Оно отовсюду вылезет.
Оно, Оно, Оно! – заорал Бэрр. – Все про какое-то Оно. Что это еще за Оно? Или кто?
– Оставь, Бэрр, – остановила Холли, – Хэрри.. Джейми нам и так расскажет. Правда, Джейми?
– Вы мне не поверите.
– Поверим, поверим, Джейми, – успокаивала Холли. – Вот увидишь. Еще немного, и мы готовы будем поверить во что угодно.
– Ты еще говорил, что все уже умерли? – требовал ответа Бэрр.
– Умерли или умирают. Еще не все умерли. Пока, – поправился Джейми.
– Это как раз та часть твоего рассказа, которую можно проверить, – заметила Холли.
– Да, можно! – Глаза Джейми расширились. – Хорошо, если вы к этому готовы.
– Вот и проверь нас, – хмыкнул Бэрр.
Джейми нажал кнопку, чтобы вернуться в вестибюль. Бэрр вышел за ним из лифта.
– Будь добр, ключи, Билли, – попросил Джейми охранника. Билли на секунду вскинул голову.
– Конечно. Ради Бога. – Он швырнул связку через стол. – Вы не в претензии, мистер Карпатьян? Я просто исполняю свои обязанности.
– Не в претензии, Билли.
– Какой этаж, Джейми? – спросил Бэрр.
– Какой хотите. Везде одно и то же.
– Тогда начнем с квартиры Ролло Дернинга. Он производит впечатление разумного молодого человека.
– Отлично, – кивнул Джейми. – Я буду ждать снаружи.
Что там, можно было определить по запаху сразу, в дверях, еще не увидев распростертое тело в велюровом халате, еще не увидев зияющую рану между ног Ролло. Холли затошнило, и она помчалась в ванную, но, кроме желчи, ей уже нечего было предложить раковине.
– Будем продолжать, Холли? – спросил Бэрр. – Да. Надо понять, с чем мы имеем дело. Найти какой-то ключ. Ты думаешь, это Джейми?..
– Убил? Нет. Но за ним нужен глаз да глаз, в любом случае.
Вторгаться в квартиры знакомых людей казалось не меньшим святотатством. Легче было бы объяснить вход без разрешения, если бы был кто живой, если бы было, кому объяснять.
Следующим выбрали Эккерманов. Прежде чем они зашли, Холли повернулась к Бэрру.
– Ты не будешь.. ну, если встретишься с Тони?
– "Виктория" теперь меня мало волнует. Можешь не волноваться.
Труп Тони так и лежал в гостиной. Мать его находилась на кухне, вокруг валялись сломанные перекладины стула. Чувствовался запах начинающего портиться горелого мяса.
– Я, кажется, больше не выдержу, – проронила Холли.
– Надо продолжать, – настаивал Бэрр. – Джейми сказал "и умирающие", так ведь, Джейми? Мы тебя проводим, Холли. Потом мы с Джейми.. Может, кому-то нужна наша помощь.
– Живые еще остались, – подтвердил Джейми. – Только вряд ли вам доставит удовольствие встретиться с ними.
– Я не собираюсь сидеть одна, – запротестовала Холли. – Потерплю уж как-нибудь. Я иду с вами.
Квартира Джона Холла Младшего находилась через две двери от квартиры Эккерманов.
– Подожди в коридоре, Холли, – приказал Бэрр. – Мы оставим дверь открытой. Если понадобишься – мы позовем. – Бэрр вцепился в руку Джейми, не оставляя ему выбора – входить или нет.
Ноги Джона застряли в опрокинутом стуле, они почти доставали до пола. Ребра его вылезли наружу, отделились от грудинной кости. Кожа полопалась. Потоки крови и соков запеклись на металлической юбке. Распяленный древками гарпунов – жуткая пародия на распятие, – он, с виднеющимися через дыру краями печени и легкими, был вполне мертв.
Бэрр взял Джейми за плечи и начал трясти. – Кто это сделал? – требовал он ответа. – Кто это сделал с ним?
– Он сам все сделал, – заикался Джейми, вцепившись руками в шлем. – Он сам все сделал.. или Оно. Ну, все теперь?
– А если кто уцелел? Пошли.
Только они открыли дверь Эльспетов, Бэрр услышал, как что-то звякнуло.
– Зайди, Холли, – сказал он. – Тут кто-то есть. Кто-то живой. – Он ступил внутрь. – Здравствуйте! Есть тут кто?
Отозвался девичий голосок: – Заходите, мистер Карпатьян. Заходите, повеселитесь вместе с нами.
Двойняшки все еще сидели напротив друг друга. На голых плечах и боках была кровь. Пандора повернула голову. Рот был вымазан красным. Щеки были в лиловых подтеках.
Холли двинулась к близняшкам. Она замерла как вкопанная в нескольких шагах – Нет! – вскрикнула она. – Не надо! – Она пыталась подойти ближе. Как в ее сне: как она ни старалась, расстояние оставалось все тем же. – Девочка! Не надо, что ты делаешь?!
Персефона зажала свою детскую маленькую грудь, месила ее, выжимала как белье, отчего потрескавшийся и посиневший сосок наливался кровью, и предлагала ее сестре. Пандора чуть развернулась к столу. Она чиркнула зажатой костяшками сломанных пальцев спичкой. Спичка загорелась. Пандора поднесла ее к груди сестры, подставила под сосок. Запахло паленым. Подождав, когда спичка догорит, она молча передала спички сестре и повернулась на стуле лицом к троим вошедшим.
– Не хотите к нам присоединиться? – спросила она сладким голоском. Теперь была очередь Персефоны. Она выставила руку с горящей спичкой. Пандора нагнулась к ней, направляя грудь рукой.
Холли потянулась к пламени, пытаясь помешать ему жечь тело Пандоры. Ничего не получилось.
– Сделай же что-нибудь! – крикнула она Бэрру. Лицо у нее было мокрое от слез.
– Я.. не могу.. сдвинуться с места. Джейми!
– Я.. и не пытаюсь. – Джейми бросился из квартиры. Они схватили его в коридоре.
– Ты же мог двигаться, а? – допытывался Бэрр. – Ты же мог их остановить. Мы с Холли ничего не могли сделать, но ты-то мог. Почему ты ничего не сделал?
– Вас с Холли держали. – Джейми посмотрел на Бэрра. – Оно вас держало. Вы ничего не поняли. Это Оно заставляет делать ужасное. Этих девочек. И других. Они все на цепи. На психологической цепи. Я это знаю. Я там был. Оно не позволит мешать.. кормлению.
– Шлем, да? Тебя защищает твой шлем? Ты-то мог им помочь, даже если мы не могли. Почему ж ты не помог? О Боже! Почему ты не помог?!
– Вы не понимаете? Именно это Ему и нужно. Это была ловушка. Для МЕНЯ ловушка! Если б хоть одна из них вызвала у меня сочувствие, я оказался бы прикован к Нему – через них. Оно ЗА МНОЙ охотится. Оно хочет МЕНЯ!
Бэрр посмотрел на мужчину.
– Может, тогда нам тебя ему отдать? Если Оно за тобой охотится? Может, тогда все кончится?
– Идиот! – Джейми отскочил к стене. – Подумай, дурак! Ты считаешь, вы с Холли не поддаетесь? Просто у Него планы на вас обоих. Я не знаю, какие, но какая-то причина есть!
– Если Оно хочет меня, то боюсь, Оно откусило больше, чем может разжевать, – проскрежетал Бэрр. – Скажи мне, Джейми, ты знаешь, где Оно?
– Я.. я догадываюсь. Вне досягаемости. У себя, там.. Никто Ему ничего не может сделать.
– Как это? Где Оно прячется?
– Мы не сможем выйти из здания.. а если б и могли.. Оно в пещере. Под водой.
У Бэрра все внутри похолодело. Пещера. Под водой. Потом он вспомнил запах опаленного молодого тела. Он распрямил плечи.
– Где б Оно ни было, ты мне Его покажешь. А там – посмотрим.
– А дверь? Билли?
– Бедняга Билли умирает, может, уже благополучно умер. Так или иначе путь отсюда мы найдем: с твоей помощью, Джейми. Сначала надо сделать пару остановок. Первую – у меня в квартире. Холли!
– Да, Бэрр.
– У тебя есть патроны к отцовскому дробовику?
– Д-да. Три патрона, кажется. Они старые. Могут не выстрелить.
– Патроны не портятся, если они сухие.
Джейми покачал головой:
– Пули Его не остановят.
– Ты пробовал?
– Нет.
– Я так и думал. Несколько очередей из "тридцатьпятки" и три заряда из двенадцатого калибра и носорога остановят, можешь мне поверить. "Оно" ЖИВОЕ? Не привидение?
– Живое, живое, точно. И не такое большое, как носорог. Тогда, по крайней мере.
– Ну что ж, вперед!
Когда они проходили мимо двери пятнадцать-ноль-четыре, Холли застыла.
– Что такое? – спросил Бэрр.
– Послушай!
Раздавалось тихое женское пение.
– Кто-то живой, – обрадовался Бэрр. – Пошли посмотрим. Можно прихватить волонтера, или двух.
Холли позвонила в дверь. Они подождали. Песня все звучала. Бэрр уже почти разбирал мелодию. Наконец Карпатьян воспользовался ключом из связки.
На полу лежало нелепо скорченное тело Рэндольфа Эльспета. Запястья все еще сковывали наручники. На ковре – бурая корка. Что-то болталось, подвешенное к потолку. Бэрр сначала подумал, что это кусок плохо сделанного макраме. Потом он заметил на конце сгусток крови и тянущийся от него кровавый след. Пение доносилось с кухни.
– Я посмотрю, Холли. Оставайся здесь.
– Я пойду с тобой.
Алита сидела в позе лотоса на полу, напротив своей зеркальной стенки. На ее голом черепе перемешались полоски из красных клочьев, подпаленная кожа, пятна белой кости, розовые желеобразные массы коагулировавшей плазмы и несколько коротких волосков в занозистой бахроме со стороны затылка. Плечи ее как бы укутывала влажная малиновая шаль. Если не считать этой накидки из крови, Алита была голой.
Напевая, она мазала губы помадой. Губы покрывала крошащаяся коричневая корка. Бэрр подошел ближе. Алита продолжала раскрашивать рот, облизывая губы и складывая их так, как это делали все женщины, которых он видел.
– Алита! Мисс Ла Тобре?
Она чуть повернулась. Тут Бэрр и разглядел мягкий розовый предмет в ее руках. То, чем женщина капризно терла губы, отнюдь не было цилиндриком губной помады. У него все внутри помертвело. Сквозь горячий туман Бэрр узнал мелодию, которую она мурлыкала: "Я влюбилась в своего папочку".

Глава 26

Клэр Сэксони вырулила на положенное ей место на стоянке. Пять лет назад, когда она только начинала в студии "девочкой на замену", ей приходилось оставлять машину на многоярусной стоянке в полутора кварталах отсюда. Каждый день, хороший он или ненастный, стучала она каблуками о тротуар, проклиная каждый шаг. Через шесть месяцев Клэр заработала право ставить машину на место с номером, в дальнем конце, на гравии. С тех пор через каждые несколько месяцев новоселье: все ближе к огромным стеклянным дверям.
Двадцать мест были "именными". Десять отмеченные краской, десять с сияющими латунными табличками. Пять лет от "найдешь сама" до латунной таблички номер семь. Мишенью для нее была "номер пять". Выше не надо. В ее графике восхождения по служебной лестнице (не плане, а графике!) до "номера пять" оставалось два года. Оттуда – уже большой скачок: "Здравствуй, побережье, вот и я!" Нью-Йорк или Лос-Анджелес. И то и другое годится.
Клэр потянула вниз козырек, автоматически зажглась подсветка. Она улыбнулась себе в зеркальце на козырьке. "Ты долго шла к своей цели, дорогая!" Теперь планы ее изменились. Впервые за всю свою профессиональную карьеру Клэр отклонилась от своего графика, срезала угол. Надо быть гибким. Плох тот, кто не разглядел своего шанса.
Пять лет понадобилось ей, чтобы сделать имя. Клэр Сэксони. Имя в Ридж-Ривер. Даже в штате. Завтра она станет знаменита на всю страну. На весь континент! Меньше, чем через неделю имя "Клэр Сэксони" будет знать весь мир.
Помада на губах лежала замечательно. Женщина повернула зеркальце чуть ниже. Ложбинка была такой, как нужно. Двойной намек на застенчиво-провоцирующие выпуклости – "тень над долиной" – не больше чем нужно, но и не меньше. Этот выход в эфир должен пройти абсолютно без изъянов. Прямой эфир – второго шанса не будет.
У нее был свой ключ. С латунной табличкой.
– Добрый вечер, мисс Сэксони. Допоздна сегодня будете работать?
– Добрый вечер, Макс. Я работаю непрерывно, ты же знаешь. Этой ночью "специальный выпуск". Все в порядке?
Макс выпятил свое пузо в хаки и погладил черную кнопку на кобуре:
– Когда Макс здесь, все в полном порядке, мисс Сэксони.
– Я знаю. – Она улыбнулась. – С тобой я спокойна, Макс.
– К вашим услугам, мисс Сэксони! – Он козырнул. – Всецело к вашим услугам.
Клэр сделала шаг к лифту, но вдруг вернулась к охраннику.
– Кто там сегодня, Макс?
Мужчина проверил пометки на доске.
– Да никого, в общем. Только Вик и Манфред. Они вас ждут. В малой студии.
– Отлично. Да, Макс?..
– Да, мисс?..
– Я тут получила забавные письма.ну и звонки, сам понимаешь. Анонимки. С угрозами.
– Здесь вы в безопасности. Макс об этом позаботится. – Я знаю, Макс. В тебе я уверена на все сто.Они упоминали сегодняшнюю ночь. Какие-то сумасшедшие грозились меня этой ночью избить.
Макс сделал страшное лицо и дунул в пропахшие никотином усы.
Клэр продолжила:
– Поэтому, если кто-то – даже из знакомых – захочет войти...
– Не беспокойтесь. Никто не войдет. Только с вашего разрешения. Так?
Ты мой ангел, Макс. Мой большой-пребольшой ангел-хранитель.
Клэр знала, что значит "погладить по головке" маленького человека.
Малая студия находилась на четырнадцатом этаже. Туда ходил только один лифт. Ближайший буфет располагался шестью этажами ниже. В холле четырнадцатого этажа в нише стоял стол с кофейным комбайном на две чашки. В дневное время здесь обычно стоял пакет двухпроцентного молока или полусливок. На ночь оставляли только порошковое молоко. Четырнадцатый – рабочий этаж. Ни публика, ни клиенты так высоко не поднимаются. Четырнадцатый – это было царство телевизионного хлама, монтажных материалов и мертвых бумаг, тех, что со временем переведут на микрофиши. Здесь же находилась студия "Е".
Операторская в студии "Е" была больше, чем "сцена". Клэр вышла из лифта. Вик сидел за столом и наливал густой кофе в пенопластовую чашечку.
– Кофеинчику? – предложил он.
– Нет, спасибо, Вик.
Мужчина присосался к чашке и сделал кислую рожу. – Ну и дрянь, о Господи! Когда я говорю "кофеин", я имею в виду "кофеин". Когда последний раз чистили эту штуковину?
– На Рождество. Будто не знаешь. Это уже традиция. Каждое Рождество – нужно или не нужно.
– Нельзя жаловаться. – Его глаза прищурились над краем чашки. – Я на этом держусь. Кофеин, никотин, алкоголь. Что еще человеку надо?
– А сон? Не пробовал?
– Еще как. Дело опасное. Затягивает. Попробуешь разок – один часик, скажем, – глядишь, уже в следующий раз надо два, потом – три. Хоп! Ты уже на крючке. Матрасная компания может брать тебя голыми руками, потом – подушки, покрывала, пух и прочие аксессуары. – Вик зевнул. – Видишь? Вот и классическая симптоматика.
– Я серьезно, Вик. Когда ты последний раз спал?
– А-а, серьезно?
– Серьезно.
– Если серьезно – прошлой ночью целых четыре часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22