https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/90/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Барбара Картленд: «Опасность для сердец»

Барбара Картленд
Опасность для сердец



OCR Anita
«Опасность для сердец»: Вече, Селена+; Москва; 1997

ISBN 57838-00227-9, 588046-085-1 Аннотация «Опасность» – основная идея этого остросюжетного романа. Будущее Серины, осиротевшей после гибели отца на дуэли, целиком зависело от маркиза Вулкана – человека, репутация которого не позволяла порядочной женщине находиться в его обществе. Девушке предстояло узнать о мрачный тайнах поместья Мэндрейк, замка семьи Вулкан, построенного на скалистом утесе. Перед лицом смертельной опасности она приняла дружбу там, где не ожидала встретить ни помощи, ни поддержки… Барбара КартлендОпасность для сердец Карточные игры угрожают разрушением, истинные желания угрожают сердцам. Сэр Хьюберт Стэверли Глава 1 Глядя в окно, Серина размышляла о том, что весенней порой из года в год Стэверли становится все краше. Зелень обильно покрытых росой лужаек поражала своей сочностью, а сирень – пышностью. Ветви сирени склонялись под тяжестью белых, розовато-лиловых и пурпурных цветов. Ракитник сверкал, выбрасывая фонтаны золотого дождя, а опавшие розовые и белые лепестки фруктовых деревьев охапками лежали на земле. Темную поверхность озера скрывали широкие и круглые ярко-зеленые листья водяных лилий, которые скоро расцветут и наполнят все экзотической красотой.Серина всем сердцем так чувствовала красоту, что считала все вокруг частью ее самой. Ей казалось, что любовь к Стэверли вызывает особый трепет в ее душе и что она относится к этому уголку, как к живому существу.– Мисс Серина, вам пора пить утренний шоколад.Низкий, грубоватый голос заставил ее вздрогнуть и, тихо вскрикнув, она обернулась.– Я замечталась, Юдора. Не слышала, как ты вошла.Если голос Юдоры наводил страх, то ее внешность просто вызывала ужас. На первый взгляд она напоминала карлика, но, если присмотреться внимательнее, можно понять, что ее уродство не от рождения, а из-за болезни, которая скрутила все тело.Голова нормальной величины казалась неимоверно большой по сравнению с ее крошечным иссохшим телом. Никто не мог сказать, сколько ей лет. Глубокие морщины, следы пережитых страданий, избороздившие лицо, окружали впалые глаза и продолжались от острого носа до линии рта. Ничто не ускользало от взгляда темных и удивительно живых глаз, которые часто выражали странные и необузданные чувства. В детстве Серина представляла душу Юдоры – неукротимую, стремившуюся вырваться из заточения в этом уродливом теле.Серина знала Юдору всю жизнь. Эта маленькая женщина ни на минуту не расставалась с ней, потакая всем ее прихотям, любя слепо, почти с собачьей преданностью, и ревниво ее охраняя.Девушка взяла чашку с шоколадом с серебряного подноса и села на широкий диван у окна.– Уже одиннадцать? – вздохнула она. – А мне столько нужно сделать!– Миссис Бистон попросила меня сообщить вам, мисс, если сэр Гайлс приедет сегодня вечером, мы не сможем подать к обеду жаркое.– Ну как же, обязательно сможем, – ответила Серина. – Я велела заколоть барашка четыре дня назад. Он, кажется, так и висит нетронутый. Ты же знаешь, Юдора, сэр Гайлс очень любит барашка, и скажи миссис Бистон, пусть приготовит еще и печеного карпа под португальским соусом, двух давенпортских кур, фаршированных и тушенных в масле, немного супа на первое и фруктовый пирог на десерт. Обед будет не роскошный, но такой, какой обычно нравится отцу.– А если сэр Гайлс не приедет? – спросила Юдора.– Ну, я справлюсь с одной из кур, – улыбнулась Серина.– Я передам миссис Бистон ваши распоряжения, – сказала Юдора.– Да, пожалуйста, а потом возвращайся и помоги мне нарвать цветов. Те, что в большой вазе в холле, уже вянут.Серина повернула голову в сторону окна.– День такой чудесный, мне хочется в сад.– У меня тяжело на сердце, – сказала Юдора.Голос Юдоры всегда звучал странно и грубовато, как если бы какая-то неуправляемая внутренняя сила заставляла ее говорить.– О, Юдора, почему? – спросила Серина.– Не знаю, – ответила карлица. – Но этой ночью мне не спалось, я чувствовала, как к нам приближается черная туча.Серина в испуге вскочила с дивана.– Оставь меня, Юдора, я боюсь твоих слов. Много времени прошло с тех пор, как тебе снилось такое, и все же, когда ты так говоришь, я очень боюсь.– Извините, мисс Серина, но я не могу не сказать о том, что чувствую... и знаю.Юдора говорила задумчиво, почти печально.– Да, я знаю, Юдора, дорогая, но как бы мне хотелось, чтобы ты не чувствовала таких ужасных вещей, не в такой день, как этот. Я хочу быть счастливой! Я счастлива! Отец скоро вернется, и помолимся Богу, чтобы его поездка в Лондон... – она не сразу нашла нужное слово, затем почти шепотом, тихо добавила, – не обошлась ему очень дорого.Ее глаза блуждали по комнате. Комната, хотя и красивая, отличалась бедностью обстановки. Выцветшие прямоугольные пятна на стене и оставшиеся гвозди напоминали о висевших когда-то картинах.Серина направилась из гостиной в холл, где также царила пустота и повсюду на стенах, обитых парчой, встречались выцветшие пятна. После ярко освещенной солнечным светом гостиной холл, казалось, утопал во мраке, что заставило девушку вздрогнуть.– Ты пугаешь меня, Юдора. Передай миссис Бистон все распоряжения и принеси из спальни мою накидку. Лучше выйдем на солнце, чтобы не думать о твоих печальных предчувствиях.– Прекрасно, мисс Серина.Юдора присела в реверансе, который еще больше исказил ее сгорбленное тело; когда она шла по мраморному полу, каждый шаг отдавался странным звуком. Оставшись одна, Серина, сцепив пальцы рук, застыла, глядя на пустую стену над камином.– О, пожалуйста, помоги ему выиграть, – прошептала она. – Пожалуйста, пожалуйста! И потом, нам уже нечего продавать.Пальцы девушки сжались, как будто напряжение и сила, звучавшие в ее голосе, до боли стиснули их. Серина заставила себя повернуться к двери, быстро распахнула ее и сразу же ощутила поток согретого весенним солнцем воздуха. Дыхание ветра коснулось ее волос, она повернулась лицом к этому потоку, как бы надеясь, что он унесет все страхи и опасения.Дверь выходила на длинную лестницу с каменными ступеньками, спускавшуюся к посыпанной гравием аллее, за которой располагалась каменная терраса, а та, в свою очередь, вела в огромный парк, окружавший поместье Стэверли. Могучие столетние дубы придавали парку величественность. Стая голубей пролетела в ясном небе. По озеру медленно и величаво плыли лебеди.Как красиво! Какая красота! Но слова Юдоры заставили девушку потерять покой. Она боялась, очень боялась. Слуги всегда говорили, что Юдора колдунья, а Серина смеялась над их словами, тем не менее в глубине души она часто со страхом признавала, что это правда.Юдора отличалась от обычных людей. Никто, например, не знал ее родителей. Дед Серины как-то вечером мчался в своей карете из Лондона в Стэверли с головокружительной скоростью, и при резком повороте лошади сбили женщину у обочины дороги, она попала под колеса. Он принес ее домой, в Стэверли, но на следующее утро несчастная умерла при родах. Тело ребенка было скрюченным в результате увечий, перенесенных матерью перед самым его рождением.Никакие расспросы не помогли узнать что-либо об этой женщине или откуда она родом. И Юдору вырастили в Стэверли. Сначала она была у всех на побегушках, а затем, большей частью по собственному настоянию, стала личной служанкой Серины. Она обожала ребенка с самого рождения, и никакие замечания и даже приказы не могли оторвать Юдору от Серины.Няня не переставала повторять, что из-за Юдоры девочка заболела лихорадкой. Ей не разрешалось близко подходить к ребенку, чтобы не напугать его. Но Серина никогда не боялась Юдоры. Как только она подросла и стала узнавать людей, она улыбалась и тянулась крохотными ручонками к этому неказистому существу, от которого остальные отшатывались с презрением.Но наступили времена, когда Серина и другие в Стэверли стали боготворить Юдору. Многочисленная прислуга разошлась, остались только самые старые и преданные слуги, которые месяцами не получали жалованья, но были привязаны к дому и не могли представить своей жизни без Стэверли, а также потому, что им просто некуда было идти.Юдора стала бесценной. Будучи личной служанкой Серины, она вела все хозяйство, и ей в доме все безгранично доверяли; а однажды, когда миссис Бистон заболела, несколько дней Юдора еще и готовила, не считая себя при всем этом слишком занятой, чтобы забыть о Серине. Она всегда искусно укладывала ей волосы и приводила в порядок все наряды.– Что бы я без нее делала? – часто спрашивала себя Серина. Она повторяла эти слова громко, подставив лицо навстречу весеннему ветру, когда стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в сад. И все же она всем сердцем желала, чтобы Юдора оставила свои предчувствия при себе.Ее охватывал ужас, когда предчувствия Юдоры сбывались. Однажды та сказала:– Что-то пахнет бедой. – И казалось, она действительно почувствовала запах надвигающейся опасности задолго до того, как это сбылось.– Что бы это могло быть? Что же? – спрашивала себя Серина и знала, что тревожится за отца, так как он опаздывал уже на три или четыре дня.Серина с нетерпением ждала его возвращения, и все же очень боялась этого. Ей сразу станет ясно, выиграл он или проиграл, с первой же минуты, как только она увидит его, подъезжающим в своем экипаже с желтыми колесами. Если он выиграл, то выскочит из кареты, забыв о своем возрасте, бросит поводья конюху и вприпрыжку поднимется по ступеням с криком:– Серина! Серина!Как только она услышит его голос, сразу же наступит облегчение.– Это превзошло все ожидания, – скажет он. – У нас целое состояние! Мы заполним подвалы едой, а сейчас, ради Бога, пусть накрывают на стол, и я тебе все расскажу. Мы устроим прием, бал, и ты купишь себе новые наряды.Он говорил бы без умолку, как ребенок, а его радость всегда была такой заразительной, что Серина забывала все на свете, ощущая только счастье, и они засиделись бы далеко за полночь, составляя планы на будущее, как обновить дом и использовать деньги, чтобы поправить дела в поместье. Как сладостны минуты, когда они чувствуют себя богатыми, когда все по карману и любая расточительность не кажется причудой. Тем не менее Серина знала, что очень скоро сэр Гайлс скажет:– У нас заканчиваются деньги, мои карманы вот-вот совсем опустеют. В четверг я уеду в Лондон. Когда я вернусь, мы подумаем, как пристроить к дому новое крыло. Мы должны поручить Адамсу сделать это для нас.– О, папа, не уезжай, – умоляла его, Серина, но знала, что это бесполезно, даже если она на этом настаивала.Он испытывал необъяснимую потребность, исходившую из самой его сущности, от которой не мог отказаться. Руки его не могли долго оставаться без карт, он стремился к ним, как умирающий человек к глотку воды. Шли годы, и он все реже выигрывал. Серине казалось, что счастливые дни, когда ему везло, ушли в прошлое, во времена ее детства; и по мере того как она взрослела, приезд сэра Гайлса из Лондона производил совершенно другое впечатление.Экипаж медленно подъезжал к аллее; даже лошади казались сонными, и когда они останавливались у парадной двери, сэр Гайлс выходил из кареты очень медленно, почти нехотя, и боялся смотреть в глаза дочери. Если она ждала его на верхней ступеньке, он молча целовал ее, проходил в зал, отдавал шляпу и пальто дворецкому и осматривал все вокруг, будто что-то искал.Как хорошо знала Серина этот взгляд! Сейчас почти все ценное было продано – картины Ван Дейка, инкрустированные горки для фарфоровой посуды, серебро времен Чарлза II, прекрасные гобелены, висевшие в столовой сотни лет. Теперь же обо всем этом напоминали только следы на стенах и пустота в сердцах тех, кому все это было дорого.– Господи, пожалуйста, дай ему выиграть.Девушка еще раз шепотом произнесла молитву, и, казалось, ветер сорвал ее с губ. Она замолчала и уставилась на длинную аллею, на которой внезапно из-за деревьев показалась лошадь.– Он едет! Я вижу его!Она говорила больше с собой, чем с Юдорой, чьи шаги она уже слышала за своей спиной.– Наденьте накидку, мисс Серина, здесь очень холодно.– Это отец! Он приехал! Как странно. Наверное, рано выехал из Лондона!Сердце девушки сжималось, когда она произносила эти слова. Когда сэр Гайлс играл, он редко покидал клуб до рассвета, и если он уходил из него рано и возвращался в Стэверли до полудня, этому было только одно объяснение – он проиграл все деньги и поэтому не смог продолжить игру.Серина машинально протянула руку Юдоре. Карлица взяла ее руку в свои, но ничего не сказала, и девушка поняла, что та не находит слов утешения.– Но это не сэр Гайлс! Посмотри, Юдора, – вскрикнула Серина. – Кто это может быть?– Это не сэр Гайлс, – спокойно произнесла Юдора.– Да, я же говорила, что не он, – сказала Серина с нетерпением. – По-моему, это кузен Николас. Да, конечно же, это он. И я уверена, он тоже из Лондона. Вероятно, чтобы сказать, в котором часу отец приедет домой. Он едет очень быстро. Пойди и прикажи подать вино и холодное мясо для него. Он, наверное, проголодался с дороги.Юдора молча повернулась, а Серина в нетерпеливом ожидании махала кузену, переезжавшему мост через озеро.– Николас! Как я рада видеть тебя! Сначала я подумала, что это мой отец! Ты из Лондона?Николас Стэверли взглянул на Серину. Ее белокурые волосы блестели на солнце, ветер играл с муслиновой юбкой. Девушка и не подозревала, насколько она прелестна на фоне старого здания из серого камня, а Николас, сняв шляпу, не сводил с нее глаз. К нему подошел старый конюх.– Ну, вы ее загнали, мистер Николас, – пробурчал он с упреком и фамильярностью старого слуги. Николас не нашелся, что ответить.– Добро пожаловать, Николас, рада тебя видеть, – сказала Серина, – кажется, уже два месяца прошло, как ты уехал в Лондон, а я получила от тебя только одно письмо. Ты заслуживаешь моего презрения за такую неучтивость. Наверняка тебе было слишком весело, чтобы помнить о своей деревенской кузине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35


А-П

П-Я