– Что ты наделал?
– Я встретил на дороге одного из сборщиков подати лорда Прайди, – объяснил Разбойник. – Мне кажется, наш правитель не испытывает недостатка в еде.
– Ты это украл?
– Ну, это звучит слишком грубо. Я предпочитаю рассматривать свой поступок как некоторую помощь от имени правителя, что подчеркивает его доброту и благородство.
Кадайль стерла ладонями остатки сна с лица и приняла предложенные продукты, а потом с беспокойством оглянулась назад.
– Если у нас это найдут… – нерешительно произнесла она.
– Так съешьте побыстрее! – легко нашел выход Разбойник. – Люди лорда Прайди вряд ли узнают, что у вас в желудках.
– Ты играешь в опасную игру.
– Но это делает ее еще интереснее. Разбойник снова широко улыбнулся, повторил:
«Съешьте это побыстрее!» – а потом шагнул назад и растворился в ночной темноте.
Кадайль прижала сверток к груди и почувствовала, как взволнованно бьется ее сердце.
Разбойник танцующей походкой скользил в темноте, вертел и подбрасывал свой меч и сражался с несколькими воображаемыми врагами сразу. Он и сам не понимал, почему в эту ночь он занялся грабежом на дороге, почему не избежал опасной схватки. Но после этого его походка стала еще легче, кровь кипела, а желание повторить дерзкую выходку только усилилось.
Да, он был Разбойником, защитившим любимую девушку от бандитов, выкравшим меч своей матери и не желающим мириться с несправедливостью правителя Прайда.
Благодарные улыбки на лицах накормленных им крестьян ударили ему в голову сильнее, чем вино, и Разбойник танцевал всю дорогу через город, до самых стен спящего монастыря.

Глава 29
ПОЧТИ ЧЕСТНО

– Весь город только о нем и говорит, – сквозь зубы процедил лорд Прайди.
Он подошел к камину и небрежно подбросил еще одно полено, поскольку уже наступила осень и северный ветер нагонял холод.
Со дня кражи драгоценного меча прошел уже целый месяц. И теперь этим оружием постоянно – по крайней мере раз в неделю – пользуется объявленный вне закона Разбойник, чаще всего для того, чтобы грабить сборщиков подати лорда Прайди и даже его солдат. Одинокий бандит нападает совершенно внезапно, без всякого предупреждения. Каждый раз он неожиданно появляется из темноты, быстро нейтрализует любое сопротивление, забирает свою добычу и снова исчезает под покровом ночи. Хорошо хоть, пока обходится без смертельных случаев, хотя он и наносит ощутимые удары своим жертвам.
– Они восхищаются ловкостью и хитростью Разбойника! – сердито проворчал Прайди.
– Но не открыто, – произнес Баннарган, останавливаясь посреди комнаты и отряхивая мокрый плащ.
– Нет, и это еще больше меня беспокоит. Ты же знаешь, что он их кормит. Он забирает реквизированные продукты у сборщиков и распределяет между крестьянами.
– Мы не знаем этого наверняка, мой господин. А если отыщем какие-то свидетельства, то виновные будут строго наказаны.
– Но ты-то знаешь, что он так поступает! – воскликнул лорд Прайди, резко повернувшись к своему другу.
Баннарган пожал плечами и не стал возражать.
– Этот… этот отщепенец, обыкновенный вор, становится героем в глазах людей только благодаря мизерным подачкам. И эти неблагодарные собаки готовы лизать ему пятки. Вот истинная цена их преданности!
– Простым людям нелегко приходится в это трудное время, мой господин, – напомнил Баннарган, усаживаясь перед огнем и растирая больную ногу. – Очень много мужчин отправились на юг, и большинство из них уже никогда не вернутся, а их обязанности тяжелым грузом ложатся на тех, кто остались. Во многих семьях все хозяйство лежит только на матери, и частенько нет даже старшего сына, чтобы помочь в поле.
– Лорд Делавал предъявляет все большие требования, – возразил Прайди.
– А им нередко нечего есть.
– У них не меньше еды, чем у наших солдат, сражающихся с Этельбертом на юге! – воскликнул лорд Прайди. – Неужели я должен отказывать в еде и одежде солдатам, проливающим свою кровь, чтобы эти крестьяне, пусть и голодные, могли жить спокойно?
– Мой господин, я и не спорю, просто пытаюсь объяснить, почему этот Разбойник так легко добивается людской благосклонности.
– Я хочу, чтобы его изловили. – Лорд Прайди снова подбросил дров в камин. – Я хочу, чтобы его приволокли в замок и сожгли заживо.
– Вряд ли крестьяне останутся вами довольны, – предостерег Баннарган.
Оба они прекрасно понимали, что только Баннарган может открыто говорить такие вещи правителю.
– Мной? – переспросил Прайди. – Нет, наказание последует от братьев святого Абеля или Берниввигара. В любом случае он должен быть казнен.
– Вполне с этим согласен.
– К нам едет принц Йеслник, любимый племянник лорда Делавала, – сказал Прайди. – Удвой количество разведчиков и отправь патрули по всей дороге от замка до границы Прайда. Предложи награду за любые сведения, которые помогут поймать этого негодяя. Мы должны покончить с ним до того, как лорд Делавал узнает о его проделках.
Баннарган постарался сохранить невозмутимое выражение лица и отвел взгляд. Лорд Прайди грузно опустился в кресло напротив своего приятеля.
– Что такое? – спросил он.
Слабая улыбка приподняла уголки губ Баннаргана.
– Ну, что еще? – снова спросил лорд Прайди, а потом заразился весельем приятеля и тоже заулыбался, пока оба они не разразились смехом. – Ты прав, мой друг, – наконец произнес Прайди. – Это всего лишь один человек, одна-единственная заноза, которую мы скоро вытащим и сломаем.
– Он нападает в темноте, и его успех, скорее всего, обусловлен внезапностью, когда люди совершенно не готовы отразить нападение. Каждая его атака учит нас, и вскоре мы сумеем его обезвредить.
Прайди глубоко вздохнул и поудобнее устроился в своем кресле.
– Чего хочет от нас принц Йеслник? – полюбопытствовал Баннарган.
– Еще продуктов, еще денег и еще людей, как мне кажется, – ответил лорд Прайди. – Исход сражений на юге пока не ясен, а мне уже донесли, что лорд Делавал отослал часть солдат на помощь в Палмаристаун, где возникла угроза со стороны дикарей на севере и на западе.
– В первую очередь он должен бы сосредоточить силы против Этельберта и добиться приемлемого перемирия, – возмутился Баннарган. – Все это слишком уж затянулось.
– Да, конечно, – согласился лорд Прайди, После этого он замолчал и уставился в камин, где жадное пламя пожирало подброшенные поленья.
Баннарган закинул за голову свои мозолистые руки, вытянул к камину замерзшие ноги и тоже замолчал.
Однажды вечером Кадайль совершенно одна шла домой по пустынной дороге, но по ее походке нельзя было сказать, что девушка чего-то боится. Такое спокойствие не могло остаться незамеченным со стороны соседей, которые редко осмеливались покидать свой дом после захода солнца.
Да и сама девушка иногда удивлялась собственной смелости. Все дороги Прайда были наводнены бандитами, а в некоторых местах замечали шайки поври – одна из таких групп напала на путников как раз неподалеку от этого места. Но Кадайль знала, что она не одна.
Неожиданно к ее ногам упал небольшой мешочек и послышался звон монет. Тесемки при падении разошлись, из мешка выкатилось блестящее румяное яблоко, хорошо заметное даже в тусклом свете звезд. Кадайль подняла голову и на нижней ветке ближайшего дерева увидела уже знакомую фигуру человека в черном, который сидел свесив ноги и прислонившись к стволу.
– Тебе не стоит ходить одной в темноте, – сказал Разбойник. – Никогда не знаешь, на каких негодяев можно нарваться по пути домой.
Кадайль вспыхнула румянцем и порадовалась, что уже стемнело. Несмотря на пятнадцатифутовую высоту, Разбойник ловко перекинул ногу через ветку и легко спрыгнул на землю, слегка присев, чтобы погасить силу удара. С широкой улыбкой на лице, как и всегда, когда он встречался с Кадайль, юноша выпрямился и встал перед девушкой.
– Так что, ты не собираешься принять мой подарок? – спросил он, нагнулся и подобрал мешочек и яблоко.
Он протянул вперед руку с яблоком, но, как только Кадайль потянулась за ним, с веселой усмешкой отдернул яблоко и откусил большой кусок. И снова предло жил его девушке. Кадайль опустила руки на бедра и ответила вызывающим взглядом.
– Ты отказываешься поделиться подарком с человеком, который его добыл? – спросил уязвленный Разбойник.
Кадайль не могла долго притворяться, ее лицо снова осветилось улыбкой, и девушка приняла и надкушенное яблоко, и мешочек. Взгляд внутрь подтвердил ее подозрения – в глубине, среди всякой снеди блеснули монеты.
– Деньги? – спросила она.
– Мне они ни к чему.
– Если я пойду с ними на рынок, я вызову подозрения. Сейчас ни у кого нет лишних монет, все забирают сборщики подати лорда Прайди. Разве что кое-кто утаивает часть денег, но это грозит наказанием.
– Люди каждый день тратят деньги на рынке, – возразил Разбойник, пожимая плечами.
– Но не так много.
– Тогда оставь часть на потом. Купи что-нибудь для своей матери.
Кадайль замолчала и смущенно опустила голову. Через секунду она снова посмотрела в лицо Разбойника:
– Почему ты это делаешь?
– А что я делаю? Вам нужна еда, и я добываю для вас продукты, – ответил он.
– Нет, я хотела спросить, почему ты этим занимаешься? Ты живешь только в ночной темноте. А что бывает днем?
– Днем я тоже живу. Кадайль разочарованно вздохнула:
– Скажи, ты служишь у лорда Прайди? Или ты крестьянин? Был ли ты на войне?
– Разве ты шпионишь для правителя? Девушка снова вздохнула:
– Ты невозможен.
– Неправда, леди, я перед вами, – ответил Разбойник, отвешивая изысканный поклон.
– Правитель тобой недоволен.
– А я и не рассчитывал, что будет иначе. Правду сказать, я был бы разочарован, если бы узнал, что он доволен.
Только Кадайль решила предупредить своего друга о том, что повсюду рыщут солдаты, как ее опередил приближающийся звук лошадиных копыт. Не успела она и глазом моргнуть, а Разбойник уже схватил девушку за плечо и стащил с дороги, и они оба оказались лежащими в пыли у обочины. Вскоре мимо них галопом проскакали трое солдат. Кадайль с тревогой повернулась к Разбойнику, но увидела на его лице обычную улыбку и услышала негромкий смех.
– Да, правитель действительно мной недоволен, – весело сказал он. – Будет лучше, если тебя не застанут за разговором со мной.
Кадайль хотела что-то возразить, но вдруг осознала, насколько близко они находятся друг к другу. Тела молодых людей соприкасались, а теплое дыхание Разбойника шевелило волосы на ее щеке. Казалось, его тоже взволновала их близость, и Кадайль пришла в голову мысль, что юноша хочет ее поцеловать.
И еще она поняла, что ждет этого поцелуя.
Но Разбойник поднялся на ноги, помог ей встать и отряхнуться.
– Почему ты это делаешь? – еще раз спросила Кадайль.
Разбойник ответил ей долгим взглядом темных глаз, сверкающих через прорези маски.
– Потому что это правильно, – наконец сказал он.
После таких слов Кадайль не знала, как продолжить разговор. Потому что это правильно. Она снова и снова повторяла про себя эти слова. Много раз она слышала их от своих соседей, и люди действительно часто поступали в согласии с ними. Но никогда в жизни Кадайль не слышала таких слов от людей, облеченных властью.
Потому что это правильно. Так просто и так уклончиво.
– Желаю тебе прекрасных снов, моя госпожа, – произнес Разбойник. – Могу я надеяться, что ночью ты станешь мечтать обо мне?
Откровенный вопрос заставил ее отпрянуть, но, поскольку он сопровождался обычной легкомысленной усмешкой, Кадайль тоже улыбнулась.
Разбойник взял ее руку и поцеловал, потом, поклонился и танцующей походкой ушел в ночь.
Так или почти так проходили их нечастые встречи в последние несколько недель. Может, именно поэтому она сегодня сказала матери, что пойдет к соседям попросить у них несколько яиц, а потом заболталась с соседкой до темноты? Неужели она надеялась снова встретиться с Разбойником? Кадайль, конечно, знала правду, и ей все труднее и труднее становилось скрывать истинную причину поздних прогулок от самой себя. С каждым днем она все чаще думала о Разбойнике.
И в подтверждение его дерзких слов она действительно мечтала о нем по ночам.
Потому что это правильно.
Всю дорогу до монастыря эти слова звучали в голове Брансена. Ему и самому понравился такой ответ, и уж наверняка он произвел впечатление на Кадайль.
Но правда ли это?
От таких раздумий Брансен прикусил губу. Учение Джеста Ту требовало тщательного самоанализа и оценки своих действий, и в Священной Книге приводилось несколько способов преодолеть внутреннее неприятие этого болезненного процесса. С каждым последующим шагом Брансен все отчетливее понимал, что его поступки вовсе не так великодушны, как следовало из его слов.
Они были порождением его гордости.
Они были порождением его любви к Кадайль.
Да, он испытывал гордость, спасая кого-то от бандитов, поври или сборщиков подати и видя благодарные улыбки, когда великодушный Разбойник оделял пищей голодных крестьян. Он понимал, что гордость является недостатком. Книга Джеста часто предостерегала от излишней гордости, называя ее причиной падения многих сильных людей. Но он все равно гордился собой.
Отвечая Кадайль, Брансен чуть не решился открыть ей всю правду. Ему страстно хотелось поведать девушке о своей любви, рассказать, что это чувство он испытывал еще мальчиком, неуклюжим Аистом, когда Кадайль помогала ему подняться с земли и защищала от хулиганов. Он почти решился, но в последний
момент испугался. Что может подумать Кадайль о лихом Разбойнике, если узнает, что в действительности это только вечно перепачканный Аист?
У него имелись особые причины скрывать свое прошлое.
Потому что это правильно.
– Но ведь это действительно правильно, разве не так? – произнес он вслух, уже подходя к монастырю. – Я помогаю самым нуждающимся людям, как когда-то помогли мне. Разве Гарибонд поступал иначе?
Остановившись на этой мысли, Брансен осторожно забрался через окно в монастырь и вскоре уже был в своей келье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49