Таких двигателей для первой ступени ракеты с ЯРД требовалось 50 (!). Одно это делало проект ядерной суперракеты малореальным.
Эскизным проектом для начала предлагалась комбинированная ракета со стартовой массой 850-880 тонн, выводящая на орбиту высотой 300 километров полезный груз 35-40 тонн. Первая ступень ракеты принималась аналогичной блочной конструкции ракеты Р-7 и набиралась из шести блоков с ЖРД. Центральный блок был ядерно-химической ракетой.
Несмотря на особую секретность всех работ, связанных с ЯРД, в инженерных умах блуждали сверхоптимистические надежды на исключительную эффективность ядерной энергетики для ракет.
Ядерный бум подогревался слухами, исходившими не только из курчатовского института и келдышевского НИИ-1. Туполев работал над проектом самолета, для которого создавалась авиационная ядерно-энергетическая установка. Самолет с ядерным двигателем должен был обладать сверхзвуковой скоростью при неограниченной дальности полета. Почти параллельно у нас и в США были затрачены большие средства на исследование этих проблем, проводились экспериментальные работы с различными реакторами.
Однако практического использования ни в авиации, ни в ракетной технике ядерные двигатели до сих пор так и не получили. В этом отношении оптимизм, подогревавшийся примерами успешного использования атомной энергетики на подводных лодках, ледоколах и тяжелых боевых кораблях, сменился полнейшим разочарованием. Но охлаждение к ЯРД наступило не так скоро, и еще в 1959 году Королев, имевший доступ к работам Туполева, упрекал своих заместителей в недостаточном рвении на ядерном поприще, говоря, что нельзя допускать, чтобы ракета с ЯРД появилась позднее самолета.
Однако подавляющее большинство проектантов сходились на том, что быстрее, надежнее и безопаснее создавать тяжелые ракеты только на ЖРД, имея в виду ЯРД в далекой перспективе. Американцы практически доказали преимущества водорода, создав ракету «Сатурн-1» со второй ступенью на водороде. Наши ведущие главные конструкторы по ЖРД Глушко, Исаев, Косберг в это время продолжали горячие дискуссии о проблемах создания ЖРД на водороде.
Противники и скептики применения жидкого водорода раздували трудности его практического использования. Малая плотность жидкого водорода потребует создания непомерно больших топливных баков, что приведет к увеличению размеров ракеты. Ракетчики говорили двигателистам, что это не их забота. Тогда двигателисты пугали тем, что при температуре -253°С все металлы делаются хрупкими. Прочность на удар якобы падает на 30%. Применять в этих условиях пироклапаны вообще нельзя. Даже школьникам известно, что смесь водорода с кислородом – это гремучий газ, и при заправке мельчайшее разгильдяйство приводит к взрыву. Представьте себе, пугали скептики, что водород незаметно утекает и насыщает пространство вокруг стартовой позиции. Малейший инициатор – и произойдет объемный взрыв. Кто не погибнет от ударной волны, тот задохнется без кислорода и сгорит вместе с водородом. Я упомянул только основные, но было еще немало придумано возражений, оправдывающих наше отставание по созданию ЖРД на водороде.
После всяческих обсуждений и консультаций ВПК начала готовить постановление с надеждой форсировать работы по мощным ракетам и соответственно двигателям с высокими характеристиками. В тексте проекта Королев лично редактировал требование о разработке двигателей на водороде. 23 июня 1960 года выходит согласованное с Министерством обороны и министрами – председателями госкомитетов всех нужных оборонных отраслей постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О создании мощных ракет-носителей, спутников, космических кораблей и освоении космического пространства в 1960-1967 годах». Это была первая попытка затвердить на самом высоком уровне перспективу развития космонавтики в виде семилетнего плана. Постановление в какой-то мере было ответом на визит Брежнева в ОКБ-1. К этому времени Хрущев счел целесообразным планировать развитие всего народного хозяйства не сталинскими пятилетками, а семилетками.
Для истории содержание постановления может служить примером того, что не только политические деятели дают популистские нереальные обещания. Никто в те годы не смел оспорить заявление Хрущева, что «наше поколение будет жить при коммунизме». Вероятно, Хрущев в это верил искренне. Это осталось на его совести, и ни от кого из нас не требовалось давать клятву, что мы действительно обязуемся дожить до коммунизма.
Другое дело – «совершенно секретные – особой важности» постановления, в которых расписывались куда более конкретные сроки и пофамильно назывались ответственные исполнители. Эти исполнители сами предлагали записывать в правительственные планы нереальные сроки для своих организаций. Исполнители были руководителями крупных коллективов и к тому времени уже опытными главными конструкторами. Министры, аппарат которых готовил постановления, прошли жесточайшую школу руководства промышленностью во время войны. Они отлично помнили, что срыв сроков, установленных Сталиным, или невыполнение обещаний могли стоить жизни. Теперь же все они подписывались под нереальными обещаниями. В постановлении предусматривалось создание новой мощной ракеты-носителя H1 на ЖРД в период 1961-1963 годов. Ракета H1 должна была выводить на орбиту ИСЗ массой 40-50 тонн и разгонять до второй космической скорости полезный груз массой 10-20 тонн. Вторым этапом на базе этой ракеты предлагалось в период 1963-1967 годов создать носитель, выводящий на орбиту ИСЗ 60-80 тонн и разгоняющий до второй космической скорости 20-40 тонн. При этом в постановлении директивно предписывалось на второй и последующих ступенях использовать и электрореактивные двигатели. Постановлением предусматривались в обеспечение этих проектов работы по мощным двигателям на водороде, по системам автономного управления и радиоуправления, развитие экспериментальной базы и широкое проведение научно-исследовательских работ. 9 сентября 1960 года Королев издал отчет «О возможных характеристиках космических ракет с использованием водорода», в котором были показаны преимущества водорода.
Прошу читателя обратить внимание на цифры: 80 тонн на орбите ИСЗ – это максимум, на который замахнулись все главные конструкторы вместе взятые. Королеву, Келдышу, другим главным и всем советникам и заместителям, проектантам и конструкторам эти цифры сверху директивой правительства никто не диктовал. Так получилось, что на большее мы сами не решались.
В истории «лунной гонки» это была наша первая проектная ошибка. Как ни горько признавать, эту идейную ошибку допустили и Королев, и Келдыш, и весь Совет главных. Надо было считать не то, что мы в директивные сроки можем требовать от ракеты-носителя, а то, что в действительности нужно для высадки на Луну и возвращения на Землю. Начинать считать тонны надо было с поверхности Луны, а не с поверхности Земли. Но есть два смягчающих обстоятельства этой ошибки.
Во-первых, оправданием Королеву и всем нам, его заместителям, может служить только то, что в 1960 году мы еще не считали пилотируемую экспедицию на Луну главной и особо приоритетной задачей и не чувствовали всех проблем, с которыми предстояло столкнуться.
Во-вторых, уже тогда Королев имел в виду возможность осуществления многопусковой схемы полета к Луне. Используя идею сборки на орбите Земли или Луны, можно было удвоить или даже утроить предельный груз. В сентябре 1960 года во время большого «съезда» главных конструкторов на полигоне перед первыми пусками четырехступенчатых носителей 8К78 с космическим аппаратом 1М для изучения Марса состоялось многолюдное совещание, обсуждавшее ход эскизной разработки «комплексной ракетной системы первого этапа H1». В ходе дискуссии о массе полезного груза, выводимого на орбиту, наиболее радикально выступил Михаил Тихонравов. Он предложил при выборе варианта ракеты-носителя исходить из того, что для обеспечения полезного груза нужной массы основным средством должна стать сборка на орбите.
Общечеловеческий триумф 12 апреля 1961 года грозил снизить усердие конструкторов и ученых на военном поприще. По инициативе аппарата ЦК КПСС и Министерства обороны вскоре выходит новое постановление: «О пересмотре планов по космическим объектам в направлении выполнения задач оборонного значения».
Знаменательно, что это постановление появилось 13 мая – в день, исторический для ракетной техники СССР. 13 мая 1946 года вышло первое постановление об организации работ по баллистическим ракетам дальнего действия вообще и ракете Р-1 в частности. Через 15 лет 13 мая 1961 года было предписано создать ракету H1 в 1965 году.
Самым серьезным образом мы считали, что да, в 1965 году создадим! Может быть, не для экспедиции на Луну, но для оборонных и других задач безусловно. Слишком самонадеянно мы стремились выдавать желаемое за возможное. Конечно, власти предержащие поощряли нас на такое поведение.
Впрочем, заблуждения при определении сроков реализации перспективных проектов – явление интернациональное.
Вернер фон Браун в начале пятидесятых годов опубликовал в открытой печати свое видение тяжелой трехступенчатой ракеты для сообщения с искусственными спутниками Земли, строительства постоянной орбитальной станции массой в 400 тонн и запуска межпланетных аппаратов. Стартовая масса предлагаемой фон Брауном ракеты составляла 7000 тонн, высота 80 метров, диаметр 20 метров. Первая ступень должна была иметь 51 двигатель с тягой 275 тс каждый, вторая – 22 двигателя, третья – 5 двигателей по 55 тс. В 1953 году фон Браун утверждал, что перед создателями такого сооружения и орбитальной станции стоит меньше проблем, чем их было перед изобретателями атомной бомбы в 1940 году. Предполагаемое автором время осуществления полета такой ракеты – 1977 год. Тот же фон Браун доказал через 10 лет, что такой ракеты делать не надо и для высадки экспедиции на Луну вполне достаточна стартовая масса 3000 тонн, которую имела создававшаяся по его же предложению ракета-носитель «Сатурн-5».
Постановления, нацеленные на перспективные разработки с заведомо нереальными сроками, вызывали приток нового энтузиазма в коллективах. Сознание причастности к великим свершениям и внимание высшего руководства страны льстило честолюбию каждого, кто отвечал за выполнение постановлений ЦК и Совмина.
Через 12 дней после подписания в Кремле секретного, «особой важности» постановления президент Кеннеди совершенно открыто обратился к народу Америки на ту же тему. Я уверен, что происки разведок тут не при чем. Идея создания тяжелых ракет и экспедиций на Луну, как говорится, «висела в воздухе». После Гагарина именно таким должен был стать следующий исторический шаг человечества.
Во всех трех упомянутых постановлениях, подписанных Первым секретарем ЦК КПСС и Председателем Совета Министров СССР Хрущевым, головная роль в создании нового тяжелого носителя отводилась ОКБ-1 и, следовательно, Главным конструктором был Королев.
Противоречия во взглядах на перспективу развития тяжелых носителей между Королевым и Глушко к этому времени обострились. Глушко оказался вначале оппонентом, а затем и открытым противником Королева по проблеме выбора компонентов новых ЖРД. Все предложения ОКБ-1 предусматривали использование для первой ступени новой тяжелой ракеты ЖРД на жидком кислороде и керосине. Для последующих ступеней имелось в виду использование двигателей на жидком водороде и, наконец, в далекой перспективе, ЯРД. Однако несмотря на богатый опыт, который накопил Глушко и его коллектив с 1946 года по созданию кислородно-керосиновых двигателей, несмотря на создание в Химках уникальной стендовой базы для испытаний кислородных ЖРД, Глушко упорно предлагал для будущей тяжелой ракеты использовать ЖРД большой тяги на высококипящих компонентах: азотном тетроксиде и несимметричном диметилгидразине.
Позицию Глушко можно было объяснить тем, что в этот период он разрабатывал двигатели на высококипящих компонентах для межконтинентальных ракет Янгеля и Челомея. В Химках бьша создана мощная экспериментальная база для таких двигателей.
Разногласия Королева и Глушко по вопросу о компонентах топлива, возникшие в период 1959-1960 годов в связи с проектированием ракеты Р-9А, отразились и на личных отношениях двух главных пионеров советской ракетной техники.
Глушко не простил Королеву привлечения к работам по созданию мощных ЖРД моторостроительных организаций авиационной промышленности – ОКБ-165 Люлька, разрабатывающего двигатель на водороде, и ОКБ-276 Кузнецова, разрабатывающего двигатель на кислороде – керосине. Это был прямой вызов Глушко -старому соратнику по РНИИ, казанскому КБ, институту «Нордхаузен» и Совету главных конструкторов, в котором Глушко был вторым человеком после Королева.
Историки космонавтики, как правило, упоминают очень уклончиво или вообще замалчивают разногласия между Королевым и Глушко. Истинные причины острого конфликта, в котором я и многие из современников были не только свидетелями, но обязаны были по долгу службы занимать ту или иную позицию, до сих пор до конца так и не разгаданы. Не могу согласиться с объяснением нашего провала работ по мощным ЖРД в шестидесятых годах непомерным честолюбием Глушко. Якобы он завидовал Королеву и, мечтая возвыситься над ним и всеми главными конструкторами ракет, хотел доказать: вот, мол, посмотрите, я двигателист, без меня вы ничего не сделаете и никто вас, кроме меня, не выручит.
На всех уровнях при обсуждениях проблем двигателей для первой ступени ракеты H1 Глушко заявлял, что для его организации не представит особого труда создание двигателей тягой до 600 тс на высококипящих компонентах – AT и НДМГ. В то же время создание двигателя такой размерности на кислороде – керосине, по мнению Глушко, было связано с неприемлемо длительными сроками.
Я 20 лет работал с Королевым, а с 1974 года – с Глушко, до конца его жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91