— Я предлагал ей все, но она сказала, что ей нужен муж, чтобы управлять хозяйством.— Мой муж! — гневно воскликнула Николь.— Да, твой, твой навеки! Слушай, мы уже слишком долго отсутствуем. Ты можешь завтра встретиться со мной на нашем месте, в пещере? Ты найдешь ее?— Да, — неуверенно ответила Николь.— Ты не веришь мне?— Не знаю, Клей. Каждый раз, когда я тебе верила, случалось что-нибудь ужасное. Ты не представляешь, как плохо мне было все это время. Ничего не знать, во всем сомневаться, путаться в догадках и предположениях.— Теперь я понимаю, что должен был тебе обо всем рассказать, но мне нужно было время, чтобы все обдумать. — Он помолчал. — Тебе хоть не приходится каждый день видеть Бианку. Знаешь, она хочет снести часть дома и пристроить к нему крыло. Если бы она могла распоряжаться домом, она превратила бы его в нечто чудовищное, вроде дома Эллен и Горация.— Если ты оставишь ее, она сможет сделать все, что захочет.Клей ответил не сразу.— Я знаю. Ну, давай заберем близнецов и вернемся. — Он отпустил ее и взял за руку.В течение всего долгого, утомительного обеда в голове Николь вихрем роились мысли. Ей предстоит бороться не только с Бианкой, но и с Эрандел Холлфм. Она знала, как Клей любил этот дом. Он всегда говорил о нем чуть ли не с благоговейным трепетом. Даже когда он как бы пренебрегал им ради работы в поле, он знал, что Николь сумеет позаботиться о доме. Она чувствовала, что именно поэтому он в первый раз предложил ей выйти за него замуж, в том случае, если Бианка расторгнет помолвку.Николь ковыряла вилкой в тарелке, рассеянно слушая Тревиса, который говорил о своем намерении посетить весной Англию. Клей прав. Она больше не верит ему. Сколько раз она раскрывалась перед ним, а он предавал ее! Теперь, вспоминая, как он напоил ее и заставил признаться в том, что она любит его, Николь краснела. Потом он пригласил ее в свой дом, а когда появилась Бианка, перестал замечать ее. Он переспал с ней у Бейксов, а потом оставил ее. Конечно, у него всегда находились веские причины! Сначала эта история с Бесс, теперь козни Бианки. Она верила ему — ведь такое просто невозможно придумать. Но теперь он говорит, что уедет с ней из Виргинии, чтобы быть с ней вместе. Он утверждает, что ненавидит Бианку, а сам жил с ней так долго.Николь воткнула вилку в кусок индейки. Она должна ему верить. Конечно, он ненавидит Бианку и любит ее, Николь! Конечно, есть причины тому, что именно Бианка, а не она, живет в его доме. Но сейчас она не могла вспомнить ни одной из них.— Я думаю, индейка уже замерзла, — пошутил Уэсли. Николь очнулась и, пытаясь улыбнуться, ответила:— Боюсь, я не очень приятный собеседник. Тревис усмехнулся.— Такой прелестной женщине, как ты, не нужно ничего делать и ничего говорить. Когда-нибудь я найду хорошенькую милую девушку, буду держать ее в стеклянном кувшине, чтобы любоваться ею, и извлекать ее оттуда только когда захочу.— Раза три за ночь, полагаю, — отозвался Уэсли, подкладывая себе сладких ямсов.— Мне не нравятся разговоры такого рода, — сказала Бианка надменно. — Вам, колонистам, следует помнить, что здесь находится леди.— Будучи воспитанным в строгих правилах, я всегда считал, что леди не должна жить с мужчиной, который не приходится ей мужем, — спокойно заметил Тревис.Лицо Бианки побагровело от злобы, она быстро вскочила, уронив стул и задев за край стола.— Я не позволю оскорблять себя! Я буду хозяйкой Эрандел Холла и тогда… — Она замолчала, а потом взвизгнула, потому что Мэнди, продолжая смотреть на высокую леди, наклонила тарелку, которую держала в руках, и горячий клюквенный соус пролился Бианке на платье.— Ты сделала это нарочно! — закричала Бианка и замахнулась.Все повскакивали со своих мест. Но Бианка не ударила Мэнди. Она замерла, задыхаясь, ее глаза наполнились слезами. Потом отскочила от стола. К ее толстой лодыжке был прилеплен большой кусок очень горячего пудинга.— Уберите это! — визжала она, топая ногой.Николь протянула полотенце, но кроме нее никто даже не шевельнулся, чтобы помочь Бианке избавиться от горячей, клейкой массы.Тревис вытащил Алекса из-под стола.— Дженни, он, наверное, сильно обжег пальцы.— Сколько добра пропало, — печально сказал Уэсли, наблюдая, как Бианка, пытаясь сохранить равновесие, обмахивает ноги полотенцем. Из-за огромного живота она еле-еле дотягивалась до коленок.— Ничего не пропало, — сказала Дженни. — Я давно уже не получала такого удовольствия от десерта!— Клейтон Армстронг! — вконец разъяренная этой репликой закричала Бианка. — Как ты можешь оставаться здесь и позволять им всем оскорблять меня!Все повернулись к Клею. Никто не замечал, что он весь вечер почти непрерывно пил. Сейчас он остекленевшими глазами безразлично глядел на Бианку.— Клей, — подойдя к нему, тихо сказала Николь, — я думаю, тебе лучше отвести Бианку… домой.Клей медленно поднялся из-за стола. Казалось, он не видит ничего вокруг. Он взял Бианку за руку и потащил к двери, не обращая внимания на ее визгливые причитания. Она твердила, что ногу жжет как огнем. Бианка еле успела дотянуться до накидки, прежде чем Клей, который прихватил со стола кувшин водки, вытолкнул ее за дверь. За порогом на нее набросился морозный ветер, и мокрая липкая масса на коленке начала подмерзать.Бианка неохотно тащилась за Клеем, ежеминутно спотыкаясь в темноте. Платье было испорчено, ноги горели от ожога и от мороза. В ее глазах стояли слезы, поэтому Бианка шла, не разбирая дороги. Опять Клей унизил ее. С самого своего приезда она не видела от него ничего другого.Клей, крякнув, поднял Бианку и посадил в лодку.— Еще пара унций, и мы утонем.Она оторопела от оскорбления и подумала, что больше этого не выдержит.— Кажется, тебе пришелся по вкусу этот новый напиток? — вкрадчиво заметила она, кивнув на кувшин, стоявший на дне лодки.— Он на время отшибает память. За это я и люблю его.Бианка улыбнулась в темноту. Когда они причалили, она оперлась на его руку, вылезла из лодки и поспешила к дому. К тому времени, когда она достигла садовой калитки, ее била крупная дрожь, потому что теперь она знала, что делать, хотя эта мысль вызывала у нее тошноту.Клей поставил кувшин на стол в холле и снова вышел на улицу.— Мужик, — пробормотала Бианка. Она подобрала юбки и взбежала по лестнице, не обращая внимания на ноющую лодыжку и бешено бьющееся сердце. Она рывком открыла ящичек секретера и достала пузырек с настойкой опиума. Водка со снотворным заставит его потерять остатки разума — он и не вспомнит, что происходило. Бианка как раз успела капнуть несколько капель в стакан и налить в него водки. Смесь пахла омерзительно.Когда она протянула стакан вернувшемуся Клею, он удивленно поднял бровь, но был уже слишком пьян, чтобы задумываться о причинах ее странного поведения. Он шутовским жестом поднял стакан как бы за здоровье Бианки и одним махом проглотил огненную жидкость. Поставив стакан на стол, он взял кувшин и тяжело зашагал вверх по ступенькам.Бианка только улыбнулась его грубости и проводила его взглядом. Услышав, как открылась дверь в его спальню, как один за другим с грохотом упали на пол сапоги, она поняла, что время пришло.В холле было темно. Бианка стояла, прислушиваясь к каждому шороху. Мысль о том, что ей предстоит сделать, повергла ее в ужас. Она ненавидела мужчин так же сильно, как их любила ее мать. Но, бросив последний взгляд на стены, она поняла, что если сегодня не ляжет в постель Клея, то все это потеряет. Взяв пузырек с опиумом, она пошла наверх.В своей спальне она трясущимися руками сняла с себя платье и надела бледно-розовую ночную сорочку. Всхлипывая, она выпила несколько капель настойки, чтобы притупить чувства. Опиум подействовал, поэтому ей казалось, что все происходит во сне.Лунный свет заливал комнату, и Бианка ясно видела раскинувшегося на постели Клея. На нем не было никакой одежды. Серебристый свет падал на бронзовую кожу, и его тело казалось отлитым из золота. Но Бианка не видела ничего прекрасного в обнаженном мужском теле. Она медленно взобралась на кровать и улеглась рядом с ним, со страхом думая, что должна что-то сделать, чтобы расшевелить его, и в то же время опасаясь, что никогда на это не решится.Но Клей не нуждался в поощрении. Он видел во сне Николь и теперь, ощутив гладкий шелк женского белья и запах духов, потянулся к лежащему рядом с ним телу.— Николь, — шепнул он и привлек к себе Бианку. Но Даже в дурмане спиртного и опиума он сразу почувствовал, что это не та, которую он любит. Его рука ощутила складки жира на талии, и он со сдавленным стоном отвернулся, вернувшись в грезы о Николь. Бианка неподвижно лежала, затаив дыхание, и ждала, когда им овладеет животная страсть. Когда Клей отвернулся, она не сразу поняла, что он не собирается прикасаться к ней. Она обрушила на спящего поток яростных проклятий и упреков в мужской слабости. Если бы ей не была так нужна плантация, она с удовольствием подарила бы Николь эту пародию на мужчину.Но сейчас необходимо было что-то предпринять. Утром Клей должен поверить, что лишил Бианку девственности, иначе все ее планы рухнут. Опиум сковал ей руки и ноги, но она поднялась с постели и поковыляла вниз. Даже большая доза снотворного не остановила бы ее. Она знала, что во что бы то ни стало должна добраться до кухни.На кухонном столе стоял большой таз, в котором мариновалось мясо со специями. Бианка налила кровь из таза в глиняный кувшин. Прихватив с буфета шесть оставшихся от ужина булочек, чтобы вознаградить себя за сообразительность, она двинулась в обратный путь.В спальне она съела булочки, несмотря на то что у нее слипались глаза, потом снова легла рядом с Клеем, вылила на себя кровь и спрятала кувшин под кровать. Проклиная Клея за все муки, которые ей приходится терпеть, она заснула рядом с ним. Глава 16 Лучи утреннего солнца отражались от покрытого настом снега и безжалостно слепили красные, воспаленные глаза Клея. Резь в глазах отдавалась невыносимой болью в голове, которая, казалось, стала вместилищем всего самого дурного, что есть в мире. Тело весило чуть ли не тысячу фунтов, а каждое движение давалось с трудом. Он положил в рот уже вторую горсть снега, чтобы освежить сухой распухший язык.Но хуже, чем яростная головная боль и подступавшая к горлу тошнота, было воспоминание о пробуждении. Проснувшись, он увидел рядом с собой Бианку. Он тупо уставился на нее, не в силах пошевелиться. От боли во всем теле он почти ничего не понимал.Бианка открыла глаза, увидела Клея и задохнулась. Она быстро села, натянув одеяло до подбородка.— Ты животное, — пробормотала она сквозь зубы, — грязное, гнусное животное.Когда она сообщила ему, что вчера он затащил ее в постель и силой овладел ею, Клей потерял дар речи.Немного придя в себя, он рассмеялся, не поверив, что мог напиться до такого состояния.Но, когда Бианка встала с постели, он, к своему ужасу, увидел кровь на простыне и на ее ночной сорочке. Прежде чем он успел открыть рот, Бианка вылила на него поток обвинений. Она твердила, что она леди, что не позволит обращаться с собой как с публичной женщиной и что, если у нее будет ребенок, Клею придется на ней жениться.Клей не отвечал на упреки. Он вскочил с постели и быстро оделся. Больше всего на свете ему хотелось оказаться как можно дальше от Бианки.Теперь, сидя на поляне, которую они расчистили с Джеймсом и Бесс, он пытался вспомнить, что происходило накануне. Может, он и вправду был так пьян, что соблазнился Бианкой. Он не мог ничего вспомнить — последним воспоминанием было то, как он уходил от Николь.Именно о ней он беспокоился больше всего. А что, если Бианка забеременеет? Он отогнал эту мысль.— Клей, — услышал он голос Николь, — ты здесь? Улыбаясь, он поднялся ей навстречу.— Ты же не назначил время. Ох, Клей, на тебе лица нет! Глаза совсем больные.— Не только глаза, — хрипло проговорил он, протянув к ней руки.Остановившись в двух футах от него, она быстро заморгала.— И пахнет от тебя просто ужасно. Под стать твоему виду.Он криво усмехнулся:— Говорят, любовь слепа.— Но даже слепой чувствует запах. Сядь и отдохни. Или разведи огонь в пещере. Я принесла еды. Ты же вчера почти ничего не ел.— Не напоминай мне о вчерашнем вечере, — простонал он.В маленькой пещере было тепло. Они только что позавтракали, и Николь сидела, прислонившись к стене и укрыв ноги одеялом. Она еще не могла спокойно сидеть у Клея на коленях.— Сегодня ночью я почти не спала, — начала она. — Все думала о том, что ты рассказал мне о Бианке и ее родственниках. Мне хотелось бы верить, хотя это и нелегко. Я вижу только, что я твоя жена, а живет с тобой Бианка. Это выглядит так, словно тебе нужны мы обе.— Ты веришь в то, что говоришь?— Мне хотелось бы не верить. Но я знаю, что Бесс имела над тобой огромную власть. Ты и сам не отдаешь себе отчета в том, как привязан к дому. Вчера ты говорил, будто мы можем уехать отсюда. Но вспомни, ты похитил Бианку только потому, что она походила на женщину, которая была частью твоей семьи, твоего дома.— Ты значишь для меня больше, чем дом.— Правда? — спросила Николь. Глаза ее стали огромными, темными, влажными. — Надеюсь, что это так, — прошептала она. — Надеюсь.— Но ты сомневаешься во мне, — безжизненно проговорил Клей.В голове его возник образ Бианки: Бианка в его постели, ее девственная кровь на простыне. Может быть, Николь права, сомневаясь в нем? Он повернулся к небольшой нише в стене и взял единорога, заключенного в стекло.— Мы поклялись на нем, — произнес он. — Да, мы тогда были детьми и ничего не знали о жизни, но мы ни разу не нарушили клятвы.— Обет, который дает невинная душа, — самый искренний из всех обетов, — улыбнулась Николь. Клей вертел в руках стекло.— Я люблю тебя, Николь, и клянусь, что буду любить до конца дней.Николь встала рядом и положила руку поверх его ладони. Что-то тревожило ее. Бесс, Джеймс и Клей когда-то прикоснулись к серебряной фигурке, а потом Бесс залила ее стеклом, чтобы никто больше никогда не смог дотронуться до нее. Наверное, это глупо, но она все еще вспоминала портрет женщины, так похожей на Бианку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43