Ты не первый. Их было много, бесконечная цепь этаких умненьких, бойких мальчиков. И в индейские войны, и на Кубе. Всюду. До сих пор. И все они были похожи на тебя, и все говорили как ты. Но все думали только об одном: как остаться в живых. И я говорил им “нет”, так же, как тебе. Потому что если вы хотите остаться в живых, то и я тоже хочу, а как только ты с кем-то связываешься, ты начинаешь заботиться о нем так же, как о себе. Тут-то тебя и убивают… Поэтому я не имею дела с индейцами: я воевал с ними когда-то, и до сих пор мне не по себе, если я знаю, что они за спиной. Поэтому, как говорят, я ни с кем не дружу. И это очень хорошо: мне не по себе, если у меня есть друг, и я знаю, что он впереди. Это единственное правило. Заботься о себе и не позволяй, чтобы кто-то или что-то отвлекало тебя. Помни это, и все будет в порядке. А теперь я устал. Через несколько часов мне становиться в караул. Я хочу поспать.
Последние слова он произнес без паузы, как будто не сменил темы разговора. Старик встал, взял одеяло, лежавшее возле седла, и закутался в него. Потом он еще раз взглянул на Прентиса и лег около колеса повозки. Прентис подождал немного, но глаза старика были закрыты; он медленно повернулся и зашагал прочь.
Он шел к своему седлу и сбруе мимо солдат, по-прежнему тихих и молчаливых. Теперь холод стал пронизывающим. Он, как и все остальные, завернулся в одеяло, посмотрел еще раз на старика и огляделся: лошади стояли спокойно, часовые обходили границы лагеря. Он снова взглянул на старика, потом на последний догорающий костер, удивился, как это он горит так долго; но костер затухал, огонь становился все меньше и ниже. Последняя вспышка, потом мерцание, и он погас.
Глава 31
На рассвете стало еще холоднее. В канистрах был лед, черпаки примерзли, солдаты ковыряли лед ножами, потом терли ладони, чтобы согреться. Старик увидел, что майор еще спит, закутавшись в одеяло, около грузовиков с овсом. Он встал на колени и положил ему руку на плечо. Майор вздрогнул и, нахмурившись, вопросительно уставился на Календара.
— Лучше посмотри.
Майор ни о чем не спросил. Старик продолжал смотреть на него. Потом он жестом пригласил его следовать за собой, майор вылез из-под одеяла и посмотрел туда, куда указывал старик, — мимо грузовиков с овсом, в пустыню. Там была большая колонна всадников, но она находилась слишком далеко, чтобы разглядеть их форму или знамена, но майор и так знал, что это мексиканские федеральные войска.
Старик кивнул, покусывая губу.
— Они, должно быть, разбили лагерь поблизости. Но это еще не все. Посмотри-ка туда.
Он указал майору на другой конец лагеря, мимо солдат, которые бросили свои дела и теперь стояли, размахивали руками и разговаривали, видно, они тоже обсуждали, в чем дело. Они подошли к повозкам на другом конце лагеря и взглянули на Деревню. У околицы собралась толпа крестьян с палками и дубинами, смотревшая в направлении лагеря.
— Наверное, они подтягивались ночью. Уверен в этом, — сказал старик. — Это я виноват. Нужно было остаться там и проследить за ними.
— Ничего. Давайте уходить отсюда. Лейтенант, стройте колонну.
Глава 32
За пятнадцать минут они управились с тем, на что обычно уходил час, но не позаботились о лошадях: что ж, те, которых еще не покормили, подождут; солдаты только оседлали их, затем собрали снаряжение, завели грузовики и впрягли лошадей в повозки.
Старик затянул подпругу на своей лошади и смотрел, как строится колонна; грузовики отъезжали друг от друга, чтобы между ними был проход, солдаты садились на лошадей и скакали прочь. Скоро и повозки стронутся с места, двинувшись цепочкой, а за ними грузовики и остальные всадники. Он смотрел. Как только колонна двинулась с места, навстречу ей направились крестьяне. Они держали наготове свои дубины и палки. Теперь, когда они оказались ближе друг к другу, он увидел среди них яркие мундиры — это федералисты давали им указания. “Должно быть, — думал он, — федеральные войска пришли поздно ночью, подняли их и сказали, что им делать, а может быть, даже заставили”. Среди нападающих были и дети и женщины. Оно и понятно. Если кавалеристы захотят избежать столкновения с федералистами, то тем более им не надо связываться с крестьянами. Одно дело — погибшие в бою солдаты, другое — убитое гражданское население, и федералисты рассчитывали на это, используя крестьян, чтобы заставить колонну кавалеристов прекратить привал и убраться побыстрее.
Глава 33
Прентис сел на лошадь и двинулся вперед вместе со своей ротой; вдруг он почувствовал, что его что-то ударило. Он дотронулся до плеча, увидев, как справа от него пролетел камень. Оглянувшись, он понял, что крестьяне наклоняются, хватают камни и бросают в них. Колонна ускорила движение. Впереди ждали федеральные войска. Колонна свернула налево, чтобы обойти их, а федералисты разделились, и часть их поскакала влево, чтобы окружить кавалеристов с фланга. Обернувшись, Прентис обратил внимание, что крестьяне остановились, а колонна целиком покинула лагерь и медленно движется вперед. Он посмотрел перед собой и увидел, как колонна следует через проход, оставленный для нее федералистами, которые стояли в сотне ярдов с каждой стороны, а когда часть колонны прошла, они двинулись вместе с ней, справа и слева сопровождая ее. Их высокий, худой командир приглядывал за ними с правой стороны. Должно быть, был приказ майора: Прентис увидел, как голова колонны сменила ритм движения, кавалеристы поскакали быстрее, передние группы солдат отрывались от задних, а те тут же заполняли образовавшийся промежуток, и вскоре вся колонна увеличила скорость. Он тоже поскакал быстрее, другие устремились за ним. Федералисты тоже прибавили шагу. Он не понимал, что происходит: то ли федералисты собираются напасть на них, то ли просто пугают. Так или иначе, это подействовало. Они заставили колонну обороняться, и что бы ни мучилось после этого, инициатива была в их руках.
Глава 34
Мимо колонны, поторапливая всадников, проскакал Кален-дар; рысь сменилась аллюром. Вокруг лошадей клубилась пыль, видимость стала плохой, но на какой-то миг Прентис разглядел впереди долину между двумя пологими холмами, к которой они направлялись. Солдаты федеральной армии по-прежнему сопровождали их с обеих сторон. Он так и не узнал, кто первым выстрелил: американские или федеральные войска, и был ли это сигнальный выстрел или прицельный. Он даже не был уверен, что услышал его, потом прозвучал еще один, и еще… И внезапно началась открытая перестрелка. Всадник впереди него падал с лошади… Выбора не было. Потом он сам удивлялся, что даже не стал раздумывать. Он просто выхватил пистолет, прицелился в мексиканцев слева от него и выстрелил. Пыль и расстояние не дали ему увидеть, попал ли он, но он выстрелил еще и еще раз и пришпорил лошадь, чтобы не отстать от колонны, приближающейся к долине.
Глава 35
Они скакали галопом, колонна теряла порядок, вместо четырех всадников в ряд, стреляя, торопясь, скакали восемь, а то и десять. Федеральные войска поджимали с обоих флангов. Даже при желании они не имели другого выбора. Дорога была такой узкой, что им пришлось тесниться. Наконец солдаты, скакавшие впереди, добрались до долины. Прентис увидел, как всадники останавливаются, спешиваются и целятся, встав на колено. Они стреляли мимо колонны в федералистов. Прентис миновал их, направляясь к долине, поднимая пыль и изо всех сил стараясь удержать лошадь.
Глава 36
Они сгрудились, толкая друг друга, на узком пространстве между холмами. Он слышал позади крики, выстрелы. Пыль сгустилась. Он пришпорил лошадь и внезапно вырвался на открытое пространство; на полмили вокруг него простиралось пыльное поле, окруженное со всех сторон покатыми склонами; колонна рассредоточилась, позади послышались выстрелы. Впереди, слева, он увидел, как старик упал с лошади.
Глава 37
Что-то дернуло его. Он почувствовал, что рукав у него разорван, плечо в крови, и, не успев ничего сообразить, упал, стукнулся о землю с такой силой, что не почувствовал удара. Затем Календар перекатился несколько раз и замер, лежа на спине; над ним раскинулось небо, он жмурился и ощущал, как приходит боль. Он потерял счет времени. Календар попытался собраться с мыслями, сесть, встать, но снова упал, выругался; наконец ему это удалось. Старик огляделся. Лошади не было, колонна проскакала мимо. Он поискал свое ружье, но не нашел, выхватил револьвер из кобуры на груди, принялся стрелять в мексиканцев и, узнав парнишку, которому помог, снова выстрелил и побежал.
Календар споткнулся и упал на раненое плечо, скривился, попытался встать. Склоны слишком далеко. Ничего не получится.
Вдалеке он увидел, как один всадник резко повернул и поскакал назад. Он не мог понять, что этот человек задумал.
Потом он увидел: это был тот самый парнишка.
И понял: парнишка возвращается за ним.
Старик устроился поудобнее. Потом выстрелил, чтобы у парнишки было хоть какое-то прикрытие; обернувшись, он заметил, что тот приближается.
Парнишка пригнулся в седле и стрелял через голову лошади, Спускаясь среди камней; лошадь даже не сбилась с шага. Старик поневоле восхитился легкостью, с которой парень управлялся с лошадью, снова стал стрелять, чтобы прикрыть его, подождал, попытался подняться, но тот проскакал мимо, почему — он сразу не понял, но потом увидел, что парень натянул поводья, поверНУЛ лошадь и снова скачет к нему; тут до него дошло. Прентис отлично знал лошадей и понимал, насколько труднее будет лошади поворачивать с двумя седоками; чем больше они проскачут вдвоем, тем больше времени потеряют. Теперь парень был совсем близко, он остановился, чтобы помочь старику подняться, и тут же погнал лошадь вперед.
Они неуклюжим галопом скакали по равнине. Впереди рассредоточенная колонна взбиралась на холмы. Позади осталось несколько кавалеристов, а за ними, совсем близко, скакали мексиканцы. Ружейные выстрелы эхом отдавались по равнине.
Глава 38
Впереди справа старик заметил свою лошадь; подтолкнув Прентиса, он сказал ему об этом. Она бежала среди всадников. Старик снова сказал парню о лошади, и тот, осторожно натягивая поводья, подскакал к ней поближе, а затем приблизился почти вплотную; теперь он мог схватить ее за поводья и заставить бежать медленнее. Старик подождал, пока лошадь почти остановилась, соскользнул с седла, ухватился одной рукой за поводья и луку седла, а лошадь рванулась вперед, едва не потащив его за собой, пока он нащупывал стремена и взбирался на нее. Левая рука у старика отчаянно болела. Он пришпорил лошадь и понесся вперед, оставив мексиканцев позади. Казалось, они стреляют прямо ему в спину. Он увидел, что майор впереди отдает команды, грузовики и повозки уже были выстроены в линию. За ними стояли солдаты и стреляли. Теперь они стреляли и со склонов, и с вершины холма; всадники спешились, стреляли кто как: лежа, стоя, с колена. Он проскакал мимо них, въехал на холм, спешился и пошел рядом с лошадью.
Глава 39
Парнишка прискакал раньше. Он уже вовсю стрелял, взводя курок, целился, опять стрелял. Он увидел, как старик, спотыкаясь, брел к вершине, все еще сжимая поводья. Наконец он, задыхаясь, упал; его плечо было покрыто кровью и пылью. Прентис поборол искушение подбежать к нему и выстрелил в направлении долины. Мексиканец, в которого он целился, упал, но Прентис не мог точно сказать, чья пуля сразила его. Когда он снова обернулся, старик лежал на том же месте.
Он снова выстрелил, характер схватки изменился, мексиканцы отступали, во всяком случае, ему так показалось. Они отошли к центру поля и перегруппировывались; теперь он понял, что они делают: готовятся к верховой атаке. Этому его когда-то учили. Они построились линией с высоким худым командиром посредине и медленно двинулись вперед; тут кто-то скомандовал прекратить огонь.
Это был майор. Он еще раз дал команду, ее же повторили лейтенант и сержант. Солдаты остановились, некоторые еще несколько раз выстрелили, но большинство опустили ружья и стали смотреть вдаль, на равнину, в то время как цепь всадников медленно надвигалась оттуда.
Прентис обернулся: старик сел, достал носовой платок, перевязал им плечо как раз над местом, откуда текла кровь, взял один конец в зубы и затянул узел. Потом он встал и посмотрел на медленно приближающуюся колонну всадников. Кривясь, он потрогал свое плечо, повернулся, схватился за ружье.
— Майлз! — произнес майор.
— Какой-то гад мне за это заплатит!
— Они слишком далеко!
Старик не слушал. Он осмотрел ружье. Такого длинного ствола Прентис никогда не видел; старик зарядил ружье, потом отвязал от седла сумки и поставил их на попа. Все смотрели на него.
Он лег, установил ствол на сумках.
Всадники подошли немного ближе, из-за слепящего солнца и пыли было трудно понять, на каком они расстоянии, — по меньшей мере, до них было ярдов двести и люди казались крошечными игрушечными фигурками.
Старик прищурился, целясь, вытер глаза, снова прищурился. Он пошарил в переметной суме, достал пару очков в стальной оправе, нацепил их и снова прицелился. Прентис затаил дыхание.
Когда стрелял старик, ему пришлось вытянуть вперед раненую руку. Он выругался, покачал головой, потом положил палец на курок, спустил, и раздался выстрел, громкий, как пушечный, отдавшийся эхом.
Секунда, не больше — и вот невидимая рука смахнула игрушку: высокий худой командир медленно сполз с лошади. Наверное, из-за расстояния казалось, что он падал очень долго.
Солдаты прокричали “ура”.
Колонна вдалеке остановилась, солдаты переводили взгляды с убитого командира на вершину.
— Достаточно, — сказал старик. — Мы выиграли время, и раз уж мы влезли сюда, им придется бросить это дело. Он поднялся на колени, потом встал на ноги.
— Судя по виду их теперешнего командира, того, что там разглагольствует, он не хочет брать на себя ответственность.
Старик оказался прав. Один из всадников внизу, казалось, очень много говорит, отчаянно жестикулируя; кто-то слез с коня и осматривал упавшего. С флангов подъезжали новые всадники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25