https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/iz-mramora/
Это было ошибкой Путеводца. Он был слишком занят собой. Ему следовало завести семью.— У него есть семья. У него есть Элия и я, — сказала Оливия. — Некоторых людей нельзя удовлетворить так легко, как тебя. Они хотят в жизни большего, чем иметь детей и достойно умереть.— Чтобы получить от жизни больше, человек должен жить для других, — ответил Акабар. — Ни памятник, ни империя, ни песни или рассказы, оставленные потомству не удовлетворяют душу так, как радость другого человека. Путеводец Драконошпор не понял этого, поэтому он может прожить еще триста пятьдесят лет и не получить удовлетворения, не приготовиться к смерти.Грифт подошел к Акабару.— Пора идти, — сказал он.Солнце зашло, в пещере засвистел ветер.
* * * * *
Сидя на ступенях своего разрушенного дома, Путеводец смотрел, как над Пустынными Горами заходит солнце, и над Эльфийским Лесом поднимается луна.Рядом с ним сидел образ его самого, созданный путеводным камнем. Образ пел «Слезы Селины» именно так, как следовало ее петь, как она была написана триста лет назад.Казалось, что первая часть проклятия Акабара выполняется. Путеводец несколько часов слушал без всякого удовольствия.Бард приказал камню остановиться. Он посмотрел на образ, сидящий рядом с ним — молодой, с очаровательной улыбкой, уверенный в себе больше, чем хозяин рядом с ним. Копия был образом человека, который думал, что узнал способ обмануть смерть. Он обманул себя самого, решив, что музыка будет его бессмертием. Теперь Путеводец понимал, что это не так.— Проклятье! — пробормотал он.— Спи, — приказал он камню. Образ мгновенно исчез.Путеводец задумался. Он не мог решить проблему смерти, поэтому начал придумывать способы улучшить путеводный камень. Надо записать в него пение Элии. И записать ее пение вместе с пением Оливии. Их голоса хорошо звучат вместе.Путеводец посмотрел на камень. «Хотя, это не будет то же самое», — подумал он. Записи не будут Оливией и Элией. Он не может научить камень хвалить его за умные действия, беспокоиться о нем, дразнить его или упрекать его, как это делают Элия и Оливия. Он не может заставить камень любить его.Он понял, что хочет быть с Элией и Оливией. Пока он не передумал, он спел камню приказ вернуть его в Поющую Пещеру. Желтый свет закрыл ему вид разрушенной крепости. Когда свет погас, бард стоял в Поющей Пещере.Пещера была пуста. Свистевший в ней ветер пел мрачную песню. Они вчетвером не могут помочь Дракону. Он понял, что их действия будут равносильны самоубийству.Путеводец почесал бороду, пытаясь придумать наилучший способ помочь им, не рискуя путеводным камнем. Он решил, что возможно, подойдет отвлекающий маневр.Опуская руку от щеки, он заметил, что пальцы запачканы зеленым, как будто он задел о листья. Он почесал бороду обеими руками и с отвращением посмотрел на свои ногти. На них были большие куски мха и лишайника.Затем он почувствовал, что что-то скользкое движется в его ухе. Он вздрогнул, когда подумал, что это может быть уховертка или еще какое-нибудь ужасное насекомое, и вытер ухо. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и хрупкое, но когда он дернул, ужасная боль ударила в висок.Он поднял путеводный камень, чтобы посмотреться в него. Около уха висела маленькая орхидея, ее отростки обмотались вокруг его серьги и уходили в ухо.— Нет! — выдохнул Путеводец. Он снял серьгу и дернул орхидею, не обращая внимания на боль в голове. Цветок оторвался, он бросил его на пол и раздавил каблуком.Он почувствовал, как что-то потекло в его слуховом проходе, затем защекотало в ухе. Путеводец снова посмотрелся в камень. Другая орхидея вылезла из его уха и начала обматывать отростки вокруг волос.Тяжело дыша от страха, Путеводец потянулся, чтобы отщипнуть орхидею ногтями, но в это время в желудке ударила резкая боль. Он со стоном согнулся.Что-то внутри его росло и поедало его самого.Боль в желудке утихла. Со смешанным чувством страха и иронии бард понял, что случилось. Черные споры, вылетевшие из брошенного Ксараном репейника проникли в его тело. Они были частично уничтожены лекарствами в его крови и их действие было сильно замедлено. Потребовался целый день, чтобы они проросли.Все это время он был подчинен Моандеру, даже не зная об этом. Глава 18. Семя Оливия сжимала маленький кусочек лозы дикого винограда, который ей дал Акабар, чтобы отряд держался вместе. Их закрывал круг невидимости, поэтому им нельзя было расходиться, и Акабар предложил использовать лозу.Когда путешественники подошли к лагерю, следуя вдоль дороги из вырванной растительности, то со всех сторон были окружены подчиненными рабочими-сауриалами, одетыми в изорванные рубашки. Отростки лозы росли сквозь дыры в их спинах и обматывались вокруг их ног, или вокруг пояса или шеи. Оливии не хотелось присматриваться внимательнее к отросткам или дырам, из которых они росли.Рабочие выглядели уставшими. Они часто спотыкались, в глазах было безразличие, от тел не исходило запахов сауриальских эмоций. Даже если бы волшебство и тепло земли не скрывали присутствия путешественников, Оливия сомневалась, что утомленные сауриалы заметили бы их.Хафлинг различила три различных типа сауриалов. Некоторые были размером с хафлинга. У них были длинные тонкие шеи и морды, под предплечьями висели кожистые крылья. Эти прилетали нагруженные сетями с птицами, рыбой, яйцами и маленькими лесными животными. Другая большая группа сауриалов была похожа размером и формой на Дракона. Он несли кусты, маленькие деревья или ведра с водой. Третью группу, самую многочисленную, составляли сауриалы больше Дракона, они были немного выше Акабара, но гораздо мощнее. Острые гребни шли по их черепу и дальше по спине и хвосту. Эти тащили в кучу огромные деревья. Ни один из сауриалов не был большим, как Грифт.Путешественники остановились на краю опушки. Они смотрели, как каждый из сауриалов забирался на вершину горы и добавлял к ней свою ношу. Наверху стояли сауриалы-волшебники в белых халатах. Они ждали, когда летающие рабочие и мясники принесут свои сети с дичью, потом швыряли трупы в кучу деревьев и поливали все это водой, непрерывно произнося заклинания.Когда солнце зашло за горизонт, сауриалы-рабочие, слезавшие с горы, направились к хижинам, ее окружавшим. Каждый сауриал заходил в отдельную хижину и больше не появлялся. Несколько позже, с горы спустились волшебники и разошлись по ближайшим к ней хижинам.— Когда точно они собираются воскресить Моандера? — прошептал Акабар.— Я не знаю, — ответила Элия. — До захода луны. Они видимо отдыхают перед церемонией. Помни, — прошептала она Оливии, — хижины во внутреннем круге.Дракон в хижине с занавесью цветов радуги, а Корал с золотой с символом верховной жрицы Моандера…— Глазом в оскаленном рту, — сказала Оливия. Песнь души рассказала Элии не только о том, в каких хижинах искать, но и предупредила ее, что Корал установила защиту, которая должна подать сигнал, если Элия, Грифт или Акабар войдут в лагерь. Жрица или не знала о хафлинге, или не видела в ней угрозы, или забыла о ней в своем заклинании, поэтому Оливии пришлось стать их разведчиком.Когда хафлинг ушла, сауриал и два человека снова стали видимыми. Они спрятались в тени деревьев, которые еще не были принесены в жертву новому телу Моандера.Оливия пробиралась по лагерю, прокрадываясь мимо хижин подчиненных сауриалов. Она натянула веревочки перед дверями хижин волшебников во внутреннем круге, пропустив только хижину с золотой занавесью Рта Моандера и с разноцветной, где был Дракон. Закончив, она подошла к хижине с разноцветной занавесью и просвистела первые четыре ноты из «Слез Селины».Занавеска немедленно отодвинулась. На пороге, осторожно вглядываясь, стоял Дракон.— Это я, Оливия, — прошептала хафлинг. Она вытащила из кармана светящийся камень, прикрытый тряпкой. Круг невидимости не мог спрятать света. Поставив его на землю, она приоткрыла небольшой кусочек, чтобы узкий луч света шел в темное небо. Идея со светящимся камнем пришла в голову Акабару, он послужит маяком, чтобы Грифт смог найти хижину Дракона. Когда Грифт расколдует свет, это будет сигналом для остальных, что пора начинать выполнять поставленную задачу.— Через сто дыханий Грифт должен совершить расколдовывающее заклинание, — прошептала Оливия. — Оно погасит свет и защиту вокруг тебя. Его хватит, чтобы снять все виды тревог, поэтому ты должен бежать прямо к деревьям, где встретишься с остальными. Элия сказала, что если ты не побежишь прямо, если остановишься, чтобы совершить какой-нибудь героический поступок, она сделает себе новую кольчугу из твоей чешуйчатой шкуры. Все понятно?Дракон беззвучно кивнул.Оливия отошла от хижины Дракона и вернулась к хижине с золотой занавесью Рта Моандера. Между этой хижиной и хижиной Дракона было восемь других, но если Корал встанет в дверях, то ей хорошо будет видно хижину Дракона. Несомненно, что она могла направить заклинание, если Элия или кто-нибудь другой попробуют проникнуть в лагерь, чтобы спасти паладина.Грифт предупредил Оливию, что Корал достаточно могущественна, чтобы заметить даже невидимого хафлинга, поэтому Оливия не стала рисковать. Она не пыталась залезть в хижину. Вместо этого, она подобралась с обратной стороны и заглянула в дырку между сосновыми ветками. Запах сосновых иголок смешивался с ароматом роз. Оливия заметила, что верховная жрица Моандера не слишком утомлена и издает ароматы эмоции, хотя и была удивлена тем, что это был запах горя.Когда глаза Оливии привыкли к темноте, она смогла различить белую сауриалиху, свернувшуюся на одеяле в центре хижины. Оливия смогла рассмотреть ее лицо.Глаза были закрыты, но изо рта доносилось тихое рычание, а ноздри раздувались в такт глубокому дыханию. Меч и ножны Дракона лежали на другом одеяле рядом с ней. Кончик хвоста она положила на рукоять меча. Оливия раздраженно заскрежетала зубами, пытаясь не зарычать. «Неудача, — подумала она. — Перевернись, Корал. Ты же не будешь спать с этим дурацким мечом всю ночь». В этот момент перед дверью мелькнул какой-то свет, который прошел сквозь занавесь и осветил хижину. Быстро поднявшись, Корал отодвинула занавесь и вышла. Не раздумывая, Оливия просунула руку в дыру, схватила край одеяла и потянула его к себе, таща вместе с ним меч паладина. Как только она смогла дотянуться до меча пальцами, Оливия втащила его сквозь дыру в стене. Ножны соскользнули с клинка и упали обратно на одеяло, Оливия решила, что в битве паладину не нужны ножны, и оставила их. Открыв невидимый мешок, висевший на ее плече, она сунула в него меч, и тот исчез.Оливия уже собралась отправляться обратно к краю леса, когда знакомый голос заставил ее остановиться.— Чудный шалашик у тебя. Не слишком выгодное дело воскрешать мертвых богов?«Путеводец!» — возбужденно подумала Оливия. Повернувшись обратно, она прижала глаза к дыре в сосновых ветках.Корал стояла в своей хижине рядом с Бардом. Сауриалиха села на одеяло, казалось, что она не обратила внимания, что оно на другом месте. Ее хвост упал на ножны, но она не заметила, что оружие исчезло. Путеводец сел напротив ее.Бард молчал, но жестикулировал. Оливия поняла, что он говорит с Корал по-сауриальски.«О, Селина! — подумала Оливия. — Но он же не пытается заключить с ней сделку, как с Ксараном, нет? Он не может!»Громким удивленным голосом Путеводец сказал на общем языке:— Кровь Акабара? Ты хочешь сказать, что это то семя, которое вы ищете?Оливия увидела в ухе Путеводца цветок, отростки которого обернулись вокруг волос барда. Она отскочила от хижины Корал как от огня и поспешила к лесу, где ждали Элия, Грифт и Акабар.Дотронувшись до плеча Грифта, Элия показала на луч светящегося камня сразу после того, как Оливия поставила его перед хижиной Дракона. Грифт кивнул и отошел, чтобы лучше видеть хижину. Он исчез в темноте. Элия и Акабар с тревогой ожидали возвращения Оливии. Прошло несколько минут, и хотя они не могли ее видеть, они услышали, что она бежит к ним. Они также могли слышать ее плач.«Пожалуйста, Таймора, нет! — подумала Элия. — Только бы ничего не случилось с Драконом».Пятьдесят фунтов невидимого хафлинга наткнулись на ноги Элии и прижались к ней, как ребенок.— Он у них! — закричала Оливия.Элия опустилась на колени и умудрилась схватить Оливию за невидимые плечи.— Оливия, попробуй успокоиться, — сказала воительница, хотя в ее голосе росла тревога. — Что они с ним сделали? С Драконом все в порядке?— С Драконом все замечательно, — прошипела Оливия. — Путеводец. Он подчинен. Он один из слуг!— Нет! — прошептала Элия.— Да, — фыркнула Оливия. — У него из уха растет цветок, и он сейчас сидит в шалаше Корал. Нам нужно убираться отсюда.— Нет, — сказал Акабар, — Путеводец не знает наших планов, и если мы будем действовать быстро, у него не хватит времени приготовиться к нашему нападению.— Нет, Акабар! — ответила Оливия. — Ты не понимаешь. Твоя кровь это семя!Я слышала, как это сказал Путеводец. Если они поймают тебя, все кончено.— Кровь Акабара не может быть семенем, — возразила Элия. — Корал сказала Дракону, что они собираются воскресить Моандера этой ночью. Как Корал могла так сказать, если даже не знала, где Акабар?— Элия, она Рот Моандера, — сказала Оливия. — Она говорит то, что хочет Моандер. Она солгала, чтобы расстроить Дракона, точно так же, как Моандер лгал тебе, когда ты была его узницей.Элия задумчиво кивнула. Моандер получает удовольствие от горя и страха людского. Божество скажет все что угодно, чтобы достичь своей цели.— Я не семя, — зарычал Акабар.— Акабар, — возразила Элия. — У Моандера было множество возможностей поместить в тебя свою силу и заразить твою кровь. Все его слуги ищут тебя и пытаются схватить. Должно быть, Оливия права.Глаза Акабара сузились в щелочки, борода задрожала от гнева. Ему потребовалось много времени, чтобы забыть свой стыд и ярость после того, как Моандер использовал его тело, чтобы нанести вред его друзьям. Он не мог отрицать, что был бессилен в руках божества, какое-то время он был без сознания и мог быть заражен мерзким волшебством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
* * * * *
Сидя на ступенях своего разрушенного дома, Путеводец смотрел, как над Пустынными Горами заходит солнце, и над Эльфийским Лесом поднимается луна.Рядом с ним сидел образ его самого, созданный путеводным камнем. Образ пел «Слезы Селины» именно так, как следовало ее петь, как она была написана триста лет назад.Казалось, что первая часть проклятия Акабара выполняется. Путеводец несколько часов слушал без всякого удовольствия.Бард приказал камню остановиться. Он посмотрел на образ, сидящий рядом с ним — молодой, с очаровательной улыбкой, уверенный в себе больше, чем хозяин рядом с ним. Копия был образом человека, который думал, что узнал способ обмануть смерть. Он обманул себя самого, решив, что музыка будет его бессмертием. Теперь Путеводец понимал, что это не так.— Проклятье! — пробормотал он.— Спи, — приказал он камню. Образ мгновенно исчез.Путеводец задумался. Он не мог решить проблему смерти, поэтому начал придумывать способы улучшить путеводный камень. Надо записать в него пение Элии. И записать ее пение вместе с пением Оливии. Их голоса хорошо звучат вместе.Путеводец посмотрел на камень. «Хотя, это не будет то же самое», — подумал он. Записи не будут Оливией и Элией. Он не может научить камень хвалить его за умные действия, беспокоиться о нем, дразнить его или упрекать его, как это делают Элия и Оливия. Он не может заставить камень любить его.Он понял, что хочет быть с Элией и Оливией. Пока он не передумал, он спел камню приказ вернуть его в Поющую Пещеру. Желтый свет закрыл ему вид разрушенной крепости. Когда свет погас, бард стоял в Поющей Пещере.Пещера была пуста. Свистевший в ней ветер пел мрачную песню. Они вчетвером не могут помочь Дракону. Он понял, что их действия будут равносильны самоубийству.Путеводец почесал бороду, пытаясь придумать наилучший способ помочь им, не рискуя путеводным камнем. Он решил, что возможно, подойдет отвлекающий маневр.Опуская руку от щеки, он заметил, что пальцы запачканы зеленым, как будто он задел о листья. Он почесал бороду обеими руками и с отвращением посмотрел на свои ногти. На них были большие куски мха и лишайника.Затем он почувствовал, что что-то скользкое движется в его ухе. Он вздрогнул, когда подумал, что это может быть уховертка или еще какое-нибудь ужасное насекомое, и вытер ухо. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и хрупкое, но когда он дернул, ужасная боль ударила в висок.Он поднял путеводный камень, чтобы посмотреться в него. Около уха висела маленькая орхидея, ее отростки обмотались вокруг его серьги и уходили в ухо.— Нет! — выдохнул Путеводец. Он снял серьгу и дернул орхидею, не обращая внимания на боль в голове. Цветок оторвался, он бросил его на пол и раздавил каблуком.Он почувствовал, как что-то потекло в его слуховом проходе, затем защекотало в ухе. Путеводец снова посмотрелся в камень. Другая орхидея вылезла из его уха и начала обматывать отростки вокруг волос.Тяжело дыша от страха, Путеводец потянулся, чтобы отщипнуть орхидею ногтями, но в это время в желудке ударила резкая боль. Он со стоном согнулся.Что-то внутри его росло и поедало его самого.Боль в желудке утихла. Со смешанным чувством страха и иронии бард понял, что случилось. Черные споры, вылетевшие из брошенного Ксараном репейника проникли в его тело. Они были частично уничтожены лекарствами в его крови и их действие было сильно замедлено. Потребовался целый день, чтобы они проросли.Все это время он был подчинен Моандеру, даже не зная об этом. Глава 18. Семя Оливия сжимала маленький кусочек лозы дикого винограда, который ей дал Акабар, чтобы отряд держался вместе. Их закрывал круг невидимости, поэтому им нельзя было расходиться, и Акабар предложил использовать лозу.Когда путешественники подошли к лагерю, следуя вдоль дороги из вырванной растительности, то со всех сторон были окружены подчиненными рабочими-сауриалами, одетыми в изорванные рубашки. Отростки лозы росли сквозь дыры в их спинах и обматывались вокруг их ног, или вокруг пояса или шеи. Оливии не хотелось присматриваться внимательнее к отросткам или дырам, из которых они росли.Рабочие выглядели уставшими. Они часто спотыкались, в глазах было безразличие, от тел не исходило запахов сауриальских эмоций. Даже если бы волшебство и тепло земли не скрывали присутствия путешественников, Оливия сомневалась, что утомленные сауриалы заметили бы их.Хафлинг различила три различных типа сауриалов. Некоторые были размером с хафлинга. У них были длинные тонкие шеи и морды, под предплечьями висели кожистые крылья. Эти прилетали нагруженные сетями с птицами, рыбой, яйцами и маленькими лесными животными. Другая большая группа сауриалов была похожа размером и формой на Дракона. Он несли кусты, маленькие деревья или ведра с водой. Третью группу, самую многочисленную, составляли сауриалы больше Дракона, они были немного выше Акабара, но гораздо мощнее. Острые гребни шли по их черепу и дальше по спине и хвосту. Эти тащили в кучу огромные деревья. Ни один из сауриалов не был большим, как Грифт.Путешественники остановились на краю опушки. Они смотрели, как каждый из сауриалов забирался на вершину горы и добавлял к ней свою ношу. Наверху стояли сауриалы-волшебники в белых халатах. Они ждали, когда летающие рабочие и мясники принесут свои сети с дичью, потом швыряли трупы в кучу деревьев и поливали все это водой, непрерывно произнося заклинания.Когда солнце зашло за горизонт, сауриалы-рабочие, слезавшие с горы, направились к хижинам, ее окружавшим. Каждый сауриал заходил в отдельную хижину и больше не появлялся. Несколько позже, с горы спустились волшебники и разошлись по ближайшим к ней хижинам.— Когда точно они собираются воскресить Моандера? — прошептал Акабар.— Я не знаю, — ответила Элия. — До захода луны. Они видимо отдыхают перед церемонией. Помни, — прошептала она Оливии, — хижины во внутреннем круге.Дракон в хижине с занавесью цветов радуги, а Корал с золотой с символом верховной жрицы Моандера…— Глазом в оскаленном рту, — сказала Оливия. Песнь души рассказала Элии не только о том, в каких хижинах искать, но и предупредила ее, что Корал установила защиту, которая должна подать сигнал, если Элия, Грифт или Акабар войдут в лагерь. Жрица или не знала о хафлинге, или не видела в ней угрозы, или забыла о ней в своем заклинании, поэтому Оливии пришлось стать их разведчиком.Когда хафлинг ушла, сауриал и два человека снова стали видимыми. Они спрятались в тени деревьев, которые еще не были принесены в жертву новому телу Моандера.Оливия пробиралась по лагерю, прокрадываясь мимо хижин подчиненных сауриалов. Она натянула веревочки перед дверями хижин волшебников во внутреннем круге, пропустив только хижину с золотой занавесью Рта Моандера и с разноцветной, где был Дракон. Закончив, она подошла к хижине с разноцветной занавесью и просвистела первые четыре ноты из «Слез Селины».Занавеска немедленно отодвинулась. На пороге, осторожно вглядываясь, стоял Дракон.— Это я, Оливия, — прошептала хафлинг. Она вытащила из кармана светящийся камень, прикрытый тряпкой. Круг невидимости не мог спрятать света. Поставив его на землю, она приоткрыла небольшой кусочек, чтобы узкий луч света шел в темное небо. Идея со светящимся камнем пришла в голову Акабару, он послужит маяком, чтобы Грифт смог найти хижину Дракона. Когда Грифт расколдует свет, это будет сигналом для остальных, что пора начинать выполнять поставленную задачу.— Через сто дыханий Грифт должен совершить расколдовывающее заклинание, — прошептала Оливия. — Оно погасит свет и защиту вокруг тебя. Его хватит, чтобы снять все виды тревог, поэтому ты должен бежать прямо к деревьям, где встретишься с остальными. Элия сказала, что если ты не побежишь прямо, если остановишься, чтобы совершить какой-нибудь героический поступок, она сделает себе новую кольчугу из твоей чешуйчатой шкуры. Все понятно?Дракон беззвучно кивнул.Оливия отошла от хижины Дракона и вернулась к хижине с золотой занавесью Рта Моандера. Между этой хижиной и хижиной Дракона было восемь других, но если Корал встанет в дверях, то ей хорошо будет видно хижину Дракона. Несомненно, что она могла направить заклинание, если Элия или кто-нибудь другой попробуют проникнуть в лагерь, чтобы спасти паладина.Грифт предупредил Оливию, что Корал достаточно могущественна, чтобы заметить даже невидимого хафлинга, поэтому Оливия не стала рисковать. Она не пыталась залезть в хижину. Вместо этого, она подобралась с обратной стороны и заглянула в дырку между сосновыми ветками. Запах сосновых иголок смешивался с ароматом роз. Оливия заметила, что верховная жрица Моандера не слишком утомлена и издает ароматы эмоции, хотя и была удивлена тем, что это был запах горя.Когда глаза Оливии привыкли к темноте, она смогла различить белую сауриалиху, свернувшуюся на одеяле в центре хижины. Оливия смогла рассмотреть ее лицо.Глаза были закрыты, но изо рта доносилось тихое рычание, а ноздри раздувались в такт глубокому дыханию. Меч и ножны Дракона лежали на другом одеяле рядом с ней. Кончик хвоста она положила на рукоять меча. Оливия раздраженно заскрежетала зубами, пытаясь не зарычать. «Неудача, — подумала она. — Перевернись, Корал. Ты же не будешь спать с этим дурацким мечом всю ночь». В этот момент перед дверью мелькнул какой-то свет, который прошел сквозь занавесь и осветил хижину. Быстро поднявшись, Корал отодвинула занавесь и вышла. Не раздумывая, Оливия просунула руку в дыру, схватила край одеяла и потянула его к себе, таща вместе с ним меч паладина. Как только она смогла дотянуться до меча пальцами, Оливия втащила его сквозь дыру в стене. Ножны соскользнули с клинка и упали обратно на одеяло, Оливия решила, что в битве паладину не нужны ножны, и оставила их. Открыв невидимый мешок, висевший на ее плече, она сунула в него меч, и тот исчез.Оливия уже собралась отправляться обратно к краю леса, когда знакомый голос заставил ее остановиться.— Чудный шалашик у тебя. Не слишком выгодное дело воскрешать мертвых богов?«Путеводец!» — возбужденно подумала Оливия. Повернувшись обратно, она прижала глаза к дыре в сосновых ветках.Корал стояла в своей хижине рядом с Бардом. Сауриалиха села на одеяло, казалось, что она не обратила внимания, что оно на другом месте. Ее хвост упал на ножны, но она не заметила, что оружие исчезло. Путеводец сел напротив ее.Бард молчал, но жестикулировал. Оливия поняла, что он говорит с Корал по-сауриальски.«О, Селина! — подумала Оливия. — Но он же не пытается заключить с ней сделку, как с Ксараном, нет? Он не может!»Громким удивленным голосом Путеводец сказал на общем языке:— Кровь Акабара? Ты хочешь сказать, что это то семя, которое вы ищете?Оливия увидела в ухе Путеводца цветок, отростки которого обернулись вокруг волос барда. Она отскочила от хижины Корал как от огня и поспешила к лесу, где ждали Элия, Грифт и Акабар.Дотронувшись до плеча Грифта, Элия показала на луч светящегося камня сразу после того, как Оливия поставила его перед хижиной Дракона. Грифт кивнул и отошел, чтобы лучше видеть хижину. Он исчез в темноте. Элия и Акабар с тревогой ожидали возвращения Оливии. Прошло несколько минут, и хотя они не могли ее видеть, они услышали, что она бежит к ним. Они также могли слышать ее плач.«Пожалуйста, Таймора, нет! — подумала Элия. — Только бы ничего не случилось с Драконом».Пятьдесят фунтов невидимого хафлинга наткнулись на ноги Элии и прижались к ней, как ребенок.— Он у них! — закричала Оливия.Элия опустилась на колени и умудрилась схватить Оливию за невидимые плечи.— Оливия, попробуй успокоиться, — сказала воительница, хотя в ее голосе росла тревога. — Что они с ним сделали? С Драконом все в порядке?— С Драконом все замечательно, — прошипела Оливия. — Путеводец. Он подчинен. Он один из слуг!— Нет! — прошептала Элия.— Да, — фыркнула Оливия. — У него из уха растет цветок, и он сейчас сидит в шалаше Корал. Нам нужно убираться отсюда.— Нет, — сказал Акабар, — Путеводец не знает наших планов, и если мы будем действовать быстро, у него не хватит времени приготовиться к нашему нападению.— Нет, Акабар! — ответила Оливия. — Ты не понимаешь. Твоя кровь это семя!Я слышала, как это сказал Путеводец. Если они поймают тебя, все кончено.— Кровь Акабара не может быть семенем, — возразила Элия. — Корал сказала Дракону, что они собираются воскресить Моандера этой ночью. Как Корал могла так сказать, если даже не знала, где Акабар?— Элия, она Рот Моандера, — сказала Оливия. — Она говорит то, что хочет Моандер. Она солгала, чтобы расстроить Дракона, точно так же, как Моандер лгал тебе, когда ты была его узницей.Элия задумчиво кивнула. Моандер получает удовольствие от горя и страха людского. Божество скажет все что угодно, чтобы достичь своей цели.— Я не семя, — зарычал Акабар.— Акабар, — возразила Элия. — У Моандера было множество возможностей поместить в тебя свою силу и заразить твою кровь. Все его слуги ищут тебя и пытаются схватить. Должно быть, Оливия права.Глаза Акабара сузились в щелочки, борода задрожала от гнева. Ему потребовалось много времени, чтобы забыть свой стыд и ярость после того, как Моандер использовал его тело, чтобы нанести вред его друзьям. Он не мог отрицать, что был бессилен в руках божества, какое-то время он был без сознания и мог быть заражен мерзким волшебством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42