Земля Фортинбрасов по названной статье вся досталась Гамлету.— Старшему или младшему? — уточнил я.— Гильденстерн, как же вы не осведомлены! Ах, вы Розенкранц?.. Извините. Ясен пень, Гамлету-старшему, а через него — младшему! То есть не ему лично, а королевству, которым сейчас правит наш добрый Клавдий. Принцу Фортинбрасу, наследнику Норвегии, само собой, попала вожжа под хвост и он решил отбить утраченные земли. Собирает армию, готовится… И предзнаменования дурные.— Какие же? Что-нибудь необычное, сверхъестественное? — осторожно намекнул я.— По дворцовой страже прошел слух, — понизил голос Лаэрт, — будто несколько ночей подряд под северной стеной Эльсинора и на площадке перед замком видели призрака.— Призрака? — притворившись изумленным до глубины души, ахнул я. — Настоящего? И что же он делал — завывал и гремел цепями? Предвещал страшные бедствия?— Нет, — развел руками Лаэрт. — Просто гулял. Сам я его не видел… Но по всем поверьям призраки являются в годы несчастий. Вот так, господа! Ну что, еще по кружечке?Господа накачались пивом настолько, что Дастин посчитал, будто в таком свинском виде возвращаться в резиденцию короля будет неприлично, а потому мы решили погулять по поселку, устроившемуся под скалой Эльсинора. Видимо, пьяные дворяне здесь были зрелищем привычным и обыденным, а посему подгулявшие Розенкранц и Гильденстерн особого удивления у поселян, что праздных, что трудящихся, не вызывали. Алкоголь подстегнул наше воображение, и мы выдвигали версии одна абсурднее другой. Монетка по-прежнему падала орлом вверх.— Здесь требуется тщательное расследование! — втолковывал я Дастину. — У нас достаточно оснований считать, что благополучие Дании под угрозой. Если мы пустим дело на самотек, дело кончится точно так, как у Шекспира — гора трупов, королем становится Фортинбрас Норвежский, предъявивший права на трон…— Что ты сказал? — оборвал меня Дастин, дернув за рукав. — Повтори?— И повторять нечего. Ты очень невнимательно смотрел кино. Помнишь завершающие слова Фортинбраса? Когда он разговаривает с этим надутым индюком Горацио? «Не в добрый час мне выпадает счастье. На этот край есть право у меня. Я предъявлю его». Замечу: Горацио — единственный из персонажей, переживший все и всех. Король, королева, Гамлет, Офелия, Лаэрт, Полоний… Даже Розенкранц и Гильденстерн, которые были вообще не при чем — все сложились! Горацио почему-то жив. Подозрительно…— Ничего подозрительного, — поморщился Дастин. — Мы с тобой — расходный материал. А Горацио в пьесе — персонификация автора, если я правильно понимаю. Он обязан остаться в живых, дабы потом поведать всему миру, что нет повести печальнее на свете…— Чем повесть о Розенкранце и Гильденстерне, — подхватил я. — Есть предложение! Немного сумасбродное. Как насчет того, чтобы не поспать сегодняшнюю ночку и поглядеть на призрака?— Так он тебе и явится!— Обязан явиться, — с жаром сказал я. — Помнишь первое действие «Гамлета»? Призрака видели все — офицеры стражи, Горацио, который специально привел принца посмотреть на тень его родителя… Следовательно, и мы увидим. Как, согласен?— Есть один момент, наводящий на размышления, — после долгой паузы сказал Дастин. — Призраки обычно где появляются?— Вспомни поучения вампира Эмиеля, — ответил я. — Сокровища ищи под алтарем, дракона — в пещере, а саркофаг — в подземелье. Значит, призрак должен бродить по замку. Причем обязательно в тех местах, которые были как-то связаны с жизнью и смертью его носителя. Ты к чему клонишь?— К чему клоню? Старого короля убили в дворцовом саду, где он отдыхал, верно?— Верно.— Тогда почему же тень отца Гамлета фланирует лишь по площадке перед Эльсинором, а Лаэрт утверждает, будто внутри крепости его не видели ни разу? Любой призрак, наделенный хоть каплей логики, должен разгуливать по коридорам замка, по тронному залу и истошно завывать на месте своей гибели. Проклятое привидение не желает входить в Эльсинор, а старательно выманивает принца наружу. Закон нарушен! Слишком подозрительное привидение. Решено — ночью одеваемся потеплее и сторожим.— Кажется, голова проветрилась, — сказал я. — Идем обратно.Мы прошлись по широкому галечному пляжу, на котором пахло водорослями, солью и гнилой рыбой, свернули в поселок и добрались до площади, главными украшениями которой служили два культурных центра — церковь и кабак. За время нашей прогулки к оным развлекательным учреждениям добавились несколько повозок, одна из которых являла собой настоящую театральную сцену. Высокий борт фургона откинут горизонтально, закреплен подпорками и по углам украшен чадящими факелами. Вокруг — толпа местных. Смеются.— Фигляры, что ли, приехали? — прищурился Дастин.На импровизированном подиуме разыгрывалось какое-то непонятное действо. Если судить по костюмам, актеры играли незамысловатую пьеску «для простецов». Три героя — развратная девица, монах и обманутый муж-рогоносец. Тема же — вечная…Девица, указывая на возмущенного супруга, возглашала:— Я проклинаю твой болтающийся член — он тошнотворен и морщинист до колен!— Мадам, душа моя черна с тех пор, как Бог толкнул меня в ваш мерзкий двор! — супруг пытался отбиваться от напора прелюбодеицы.Далее актерка начала демонстрировать собравшимся все недостатки благоверного, сопровождая это настолько неприличным текстом, что мы с Дастином рты пооткрывали. Сюда же добавлялась крайне двусмысленная и столь же бесстыдная пантомима. От такой пьесы, пожалуй, покраснела бы даже лошадь ломового извозчика. А простецы хохотали.Наконец, вышел монах и принялся мирить развоевавшуюся чету, закончив свой монолог словами и телодвижениями, которые всякий нормальный человек квалифицировал бы как фрикционные:— Неутоленный этот голод: очаг остыл, но жарок молот!— Милые деревенские развлечения, — резюмировал Дастин и повернулся к какому-то рыбаку, в голос хохотавшему над пьесой: — Эй, приятель, а когда актеры приехали?— Так они давно здесь, ваша милость, — ответствовал бородатый селянин. — Принцев наперсник, господин Горацио, изволили приехать из Виттенберга и привезти труппу для развлечения высокородного Гамлета. Дней пять народ веселят…— Вот как? — крякнул мой напарник. — Значит, пять дней.Дастин нахмурился, а я так и не понял, что именно омрачило его чело.— Идем в замок, — сказал он. — Ночь будет тяжелой. * * * Если вы никогда не бывали на побережье Северного моря, а конкретно — на пляжах пролива Каттегат, тем более — поздней осенью, то потеряли вы немногое. Еще находясь в Доме, на Афродите, я порылся в файлах Навигатора и выяснил, что летописный Эльсинор Шекспира есть не что иное, как современней Хельсингер, довольно крупный город в Дании. Хозяин, судя по всему, при очередном терраформировании Афродиты, вызванном необходимостью поставить грандиозные кулисы для нового спектакля, учел любые мелочи. Пятьдесят шестой градус северной широты — это вам не солнечный Крым. В нескольких километрах напротив — побережье Скандинавского полуострова, волны в проливе огромные хотя бы потому, что здесь сталкиваются Атлантическое и Балтийское течения, где-то севернее бушует огромный водоворот Мальстрима, резкий ветер несет обжигающие соленые брызги и весьма зловеще воет в камнях и меж зубцами башен, редкие факела бросают неясные грязно-оранжевые тени на черные валуны, несутся по небу рваные облака… Я не удивился бы, узрев парочку валькирий, пролетающих куда-нибудь по своим делам. В общем, самое время и место для появления призрака, а уж тем более такого знаменитого, как Тень Отца Гамлета.Чего только не вытерпишь ради истины. Несмотря на меховой плащ, я продрог мгновенно, а Дастин меня успокаивал — мол, пройдет полночь, то есть время, когда всякое уважающее себя привидение являет миру свой загробный лик и одаривает живых мрачными истинами, и потом Розенкранц с Гильденстерном благополучно вернутся в замок. В замок, где их ждет горячий пунш и припасенная днем баранья лопатка. Главное — оказаться свидетелями явления призрака.— Надо было взять с собой из Дома инфракрасный бинокль, — не уставал жаловаться я. Сидеть за камнями, нагромождавшимися у ворот Эльсинора, было холодно и противно. Вдобавок начал накрапывать мельчайший ледяной дождик, влага проникала за шиворот, за обшлаги рукавов и в сапоги. — Скажи, зачем нам выяснять тайны датского королевского рода, когда эти тайны общеизвестны и Билли Шекспир растиражировал их по всему миру, от Шпицбергена до Новой Зеландии? Сколько времени?— Без десяти двенадцать, — просипел Дастин из-под капюшона. — Представление скоро начнется. Я уверен — нас ждут потрясающие открытия! Все идет к тому.— Все идет к воспалению легких, — пессимистично предположил я и заткнулся, хлюпая носом. Через несколько минут мы заметили, как створка ворот приоткрылась и на площадку перед замком выбрались четверо.— Ага, вот и действующие лица, — тихо сказал напарник, хотя из-за рева ветра мог говорить и нормальным голосом. Все равно никто не услышал бы. — Те, что повыше, с алебардами и в шлемах — Марцелл и Бернардо, ребята из местной службы безопасности, я с ними сегодня познакомился. Факел в руке держит… не различу. Если не Гамлет, значит, Горацио.— Где призрак? — выдохнул я. — Пора бы…— Говорю тебе: подобное действо всегда обставляется с максимально достоверными театральными эффектами. О, слышишь, куранты бьют? Один, два… пять… двенадцать! Вот он! Ух ты! Красиво!Абсолютно беззвучно из темноты, с уводившей к подножию скалы дороги, к воротам подошел тот, кого мы все ожидали. Черный как ночь плащ, бьющийся на ветру, доспехи играют бликами от факелов, закрытое забрало шлема, а поступь настолько царственная, что никакой индюк не сравнится. Я почти поверил, что перед нами настоящая Тень Отца Гамлета. Доспехи сверкали чересчур неестественно, да и двигался он как-то… замедленно.У ворот обозначилась небольшая сумятица и в наш закуток донесся яростный рев, принадлежавший принцу:— Я пойду! Не держите! Марцелл, прочь с дороги!Призрак отчетливо манил Гамлета за собой.— По сценарию, — шепнул Дастин, — остальные останутся возле замка. Сейчас быстро идем за Гамлетом. Главное — незаметно и тихо.— Он нас не заметит, — уверенно ответил я. — Слишком уж ветрено, да и парнишка, по-моему, излишне напуган. Он будет видеть и слышать только призрака. Уходят, давай за ними!Вниз, вниз, короткими перебежками, прячась за валунами. Дорога спускалась к самой воде пролива, под скалу. Два авантюриста, Розенкранц и Гильденстерн, так и не выяснившие, кто из них кто, втихомолку поспешали за привидением и принцем Датским.— Как они при таком шуме будут разговаривать? — пыхтел Дастин, мрачно поглядывая на волны прибоя. — Или придуман какой-то особый спецэффект?— О чем ты?— Тише, остановились! Смотри и запоминай!— Господи Иисусе… — только и сказал я.Призрак заговорил. Поразительно, но голос Тени, как мне почудилось, исходил отовсюду — от камней, скалы, из моря, с небес! Чертовщина! Принц, и это было заметно даже в темноте, смертно побледнел.— Доверься мне всей душой! — впечатляюще проревел призрак. Голос резонировал, раскатывалось эхо… Ответа Гамлета было почти не слышно. Последний пробубнил что-то невнятное наподобие: «Внимать тебе — мой долг» и отступил на пару шагов. Наверное, испугался. Я бы на его месте тоже испугался — такие спектакли не каждый день увидишь. Далее беседа между любящим, но мертвым отцом, и почтительным, однако насмерть перепугавшимся сыном, шла по наезженному сценарию. Призрак, как и положено, провещал о злодейском убиении посредством вливания в ухо летальной дозы сока белены, Гамлет пораженно переспрашивал, а мне отчетливо слышалась некая фальшь… Создавалось ясное впечатление, что речь привидения складывается как будто из нескольких голосов. Ничего не понимаю! И почему, любопытно, ткань плаща Тени хлопает на ветру?— …Прощай! Прощай и помни обо мне! — призрак завершил речь, как и положено по пьесе. Гамлет со всех ног рванул наверх, к воротам, я было дернулся, но Дастин ухватил меня за плечо железными пальцами:— Нет! Гамлет нас не интересует. За призраком, быстрее! Быстрее, говорю! Надо успеть его перехватить!Привидение довольно быстрым шагом удалялось в сторону поселка, что, на мой взгляд, было не совсем адекватно. Если призрак вылез из могилы, то он должен направиться к королевской усыпальнице. И зачем ему вообще куда-либо уходить, когда он может запросто раствориться в воздухе?Дастин меня обогнал, а я, поскользнувшись, едва не вывихнул лодыжку. Прихрамывая, я добежал до поворота и…Престранная картина. В темноте передо мной стояли две фигуры. Напарник с обнаженной шпагой, упертой в грудь Тени Отца Гамлета, и самая Тень, которая как-то не очень уверенно пыталась запугать Дастина страшными карами, громами небесными и адской бездной. Поза у Тени была напряженная и растерянная.Я подобрался сзади, глянул на напарника и, повинуясь его взгляду, аккуратно вынул нож и приставил к спине привидения. Тень ойкнула и внезапно заговорила по-человечески:— Ваша милость, да что вы? Зачем же так? Я все объясню, честное слово!— Шлем сними, — потребовал Дастин. Приказ немедленно исполнили. Под шлемом оказалось вполне человеческое лицо с черной окладистой бородищей. Дастин подошел, презрительно хмыкнул, дернул Тень за бороду и таковая немедленно отвалилась.— Доспехи картонные или из папье-маше, — констатировал Дастин, потрогав нагрудник. — А блестят так хорошо благодаря фольге и толченому стеклу. Ну что, морда, объясняться будем прямо здесь? Или прогуляемся к королю? Клавдий очень заинтересуется мятежниками, настраивающими пасынка против трона и правящего монарха… Чего молчишь, фигляр?— Ваша милость! — выдавил изловленный призрак, и голос показался мне знакомым. Ну точно, театр, комедианты… Чтобы проверить догадку, я слегка съездил Тени Отца Гамлета кулаком по ребрам и зловеще продекламировал:— Я проклинаю твой болтающийся член!..— Он тошнотворен и морщинист до колен, — подхватил Дастин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65