Лорд Хейвуд едва мог поверить своим глазам. Покрывало на кровати чуть сдвинулось, он увидел белокурые длинные волосы, разметавшиеся по подушке. В следующий момент обладательница этих роскошных волос резко дернулась и села, испуганно уставившись на лорда.
Эта неизвестная особа обладала небольшим овальной формы личиком и розовыми щеками, словно у только что проснувшегося младенца. Длинные светлые волосы густой волной окутывали хрупкую фигурку в белой полупрозрачной ночной рубашке.
На лорда уставились огромные темно-синие глаза, и нежный, чуть дрогнувший голос с удивлением произнес:
— Кто... вы? Что вы тут делаете?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лорд Хейвуд был настолько ошеломлен этой встречей, что в первый момент не мог вымолвить ни слова. На какое-то время в комнате воцарилась тишина.
Затем, оправившись от изумления, он спросил в свою очередь:
— Как хозяин этого дома, я бы предпочел, чтобы сначала вы ответили на этот вопрос.
Синие глаза открылись еще шире, хотя это казалось невероятным.
— Хозяин? Вы? Не может быть... Вы лорд Хейвуд? Но... он же за границей!
— Как видите, я вернулся, — ответил лорд Хейвуд, — и, очевидно, не в самый подходящий для вас момент.
Незваная гостья некоторое время обдумывала его слова, затем произнесла, чуть запинаясь:
— Момент действительно может оказаться не совсем... подходящим, если... вы потребуете, что бы я... покинула этот дом... так как есть причина... по которой я не могу сделать это немедленно.
— Что вполне очевидно, — сухо отозвался лорд Хейвуд.
Эта история нравилась ему все меньше и меньше.
При этом он бросил выразительный взгляд на ее ночную рубашку, сквозь полупрозрачную ткань которой просвечивали восхитительные холмики юной, но вполне оформившейся груди. Проследив за его взглядом, девушка вспыхнула и поспешно натянула на себя покрывало.
При этом лорд Хейвуд заметил, что простыня, обшитая по краю атласной лентой, была украшена монограммой его матери, а наволочка на подушке отделана тонкими кружевами, которые он так хорошо помнил.
— А вы, кажется, неплохо здесь устроились... со всеми удобствами, — произнес он насмешливо.
— В доме никого не было... кто мог бы... мне помешать, а смотрители, я имею в виду этих двух стариков, никогда не поднимались выше первого этажа, — пояснила незнакомка.
Лорд Хейвуд отошел от окна и сделал несколько шагов в сторону кровати, однако не стал подходить слишком близко, чтобы не напугать эту весьма странную молодую женщину.
Теперь, когда он смог лучше рассмотреть свою незваную гостью, он понял, что она очень мила. На самом деле она была даже слишком красива для того, чтобы одной бродить по окрестностям, а тем более спать в чужом доме и в чужой постели, скрываясь ото всех.
— Очевидно, нам придется начать все сначала, — сказал он. — Поскольку вы знаете, кто я, пожалуйста, скажите, как ваше имя и почему вы тут оказались.
Наступила весьма продолжительная и довольно неловкая пауза. По лицу девушки лорд понял, что она о чем-то напряженно думает.
Наконец она произнесла с запинкой:
— Меня зовут... Лалита.
Лорд Хейвуд терпеливо ждал продолжения, но, так как она, по-видимому, больше ничего не собиралась говорить, спросил сам:
— Лалита, а как дальше?
— Вам... вполне достаточно знать, что меня зовут Лалита... просто Лалита.
— Могу догадаться, что вы, очевидно, сбежали откуда-то и теперь скрываетесь здесь.
Она одарила его обворожительной улыбкой.
— Весьма разумное объяснение. Вы, по всей видимости, очень умны.
— Благодарю вас за столь лестную оценку моих способностей, — лорд шутливо поклонился, — но все равно, того, что вы сообщили мне, совершенно недостаточно.
— Это все, что я могу вам сказать.
— Но почему?
Потому что, как вы правильно догадались, я... беглянка. И... поскольку в этом чудесном доме никто не жил, я подумала... что это очень подходящее место, где я могла бы... спрятаться.
— От кого же?
Она вновь ослепила его улыбкой, но на этот раз в ее глазах мелькнуло задорное, чуть вызывающее выражение.
— А это, как вы и сами могли бы догадаться, как раз тот вопрос, на который я не собираюсь отвечать.
— Ну что ж, — сказал лорд Хейвуд, — пусть так, раз уж вы намерены напускать на себя таинственность, но, может быть, вы хотя бы скажете, по какой причине вы это сделали?
Лалита задумчиво смотрела на него, слегка наклонив набок голову. С некоторым изумлением и досадой лорд Хейвуд неожиданно понял, что она просто раздумывает о том, можно ли ему доверять.
Видя ее нерешительность, он сказал с едва заметным раздражением:
— Позвольте заверить вас, что ничего из того, что вы мне сейчас скажете, никогда не будет использовано против вас.
Девушка чуть слышно рассмеялась, а он невольно отметил, что в ее смехе было гораздо больше веселья, чем можно было бы ожидать в такой щекотливой ситуации. Эта странная особа, кажется, поставила себе целью постоянно изумлять его.
— А вы мне представлялись совершенно другим, — заявила она. — Когда я рассматривала всех этих важных и гордых лордов, ваших предков, чьи портреты украшают лестницу в столовую, то думала, что вы — такой же, как они. А на самом деле вы ни капельки не похожи.
— Вот как? А я всегда полагал, что между нами есть определенное фамильное сходство.
— Очень слабое, и, кроме того, вы гораздо красивее, чем можно было ожидать, судя по этим портретам. К тому же значительно моложе.
— Я бы принял это как комплимент, если бы не думал, что вы говорите это с вполне определенной целью.
Она снова рассмеялась.
— Так и есть! Я хочу, чтобы вы позволили мне остаться здесь, в этом доме.
— Вы же прекрасно понимаете, что это невозможно, — твердо сказал он.
Повинуясь безотчетному желанию рассмотреть ее получше, лорд Хейвуд откинул портьеры, закрывающие второе окно.
Теперь солнечный свет заливал всю комнату, наполняя ее золотистым сиянием. Лорд Хейвуд медленно повернулся и взглянул на освещенную солнцем кровать своей матери, где среди белоснежных простыней, отделанных кружевами, на фоне голубого полога сидела голубоглазая красавица с золотыми волосами, распущенными по плечам, и смотрела на него невинным взором.
Эта картина внезапно показалась ему абсолютно нереальной. Невольно пришла в голову мысль, что юная Лалита здесь, в этой комнате, которую он так хорошо знал, выглядит словно какое-то сказочное существо, таинственная фея, загадочным образом появившаяся в его доме. Он едва удержался, чтобы не ущипнуть себя, проверяя, что она — не плод его пылкого воображения и что все это не сон.
Лорд Хейвуд опустился в кресло с позолоченными резными подлокотниками, обитое, как и вся мебель в комнате, голубым атласом. Это кресло, так хорошо ему знакомое по воспоминаниям, помогло ему почувствовать себя гораздо спокойнее и увереннее. Ощущение нереальности происходящего исчезло, он снова чувствовал себя хозяином положения.
— Если вы просите меня о помощи, вы, по крайней мере, должны это как-то обосновать.
Она бросила на него быстрый взгляд из-под длинных ресниц. Он обратил внимание на то, что ее густые темные ресницы загибались кверху, словно у маленького ребенка.
— Полагаю, именно так вы разговаривали со своими бедными солдатами, когда они представали перед вашими грозными очами за опоздание на построение или какую-нибудь еще столь же ужасную провинность.
— Они, как правило, всегда предъявляли мне весьма уважительную и вполне правдоподобную причину своего поступка, — возразил хозяин дома.
— Ну хорошо, я тоже открою вам причину своего бегства. Я убежала из дома потому, что мой опекун пытается выдать меня замуж за... слабоумного.
Лорд Хейвуд скептически взглянул на девушку.
— Но это правда! — воскликнула она, заметив выражение его лица.
— Зачем же вашему опекуну это делать?
— Потому что этот слабоумный — его сын!
— Мне это кажется очень сомнительным.
— Как и любому другому человеку, как мне кажется, — грустно ответила Лалита. — Но я все равно отказываюсь выходить замуж за человека, про которого его собственные слуги говорят, что у него «не все дома», и который распускает слюни и... и еще у него всегда такие потные руки...
Все это она произнесла с большой горячностью, возмущенно сверкая глазами. При этом она напомнила лорду какого-то маленького преследуемого зверька, отчаянно фыркающего и царапающегося. Глядя на нее, он не мог сдержать невольной улыбки.
— Конечно, вы-то можете смеяться, — обиженно добавила Лалита, заметив его реакцию, — но в данных обстоятельствах мне оставалось либо согласиться на то, чего хочет мой дядя, либо сбежать из дома.
— Так, значит, именно ваш дядя является вашим опекуном? — тихо спросил лорд Хейвуд.
— Ну вот, теперь вы пытаетесь хитростью выведать у меня сведения обо мне, — вспыхнув от возмущения, сказала девушка. — Но только знайте, если вы попробуете отправить меня назад, я обещаю вам, что опять сбегу или утоплюсь в вашем озере!
— Очень драматично! — насмешливо воскликнул лорд Хейвуд. — Но только это уже напоминает истерику и сильно ослабляет ваши позиции.
Лалита издала возглас, который можно было принять за крайнее раздражение.
— И зачем только вы вернулись! — воскликнула она. — Я нашла такое замечательное место, где меня никто бы не стал искать, и здесь было так... удобно!
— Что же вы предполагали есть в этом замечательном месте?
Девушка неуверенно взглянула на него. Было совершенно ясно, что она раздумывает, стоит ли говорить ему правду.
Наконец она медленно произнесла:
— Конечно, еда здесь довольно однообразная.
Смотритель держит кур, которые... повсюду откладывают яйца, а кроме того, в огороде много овощей.
Лорд Хейвуд усмехнулся.
— Я вижу, вы весьма изобретательны.
— На самом деле я очень неплохо умею готовить, если, конечно, у меня есть все необходимое для этого, но когда я сбежала из дома, то даже не представляла себе, куда пойду, и поэтому не подумала взять с собой еду.
— Но вы, вероятно, все-таки думали о том, куда направляетесь, не могли же вы бежать куда глаза глядят, — предположил лорд Хейвуд.
— Я собиралась добраться до Франции. И хотела бы попросить вас мне помочь.
— Не думаю, что Франция сейчас подходящее место для одинокой женщины, — заявил он с неожиданной горячностью.
— Почему же? Война окончена. Я прекрасно говорю по-французски. К тому же у моей матери во Франции была близкая подруга, герцогиня де Сосон, которая, вне всяких сомнений, будет рада меня видеть, если, конечно, я сумею отыскать ее.
— И вы действительно намерены скитаться по Франции совершенно одна в поисках этой герцогини, которая могла, как вы прекрасно понимаете, уже умереть?
— Думаю, это было бы очень волнующее приключение, — мечтательно сказала Лалита.
— Вы просто не представляете себе, о чем вы говорите.
Произнося это, лорд Хейвуд думал о том хаосе, который царил в стране, откуда он только что приехал.
В стране было полно дезертиров из французской армии. Они бродили по дорогам и занимались мародерством и грабежами. Были и обнищавшие за годы войны крестьяне, отчаявшиеся поправить свои дела и готовые на все. И, конечно, как всегда после войны, было много разрушений и горя.
Поэтому вполне понятно, что путешествие такой прелестной девушки, как Лалита, одной по стране, недавно пережившей войну, представлялось ему полным безумием.
Увидев, что он задумался, она через несколько мгновений вновь заговорила:
— Ну, раз уж вы считаете, что мне опасно ехать во Францию... мне ничего больше не остается, как... остаться здесь.
— Это, как я уже имел честь вам сообщить, совершенно невозможно! — отвечал лорд Хейвуд, еле скрывая раздражение.
— Но почему же? Дом ведь достаточно велик, и, если вы беспокоитесь, что ваши друзья могут заметить меня, я могу спрятаться здесь в самом укромном углу, на чердаке например.
Я не имел в виду ничего подобного, и я вовсе не намерен принимать у себя гостей, — сказал лорд Хейвуд.
— Почему же? Наверное, очень многие ваши друзья захотят увидеть вас и поздравить с возвращением, ведь вы приехали домой после такого долгого отсутствия.
— В дом, который я не могу больше содержать! — с горечью воскликнул полковник.
Он вовсе не собирался делиться с ней своими проблемами, просто подобные мысли постоянно терзали его. Эти горькие слова сами сорвались с языка, прежде чем он успел подумать о том, что говорит.
— Вы хотите сказать, что оказались в том же положении, что и многие другие мужчины, вернувшиеся с этой войны? — спросила Лалита.
— Это зависит от того, что вы имеете в виду, — осторожно сказал лорд Хейвуд, уже сожалея о своей неуместной откровенности.
— Но вы должны знать, что большинство демобилизованных оказались в отчаянной нужде, многие совсем обнищали. Когда они вернулись домой, то обнаружили, что крыши текут, дети голодают, скотина отощала. Думаю, нет нужды говорить, что для них не нашлось никакой работы.
Лорд Хейвуд был поражен. И удивила его не только способность юной девушки вполне трезво судить о подобных вещах, но и сочувствие, прозвучавшее в ее голосе. Оно явно показало, что страдания этих людей причиняли ей самой сильнейшую боль.
Почти все англичанки, которых он встречал в Париже с тех пор, как окончилась война, были заняты исключительно своими собственными делами. И хотя старшие офицеры вели разговоры о том тяжелом положении, которое сложилось в Англии, это никоим образом не было предметом разговоров на званых обедах и балах. Лорд Хейвуд прекрасно понимал, что богатым нет никакого дела до страданий бедняков.
Он видел, что Л элита ждет от него ответа на свой вопрос, и, подумав, сказал:
— Вы очень красочно и точно описали мое теперешнее положение.
— Но у вас есть этот великолепный дом, хотя, конечно, ваши фермы в таком же плохом состоянии, как и все остальные в округе.
— Откуда вы знаете об этом?
— Я их видела.
— Когда?
— На подобные вопросы я не собираюсь отвечать, так как я понимаю, что вы пытаетесь что-то выяснить обо мне.
— Но вы ведь должны понимать, что я не смогу помочь вам до тех пор, пока не узнаю, откуда и зачем вы сюда попали, — резонно заметил лорд Хейвуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21