— Это вы предостерегали нас, велели убираться?Дыхание участилось.— Да, — сказала она, — это вы, верно?Дыхание еще больше участилось. Это было дыхание молодого человека. Флоренс чуть ли не видела, как он стоит у кровати в напряженной позе с мукой на лице.— Вы должны что-то сказать или дать мне знак, — сказала она и подождала.Никакого ответа.— Я жду вас с Божьей любовью. Позвольте мне помочь вам обрести покой, которого, я знаю, вы жаждете.Послышался... всхлип? Флоренс напряглась.— Да, я слышу, я понимаю. Скажите мне, кто вы, и я помогу вам.Вдруг в комнате стало тихо. Приставив руки к ушам, Флоренс прислушалась.Дыхания больше не слышалось.С разочарованным вздохом она нащупала на комоде коробок спичек, зажгла свечу и оглядела комнату. Здесь по-прежнему что-то было.— Мне погасить свечу? — спросила Флоренс.Тишина.— Хорошо. — Флоренс улыбнулась. — Вы знаете, как меня найти. В любое время, когда захотите...Она не договорила и замерла, разинув рот: покрывало поднялось в воздух и проплыло в футе над кроватью, потом замерло и, колышась, опустилось вниз.Под ним виднелась какая-то фигура.К Флоренс вернулась способность дышать.— Да, теперь я вас вижу. Какой вы высокий. — Ей припомнились слова Фишера, отчего по телу прошла дрожь. Его прозвали Рычащий Гигант. Уставившись на фигуру, она увидела, как вздымается и опускается широкая грудь, как будто от дыхания.«Нет, — решительно сказала себе Флоренс. — Это не Беласко». Она скинула простыню и, глядя на фигуру, начала вставать.Свесив ноги с постели, женщина встала и подошла ближе. Голова фигуры повернулась, словно следя за ней.— Ведь вы не Беласко, верно? Он не мог испытывать такого страдания. А я чувствую его в вас. Скажите мне, кто...Покрывало вдруг упало, под ним никого не было. Флоренс какое-то время вглядывалась в темноту, потом наклонилась поднять его.Она вскрикнула, ощутив, как чья-то рука гладит ее ягодицы, и в гневе обернулась. Послышался смешок — низкий, озорной. Флоренс с трудом набрала в грудь воздуха.— Во всяком случае, вы выдали свой пол, — сказала она.Хихиканье усилилось. Флоренс с жалостью покачала головой.— Если вы такой умный, почему же оказались пленником этого дома?Хихиканье прекратилось, и все три одеяла слетели с кровати, как будто кто-то сердито сдернул их. Следом полетели простыни, подушки, потом матрац. Через несколько секунд вся постель валялась кучей на ковре, рядом лежал матрац.Флоренс подождала и, ничего не дождавшись, спросила:— Теперь вам легче?Улыбнувшись себе, она стала собирать постель, но что-то пыталось вырвать из рук одеяло. Она дернула.— Хватит! Не смешно! — Флоренс отвернулась к кровати. — Уходите и не возвращайтесь, пока не научитесь вести себя прилично.Когда она начала вновь стелить постель, дверь в коридор открылась, но Флоренс даже не обернулась посмотреть, как она закроется. 22 декабря 1970 г. 7 ч. 01 мин. — Боюсь, что нет. — Барретт вынул ногу из воды. — Возможно, завтра утром будет потеплее. — Он вытер ногу и, снова надев шлепанец, с виноватой улыбкой посмотрел на Эдит. — Я мог бы дать тебе выспаться.— Ничего.Барретт огляделся.— Интересно, работает ли парилка.Эдит толкнула тяжелую металлическую дверь и придержала для него. Барретт проковылял внутрь и обернулся посмотреть, идет ли жена за ним. Дверь с шумом захлопнулась. Барретт поднял выше свечу и осмотрелся, а потом, скосив глаза, наклонился.— А!Положив трость и поставив свечу, он опустился на колени, чтобы открутить вентиль пара.Эдит села напротив и прислонилась к кафельной стене, но отпрянула, когда холод от стены проник сквозь халат. Она сонно наблюдала за Лайонелом. Колеблющееся пламя двух свечей и колышущиеся тени на стенах и потолке словно пульсировали у нее перед глазами. Она ненадолго закрыла их, а открыв снова, заметила, что начинает оценивать размеры нависшей над Лайонелом тени на потолке. Тень словно каким-то образом расширялась. Как это возможно? Воздух в помещении был недвижим, и свечи теперь горели ровно. На стенах и потолке виднелась лишь тень Барретта, возящегося с вентилем.Эдит снова зажмурилась и покачала головой. Она могла поклясться, что края тени расползаются, как клякса. Она подвинулась на скамье. В помещении было тихо, слышалось лишь дыхание Барретта. «Ладно», — подумала Эдит и попыталась сказать это громко, но что-то удержало ее.Она всмотрелась в тень. Ведь раньше она не доходила до угла? Надо убираться отсюда. Может быть, ничего страшного, но лучше уйти.Эдит ощутила, как цепенеет. Она увидела, точно увидела, как участок освещенной стены темнеет.— Лайонел!Ее возглас был еле слышен, горло словно ослабло. Она с трудом глотнула.— Лайонел!Голос наконец прорвался, и Барретт, вздрогнув, резко обернулся.— В чем дело?Эдит захлопала глазами. Тень на потолке снова выглядела нормально.— Эдит?Она набрала в легкие воздуха.— Пойдем отсюда!— Нервы?— Да, мне... видится что-то.Она слабо улыбнулась. Ей не хотелось говорить ему. И все же надо было. Если это что-то значит, он должен знать.— Мне показалось, что тень растет.Барретт встал, взял трость и подсвечник и подошел к жене.— Это возможно, но после бессонной ночи в этом необычном доме я склонен думать, что у тебя разыгралось воображение.Они вышли из парилки и пошли вдоль бассейна. «Это воображение», — уверяла себя Эдит. Она даже улыбнулась. Слыханное ли дело — привидение в парилке? * * * 7 ч. 33 мин. Флоренс тихонько постучала в дверь комнаты Фишера. Не услышав ответа, она постучала снова.— Бен!Он сидел на кровати с закрытыми глазами, прислонившись головой к стене. На столе справа от него оплыла свеча. Флоренс двинулась через комнату, загородив ладонью пламя своей свечи. «Бедняга», — подумала она, остановившись у кровати. Лицо его осунулось и побледнело. Флоренс подумала, что он, наверное, почти не спал в эту ночь. Бенджамин Франклин Фишер — величайший американский медиум столетия. Его пребывание в доме профессора Гэлбрета в Марксовском колледже явилось самым невероятным проявлением парапсихических способностей со времен расцвета Хоума и Палладино Даниэль Дуглас Хоум и Юзэпия Палладино — знаменитые медиумы XIX века.

. Она с жалостью покачала головой. Теперь это эмоциональный калека, бывший Самсон, сам лишивший себя силы.Флоренс вернулась в коридор и, как можно тише закрыв за собой дверь, посмотрела на дверь комнаты Беласко. Вчера они с Фишером ходили туда, но атмосфера там была на удивление спокойной, совсем не такой, как она ожидала.Она пересекла коридор и снова вошла туда. Это были единственные двухкомнатные апартаменты в доме, гостиная и ванная располагались внизу, а к спальне на антресолях вела изогнутая лестница. Флоренс направилась туда и стала подниматься по ступеням.Кровать была сделана еще в шестнадцатом веке, во французском стиле, с замысловатыми резными колоннами, толстыми, как телеграфные столбы, и вырезанными на спинке в изголовье инициалами «Э. Б.». Сев на нее, Флоренс закрыла глаза и отдалась впечатлениям, желая убедиться, что это не Беласко был ночью у нее в комнате. Она открыла свое сознание насколько возможно, не позволяя себе, однако, войти в транс.И в голове начали тесниться образы. Ночь, комната, горят лампы. Кто-то лежит на кровати. Какая-то фигура усмехается. Календарь за 1921 год. Человек в черном. Чувствуется резкий запах ладана. На кровати мужчина и женщина. Картина. Слышны ругательства. У стены валяется бутылка из-под вина. Женщина с рыданиями бросается через перила балкона. В тиковый паркет впитывается кровь. Фотография. Детская кроватка. Нью-Йорк. Календарь за 1903 год. Беременная женщина.Рождение ребенка. Мальчик.Флоренс открыла глаза. «Да, — кивнула она. — Да».Она спустилась по лестнице и вышла из комнаты, а через минуту уже входила в обеденный зал, где завтракали Барретт с женой.— Вы уже встали? Хорошо, — сказал Барретт. — Завтрак только что принесли.Флоренс села за стол и взяла себе маленькую порцию омлета и кусочек тоста; днем ей не удастся устроить сеанс, так как надо дождаться, пока установят кабинет. Она обменялась несколькими ремарками с миссис Барретт, ответила на вопросы самого Барретта, сказав, что, по ее ощущению, лучше дать Фишеру поспать и не будить его, а потом наконец проговорила:— Кажется, я отчасти получила ответ, кто вселился в этот дом.— Да ну?Барретт посмотрел на нее с интересом, явно скорее вежливым, чем искренним.— Тот голос, что предостерегал нас. Тот стук по столу. Личность, что ночью явилась мне в комнате. Молодой человек.— И кто же это? — спросил Барретт.— Сын Беласко.Они молча посмотрели на нее.— Помните, мистер Фишер говорил о нем.— Но разве он не сказал, что сам не уверен, был у Беласко сын или нет?Флоренс кивнула.— Но он был. И теперь он здесь, мучается и страдает. Должно быть, он стал духом в ранние годы — мне ощущается, чуть за двадцать. Он очень молод и очень напуган — а поскольку напутан, то очень зол и враждебен. Я верю, что, если мы убедим его войти с нами в контакт, часть темных сил исчезнет.Барретт кивнул. «Не верю ни слову», — подумал он и сказал:— Это очень интересно.«Я знаю, что он мне не верит, — подумала Флоренс, — но все равно лучше сказать ему, что я думаю».Она уже хотела сменить тему, когда послышался громкий стук в дверь. Пившая кофе Эдит вздрогнула и облилась. Барретт улыбнулся ей.— Наверное, привезли генератор. И надеюсь, плотника тоже.Он встал, взял трость и подсвечник и двинулся к большому залу, потом остановился и оглянулся на Эдит.— Полагаю, нет никакой опасности в том, чтобы оставить вас на время одних, пока я открою дверь, — помолчав, проговорил он.Проковыляв через большой зал и вестибюль, Барретт открыл входную дверь и увидел на крыльце представителя Дойча с поднятым воротником и зонтиком в руке. Оказалось, что на улице дождь.— Я доставил вам генератор и плотника, — сказал пришедший.Барретт кивнул.— А кошку?— И кошку.Барретт удовлетворенно улыбнулся. Тетерь можно начинать. * * * 13 ч. 17 мин. Зажегся свет, и все четверо в унисон издали радостный возглас.— Будь я проклят, — сказал Фишер, и все не удержались от улыбки.— Никогда не думала, что электрические лампы могут быть такими красивыми, — призналась Эдит.Залитый светом, большой зал совершенно преобразился. Теперь его размеры казались не зловещими, а царственными. Больше не маячили черные тени, и он представлялся огромным музейным залом, а не населенной призраками пещерой. Эдит взглянула на Фишера. Он был очевидно обрадован: его осанка изменилась, настороженность в глазах исчезла. Она посмотрела на Флоренс, сидевшую с кошкой на коленях, и с улыбкой подумала: «Горит свет. Мирно сидит кошка. Теперь это совсем не похоже на дом с привидениями».Вдруг лампы замерцали и погасли, и, хотя они тут же зажглись вновь, Эдит обмерла. «Только не это», — прошептала она.— Спокойно, — проговорил Барретт. — С этим разберутся.Через минуту лампы горели ровно и ярко. Когда ничего не изменилось и еще через минуту, он улыбнулся.— Ну вот, видишь?Эдит кивнула. Но облегчение не вернулось. После успокоения в нее снова вкрался страх, что вот-вот все снова может погрузиться в темноту.Флоренс посмотрела на Фишера и, поймав его взгляд, улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ. «Идиоты, — думал он. — Загорелось несколько лампочек, и все решили, что опасность миновала». * * * 13 ч. 58 мин. Кабинет соорудили в самом северном конце большого зала. В углу между стен там установили восьмифутовую круглую деревянную перекладину и на нее на кольцах повесили тяжелые шторы, так что образовалось треугольное отгороженное помещение в семь футов высотой, а внутрь поставили деревянное кресло с высокой спинкой.Барретт раздвинул шторы, оставив посредине промежуток, чтобы поставить маленький деревянный столик, который попросил принести Фишера. Пододвинув столик ко входу, он положил на него тамбурин, маленькую гитару, колокольчик и кусок веревки и несколько мгновений оценивающе осматривал кабинет, а потом повернулся к остальным.Все наблюдали, как Барретт роется в деревянном сундуке, откуда раньше достал веревку, колокольчик, гитару и тамбурин. Теперь он вынул пару черных колготок и черную блузу с длинными рукавами и протянул их Флоренс.— Надеюсь, вам будет впору.Флоренс уставилась на него.— Вы не возражаете? — спросил Барретт.— М-м-м...— Вы же знаете, это стандартная процедура.— Да, но... — Она поколебалась. — Как предосторожность против мошенничества.— Главным образом.Флоренс смущенно улыбнулась.— Вы, конечно, не думаете, что я жульнически изменила тип своей способности медиума, о котором сама не знала до прошлой ночи.— Я не имел этого в виду, мисс Таннер. Просто я должен соблюдать стандарт. Если я не буду соблюдать стандарт, результаты сеанса будут научно неприемлемы.— Что ж, ладно, — в конце концов вздохнула она, взяла колготки и блузу, огляделась и вошла в кабинет, чтобы переодеться.Барретт обернулся к Эдит.— Ты не проверишь ее, дорогая?Нагнувшись к ящику, он достал катушку черных ниток с иголкой и протянул ей.Эдит в замешательстве двинулась к кабинету. Ей всегда была противна эта процедура, хотя она никогда не показывала этого Лайонелу. Остановившись рядом с кабинетом, Эдит кашлянула.— Можно войти?Возникла короткая пауза, прежде чем Флоренс ответила:— Да.Эдит проскользнула между штор и вошла в кабинет.Флоренс сняла юбку и джемпер и наклонилась, снимая нижнюю юбку. Выпрямившись, она повесила ее на спинку кресла. Когда она стала расстегивать лифчик, Эдит подошла к ней.— Извините, — прошептала она. — Понимаю, это...— Не смущайтесь, — сказала Флоренс. — Ваш муж совершенно прав. Это стандартная процедура.Эдит кивнула, не отрывая глаз от лица Флоренс. Та повесила лифчик на спинку кресла, а когда наклонилась, чтобы снять трусы, Эдит опустила глаза. Ее удивила полнота груди медиума, и она быстро отвела взгляд.— Порядок, — сказала Флоренс, выпрямившись.Эдит увидела, как на руках у нее появляется гусиная кожа.— Мы быстро, чтобы вы могли снова одеться, — сказала она. — Ваш рот?Флоренс открыла рот, и Эдит заглянула. Она чувствовала себя смешной.— Ну, если у вас нет пустого зуба или чего-нибудь в этом роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33