.
— Ну вы сказали «подвозил я как-то подругу».
— Я сказал «подвозил как-то одну». Это твоя подруга была что-ли?
«Была.» — мелькнуло у Яны. Он так и сказал: «была». Хотя он ведь мог и просто сказать «была» в смысле — была в машине? Нет, это конечно он. Попался ты мне наконец, голубчик. Пусть сейчас только дернется — уничтожу ублюдка. Хотя нет, не уничтожу — искалечу и сдам милиции, пусть раскрутят и найдут всю шайку. Хотя нет — сама сначала буду бить, пока не расколется. Изуродую. За Мышь. За Ежика. За Космоса.
— Что? А нет, не знаю, может и моя подруга. А как она выглядела?
— Да я уж и не помню. Давно это было. — отмахнулся бородач. — Значит ты выходит хиппи?
— Да нет, почему же?
— Ну вот фенечка… И лохматая такая, нечесанная. Просто жуть.
Яна отвлеклась от своих мыслей и глянула в бовокое зеркало — сработал рефлекс женщины, стремление всегда выглядеть красивой. Из зеркальца действительно смотрело нечто рыжее и растрепанное. Яна моментально нашарила в кармашке рюкзака расческу и начала причесываться.
— Ишь, расческу тут же нашла. — ухмыльнулся мужик. — А что, что у тебя там на расческе написано?
— Где? А это… Моему милому котенку из Советской Армии… — Яна поморщилась, но тут же спохватилась и продолжила, — Это мой парень прислал как раз.
— Ну и ладушки. — бородач оглянулся и прибавил газу.
Яна стрельнула глазами — шоссе на минуту очистилось от машин, лишь далеко впереди маячил кузов грузовика.
— Ты боишься ос? — спросил бородач.
— Что? — растерялась Яна.
— В эту машину иногда залетают.
И тут Яну пронзила неожиданная догадка — она проняла что именно ее сразу насторожило в этой машине. Запах. Еле уловимый, не резкий. Но это был тот же запах каких-то лекарственных препаратов, который стоял тогда в фургоне на поляне. Ну держись, бородач, сейчас будем проезжать какой-нибудь поселок — я первая тебя атакую. Бородач тем временем полез рукой под руль и кажется включил там печку, потому что еле заметно заработал какой-то моторчик и в следующую секунду Яна почувствовала, что ремень безопасности стремительно затягивается, больно сдавливая плечи и вжимая тело вглубь кресла, не давая пошевелиться. Бородач обернулся, оскалившись. Ах ты ублюдок! Ты думаешь меня ремнем возьмешь? Ну, ты у меня сейчас получишь! Яна рванулась — ремень крепко сжимал тело, оставались свободными только руки. Ну и это не мало. Сейчас достать пистолет — и держись, бородач! И вдруг Яна почувствовала боль — что-то укусило ее пониже спины. «Черт, эти его проклятые осы!» — мелькнуло в голове, но в следующий миг она почувствовала легкий холодок — и все поняла. Это в ее тело, сжатое ремнем, вливался яд из потаенной иглы, спрятанной в сидении. Яна вспомнила три зловещих шприца в эмалированном подносе в фургоне. Она поняла почему бородач сказал про ос — чтобы не сразу дошло, что это инъекция — это сэкономит лишние секунды, не даст жертве все понять сразу, а значит вещество настолько сильнодействующее, что счет идет на секунды. И понятно почему он ездит без напарника — с такой технологией можно уложить в гроб кого угодно, достаточно только нажать потайную кнопку под рулем. Прошла всего секунда, но по телу уже бежали мурашки, голова кружилась. «Все кончено! Обманули! Попалась!» — мелькнуло в голове у Яны. Бородач уже не смотрел на нее — он деловито и привычно нажимал на газ, машина рвалась вперед. Небо и земля стремительно переворачивались и кружились, сходясь в точку — непонятно было уже где верх, а где низ. «Убить подонка!» — вдруг отчетливо и торопливо прозвучала в мозгу мысль. Из последних сил Яна сжала в руке металлическую расческу и что есть сил бросила ее вперед, влево, втыкая острую рукоятку в глаз бородача… Последнее что почувствовала Яна — это тугое усилие, с которым рукоятка вошла в глаз и хруст обломанной у основания рукоятки. Рука дернулась и безвольно упала вниз, зажатая в ней гребенка зацепилась за бороду, но этого Яна уже не чувствовала. Зато последнее что она увидела — это отлетающая борода, обнажившая гладко выбритый подбородок.
* * *
Кто-то хлопал Яну по щеке — долго и настойчиво. Это было очень неприятно, не хотелось выходить на поверхность из глубокого сна. Но хлопки продолжались, и пришлось открыть глаза. Яна лежала на кровати в светлой белой комнате. Наверно больница. Своего тела она не чувствовала. «Сволочи, пересадили кому-то мои глаза!» — мелькнула мысль, но в следующий миг Яна уже и сама удивилась нелепости этой мысли. Рядом сидела медсестра — она и хлопала Яну по щеке.
— Хватит хлопать, я проснулась. — прошептала Яна.
Медсестра тут же обернулась, кивнула кому-то, и к постели Яны подошел человек в штатском и сел на стул.
— Вы можете разговаривать? — спросил он.
— Да, но туго. — ответила Яна шепотом, язык плохо ворочался во рту. — Где я?
— В больнице Склифосовского. Но уже все в порядке. Всего-навсего открытый перелом ребра и сотрясение мозга. Вам сделали операцию.
— О, боже… Всего-навсего?
— Ну, учитывая то, как вас вырезали автогеном из расплющенной и обгоревшей машины, вообще чудо как вам удалось отделаться так легко. И практически без единого ожога. Вы ведь съехали с дороги на большой скорости и врезались в деревья.
— А яд?
— Хм… Я вижу вам многое известно. Нет, это был не яд — это было парализующее вещество.
Яна хотела что-то сказать, но решила промолчать, экономя силы.
— Расскажите что с вами случилось. К сожалению время не терпит, я шесть часов жду пока вы придете в себя. Не пугайтесь, я следователь.
— Я догадалась… Вы сразу скажите — вы сами уже поняли что это была за машина? Или вы мне шьете дело об убийстве водителя?
— Да, пожалуй я не зря ждал пока вы придете в себя, мне кажется вам известно многое. Яна, я вам скажу так — я не тот следователь, который занимается бытовыми убийствами и дорожными катастрофами. У этой машины оказалось очень интересное устройство — поэтому дело передали нашему ведомству. А мы уже долгое время искали что-то подобное. Так что вы нам очень помогли. Расскажите все, что вы знаете об этой машине и как вы в ней оказались. Кстати это возможно избавит вас от ответа на вопрос о пистолете, который был найден у вас…
Яна вздохнула и начала рассказывать — начиная с той ночи, когда она ехала по шоссе с Артемом. Говорить было очень трудно, она иногда надолго замолкала, но затем продолжала снова. Думать тоже было трудно, но она все-таки обходила в разговоре имена друзей и вообще факты, которые могли бы подвести кого-нибудь.
Следователь внимательно все записал и ушел, Яна с облегчением заснула. Поправлялась она быстро. В больнице было скучно. Затем приехали навестить родители, снова зачастил следователь, задавал вопросы про машину. Через некоторое время он по секрету сказал, что почти всю банду взяли — это была большая группировка, которая занималась продажей за границу органов для пересадки. Сначала они действительно караулили легковушки и занимались заодно кражей автомашин, но с тех пор, как первая команда из четырех человек была уничтожена, реанимационный фургон больше не выходил на рейд, а вместо него были созданы зеленые «Жигули» — уникальная машина смерти с затягивающимися ремнями безопасности, встроенным механическим шприцем… Следователь все удивлялся способностям Яны, расспрашивал откуда у нее такая боевая подготовка. А через две недели, перед самой выпиской явился другой человек, представившийся Леонидом Юрьевичем, с ним было трое сопровождающих. Они попросили Яну съездить с ними на полдня в военный институт. Ну почему бы не съездить? Яну посадили в машину, по дороге Леонид Юрьевич беседовал с Яной. Странный это был человек, и вопросы он задавал странные. Интересовался в основном жизнью Яны, но ей почему-то все время казалось, что она сдает какой-то экзамен. Поначалу Яна приняла его за ученого, затем он ей стал казаться крупным военным чином, потом снова ученым. В институте Яну быстро обследовали — обвесили аппаратурой, померили давление, затем посадили за какие-то стенды, где надо было нажимать кнопки и педали когда зажигались огоньки. Сначала Яна не успевала за огоньками, а затем поняла по какой системе они зажигаются и очень увлеклась. Пришел Леонид Юрьевич и пригласил ее в кабинет. Разговор был длинный — он предложил ей поступить в экспериментальную элитную военную школу, проучиться там восемь лет и выйти специалистом-разведчиком небывалого уровня подготовки. Яна не перебивала его, но заранее решила, что ничего общего с военными учреждениями иметь не будет. Но то, о чем говорил Леонид Юрьевич удивляло ее все больше и больше, и все больше увлекало — это была не армия, это было высшее государственное подразделение, организованное ведомствами внутрених дел и внешней разведки. Индивидуальная программа обучения и тренировок, лучшие профессора страны. Леонид Юрьевич развернул перед Яной какие-то схемы — это был предварительный план ее обучения — и когда только он успел подготовить его? Кроме боевой подготовки, четыре языка в совершенстве, электроника, механика… Яна вздохнула и сказала: «Да». Сразу на душе стало легко и свободно, будто она одним махом решила все свои проблемы. «А уж отец как обрадуется!» — подумала она.

Часть II. ЗЕФ
Биография.
Пожалуй если бы Зефа спросили с какого момента его ровная жизнь, полная успехов и головокружительных взлетов, начала рушиться, он бы ответил точно — с восьмого марта, потому что именно в этот день мелкие нелепости жизни сгромоздились в кучу и день закончился нелепо и глупо — дракой на какой-то дешевой дискотеке и сломанным носом.
Зеф родился в городе Пушкино, недалеко от Москвы. Родители его были музыкантами, мать преподавала вокал в городской музыкальной школе, отец вел там же класс виолончели, а затем стал директором этой школы. У родителей не возникало сомнения, что сын должен стать музыкантом, однако у Зефа с раннего детства имелось на этот счет другое мнение — он любил футбол. С пяти лет Зефа учили играть на пианино, а он убегал во двор и носился с мячом по пустырям до позднего вечера. С первого класса его отдали в музыкальную школу — Зеф ходил туда из-под палки, и к лету бросил окончательно, правда любовь к самой классической музыке сохранил. В обычной школе он учился средненько, родители отчаялись воспитать этого сорванца и в конце-концов махнули на него рукой. К этому времени в семье родилась дочка и все внимание отдали ей. Зеф подолгу пропадал из дома, играл в каких-то местных командах, ездил с друзьями-фанатами по городам на футбольные матчи, и именно там кстати и получил кличку «Зеф». Однако, побегав с мячом, позанимавшись в разных спортклубах и школах, какие только были в Пушкино, к восьмому классу Зеф, к своему же глубокому удивлению, серьезно увлекся математикой, да и по остальным предметам вылез на пятерки, и даже отлично освоил французский, из-за которого его когда-то даже собирались оставить на второй год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52