https://wodolei.ru/catalog/mebel/tumby-pod-rakovinu/
Сам же я, честно говоря, ни в чем таком не был уверен.
– Кстати, вы мне не сказали, что Франкенберг погиб, и о своей беседе с ним вы то же умолчали. – Абметов вплотную подошел к тому, что знать ему не полагалось. Спасая нам жизни, я был вынужден сказать гомоиду, а заодно и Абметову, о своей встрече с Франкенбергом. И я дал понять, что большего он от меня не дождется:
– Ну раз я тогда умолчал, то вы, наверное, понимаете…
– Да, да, конечно. – Абметов настаивать не стал. Он поднялся, собираясь уходить:
– Я, пожалуй, пойду к себе… Что-то голова разболелась от всех этих приключений… Спасибо вам еще раз… – И он откланялся.
– О чем задумался? – спросила Татьяна.
Шел двенадцатый час ночи. Я только что закончил составлять отчет для Шефа. И я ответил ей так, словно теперь Татьяна мне не только подруга, но и коллега:
– У меня не выходит из головы то, как Шварц удивился, когда я спросил его, кому Франкенберг его предал. И почему он солгал?
– Кто солгал?
– Абметов. Он сказал, что Бланцетти сама направилась к Большой Воронке.
– А что в этом такого? – удивилась Татьяна.
– Абметов подхватил мою мысль о том, что Бланцетти собиралась совершить самоубийство, бросившись в воронку. Но если гомоиды убивают себя так, как рассказывал Абметов, то концы с концами не сходятся. Абметов говорил, что нестабильное сознание совершает не самоубийство, а убийство – убийство своей второй половины. Следовательно, убивает та часть сознания, которая более агрессивна, чье число сублимации ближе к нулю. То есть убивать, не важно – себя или совсем другое существо, должен был Шварц, а не Бланцетти.
Думаю, было так: Бланцетти превратилась в Шварца раньше, чем говорит Абметов. Шварц потащил его к краю воронки, отсюда грязь на одежде Абметова. Что же между ними произошло… Позвони Абметову в номер, узнай, там ли он, – выдавил я из себя.
Татьяна бросилась звонить. Я же связался с Бруцем:
– Если Абметов попытается покинуть отель, ни в коем случае не дайте ему это сделать! – закричал я ему.
– Ха, – из комлога раздался идиотский смешок Бруца, – поздновато вы спохватились – уехал ваш Абметов. А зачем он вам?
– Хочу уточнить у него, с кем он был в вечер убийства.
– А разве не с вами? – с издевкой ответил Бруц.
– Какого черта, вам же не хуже моего известно, что в момент убийства Абметова со мной не было!
– Да, извините, забыл. А вот теперь вспомнил: некий господин Шлаффер сказал, что с восьми до девяти вечера они с Абметовым обсуждали всевозможные научные темы, и он даже готов эти темы перечислить. Полиция допрашивает тех, кто хочет покинуть отель. Она допросила Абметова, тот сослался на Шлаффера, а Шлаффер – на него. Поэтому полиция разрешила Абметову уехать. Так что все чисто.
– А где сейчас Шлаффер? – спросил я. На его издевательский тон мне было плевать
– Он уехал сегодня утром, – обрадовал меня Бруц.
– Почему я узнаю обо всем об этом только сейчас! – возмутился я.
– Об алиби Абметова я узнал от полиции лишь два часа назад, а следить за Шлаффером вы меня не просили, – сказал Бруц и холодно добавил: – Вы, господин Ильинский, все время даете указания, но информацией делиться не хотите, а это очень не по-товарищески…
Я выключил связь. Татьяна слушала мой диалог с Бруцем от начала до конца.
– Этот твой Абметов сущий дьявол, – сказал я ей.
– Я с самого начала это говорила, – ответила она. Думаю, в душе она прекрасно понимала, насколько ее замечание неуместно.
– Собирайся, мы возвращаемся, – скомандовал я.
ГЛАВА ПЯТАЯ
БЕРХ
Берх вылетел на задание в тот самый день, когда я впервые посетил Институт антропоморфологии. Плером, куда он отправился, находится на самом краю Канала, у его Устья. Плером – это одновременно и название планеты и название системы двойной звезды, куда эта планета входит. Два карлика – белый и красный стремительно вращаются вокруг общего для них центра тяжести, и по своим размерам они не превосходят иную планету. Но собственно планета в системе только одна, именно она и носит название Плером. Карликов же так и называют – Белый Карлик и Красный Карлик – и всем понятно, о чем идет речь.
Плером чем-то напоминает Фаон, если его отодвинуть от своего солнца на полмиллиарда километров, лишить воздуха и воды – растения и животные, надо полагать, исчезнут сами. После того как человечество получило возможность выбирать, на какой планете ему жить, планеты мало пригодные для жизни перестали интересовать кого бы то ни было, за исключением ученых. Плером относится именно к таким планетам. От своих звезд Плером отстоит достаточно далеко, поэтому он и существует до сих пор – остальные планеты если и существовали когда-либо, то из-за сложного гравитационного поля двойной звезды долго не протянули. Скорее всего планета не принадлежала к системе изначально, а была захвачена Карликами несколько десятков миллионов лет назад.
Рано или поздно незавидная участь постигнет и Плером, но не из-за гравитационной аномалии, а совсем по другой причине. Дело в том, что буквально с тысячелетие на тысячелетие Белый Карлик должен взорваться в сверхновую. Что последует за этим – ученые спорят до сих пор. Многие считают, что система Плерома оказалась препятствием для дальнейшего продвижения Канала – наподобие того как отверстие, просверленное в конце трещины, не дает трещине расползаться. Поэтому, заключают астрофизики, после взрыва сверхновой Канал продвинется еще дальше, но насколько дальше – сказать пока трудно. Пессимистично настроенные ученые предупреждают, что взрыв приведет к разрушению Канала и, более того, к гибели даже тех планетных систем, которые с точки зрения классической пространственной геометрии расположены на вполне безопасном расстоянии от Плерома.
Перелететь на Плером с Фаона, конечно, проще, чем, скажем с Земли, но труднее, точнее, дольше, чем с того же Фаона на Оркус. Первая же плохая новость за пятнадцатое августа (день начала расследования) непосредственно коснулась Верха. Из-за нарушения процесса дерелятивизации в Канале Берх достиг Плерома, когда я уже распаковал чемоданы в Оркус-Отеле. Я все это объясняю для того, чтобы стало понятно, почему я решил рассказать о Верхе только теперь.
Любая связь между агентами, находящимися на задании, должна осуществляться исключительно через Отдел – так гласит инструкция. Само собой, это правило не относится к тем случаям, когда агенты выполняют одно общее задание. У нас с Берхом задания были разные, и присылая мне свои сообщения, он тем самым нарушал инструкцию. Но кто и когда видел ту инструкцию, которую бы никогда не нарушали? За редким исключением, я не буду цитировать его сообщения буквально – во-первых, в сообщениях содержится служебная и потому секретная информация, а во-вторых, некоторые фрагменты его писем носят сугубо личный характер и, я думаю, Берх был бы против, если бы я предал их всеобщей огласке. Поэтому я буду излагать произошедшие с Берхом события так, будто я видел все собственными глазами, тем более что он уже не в состоянии меня опровергнуть.
Напомню вкратце, в чем состояло задание Верха.
Единственная обитаемая станция на Плероме, Плером-11, существует очень давно, практически с момента открытия этого участка Канала. До середины прошлого года станция принадлежала Всемирному агентству по освоению и использованию Космического Пространства (сокращенно ВАКоП). Из названия следует, что ВАКоП создали еще в те далекие времена, когда мир был достаточно мал и организации то и дело называли всемирными. Затем у станции сменился владелец, и она перешла в руки частного Агентства по Контролю за Космическими Объектами (АККО). АККО в основном занимается вопросами безопасности. В частности, в его обязанности входит контроль за звездной и гравитационной активностью, метеоритный контроль и радиационный контроль.
За полгода до смены владельца на станции произошел несчастный случай – погиб один из членов экипажа. К тому времени из-за недостатка финансирования экипаж Плерома-11 сократили с двадцати человек до трех. Сокращение экипажа выглядело достаточно резонно, поскольку для наблюдения за состоянием Белого Карлика вполне хватало автоматических станций, которых на орбите целых восемь. С причиной гибели астронавта разобрались достаточно быстро – во время одной из вылазок на поверхность Плерома он повредил скафандр и умер от асфиксии. Пришедшие на помощь коллеги добрались до места трагедии, когда астронавт был уже мертв. Переговоры о передаче станции АККО уже велись, и поэтому ВАКоП не торопилось искать замену погибшему члену экипажа. Тогда командир станции, Аэртон Вэндж, в обход ВАКоП быстро подыскал себе третьего астронавта. Астронавта звали Грег Сторм. Я употребил прошедшее время, потому что Сторм и был тем исчезнувшим астронавтом, которого живым или мертвым следовало найти Берха. Таким образом, к моменту прибытия Верха на Плером на станции находились только два члена экипажа – командир Аэртон Вэндж и инженер Павел Зимин.
По пути на Плером Берху предстояло миновать несколько терминалов Канала. Первым был Терминал Фаона – через него проходят все, кто покидает Фаон. Затем Берх прошел Терминалы Оркуса и Хармаса. Хармас расположен на границе обитаемой части Сектора Фаона, поэтому остальные три терминала между Хармасом и Плеромом имеют только кодовые номера. «ТКЛ 3504» – так именовался первый из трех терминалов. Я подозреваю, что "Т" означает «Терминал», "К" – Канал, но что означает "Л", я до сих пор не знаю. Отсюда можно сделать вывод, что знать это вовсе не обязательно. До момента прибытия на ТКЛ 3504 с Берхом не случилось ничего особенного, если не считать многодневных заминок на каждом из предшествующих терминалов.
На терминале ТКЛ 3504 произошел очередной сбой в работе Канала, и Берху предстояло прождать несколько часов в зале ожидания.
Берх сидел в кресле и уже битый час пытался разгадать, что же все-таки означает буква "Л" в аббревиатуре «ТКЛ»; большими красными буквами она была выведена на стене прямо перед ним. Он настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как в соседнее кресло опустился мужчина в гражданском и потому необычном для здешних мест костюме. Он уселся рядом с Берхом, хотя свободных мест в зале ожидания было предостаточно,
– Тоже ждете транспортировки? – спросил незнакомец.
Берх от неожиданности вздрогнул. Надо сказать, что туристы, которых так много и на Оркусе, и на Фаоне, и даже на Хармасе, редко заглядывают на ТКЛ 3504. Основную часть пассажиров на 3504-м составляют астронавты-исследователи, ученые, инженеры, техники и прочие сотрудники дальних космических станций. Незнакомец, казалось, не подходил ни под одну из перечисленных категорий. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. У него были длинные аккуратно постриженные волосы, небольшая бородка, лицо загорелое, но загорал незнакомец, сразу видно, не под кварцевой лампой. В довершение всего одет он был в новый, но подчеркнуто старомодный шерстяной костюм, тогда как все остальные, кто сидел в зале ожидания, носили унылые форменные комбинезоны. Сам Берх выбрал для себя светло-оранжевый комбинезон спасательных служб, поскольку счел, что его миссия в чем-то сродни спасательной.
– Извините… вы что-то спросили? – Берх отозвался не сразу.
– Простите, что отвлек вас от ваших мыслей… – С этими словами незнакомец выразительно посмотрел на надпись на стене – туда, куда только что смотрел Берх. – Я спросил, вы ждете транспортировки?
Он мог бы и не спрашивать – все, кто сидел в зале ожидания, ждали именно этого.
– Да вот жду, пока устранят технические следствия… – пробормотал Берх.
– Простите, какие следствия? – не понял незнакомец. В этом не было ничего удивительного – к верховскои манере изъясняться надо еще привыкнуть.
– Было сказано, что по техническим причинам транспортировка отложена. Следовательно, транспортировка начнется, когда будут устранены следствия технических причин. Короче говоря, технические следствия, – объяснил Берх.
Мужчина с бородкой возразил:
– У технических причин бывают не только технические следствия. И насколько я слышал, обычно говорят "устранить причины того-то и того-то… "
– Устранить причины нельзя, – отрезал Берх, – они уже случились, как их в таком случае можно устранить? Устраняют последствия, а не причины. А о «нетехнических» следствиях мне вообще ничего не известно.
Незнакомец рассмеялся, собеседник ему явно импонировал.
– Хорошо, следствия так следствия… Вам в какую сторону?
– Плером, – равнодушно ответил Берх. Сказав так, он выдал не слишком большой секрет, поскольку направления на загрузочном блоке назывались по имени ближайшего Терминала, имеющего именно имя, а не номер.
– Правильно говорить «Плерома», а не «Плером», – поправил его собеседник.
– Я говорю, как все говорят…
– Ну прям так и все! – засомневался незнакомец. – Хотя в наше время можно говорить с кем угодно и о чем угодно, но вот раньше…
– Что раньше? – заинтересовался Берх.
– Раньше люди спрашивали Господа Бога: «Господь, мы хотим знать о кеноме и Плероме, что нас держит здесь, как мы оказались в этом мире и каким образом мы покинем его».
– И что Господь Бог им ответил?
– О Господе не судят с чужих слов, – нравоучительно заметил незнакомец.
Берх счел такой ответ по меньшей мере невежливым; он пожал плечами и отодвинулся (но не дальше, чем это позволили подлокотники кресла). Мужчине в гражданском костюме не хотелось терять собеседника. Он сказал:
– Вы меня не так поняли… Люди слушают, что им говорят, но слышат лишь то, что хотят услышать. Что же касается Плеромы… Вы знаете, как был создан Мир? – безо всякого перехода спросил он.
Берх снова отвлекся от созерцания красной надписи на стене.
– Очень смутно, – небрежно бросил он. Уж кто-кто, а он-то точно знает, как создавали Мир, но из вежливости всегда готов выслушать любую альтернативную версию. Незнакомец, ничуть ни смутившись, продолжил:
– Вначале был Абсолют…
– Я слышал, что вначале было Слово, – перебил его Берх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Кстати, вы мне не сказали, что Франкенберг погиб, и о своей беседе с ним вы то же умолчали. – Абметов вплотную подошел к тому, что знать ему не полагалось. Спасая нам жизни, я был вынужден сказать гомоиду, а заодно и Абметову, о своей встрече с Франкенбергом. И я дал понять, что большего он от меня не дождется:
– Ну раз я тогда умолчал, то вы, наверное, понимаете…
– Да, да, конечно. – Абметов настаивать не стал. Он поднялся, собираясь уходить:
– Я, пожалуй, пойду к себе… Что-то голова разболелась от всех этих приключений… Спасибо вам еще раз… – И он откланялся.
– О чем задумался? – спросила Татьяна.
Шел двенадцатый час ночи. Я только что закончил составлять отчет для Шефа. И я ответил ей так, словно теперь Татьяна мне не только подруга, но и коллега:
– У меня не выходит из головы то, как Шварц удивился, когда я спросил его, кому Франкенберг его предал. И почему он солгал?
– Кто солгал?
– Абметов. Он сказал, что Бланцетти сама направилась к Большой Воронке.
– А что в этом такого? – удивилась Татьяна.
– Абметов подхватил мою мысль о том, что Бланцетти собиралась совершить самоубийство, бросившись в воронку. Но если гомоиды убивают себя так, как рассказывал Абметов, то концы с концами не сходятся. Абметов говорил, что нестабильное сознание совершает не самоубийство, а убийство – убийство своей второй половины. Следовательно, убивает та часть сознания, которая более агрессивна, чье число сублимации ближе к нулю. То есть убивать, не важно – себя или совсем другое существо, должен был Шварц, а не Бланцетти.
Думаю, было так: Бланцетти превратилась в Шварца раньше, чем говорит Абметов. Шварц потащил его к краю воронки, отсюда грязь на одежде Абметова. Что же между ними произошло… Позвони Абметову в номер, узнай, там ли он, – выдавил я из себя.
Татьяна бросилась звонить. Я же связался с Бруцем:
– Если Абметов попытается покинуть отель, ни в коем случае не дайте ему это сделать! – закричал я ему.
– Ха, – из комлога раздался идиотский смешок Бруца, – поздновато вы спохватились – уехал ваш Абметов. А зачем он вам?
– Хочу уточнить у него, с кем он был в вечер убийства.
– А разве не с вами? – с издевкой ответил Бруц.
– Какого черта, вам же не хуже моего известно, что в момент убийства Абметова со мной не было!
– Да, извините, забыл. А вот теперь вспомнил: некий господин Шлаффер сказал, что с восьми до девяти вечера они с Абметовым обсуждали всевозможные научные темы, и он даже готов эти темы перечислить. Полиция допрашивает тех, кто хочет покинуть отель. Она допросила Абметова, тот сослался на Шлаффера, а Шлаффер – на него. Поэтому полиция разрешила Абметову уехать. Так что все чисто.
– А где сейчас Шлаффер? – спросил я. На его издевательский тон мне было плевать
– Он уехал сегодня утром, – обрадовал меня Бруц.
– Почему я узнаю обо всем об этом только сейчас! – возмутился я.
– Об алиби Абметова я узнал от полиции лишь два часа назад, а следить за Шлаффером вы меня не просили, – сказал Бруц и холодно добавил: – Вы, господин Ильинский, все время даете указания, но информацией делиться не хотите, а это очень не по-товарищески…
Я выключил связь. Татьяна слушала мой диалог с Бруцем от начала до конца.
– Этот твой Абметов сущий дьявол, – сказал я ей.
– Я с самого начала это говорила, – ответила она. Думаю, в душе она прекрасно понимала, насколько ее замечание неуместно.
– Собирайся, мы возвращаемся, – скомандовал я.
ГЛАВА ПЯТАЯ
БЕРХ
Берх вылетел на задание в тот самый день, когда я впервые посетил Институт антропоморфологии. Плером, куда он отправился, находится на самом краю Канала, у его Устья. Плером – это одновременно и название планеты и название системы двойной звезды, куда эта планета входит. Два карлика – белый и красный стремительно вращаются вокруг общего для них центра тяжести, и по своим размерам они не превосходят иную планету. Но собственно планета в системе только одна, именно она и носит название Плером. Карликов же так и называют – Белый Карлик и Красный Карлик – и всем понятно, о чем идет речь.
Плером чем-то напоминает Фаон, если его отодвинуть от своего солнца на полмиллиарда километров, лишить воздуха и воды – растения и животные, надо полагать, исчезнут сами. После того как человечество получило возможность выбирать, на какой планете ему жить, планеты мало пригодные для жизни перестали интересовать кого бы то ни было, за исключением ученых. Плером относится именно к таким планетам. От своих звезд Плером отстоит достаточно далеко, поэтому он и существует до сих пор – остальные планеты если и существовали когда-либо, то из-за сложного гравитационного поля двойной звезды долго не протянули. Скорее всего планета не принадлежала к системе изначально, а была захвачена Карликами несколько десятков миллионов лет назад.
Рано или поздно незавидная участь постигнет и Плером, но не из-за гравитационной аномалии, а совсем по другой причине. Дело в том, что буквально с тысячелетие на тысячелетие Белый Карлик должен взорваться в сверхновую. Что последует за этим – ученые спорят до сих пор. Многие считают, что система Плерома оказалась препятствием для дальнейшего продвижения Канала – наподобие того как отверстие, просверленное в конце трещины, не дает трещине расползаться. Поэтому, заключают астрофизики, после взрыва сверхновой Канал продвинется еще дальше, но насколько дальше – сказать пока трудно. Пессимистично настроенные ученые предупреждают, что взрыв приведет к разрушению Канала и, более того, к гибели даже тех планетных систем, которые с точки зрения классической пространственной геометрии расположены на вполне безопасном расстоянии от Плерома.
Перелететь на Плером с Фаона, конечно, проще, чем, скажем с Земли, но труднее, точнее, дольше, чем с того же Фаона на Оркус. Первая же плохая новость за пятнадцатое августа (день начала расследования) непосредственно коснулась Верха. Из-за нарушения процесса дерелятивизации в Канале Берх достиг Плерома, когда я уже распаковал чемоданы в Оркус-Отеле. Я все это объясняю для того, чтобы стало понятно, почему я решил рассказать о Верхе только теперь.
Любая связь между агентами, находящимися на задании, должна осуществляться исключительно через Отдел – так гласит инструкция. Само собой, это правило не относится к тем случаям, когда агенты выполняют одно общее задание. У нас с Берхом задания были разные, и присылая мне свои сообщения, он тем самым нарушал инструкцию. Но кто и когда видел ту инструкцию, которую бы никогда не нарушали? За редким исключением, я не буду цитировать его сообщения буквально – во-первых, в сообщениях содержится служебная и потому секретная информация, а во-вторых, некоторые фрагменты его писем носят сугубо личный характер и, я думаю, Берх был бы против, если бы я предал их всеобщей огласке. Поэтому я буду излагать произошедшие с Берхом события так, будто я видел все собственными глазами, тем более что он уже не в состоянии меня опровергнуть.
Напомню вкратце, в чем состояло задание Верха.
Единственная обитаемая станция на Плероме, Плером-11, существует очень давно, практически с момента открытия этого участка Канала. До середины прошлого года станция принадлежала Всемирному агентству по освоению и использованию Космического Пространства (сокращенно ВАКоП). Из названия следует, что ВАКоП создали еще в те далекие времена, когда мир был достаточно мал и организации то и дело называли всемирными. Затем у станции сменился владелец, и она перешла в руки частного Агентства по Контролю за Космическими Объектами (АККО). АККО в основном занимается вопросами безопасности. В частности, в его обязанности входит контроль за звездной и гравитационной активностью, метеоритный контроль и радиационный контроль.
За полгода до смены владельца на станции произошел несчастный случай – погиб один из членов экипажа. К тому времени из-за недостатка финансирования экипаж Плерома-11 сократили с двадцати человек до трех. Сокращение экипажа выглядело достаточно резонно, поскольку для наблюдения за состоянием Белого Карлика вполне хватало автоматических станций, которых на орбите целых восемь. С причиной гибели астронавта разобрались достаточно быстро – во время одной из вылазок на поверхность Плерома он повредил скафандр и умер от асфиксии. Пришедшие на помощь коллеги добрались до места трагедии, когда астронавт был уже мертв. Переговоры о передаче станции АККО уже велись, и поэтому ВАКоП не торопилось искать замену погибшему члену экипажа. Тогда командир станции, Аэртон Вэндж, в обход ВАКоП быстро подыскал себе третьего астронавта. Астронавта звали Грег Сторм. Я употребил прошедшее время, потому что Сторм и был тем исчезнувшим астронавтом, которого живым или мертвым следовало найти Берха. Таким образом, к моменту прибытия Верха на Плером на станции находились только два члена экипажа – командир Аэртон Вэндж и инженер Павел Зимин.
По пути на Плером Берху предстояло миновать несколько терминалов Канала. Первым был Терминал Фаона – через него проходят все, кто покидает Фаон. Затем Берх прошел Терминалы Оркуса и Хармаса. Хармас расположен на границе обитаемой части Сектора Фаона, поэтому остальные три терминала между Хармасом и Плеромом имеют только кодовые номера. «ТКЛ 3504» – так именовался первый из трех терминалов. Я подозреваю, что "Т" означает «Терминал», "К" – Канал, но что означает "Л", я до сих пор не знаю. Отсюда можно сделать вывод, что знать это вовсе не обязательно. До момента прибытия на ТКЛ 3504 с Берхом не случилось ничего особенного, если не считать многодневных заминок на каждом из предшествующих терминалов.
На терминале ТКЛ 3504 произошел очередной сбой в работе Канала, и Берху предстояло прождать несколько часов в зале ожидания.
Берх сидел в кресле и уже битый час пытался разгадать, что же все-таки означает буква "Л" в аббревиатуре «ТКЛ»; большими красными буквами она была выведена на стене прямо перед ним. Он настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как в соседнее кресло опустился мужчина в гражданском и потому необычном для здешних мест костюме. Он уселся рядом с Берхом, хотя свободных мест в зале ожидания было предостаточно,
– Тоже ждете транспортировки? – спросил незнакомец.
Берх от неожиданности вздрогнул. Надо сказать, что туристы, которых так много и на Оркусе, и на Фаоне, и даже на Хармасе, редко заглядывают на ТКЛ 3504. Основную часть пассажиров на 3504-м составляют астронавты-исследователи, ученые, инженеры, техники и прочие сотрудники дальних космических станций. Незнакомец, казалось, не подходил ни под одну из перечисленных категорий. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. У него были длинные аккуратно постриженные волосы, небольшая бородка, лицо загорелое, но загорал незнакомец, сразу видно, не под кварцевой лампой. В довершение всего одет он был в новый, но подчеркнуто старомодный шерстяной костюм, тогда как все остальные, кто сидел в зале ожидания, носили унылые форменные комбинезоны. Сам Берх выбрал для себя светло-оранжевый комбинезон спасательных служб, поскольку счел, что его миссия в чем-то сродни спасательной.
– Извините… вы что-то спросили? – Берх отозвался не сразу.
– Простите, что отвлек вас от ваших мыслей… – С этими словами незнакомец выразительно посмотрел на надпись на стене – туда, куда только что смотрел Берх. – Я спросил, вы ждете транспортировки?
Он мог бы и не спрашивать – все, кто сидел в зале ожидания, ждали именно этого.
– Да вот жду, пока устранят технические следствия… – пробормотал Берх.
– Простите, какие следствия? – не понял незнакомец. В этом не было ничего удивительного – к верховскои манере изъясняться надо еще привыкнуть.
– Было сказано, что по техническим причинам транспортировка отложена. Следовательно, транспортировка начнется, когда будут устранены следствия технических причин. Короче говоря, технические следствия, – объяснил Берх.
Мужчина с бородкой возразил:
– У технических причин бывают не только технические следствия. И насколько я слышал, обычно говорят "устранить причины того-то и того-то… "
– Устранить причины нельзя, – отрезал Берх, – они уже случились, как их в таком случае можно устранить? Устраняют последствия, а не причины. А о «нетехнических» следствиях мне вообще ничего не известно.
Незнакомец рассмеялся, собеседник ему явно импонировал.
– Хорошо, следствия так следствия… Вам в какую сторону?
– Плером, – равнодушно ответил Берх. Сказав так, он выдал не слишком большой секрет, поскольку направления на загрузочном блоке назывались по имени ближайшего Терминала, имеющего именно имя, а не номер.
– Правильно говорить «Плерома», а не «Плером», – поправил его собеседник.
– Я говорю, как все говорят…
– Ну прям так и все! – засомневался незнакомец. – Хотя в наше время можно говорить с кем угодно и о чем угодно, но вот раньше…
– Что раньше? – заинтересовался Берх.
– Раньше люди спрашивали Господа Бога: «Господь, мы хотим знать о кеноме и Плероме, что нас держит здесь, как мы оказались в этом мире и каким образом мы покинем его».
– И что Господь Бог им ответил?
– О Господе не судят с чужих слов, – нравоучительно заметил незнакомец.
Берх счел такой ответ по меньшей мере невежливым; он пожал плечами и отодвинулся (но не дальше, чем это позволили подлокотники кресла). Мужчине в гражданском костюме не хотелось терять собеседника. Он сказал:
– Вы меня не так поняли… Люди слушают, что им говорят, но слышат лишь то, что хотят услышать. Что же касается Плеромы… Вы знаете, как был создан Мир? – безо всякого перехода спросил он.
Берх снова отвлекся от созерцания красной надписи на стене.
– Очень смутно, – небрежно бросил он. Уж кто-кто, а он-то точно знает, как создавали Мир, но из вежливости всегда готов выслушать любую альтернативную версию. Незнакомец, ничуть ни смутившись, продолжил:
– Вначале был Абсолют…
– Я слышал, что вначале было Слово, – перебил его Берх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55