Господи, сколько же патронов он вмещает?
— Пятнадцать.
— Он прыгал в руке, а от грохота у меня все еще звенит в ушах. Когда я увидела тебя, то стала палить в сторону, целясь в изгородь.
Она притормозила, резко бросила машину в поворот и сильнее надавила на педаль акселератора.
Питтман в изумлении покачал головой.
— Где ты так научилась?..
— Отец всегда был без ума от «порше» и считал своим отцовским долгом обучить меня приемам спортивного вождения. Будь на этой машине педаль сцепления и рычаг переключения передач, я продемонстрировала бы тебе, как можно нарастить скорость, даже на повороте.
Питтман никак не мог унять дрожь в руках.
— Ты весь в крови, — сказала Джилл.
— Что?
— И лицо, и руки, и одежда. Поранился либо об изгородь, когда перелезал, либо об деревья. Или же...
— Договаривай.
— Надеюсь, тебя не ранили.
— Нет. Во всяком случае, я не чувствую.
Джилл не ответила. Не отрывая взгляда от дороги, она вела машину по крытому мосту.
— Я говорю, что совершенно не ощущаю боли.
— Это ничего не значит.
— Что ты хочешь сказать?
— Что при ранении бывает поврежден нерв, и поэтому нет болевых ощущений.
По-прежнему не в силах унять дрожь, Питтман ощупал ноги, торс, руки.
— Похоже, все в порядке. — Он зевнул и очень удивился, но тут же осознал, что зевает уже давно. — Что со мной? Возбуждение от всего пережитого еще не прошло, а я продолжаю зевать.
— Шок. Адреналин на исходе. Организму требуется длительный отдых.
— Но я совсем не хочу спать.
— Все правильно, — откликнулась Джилл, включив отопитель.
Питтман снова зевнул.
— Сделай мне приятное, перейди на заднее сиденье, приляг и закрой на несколько минут глаза.
— Заднее сиденье. Это мне кое-что напомнило. — С трудом перебравшись назад, Питтман расстегнул «молнию» на спортивной сумке.
— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Джилл.
— Перезаряжаю. Дай-ка мне твою «беретту», надо и ее перезарядить. Патронов у нас хоть отбавляй... Отнял у бандитов в твоей квартире.
Джилл пробормотала что-то невнятное.
— Я тебя не слышу.
— Пистолеты. Я только что поклялась никогда больше не брать в руки эту проклятую железяку. И вот сейчас...
Шестицилиндровый двигатель «дастера» заработал громче, Джилл увеличила скорость.
15
Питтмана разбудила тишина. Он поморгал, пытаясь сориентироваться, и, напрягшись, сообразил, что лежит, скорчившись на заднем сиденье автомобиля. Бросил взгляд на Джилл за рулем. Небо чуть-чуть посветлело. Машина не двигалась.
— Где мы? — спросил Питтман, поднимаясь. Голова была тяжелой и кружилась. Сам он словно окаменел.
— В мотеле в Гринфилде, штат Массачусетс. Примерно в десяти милях к югу от границы с Вермонтом и в ста пятидесяти милях от школы. Вряд ли они достанут нас здесь. Слишком далеко, — сказала Джилл и добавила: — Пока.
— Ты, наверное, совсем вымоталась.
— Нет, все в порядке. Будь я в больнице, через час окончила бы дежурство, съела легкий ужин, посидела у телевизора и около полудня залегла спать.
— Все с точностью наоборот.
— Верно, но это так. Оставайся в машине, а я пойду узнаю, можно ли заплатить за номер наличными. Видик у тебя еще тот. Так что на теплый прием не рассчитывай. Скажу портье, что мы едем в Уотерфорд, в Коннектикут навестить родственников, но слишком устали, чтобы двигаться всю ночь, и хотим здесь передохнуть.
Джилл отправилась в контору и вскоре вернулась с ключом.
Номер им дали на первом этаже, в торцевой части здания, как и просила Джилл, объяснив это тем, что не выносит шума уличного движения.
Они вошли в номер, никем не замеченные, поставили на пол сумку и чемоданчик и огляделись. Номер был светлым и чистым, даже воздух, немного спертый, не раздражал.
— Я попросила номер для некурящих. — Джилл заперла дверь. — Клерк заверил, что телевизор в порядке. С обеих сторон номера пустуют, так что никто нас не побеспокоит.
— Двуспальная кровать, — заметил Питтман.
— Нам повезло.
— Да. — Питтману сейчас было не до секса, и все-таки он ощущал некоторую неловкость.
— Отправляйся-ка лучше в ванну. Надо посмотреть, в порядке ли ты. — Джилл извлекла из сумки купленные ими аптечку первой помощи и карманный фонарь. Затем достала твидовый пиджак Питтмана.
— Держу пари, в больничной палате ты была в роли сержанта.
— Не хочешь ли сказать, что стесняешься меня? — Казалось, эта идея ее забавляет. — Я же не говорила, что последую за тобой в ванную комнату. Закрой дверь, разоблачись, смой кровь, оберни вокруг чресел полотенце, и я тебя осмотрю. Наверняка придется менять повязку на левой руке.
— Убежден, тебе доставляет удовольствие втыкать здоровенные иглы в тела пациентов.
Питтман, ощущая боль где-то в правой стороне тела, прошел в ванную и разоблачился.
— Не вздумай стоять под душем. — Голос Джилл через двери едва доносился. — От слабости ты можешь упасть. Садись прямо в ванну.
Он стал внимательно себя изучать.
— Сразу могу сказать, никаких лишних дырок не обнаружил. Но на ребрах здоровенный синяк, смотреть противно.
— Отмокай в ванне. Я через минуту вернусь.
— Куда ты собралась?
— Через улицу есть ночной киоск. Посмотрю, что там можно купить из съестного.
Питтман спустил воду, розовую от крови, снова наполнил ванну и наконец вышел, распаренный, с полотенцем вокруг бедер. Джилл уже успела вернуться. Принесла апельсиновый сок, пончики и обезжиренное молоко. Заметив смущение Питтмана, она сказала:
— Я просто потрясена. Кто бы мог подумать, что тип, ночевавший на парковой скамье, а потом выдававший себя за полисмена, окажется застенчивым, как невинная девушка.
На полке рядом с дверью в ванную Питтман заметил одеяло и стянул его вниз.
— Погоди, я должна осмотреть твой знаменитый синяк. — Джилл провела указательным пальцем по его правому боку.
— Ой!
— Ой? Взрослые дяди не говорят «ой». Только маленькие дети. Вот это ребро болит?
— Еще как! Господи!
— Умница! Именно так и должны говорить взрослые дяди. Вдох. Выдох. Очень больно? Нет? — После короткого раздумья она продолжила: — Необходим рентген, но я не сомневаюсь, что имеются переломы. Впрочем, это неважно.
— Почему?
— Перелом ребер лечится так же, как и ушиб. Невозможно наложить гипс на ребро. Даже повязку. Главное теперь — избегать перегрузок и не налетать на твердые предметы.
— Здорово.
— Чудеса современной медицины. А вот с порезом на руке, многочисленными ссадинами и царапинами я сама в состоянии справиться.
Наложив антисептический крем и перевязав левую руку Питтмана, Джилл стала смазывать некоторые участки его лица.
— Есть хочешь?
— Да. Но к апельсиновому соку, пончикам и снятому молоку хорошо бы добавить кофе.
— И это после всей массы использованного тобой адреналина? Не кажется ли тебе, что твой организм получил достаточную дозу химических стимуляторов?
— Мне кажется, что бы ты ни делала, всегда соотносишь это с химическим составом своего тела, — заметил Питтман.
— С диетой как-то спокойнее.
— Зачем же ты купила пончики? Я просто поражен!
— Это был единственный более или менее съедобный продукт. Об имеющейся там вяленой говядине не может быть и речи.
— Ненавижу снятое молоко.
— Дай ему шанс исправиться. Ты научишься его любить. Обязательно. И тогда даже двухпроцентное молоко покажется тебе чересчур жирным.
— Если мы не расстанемся, мне придется его полюбить. Другого выхода я не вижу.
Джилл посмотрела на него с каким-то странным выражением.
— В чем дело?
— Да ничего.
— И все-таки, в чем дело?
— Ты сказал: «Если мы не расстанемся». В более благоприятных обстоятельствах я приветствовала бы эту идею.
Питтман почувствовал, как лицо заливается краской.
— Теперь моя очередь принимать ванну. — И Джилл с тем же смущением, что и Питтман, взяла свой чемоданчик и направилась в ванную.
— Настройся на Си-Эн-Эн, — сказала она, прежде чем закрыть за собой дверь. — Вдруг что-нибудь скажут о нас.
Питтман некоторое время не двигался, размышляя. «Если мы не расстанемся». Подумать только, ведь всего шесть дней назад он хотел умереть.
16
Джилл прикончила стакан апельсинового сока и махнула рукой в сторону телевизора, показывавшего новости Си-Эн-Эн.
— Ни слова о том, что произошло в школе.
— Ничего удивительного.
— Думаешь, они не связывают эти события с нами?
— Напротив. Уверен, что связывают.
— Но тогда?..
— Я также уверен, что какие-то весьма влиятельные личности прихлопнули информацию. Не желают привлекать к ней внимание.
— Возможно, — согласилась Джилл. — Понимаю, что ты имеешь в виду. Все эти родители из истеблишмента не хотят запятнать репутацию школы, где учились их отпрыски. И вообще, Ассоциация выпускников престижных университетов совершенно не заинтересована в том, чтобы Академию Гроллье связывали со взломами и стрельбой.
— Мало того, — сказал Питтман. — Ведь не исключено, что необходимые нам сведения могут привести к ликвидации школы.
Джилл бросила на него взволнованный взгляд.
— Да. Эта версия многое объясняет.
— Данкан Клайн. Один из тех, кто обучал «Больших советников». Деррик Мичэм начинал вместе с ними, а затем почему-то ушел из школы.
— Но, может быть, он не смог продолжать учебу из-за болезни, — продолжила Джилл.
— Однако не вернулся туда через год, чтобы завершить образование. Как бы нам добыть сведения о Данкане Клайне и Деррике Мичэме? Вернуться в Гроллье меня ничто не заставит. В этом я убежден.
После недолгого раздумья Джилл произнесла:
— Есть идея. Минуту назад мы говорили о выпускниках престижных университетов.
— Ну и что?
— Учащиеся Гроллье нацелены на поступление в Гарвард, Йель или Принстон. Допустим, что Деррик Мичэм все же окончил какую-нибудь школу, наподобие Гроллье, тогда он наверняка учился в одном из самых престижных университетов, и там в службе регистрации это наверняка можно узнать. Но для нас важно, не где он учился, а где находится в настоящее время.
— Университетские ассоциации могут отслеживать карьеру и местонахождение своих выпускников, — предположил Питтман.
— Вот именно. Университеты постоянно обращаются к своим богатым выпускникам с просьбами о поддержке их альма-матер. Отец мой окончил Йель и является одним из крупнейших спонсоров спортивной программы университета. Из ассоциации выпускников ему постоянно звонят, просят о поддержке, предлагая специальные билеты, приглашая на банкеты, одним словом, всеми способами выуживая деньги. Поверь, для его дочки они сделают все, что та пожелает. Если же Деррик Мичэм не учился в Йеле, я попрошу их связаться с ассоциациями выпускников других знаменитых университетов.
17
— Прекрасно, Рей, прекрасно, — произнесла Джилл в телефонную трубку. Ее голубые глаза горели от возбуждения. — Да, папа тоже чувствует себя великолепно. Ах, это. Конечно, время от времени у нас возникают размолвки. Но мы всегда находим общий язык. Так что у нас прекрасные отношения. — Сосредоточившись на разговоре, она машинально провела ладонью по своим длинным светлым волосам. — Я даже думала навестить его в этот уик-энд.
Питтман смотрел на нее, сидя на краю двуспальной кровати. Джилл, завернувшись в одеяло, восседала на телефонном столике. Часы рядом с ней показывали 11:38 утра. Они с Джилл проспали около четырех часов, но этого оказалось недостаточно. Боль в теле и резь в глазах не прошли. Однако времени было чертовски мало. После телефонного разговора следовало немедленно двигаться дальше.
— Кстати, я звоню не просто так, Рей. У меня к тебе просьба. Буду весьма признательна, если поможешь, — продолжала Джилл. — Это не сложно а главное, не будет стоить тебе ни цента. — Она засмеялась. — Прекрасно. Я так и знала. Непременно скажу отцу, что ты оказал мне услугу. Так вот, поищи, пожалуйста, в компьютерном файле выпускника по имени Деррик Мичэм. Какой год? Не знаю. Видимо, тридцатые. Да, довольно давно. Есть проблемы? Один мой пациент при смерти. Хочет расплатиться по всем счетам и, очевидно, желает сказать нечто важное Деррику Мичэму. Кажется, они не виделись лет пятьдесят. Не спрашивай, почему это так для него важно, но мне жалко старика и я рада ему помочь. Точно. Я всегда была сердобольной. В больнице надо мной вечно подшучивают. Что? У тебя, видно, классная компьютерная система. Минутку, сейчас запишу адрес. Номер телефона. Замечательно. Все что надо. Спасибо, Рей. Очень ценю твою услугу. Не забуду сказать папе. Постараюсь. Ты тоже береги себя.
Джилл положила трубку и сказала:
— Бостон.
Питтман принялся изучать дорожную карту, которую обнаружил в прикроватной тумбочке.
— Всего в ста милях отсюда. По дороге №2. Через пару часов будем там.
— Мэтт?
— Что-то не так?
— Допустим, Мичэм не сможет нам помочь.
Питтман ничего не ответил.
— Допустим, не сможет, — повторила Джилл.
— Я не хочу этого допускать, — ответил Питтман. — Он обязательно нам поможет. Если в это не верить, бессмысленно двигаться дальше.
Джилл внимательно на него посмотрела.
— Твоя решимость меня изумляет.
— Изумляет?
— Потенциальный самоубийца не беспокоится о будущем и не борется за свою жизнь.
— Думаешь, сработал инстинкт самосохранения? Нет, дело не только в этом.
— Ах, вот как? Что же ты мне лапшу на уши вешаешь? Говори прямо, в чем дело.
— Неделю назад я сидел в ванне, сунув пистолет в рот.
Жесткость, с которой была произнесена последняя фраза, потрясла Джилл и она не собиралась менять тему разговора.
— Я покончил со всеми делами, расплатился с долгами, ответил всем, кому можно, добром на добро. В общем, привел все в полный порядок. И приготовился перейти в мир иной. Но вдруг зазвонил телефон и друг попросил об услуге. Он столько сделал для моего сына, что я не вправе был ему отказать. Но теперь за мной остался еще должок.
— Перед кем? — спросила Джилл.
— Перед тобой.
— Что ты несешь?
— Я втянул тебя в это дело. Ведь если бы не пришел к тебе... Одним словом, я обязан обеспечить твою безопасность.
Плотнее закутавшись в одеяло, Джилл подошла к Питтману.
— Благодарю.
Тот в ответ лишь пожал плечами.
— А что будет после того, как ты преуспеешь в этом благородном деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43