— Когда вырастешь, приходи навестить меня. — Он быстро повернулся и направился к шлюпке, где его с нетерпением ждали Клей и Тревис. Неожиданное известие о Бианке и надежда, что Николь где-то поблизости, тотчас вытеснили из головы Уэсли мысли о девочке.А та еще долго смотрела вслед шлюпке. Все свои тринадцать лет она провела в заточении на ферме и не видела ничего, кроме жестокости отца и страданий матери. Никто не был добр к ней, никто никогда не целовал ее и не говорил с ней так ласково. Она дотронулась пальцем до того места, где ее щеки коснулись губы Уэсли, и пошла искать укромный уголок, куда можно было бы спрятать подаренную им монету.
Бианка увидела Клея, бегущего от причала к дому, и улыбнулась. Она понимала, что он рано или поздно докопается до ее причастности к похищению Николь, и была готова к объяснению. Бианка допила горячий шоколад, доела последний кусок яблочного рулета и изящным жестом вытерла губы.Она окинула взглядом спальню и удовлетворенно улыбнулась. За последние два месяца здесь все изменилось. Обстановка стала значительно богаче. Повсюду розовый тюль, балдахин украшен позолотой, на каминной доске фарфоровые статуэтки. Она вздохнула. Еще не все сделано, но работа близка к завершению.Клей, громко стуча сапогами по паркету, ворвался в комнату. Бианка поморщилась и подумала, что надо бы купить еще несколько ковров.— Где она? — ровным голосом, в котором, однако, слышалась угроза, проговорил Клей.— Можно подумать, я знаю, о чем ты говоришь. — Бианка зябко повела пухлыми плечами и вспомнила о мехах, которые нужно заказать к зиме.Клей стремительно приблизился к ней. Глаза его сузились. Бианка предостерегающе взглянула на него.— Попробуй только тронуть меня пальцем, и ты ее больше не увидишь. Клей отступил.— Как омерзительно! — брезгливо продолжала Бианка. — Стоит только намекнуть, что этой лживой потаскушке что-то угрожает, и ты уже дрожишь.— Если тебе дорога жизнь, ты сейчас же скажешь, где Николь!— А если тебе дорога ее жизнь, ты будешь держаться от меня подальше.Клей стиснул зубы.— Что ты хочешь? Я отдам тебе половину всего, что у меня есть.— Половину? Я думала, ты ценишь ее дороже!— Я отдам тебе все! Я запишу на тебя всю плантацию. Бианка, улыбаясь, отошла к окну, поправила розовую тюлевую занавеску.— Не знаю, что я такого сделала, чтобы вы все считали меня глупой. Это далеко не так. Если даже ты отпишешь мне все имение, а потом удерешь со своей француженкой, что будет со мной?Клей, с трудом сдерживая ярость, смотрел на Бианку и молчал. Ему хотелось ее придушить, но он не мог рисковать жизнью Николь.— Так вот, — продолжала она, — я расскажу, что будет со мной дальше. Не пройдет и года, как от хозяйства ничего не останется. В вашей омерзительной Америке слуги вбили себе в голову, что они такие же люди, как их хозяева. Твои слуги никогда не станут подчиняться мне. Они не будут работать, не будут обслуживать меня, а потом, когда я разорюсь, ты просто вернешься и выкупишь плантацию за бесценок. И у тебя тогда будет все, а у меня ничего.— Но что я еще могу тебе дать? — пожал плечами Клей.— Я хочу узнать, насколько тебе дорога моя горничная?Клей молча глядел на Бианку и недоумевал, как ему могло прийти в голову, что она похожа на Бесс.— Итак, ты говоришь, что готов отдать мне всю собственность, но мне нужно больше. Объясняю. Полагаю, ты знаешь, что здесь, в Америке, у меня есть родственники. Они, конечно, не те люди, с которыми можно появиться в обществе, но могут оказаться полезными, весьма полезными. Эйб, например, готов на все.— Куда он увез Николь?— Так я тебе сразу и сказала! После всего, что ты мне устроил! После того, как ты унижал и оскорблял меня! Я все это время ждала и терпела, а ты выставлял напоказ всему свету эту шлюху. Так вот, теперь твоя очередь ждать. Да, о чем это я? О родственниках. Имей в виду, что мои дорогие родственники за очень небольшое вознаграждение сделают все, что я им прикажу. Включая убийство.Клей отшатнулся. Убийство не укладывалось у него в голове. Бианка довольно рассмеялась.— Кажется, ты начинаешь понимать. Поэтому сейчас я объясню, что хочу. Я хочу быть полноправной хозяйкой плантации. Я хочу, чтобы ты управлял хозяйством, а я получала доход. Еще я хочу быть уважаемой в обществе замужней дамой, а не каким-то ненужным придатком, чем была на приеме у Бейксов. А слуги должны подчиняться мне беспрекословно. — Она на мгновение отвернулась, потом тихо продолжила: — Ты знаешь что-нибудь о революции во Франции? Все мне непрерывно твердят о родственниках моей бывшей горничной. Полагаю, большинство из них обезглавлено. Во Франции чернь еще не угомонилась, все еще рыщет в поисках аристократов, чтобы положить их головы на гильотину. — Она помолчала. — Сейчас Эйб отвез Николь на остров, затерявшийся в одном из дальних притоков, но в следующий раз ее посадят на корабль, направляющийся во Францию. — Она улыбнулась. — И можешь не рассчитывать, что, если ты избавишься от Эйба, она будет в безопасности. У него полно родни, и каждый из них будет рад помочь мне. И если хоть один волос упадет с моей головы, они отправят Николь во Францию.Клей чувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Он шагнул назад и рухнул в кресло. Гильотина! Он живо представил голову деда Николь, насаженную на пику. Вспомнил, как она приникла к нему той грозовой ночью. Нет, он не должен рисковать тем, что Николь могут вернуть в этот ад.Клей вздернул подбородок. Он будет постоянно охранять Николь, не покидая ее ни на минуту. Но тут же понял, насколько это безнадежно. Ведь у Бейксов он всего лишь на два часа оставил ее одну. Ей придется жить как в тюрьме. Стоит хотя бы на минуту потерять бдительность и… что? Смерть? Ужас, превосходящий все, что ей пришлось пережить до сих пор? Этого нельзя допустить.Пытаясь выглядеть спокойным, он попытался урезонить Бианку:— Послушай, я дам тебе денег, много денег, у тебя будет хорошее приданое, и ты сможешь выйти замуж, вернувшись в Англию.Бианка фыркнула.— Ты совсем не понимаешь женщин. Я не могу вернуться в Англию обесчещенной. Первый встречный скажет, что ты предпочел откупиться от меня, нежели взять в жены. Конечно, я смогу выйти замуж, но муж будет смеяться надо мной. Я хочу от жизни большего.Клей ударил кулаком по ручке кресла и вскочил.— Но чего ты добьешься, если я женюсь на тебе? Ты ведь прекрасно знаешь, как я ненавижу тебя! Ты согласна на это?— Любая женщина предпочитает, чтобы ее ненавидели, чем смеялись над ней. По крайней мере, в ненависти есть хоть малая толика уважения. Поверь, мы станем прекрасной парой. Я буду управлять твоим домом. Я умею устраивать блестящие приемы. Я буду великолепной женой и не стану докучать тебе ревностью. До тех пор пока ты будешь удовлетворительно заниматься хозяйством, ты сможешь делать все, что тебе заблагорассудится, в том числе и встречаться с женщинами. — Она содрогнулась. — Только держись подальше от меня.— О, уверяю тебя, я никогда не прикоснусь к тебе. Она улыбнулась.— Если ты хотел оскорбить меня, то не достиг цели. У меня тоже нет ни малейшего желания, чтобы ко мне прикасался ты или любой другой мужчина.— Так что насчет Николь?— Да, конечно, теперь перейдем к Николь. Если ты женишься на мне, она будет в безопасности. Она может остаться на мельнице, и ты будешь иметь возможность навещать ее для ваших… скотских удовольствий.— Где гарантии, что после того, как я женюсь на тебе, один из твоих родственников не причинит ей вреда? Бианка на минуту задумалась.— Я не думаю, что у тебя должны быть какие-то гарантии. Полагаю, что наша сделка будет крепче, если ты не будешь уверен в ее безопасности.Клей застыл. Никаких гарантий. Жизнь его возлюбленной будет все время зависеть от этой жадной самовлюбленной дряни. Но что можно сделать? Отвергнуть требования Бианки и жить в постоянном страхе за Николь? Неужели его любовь так эгоистична, что он станет рисковать ее жизнью ради нескольких месяцев удовольствия? Это ее жизнь в опасности, а не его. Он было решил спросить совета у Николь, но понял, что она не задумываясь поставит на карту свою жизнь, чтобы быть радом с ним. Так неужели он так мало любит ее, что не может принести что-то в жертву ради нее?— Ты знаешь, где она?— На острове. У меня есть карта. — На лице Бианки появилась торжествующая улыбка. — Ты получишь ее, если примешь мои условия.Клей проглотил комок в горле.— Наш брак не может быть расторгнут без показаний доктора, который был свидетелем бракосочетания на корабле. А доктор в Англии. Пока он не вернется, я не смогу ничего сделать.— Я согласна, — кивнула Бианка. — Когда он вернется, ты немедленно получишь развод. Если же будут какие-то проволочки, Николь исчезнет вновь. Ясно?Клей с ненавистью взглянул на нее.— Куда уж яснее. Где карта?Бианка пересекла комнату, подошла к комоду, приподняла одну из фарфоровых фигурок и достала из нее скрученную в трубочку бумагу.— Карта довольно примитивная, но в ней вполне можно разобраться, — сказала она и усмехнулась. — Мой дорогой братец Эйб вот уже второй день наедине с ней, и пройдет еще день, прежде чем ты доберешься до острова. Эйб собирался от души позабавиться. Думаю, что времени для этого у него достаточно. Да впрочем, ей не привыкать. Кстати, ты не задавался вопросом, почему Николь с такой готовностью пошла с ним? Почему не кричала? Ведь причал совсем близко от дома.Клей сделал шаг к ней, но вовремя остановился, он чувствовал, что если коснется ее, то убьет. Он не испытывал при этом ни малейших угрызений совести, но не следовало забывать, что даже после смерти ее угрозы останутся в силе. Он сжал в руке карту и вышел.
Бианка приблизилась к окну и стала наблюдать, как Клей быстрым шагом идет к причалу. Она торжествовала. Она покажет им! Она покажет им всем! Ее отец потешался над ней, когда она собралась в Америку. Он сказал, что Клей не будет слишком расстроен, обнаружив, что женился на такой милой малышке, как Николь. Ему так понравилась эта история, что он еще до отъезда Бианки все разболтал по крайней мере половине знакомых. Скольким же известно об этом сейчас!Бианка стиснула зубы. Она представила, как они судачат о ней. Конечно, говорят, будто Бианка похожа на свою мать, которая тащила в постель все, что сколько-нибудь напоминало мужчину. Еще ребенком, прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни матери, Бианка поклялась себе, что ни один мужчина не дотронется своими грубыми руками до ее нежного белого тела.Когда Бианка объявила, что собирается в Америку, отец обвинил ее в том, что она похожа на мать, сказал, что она липнет к этому грубому американцу, потому что именно такие мужчины всегда нравились покойнице. Как она может вернуться в Англию, прожив несколько месяцев в доме Клея? Без обручального кольца, пусть даже с кучей денег — так же, как когда-то возвращалась из долговременных отлучек ее мать. И за тысячи миль Бианка, казалось, слышала сплетни и злые шутки о том, как она получила эти деньги.Нет! Она топнула ногой. Она во что бы то ни стало будет хозяйкой Эрандел Холла, а потом пригласит отца навестить ее! Она покажет ему свои богатства, своего мужа и, самое главное, их отдельные спальни. Она докажет ему, что совсем не похожа на свою мать! Да, улыбнулась она. Она им всем покажет!
— Ну что? — спросил Уэсли, когда Клей подошел к причалу. — Она сказала тебе, где Николь? Тот протянул ему карту.— Сказала. — Голос его звучал безжизненно.— Вот сука! — со злобой воскликнул Уэсли. — Первым делом стоит высечь тебя за то, что ты вызвал ее в Америку. Подумать только, ты почти женился на ней! Надеюсь, когда мы вызволим Николь, ты затолкаешь эту толстую стерву на корабль и избавишься от нее.Клей молча стоял, устремив взгляд темных глаз на реку. Он не ответил на тираду Уэса, да и что тут было говорить? Мог ли он сказать друзьям, что, скорее всего, женится на этой «дряни»?— Клей, — обеспокоенно спросил Тревис. — С тобой все в порядке? Ты думаешь, они что-нибудь сделали с твоей женой?Клей обернулся, и Тревис нахмурился, заметив, как побледнело его лицо.— Как должен чувствовать себя человек, который только что продал душу дьяволу? — тихо произнес он.
Исаак доел остатки кролика и печеных яблок, отставил кастрюльку и, прислонившись к стене хижины, вытянул ноги. Бедро, крепко перевязанное кусками юбки Николь, ныло и пульсировало. Солнце пригревало лицо. Он закрыл глаза и улыбнулся. Воздух на острове был наполнен зловонными испарениями, вода кишела ядовитыми змеями, надежды на спасение почти не было, но Исааку почему-то хотелось остаться здесь навсегда. За последние два дня он питался лучше, чем когда бы то ни было в доме отца, хотя у Николь под рукой не было ничего, кроме одной кастрюльки. Он получил возможность отдохнуть, что было внове для него.Услышав сквозь сон знакомое шуршание бархатного платья Николь, он улыбнулся еще шире. Он открыл глаза и помахал ей. Она срезала кружева с сорочки и сделала из них завязки на платье. Исаак не уставал удивляться ей. Он всегда думал, что женщины, живущие в богатых домах, совершенно бесполезны. Николь же не забилась в истерике после кровавой драки, а перевязала ему рану, — остановила кровь и спокойно заснула.Утром они обнаружили, что дверь висит на петлях из толстой кожи. Ншсоль с помощью карманного ножа Исаака пилила петли, а Исаак держал дверь. Наконец они с неимоверными усилиями приоткрыли ее настолько, чтобы можно было протиснуться наружу. Пока Исаак отдыхал, Николь умудрилась из обрывков белья и веревок соорудить силки и поймать кролика. Исаак был поражен, что она смыслит в таких делах, но Николь засмеялась и сказала, что ставить силки ее научил дед.— Тебе лучше? — спросила Николь, глядя на него с улыбкой. Ее волосы густой массой спускались по спине до талии.— Да. Только мне немножко одиноко. Поговори со мной.Николь села рядом.— Почему тебе не страшно? — спросил Исаак. — Большинство женщин перепугались бы до смерти, оказавшись в таком положении.Николь задумалась.— Я думаю, что все относительно. Мне случалось испытывать настоящий ужас, и по сравнению с тем здесь почти рай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43