А как поступаете вы? Бросаете на ветер деньги, на которые можно столько сделать! Или для вас гораздо важнее открыть карты и обнаружить, что вам повезло больше, чем другому пустоголовому молодому человеку, которому тоже следовало бы позаботиться о своем поместье и своих делах?
Клеона кончила говорить, почти задыхаясь. Она чувствовала, как горят ее щеки и вздымается грудь, и это еще больше усилило ее смущение. Она вела себя непростительно невежливо! Герцог смотрел на нее словно зачарованный. Но вот он откинул назад голову и расхохотался.
– Браво! – воскликнул он. – Когда вы сердитесь, вы просто великолепны. А какая речь! Я вас поздравляю. Если б вы не были богаты, то могли бы выступать на сцене и заработать целое состояние.
Кровь отлила от ее лица. Клеона почувствовала себя обессиленной и опустошенной. Она отвернулась.
– Извините… меня, – запинаясь сказала она. – Я не должна была… так… говорить. Я… я… поддалась порыву.
– Пожалуйста, не извиняйтесь, – отозвался герцог. – Вы меня заинтересовали. Кто вас всему этому научил? Неужели поместье сэра Эдварда содержится в образцовом порядке? Или вы видите на своих землях столько недостатков, что заподозрили об их существовании и на моих?
– Извините, – опять повторила Клеона.
– Я же сказал, не нужно извиняться, – ответил герцог. – Не ожидал обнаружить такие глубокие мысли и познания о нуждах бедных у столь богатой и избалованной девушки, как вы. Откуда они у вас?
– Простите меня, ваша светлость, – заговорила она, делая реверанс – Мне нужно справиться, готова ли бабушка ехать. Мы должны посетить сегодня множество лавок.
– Поговорим в другой раз, – сказал герцог. – Пожалуй, вам не стоит возвращаться в Йоркшир. Вы занимаете меня своими идеями. Хочется услышать от вас еще что-нибудь.
– Уверена, что ваши друзья гораздо интереснее, – ответила Клеона. – Могу лишь просить у вашей светлости прощения за то, что говорила столь откровенно.
– В таком случае позвольте мне также быть откровенным. Держитесь подальше от графа Пьера д'Эскура. Знакомство с ним не принесет вам ничего хорошего.
Клеона уже направилась к двери, но тут замерла на месте и обернулась.
– По-моему, вы говорили, хотя, может быть, я и ошибаюсь, что он ваш друг.
– Большой друг, – подтвердил герцог, лениво глядя на нее и даже не пытаясь встать.
– В таком случае, – продолжала Клеона по-прежнему тихо, – думаю, что вы, ваша светлость, позволите мне самой выбирать себе друзей, как вы выбираете своих.
Не оглядываясь, она вышла из комнаты и, уже закрывая за собой дверь, услышала смех герцога.
– Отвратительный человек! – громко сказала она, поднимаясь по лестнице. – Отвратительный!
В то же время она не могла не признать, что разговор доставил ей удовольствие. Спор с герцогом и сознание того, что он удивлен ее словами, что мало кто осмеливался так с ним разговаривать, воодушевили Клеону.
«А все оттого, что мне нечего терять», – сказала она себе и поняла: да, именно это и придало ей мужество заговорить откровенно. Если бы она встретила герцога в собственном облике, дочери бедного викария, то никогда бы не осмелилась разговаривать на равных с человеком столь знатным. Если же на ее месте и впрямь оказалась бы Леони, той бы и в голову не пришло сказать такое.
Поднявшись на второй этаж, Клеона направилась к спальне герцогини. Перед дверью стояла ее горничная.
– Ее светлость спит, мисс, – сообщила она Клеоне. – Мне приказано разбудить ее через двадцать минут. После того, как ее светлость проснется, она не заставит себя долго ждать.
– Тогда я пойду к себе и надену шляпку, – улыбнулась Клеона.
Торопиться было некуда. Она дошла до дверей собственной спальни и остановилась, вспомнив о привидении. Конечно же, это был сон, но какой яркий; она словно вновь увидела темный силуэт на фоне окна. Повинуясь безотчетному порыву, Клеона отворила дверь загадочной комнаты. Все ее вещи уже перенесли в ее спальню, а мебель покрыли чехлами. Клеона прошлась по комнате. Разглядывать здесь было нечего, разве только белые панели и довольно интересную гравюру, портрет одного из герцогов Линкских.
Решив, что все-таки это был сон, девушка уже собиралась повернуться и уйти к себе, но внезапно ей пришла в голову неожиданная мысль. Она провела пальцами по всем краям и выступам панелей. Что, если здесь есть скрытая пружина?
Только она подумала, что это опять игра воображения, как вдруг ее пальцы нащупали какую-то выпуклость. Она сильно нажала на нее, и часть панели бесшумно отошла в сторону, словно была хорошо смазана.
Клеона тихо ахнула. Сквозь отверстие была видна крутая узкая лестница. Так вот, значит, каков секрет ее ночного призрака! Кто-то, не ведая, что из-за дымившего в другой спальне камина гостью поместили на ночь здесь, спустился по этой самой лестнице. Зачем он это делал и куда ведет лестница? Сейчас не было времени искать ответ на этот вопрос. Вот-вот герцогиня будет готова ехать с нею дальше. Нужно будет найти время и выяснить, где же заканчивается лестница и зачем кто-то пожелал ею воспользоваться.
Она вернула панель на место. Та закрылась совершенно бесшумно. Теперь ничто не напоминало о существовании потайной двери. Клеона решила, что «призрак», кем бы он ни был, видимо, позднее поднялся по лестнице и вышел из комнаты, даже не заметив ее присутствия. При мысли о том, что кто-то тайком ходит по дому, ей стало не по себе.
Клеона вспомнила о лакее, уронившем тарелки, когда за завтраком она рассказала о привидении. Но откуда лакею знать о существовании потайной лестницы? Знает ли о ней герцог? Клеона решила ничего не говорить ему, пока не разузнает все сама.
Она выскользнула из комнаты и заторопилась в свою спальню. Умом она понимала, что должна бы чувствовать радостное возбуждение при мысли о предстоящей покупке платьев, шляпок и всяческих аксессуаров, видимо необходимых для появления в светском обществе, но теперь гораздо больше ее занимала потайная лестница. Интересно, давно ли она здесь существует?
Особняк был старым, очень старым. Об этом ей говорила герцогиня. Первоначально он был возведен в годы правления Карла II, достраивался при королеве Анне и подновлялся каждым следующим герцогом вплоть до настоящего времени. Лестница эта, размышляла Клеона, могла вести в потайную каморку, когда-то служившую укрытием для католического священника; впрочем, могло найтись множество причин, по которым хозяевам дома потребовался потайной ход. Все это было чрезвычайно интересно: Она дала себе слово в свободное время обязательно почитать историю герцогов Линкских и попробовать отыскать ключ к этой тайне.
Пока же она решила никому ничего не говорить. Приятно было сознавать, что ей известно нечто такое, о чем не знает никто в доме кроме нее и «призрака», даже сам герцог.
– Ну, чем ты занималась, пока я спала? – спросила герцогиня, когда в мягко пружинящей карете они ехали по Бонд-стрит.
– К вам заходил с визитом граф Пьер д'Эскур, мадам, – ответила Клеона.
– Не доверяю я этому человеку, – резко сказала герцогиня, – несмотря на все его изысканные манеры.
– Почему ваша светлость ему не доверяет? – спросила Клеона.
– Не только потому, что он имеет наглость волочиться за любой женщиной любого возраста, лишь бы на ней была юбка, – отвечала герцогиня. – В нем есть что-то фальшивое. Может, слишком уж часто он вспоминает о своих благородных предках. Может, как я подозреваю, он преувеличивает размер и ценность поместий, которых лишился во время революции. А может, просто потому, что он, по-моему, плохо влияет на герцога.
– Плохо влияет? – удивилась Клеона. – Не верится, чтобы кто-нибудь мог повлиять на герцога.
– Вот тут ты как раз и ошибаешься, – раздраженно бросила герцогиня. – С тех пор, как Сильвестр подружился с графом, он стал еще безрассуднее и безответственнее. О, я знаю, по отношению к графу он часто ведет себя грубо и вызывающе, но они неразлучны. Судя по тому, что я слышала, а мне известно почти все, о чем толкуют в свете, именно граф познакомил моего внука с этой певичкой, которая отнимает у него столько времени.
– Граф предложил показать мне Лондон, – сказала Клеона.
Герцогиня хмыкнула.
– Он из тех, кто охотится за приданым, уж мне ли не знать эту породу! А у тебя очень большое состояние, девочка.
– Может быть, вы предубеждены против него?
– Я предубеждена? – воскликнула герцогиня. – Если б это не было правдой, я бы надрала тебе уши за такое предположение. Разумеется, я предубеждена против всех этих беспутных приятелей без гроша за душой, которые присосались к моему внуку. Будь я мужчиной, перестреляла бы их всех: графа Чарльза Ковентри, Энтони Джевингема, Фредди Фаррингдона. Все они глупы как пробка. Уж казалось бы, Сильвестр должен это сообразить.
Герцогиня говорила с такой горечью, что Клеоне стало ее жаль.
Она любит его, подумала девушка, и страдает из-за его безразличия и глупости.
– О чем еще говорил граф кроме того, что предлагал тебе свои услуги? – спросила герцогиня.
– По-моему, для этого он и заезжал, – ответила Клеона. – Ах нет! Я совсем забыла. Еще у него было сообщение для герцога.
– Что еще за сообщение? – нахмурилась герцогиня.
– Он сказал, – пояснила Клеона, чувствуя, что лучше бы ей не повторять эти слова, – что одна безымянная особа будет ждать его светлость в семь часов.
– Безымянная, как же! – ядовито сказала герцогиня. – Уж мне-то известно ее имя. Это та самая писклявая итальянская певичка. Значит, сегодня мы его больше не увидим. Я и впрямь надеялась, что он пообедает с нами. Черт побери этого графа! Я готова придушить его собственными руками.
Герцогиня долго пребывала в отвратительном настроении. Делая для Клеоны покупки, она критиковала каждую мелочь и придиралась к продавцам, едва ли не доводя их до слез. Только когда они возвращались домой, герцогиня соблаговолила почти что извиниться.
– У меня, старухи, отвратительный характер, дитя мое, – произнесла она. – Придется тебе мириться с этим.
– Мне очень жаль, что мои слова огорчили вас, – отозвалась Клеона. – Будь я умнее, не стала бы говорить о графе.
– Не сказала бы ты, сказал кто-нибудь другой, – возразила герцогиня. – И без того невесело быть старой. А если вдобавок еще и не знать, что происходит! Я люблю знать обо всем. Правду сказать, я решительно намерена знать обо всем, и если смогу что-то исправить, то сделаю это. Да что там, никаких «если»! Я обязательно сделаю это!
У герцогини был такой воинственный вид, что девушка не нашла в себе ни желания, ни мужества с ней спорить. Она понимала, что планы старой дамы обречены на провал. Любопытно, что бы подумала герцогиня, если б узнала о разговоре, произошедшем между нею и герцогом. Разумеется, герцогиня сочла бы неприличным то, что двое молодых людей обсуждают подобные темы. Ее бы это не просто рассердило, а возмутило. Герцогиня принадлежала к тому же поколению, что и родители матери Клеоны, считавшие, что молодые ничего не смыслят и должны с благодарностью соглашаться на наиболее подходящие и выгодные браки, устраиваемые для них, невзирая на их собственные чувства.
Карета остановилась. Выбежавшие лакеи расстелили красный ковер, открыли дверцу, помогли герцогине и Клеоне выйти и проводили в теплый и уютный дом. Казалось невероятным, что всего лишь несколько дней тому назад она, Клеона считала пределом роскоши жизнь в Мандевилл-Холле, а уж в своей полудеревенской жизни ничего подобного не видела.
Герцогиня прочитала записку, поданную дворецким на серебряном подносе.
– Прекрасно, – объявила она. – Поскольку его светлость явно не собирается сегодня вечером снизойти до обеда с нами, я написала графине Джерси, спрашивая, не можем ли мы приехать к ней на обед. Надень что-нибудь понаряднее, дитя мое, потому что после обеда мы поедем в Олмак. Пора представить тебя в Лондоне кое-кому из влиятельных людей. Если мы прибудем без сопровождающего, леди Джерси обещает найти для нас кого-нибудь.
К герцогине вновь вернулось хорошее расположение духа.
– Это было бы замечательно, – отозвалась Клеона. – Если я вам сейчас не нужна, мадам, я хотела бы пойти к себе и написать письмо.
– Да, разумеется, – милостиво согласилась герцогиня. – И немного отдохни перед обедом. Я пришлю свою горничную причесать тебя. Твоя прическа все еще не совсем dernier cri. Сегодня ты должна быть в лучшем виде.
– Да, конечно, мадам, и большое вам спасибо, – поблагодарила Клеона.
– Да не забудь что-нибудь сделать со своими руками, – крикнула ей вслед герцогиня, – Сейчас они больше походят на руки сборщика хмеля.
Клеона не смогла удержаться от смеха.
Придя к себе, она смазала руки лосьоном, купленным у мистрисс Рейчел по цене, которая показалась ей непомерно высокой, и наложила на лицо смягчающий крем.
– Вернусь домой, мама просто меня не узнает, – сказала она своему отражению, а затем села к бюро писать письмо.
Она намеренно старалась не вдаваться в подробности, да бы позднее, когда обман откроется, ее не обвиняли в том, что она лгала сверх всякой меры.
Письмо давалось с трудом, но Клеоне все-таки удалось с ним справиться. Она описала дорогу до Лондона, лошадей, лавки, герцогиню – словом, все, что касалось общих мест и не позволяло догадаться, что Леони с ней нет. Однако девушка понимала, что ее отцу все равно будет трудно простить ее.
На какое-то мгновение она пала духом. Не в ее натуре было скрытничать или обманывать тех, кого она любила. Но тут же с оптимизмом молодости Клеона улыбнулась. Что бы ни случилось в будущем, сейчас ее ждали неведомые приключения, и она не собиралась упускать ни одного из них.
Она посыпала письмо песком, чтобы высохли чернила, положила его на бюро и подошла к окну. Там, снаружи, находился Лондон, волнующий, волшебный город, о котором Клеоне предстояло узнать многое, прежде чем она вернется в далекий и пустынный Йоркшир.
Ей были видны цветущие кусты и аккуратные цветочные клумбы. Внезапно прямо под ее окном кто-то вышел из дома и направился к элегантному фаэтону, заворачивающему к особняку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25