Несколько минут спустя, когда она проводила его до входной двери, все произошедшее уже казалось ей сном.
У нее было такое ощущение, что мистер Рэвен больше никогда не вернется.
Но решив, что если он все-таки вернется, то времени у нее остается в обрез, Ноэлла стремглав бросилась на кухню. Нянюшка что-то готовила на плите, а Хокинс только что принес огромную охапку дров для очага. Единственное, чего у них было в достатке, так это дров – их хватило бы на всю зиму. В роще, которая раскинулась сразу за садом, в изобилии росли старые деревья, так что если уж им троим суждено было страдать от голода, то холод, слава Богу, должен был обойти их стороной. Нянюшка могла также использовать дрова, чтобы затопить плиту и что-то сготовить, было бы из чего.
Ноэлла присела к кухонному столу и попросила нянюшку и Хокинса выслушать ее.
Она не сомневалась: они сочтут, что она все это придумала или ей все это приснилось.
Сначала они лишь недоверчиво уставились на нее.
Но когда она сообщила им, что предложил ей мистер Рэвен, нянюшка воскликнула:
– Ваша дорогая матушка в гробу перевернулась бы, узнай она, что вы собираетесь поступить нечестно!
– Знаю, нянюшка. Мне и самой вся эта затея кажется отвратительной, но не думаю, что мама предпочла бы, чтобы мы умерли с голоду.
Она взглянула на Хокинса, как бы ища поддержки, и он, поняв это, проговорил, озорно блеснув глазами:
– А по мне, оттого, что мисс Ноэлла станет леди Ноэлли, никому хуже не будет. Зато сможем поесть вволю. Бот уж неплохо было бы нам для разнообразия набить животы.
– Ну уж нет, мистер Хокинс! – проворчала нянюшка. – Что хорошо, то хорошо, а что плохо, то плохо.
– А разве это хорошо, что мисс Ноэлла день ото дня становится все худее и худее? Того и гляди ее скоро ветром сдует!
Нянюшка молча взглянула на Ноэллу. Обе они отлично знали, что старушке приходилось почти каждую неделю ушивать в талии платья своей любимицы. И, тем не менее, они все равно болтались на ней, как на вешалке.
– Единственное, что от вас требуется, это не забыть, что умерла не Ноэлли, а я, – сказала Ноэлла.
Нянюшка, отодвинув стул, встала из-за стола.
– А я вам доложу, ничего хорошего из этой затеи не выйдет!
Голос ее звучал сердито, однако Ноэлла почувствовала: нянюшка уже согласна выполнить то, что от нее требуется, поскольку ничего другого ей не остается.
– Мистер Рэвен вернется, как только пообедает, – обратилась она к нянюшке. – Так что я предлагаю как можно скорее собрать вещи, которые нужно будет взять с собой.
– Об этом и речи быть не может, пока вы не поедите! – проворчала нянюшка. – На обед у нас только суп с крольчатиной. Правда, крольчишка маленький, сразу и не раз глядишь, но все лучше, чем ничего.
– Хорошо, нянюшка, я пойду в столовую, – послушно проговорила Ноэлла.
Она бы с удовольствием обедала на кухне, однако нянюшка об этом и слышать не желала.
– Пока я жива-здорова, вы будете вести себя, как подобает леди, – заявила она в ответ на предложение Ноэллы.
И теперь Ноэлла отправилась в столовую, где из мебели остался лишь стол, две ножки у которого были сломаны и кое-как починены. Покупателей на него не нашлось, и он одиноко стоял посреди столовой. К столу была приставлена пара стульев.
Нянюшка считала, что истинная леди должна есть в столовой. Убогий стол был, однако, застелен чистой скатертью, на которой лежала салфетка и стоял стакан с водой. Несколько минут спустя в столовую вошла нянюшка с подносом в руке, на котором, кроме тарелки разместился крошечный кусочек черствого хлеба. Нянюшка поставила поднос на стол и, глядя, как Ноэлла взяла в руку ложку и принялась за суп, пока он еще не остыл, проговорила:
– Мы тут с мистером Хокинсом посоветовались и решили, что вам лучше поехать без нас. Мы уж здесь останемся. Ничего, как-нибудь проживем. Крыша над головой есть, что еще надо?
Ноэлла знала, что нянюшка и Хокинс пошли бы на что угодно, лишь бы не попасть на старости лет в работный дом.
Она взглянула на старушку и подумала, что в жизни не видела человека добрее и заботливее ее.
– Если останетесь вы, то и я тоже останусь! – заявила она. – Я уже сказала мистеру Рэвену, что без вас я в Йоркшир не поеду!
И, прежде чем та успела вымолвить хоть слово, продолжала:
– Кроме тебя, нянюшка, у меня никого не осталось. Ты и есть моя семья, моя настоящая семья. Мы с тобой одно целое, и я ни за что не соглашусь тебя потерять.
На глаза старушки навернулись слезы.
– Ну, если вы и вправду так думаете, то чем скорее я начну собираться, тем лучше, – по своему обыкновению проворчала она, однако голос ее при этом дрогнул.
Она вышла из столовой, а Ноэлла, быстренько расправившись со своим супом, побежала вслед за ней.
Вещей у нее на самом деле было немного – несколько платьев, сильно поношенных и заштопанных, которые она, однако, считала самыми лучшими из своих нарядов, да два изысканных вечерних туалета, принадлежавших Ноэлли.
Ноэлла облачилась в платье с пелериной, которое носила еще ее мама, сочтя его самым подходящим для путешествия из всего того немногочисленного, что у нее имелось. Надев на голову лучшую мамину шляпку, в которой та ходила в церковь, она решила, что выглядит более-менее прилично.
Взглянув на себя в зеркало – рама отсутствовала, поскольку Ноэлла продала ее вместе с туалетным столиком, – она проговорила, обращаясь к нянюшке:
– Ну и вид у меня! Ни дать ни взять какая-то бедная родственница!
– Ничего, тем скорее его светлость накупит вам нарядов, чтобы не было стыдно за свою сестру, – заметила та, и Ноэлла не могла не улыбнуться.
Вскоре вернулся мистер Рэвен. С собой он принес пирог со свининой, который купил на почтовой станции. Он велел им съесть его как можно быстрее, поскольку нужно было двигаться в путь. Ноэлла смогла проглотить лишь несколько кусочков, зато нянюшка с Хокинсом в считанные секунды прикончили пирог, не оставив ни крошки. Они еще жевали, а мистер Рэвен уже поторапливал их, крича, что нечего заставлять лошадей ждать.
Когда, наконец, Хокинс запер входную дверь и вручил ключ Ноэлле, у нее было такое чувство, словно ей снится дурной сон.
Неужели она и впрямь покидает дом, в котором родилась и в котором прожила восемнадцать лет? Неужели и правда уезжает с каким-то незнакомым человеком, ворвавшимся в ее жизнь всего несколько часов назад? Возможно ли такое, что она собирается выдать себя за Ноэлли, тело которой покоится рядом с телом мамы?
– Это просто безумие! – сказала она себе.
И в то же время Ноэлла чувствовала странное волнение и необыкновенный прилив сил. С приездом мистера Рэвена все вокруг изменилось, словно по мановению волшебной палочки. И самым замечательным было то, что теперь ей больше не придется ломать голову, где раздобыть еду.
Взглянув на нянюшку, сидевшую в карете напротив, Ноэлла в очередной раз подумала о том, что поступает правильно. Хотя то, что она собирается сделать, достойно порицания, она не могла оставить двух добрейших людей, нянюшку и Хокинса, умирать с голоду.
Ведь стоило Хокинсу поесть нормальной пищи, как он совершенно преобразился. Сейчас он сидел на козлах, покачиваясь в такт движению кареты, и видно было, что он полон жизненных сил.
Да и нянюшка немного посвежела – на испещренных морщинами щеках заиграл легкий румянец, которого утром еще не было.
«Может быть, я поступаю нехорошо, – обратилась Ноэлла мыслями к матери, – но, по крайней мере, делаю хоть что-то, чтобы спасти нянюшку и Хокинса от голодной смерти». И у нее появилось странное чувство, что мама улыбается ей в ответ.
И, только когда они отъехали уже довольно далеко от – дома, Ноэлле показалось, что на лице мистера Джаспера Рэвена играет какая-то самодовольная усмешка.
Он был похож на человека, который один, без посторонней помощи, выиграл тяжелое сражение, или на того, кому удалось решить все свои проблемы так, как он и мечтать не смел.
«Ничего, может быть, в конце концов, все будет хорошо», – попыталась успокоить себя Ноэлла.
И, устроившись поудобнее, стала смотреть в окно. Путешествие начинало ей нравиться: еще ни разу в жизни ей не доводилось путешествовать с такой роскошью.
Джаспер Рэвен привез Ноэллу в Лондон.
По дороге они остановились на ночлег на почтовой станции, и Ноэлла отметила про себя, что он снял лучшие номера и даже отдельную гостиную, в которой они поужинали. Еда не отличалась особой изысканностью, однако была обильна, чего в их доме уже давненько не видывали. После ужина Ноэлла спокойно заснула.
Она знала, что и нянюшка, хотя она ей этого и не говорила, получила от ужина истинное наслаждение и хорошенько отдохнет за ночь.
Когда на следующее утро они снова отправились в путь, Ноэлла с удивлением обнаружила, что уже не испытывает такого сильного волнения, какое мучило ее весь вчерашний день.
До Лондона они добрались поздно вечером, по дороге дважды меняя лошадей. Когда они въехали в город, Джаспер Рэвен сказал:
– Ночевать вы будете в доме вашего брата на Парк-стрит. Он приезжал в этот особняк на короткое время в прошлом году, а когда уехал, забрал с собой всю челядь, за исключением двоих слуг, которых оставил присматривать за домом. Так что можете не волноваться.
– Я… постараюсь, – робко проговорила Ноэлла.
– Слугам, естественно, сообщат, что вы леди Ноэлла, – резко проговорил Джаспер Рэвен, – там мы и отужинаем – я купил немного еды и вина на последней почтовой станции.
Ноэлла поблагодарила его за предусмотрительность, удивляясь тому, как ловко мистер Рэвен умеет все организовать и ни о чем не забыть.
И, тем не менее, в глубине души она чувствовала, что он ей не нравится, хотя и никак не могла понять почему.
Сначала ей казалось, что ее смущает его слишком шикарный вид, равно как и то, что мистер Рэвен, по всей видимости, вращается в таких общественных кругах, о которых она не имеет ни малейшего представления.
Но потом Ноэлла поняла – дело не в этом. Но в чем именно, она не смогла бы объяснить даже самой себе. В Джаспере Рэвене было нечто такое, что заставляло Ноэллу жалеть о своем согласии на его безумную затею, хотя она и давала возможность спасти себя, нянюшку и Хокинса от голода.
Когда они вошли в высокий внушительного вида дом на Парк-стрит, Ноэлла услышала, как Джаспер Рэвен начал грозным голосом отдавать приказания слугам, которые были явно ошарашены нежданным приездом господ.
Однако, прибегнув к помощи нянюшки и Хокинса, слугам, наконец, удалось постелить постели, и по настоянию нянюшки по простыням даже прошлись горячими кирпичами на тот случай, если они вдруг оказались бы влажными.
К тому времени, как Ноэлла сменила дорожное платье на простенькое муслиновое, которое обычно носила дома, ужин был уже готов.
Ноэлле и в голову не пришло надеть одно из платьев, принадлежавших Ноэлли.
Она считала, что они слишком уж изысканны для тихого, скромного ужина с Джаспером Рэвеном.
Ей даже казалось, сделай она это – и он поднимет ее на смех. Поэтому Ноэлла смутилась, когда он, бросив на нее придирчивый взгляд, насмешливо спросил:
– Это что, ваше лучшее вечер нее платье?
Ноэлла вспыхнула.
– Оно единственное, которое при надлежит мне, – ответила она. – В сундуке у меня есть еще два, которые носила Ноэлли. Они оказались настолько вычурными, что их никто не захотел купить.
Джаспер Рэвен оглядел ее с головы до ног, вновь приведя Ноэллу в смущение, и сказал:
– Я вот думаю, стоит ли вам купить что-нибудь более-менее приличное из одежды до того, как мы приедем в замок Рэвенов, или оставить вас как есть?
– Думаю, будет лучше, если вы остановитесь на втором варианте, – ответила Ноэлла. – Как вам уже известно, у меня нет денег даже на то, чтобы купить себе носовой платок, не говоря уж о платье!
Она постаралась, чтобы голос ее звучал как можно непринужденнее. Однако лишь бесчувственный чурбан мог не заметить, что она изо всех сил старается сдержать слезы.
И дело было не в одной только усталости, Ноэллой овладел страх. Ее пугала необходимость лгать. Ей казалось, что она замахнулась на что-то большое и грозное.
В действительности в том, что ее обуревали подобные чувства, повинен был дом, в котором они сейчас находились. Темный и мрачный, он, казалось, давил на нее. Ноэлле, всю жизнь прожившей в деревне, чудилось, что в нем нет ни единого светлого пятна, и у нее появилось нехорошее чувство, что и его владелец, по всей вероятности, похож на этот дом.
Однако, немного поразмыслив, Ноэлла пришла к выводу, что в голову ей лезет всякая чепуха. Ведь не с отцом Ноэлли, суровым, властным человеком, предстоит ей встретиться, а с его сыном!
А поскольку он является ее так называемым братом, он только рад будет ее видеть. Да и она сама с удовольствием побеседует с кем-то, близким ей по возрасту, ведь она так долго была лишена этого.
Они прошли в просторную столовую, стены которой были обшиты панелями из мореного дуба. Повсюду висели портреты предков семейства Рэвенов, и Ноэлле показалось, что они с неодобрением взирают на нее. За ужином им прислуживал Хокинс, и Ноэлла поняла, что нянюшка хлопочет на кухне.
Поскольку она изрядно проголодалась, еда показалась ей выше всяких похвал, и Ноэлла была порядком удивлена, когда Джаспер Рэвен по окончании ужина раздраженно бросил:
– Если бы мы остановились в гостинице, нам предложили бы гораздо более разнообразное меню!
Ноэлла промолчала. Она так долго обходилась минимальным количеством еды, что больше трех блюд не смогла бы осилить.
– Но это, вероятно, стоило бы намного дороже, – наконец осмелилась заметить она.
– Какое это имеет значение! – отрезал Джаспер. – Граф возместит мне каждый пенни, который я затратил на эту поездку. И это еще самое малое!
Он произнес это таким тоном, что Ноэлле стало не по себе.
Поднявшись из-за стола, она проговорила:
– Поскольку завтра мы наверняка отправимся в путь рано утром, полагаю, вы не сочтете меня невежливой, если я сейчас отправлюсь в постель.
– Неплохая – мысль, – отозвался Джаспер Рэвен. – А я тем временем схожу в свой клуб послушать последние сплетни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17