Когда ослабевшие ноги подкосились, Моргот опустил тело на пол и быстро пробежал пальцами по окоченевшим членам, в последнюю очередь дотронувшись до лица, с которого продолжали следить за ним все еще живые, полные муки глаза.
Если у второго мужчины и было хоть сколько-нибудь мужества, то последние его жалкие крохи исчезли при виде ужасной картины, разворачивающейся у него на глазах. Он упал на колени у босых ступней Моргота и, боясь прикоснуться к Серебряному лорду, стал целовать землю у его ног, умоляя Моргота позволить служить ему верой и правдой.
– Готов ли ты пожертвовать своей жизнью ради меня? – спросил Моргот.
– Да.
– Тогда встань и подойди.
Увидев протянутые руки Моргота, неутоленный голод в его глазах, мужчина попятился, и Моргот коснулся его. Он умер быстро, и одеревеневшее тело с глухим стуком упало на труп первого мужчины.
– Идем, – сказал Моргот Джонатану и повернулся, чтобы уходить. Увидев, что сын не идет за ним, он обернулся и некоторое время с удовольствием наблюдал за тем, как юноша прощается с Сондрой.
– Послушай, – сказал Джонатан девушке, – можешь думать обо мне что хочешь, но поверь, что я – тот же самый Джонатан, за которого ты согласилась выйти замуж.
– Тогда я тебя совсем не знала, – холодно ответила Сондра, не отводя взгляда от двух неподвижных трупов на полу пещеры.
Моргот тоже посмотрел на тела мужчин, которых он только что прикончил.
– Оставим твою возлюбленную в мире и покое, – прошептал он, приподняв руку и указывая ею на тела. Он произнес одно только слово, и вокруг тел возникла полупрозрачная завеса, испускающая такой сильный жар, что Сондра невольно отпрянула к стене. Замороженная плоть трупов оттаяла, зашевелилась, и трупы встали на ноги, слегка покачиваясь.
– Идите, – приказал Моргот.
Хриплый крик ужаса, вырвавшийся из груди Сондры, почти полностью заглушил это его приказание.
– Сначала пойдем в Линде, – сказал Моргот и взял Джонатана за руку.
Юноша боязливо обернулся через плечо на послушных мертвецов, последовавших за ними.
Довольно скоро они оказались в центре поселка. На площади Моргот задержался у остывшей и заваленной снегом ямы церемониального костра и поднял вверх руки. Между ними образовалась светящаяся сфера, внутри которой то пригасал, то ярко вспыхивал яркий огонь. Моргот произнес заклинание, и из волшебного шара брызнули во все стороны яркие лучи; лучи эти прикоснулись к телам мертвых, которые так и оставались на площади с праздничной ночи. Джонатан смотрел на зашевелившийся снег, и его восхищение переросло в ужас.
Замерзшие тела оттаивали, из-под снега высовывались шевелящиеся, скрюченные пальцы, объеденные грызунами руки и лица. Мертвецы садились. Те, у кого были ноги, вставали. Из неподвижных ртов вырвался протяжный жалобный плач, вопль негодования потревоженных и хриплое ужасное приветствие – признание власти Моргота.
– Я – ваш повелитель! – выкрикнул Моргот. – Повелитель всего живого и мертвого, умершего от моей руки. Идите за мной!
Моргот повернулся и повел Джонатана к реке, откуда начиналась тропа, ведущая к крепости. Воинство мертвых ковыляло за ними.

Глава 19
С той самой памятной ночи, когда ей едва удалось сбежать с деревенской площади, Маэв так ни разу и не осмелилась принять человеческое обличье. Днем, когда Моргот спал, она прокрадывалась в Линде и обгладывала трупы людей и домашних животных в развалинах домов. По ночам она ни минуты не оставалась на одном месте, полностью используя все свои возможности, и ее серебристый мех мелькал то в одной, то в другой роще на холмах.
Она могла бы, конечно, приползти на брюхе к трем ведьмам, умоляя о прощении, но она чувствовала, что они еще менее склонны снять с нее проклятье, чем даже Моргот. У нее оставалась единственная надежда – победить Моргота до того, как она окажется с ним лицом к лицу, но она не знала – как.
Сразу после своего бегства она остановилась на одном из холмов, окружающих долину, и наблюдала за тем, как жители деревни один за другим гибнут от руки Моргота. Ей было до слез жаль свои драгоценности, которые пришлось бросить в огне, однако, прислушиваясь к вою Кези, который рыскал в лесу в поисках ее следов, она пожалела и его дочь.
На протяжении недель после этой ночи Кези преследовал ее. Разъяренный своим стремительным преображением и обезумев от потерь, он не поддался бы ее очарованию, и Маэв позволяла ему отыскать свои следы лишь потому, что, в случае встречи с Морготом, ей хотелось иметь под рукой заложника. Убегая от него, она не позволяла ему отстать слишком далеко, чтобы Моргот, увлекшись более легкой добычей, не обратил бы внимания на нее.
Через две недели после зимнего праздника в долине разразилась настоящая буря. Она началась с мокрого снега, который вскоре повалил так густо, что Маэв почти ничего не видела вокруг. У нее не было никакого другого выхода, кроме как укрыться в небольшом гроте неподалеку от логова Моргота в холмах. В самый разгар шторма, среди завываний ветра, она вдруг услышала звук еще более страшный – Кези каким-то чудом удалось отыскать ее следы, и его тоскливый вой прозвучал в опасной близости от ее убежища. В гроте, в котором она пряталась, был только один выход, и ей пришлось выбраться наружу.
К ее удивлению, снегопад ослабел настолько, что она разглядела массивную фигуру волка, который ждал ее на камнях неподалеку. Прижимаясь к земле так, чтобы серебристый мех сливался со снегом, Маэв пядь за пядью стала подкрадываться к нему. Она сумела подобраться к нему незамеченной на расстояние хорошего прыжка, когда заметила серебристый туман, собирающийся над волчьей головой Кези.
Ей потребовалось все ее мужество и выдержка, чтобы не пошевелиться, не выдать своего присутствия, когда фигура Моргота появилась рядом с Кези. Увидев Серебристого лорда, Кези бросился на него. Моргот уклонился, сделав выпад в сторону, как ловкий танцор, слегка коснувшись рукой задней лапы волка. Лапа немедленно замерзла, скрючилась от холода, и Кези подволакивал ее за собой, разворачиваясь для следующей атаки.
Результат был тот же. Моргот изящно отступил в сторону, парализовав холодом вторую заднюю конечность Кези. Кези упал на снег, ожидая, что Моргот начнет высасывать из него жизнь, однако Моргот не тронул его и, дождавшись, пока задние ноги волка оттают, позволил Кези атаковать снова.
– До рассвета у нас еще несколько часов, глупое животное, – пробормотал он и рассмеялся.
Порыв ледяного ветра унес его смех прочь.
Маэв наблюдала за забавой Моргота, пока снег припорашивал ее шубу, делая совершенно незаметной на снегу. В конце концов эта забава, похоже, наскучила Морготу. Он поднял руку, и в руке его очутилась серебристая шпага, словно сделанная из снега и льда. Опустив клинок, Моргот ждал нападения оборотня.
«Кези должен бежать!» – подумала Маэв, но вервольф был слишком разъярен или слишком глуп, чтобы спасать свою шкуру. Прыжок, Моргот проворно отступил в сторону, и вот уже Кези покатился по снегу с клинком в спине.
Маэв не стала дожидаться, пока Моргот прикончит Кези. Воспользовавшись тем, что отец Джонатана был занят еще теплым телом оборотня, она крадучись отползла в сторону, прочь от этого опасного места.
На рассвете она вернулась к месту гибели Кези. Он лежал там, где застигла его смерть, но уже в облике человека, скованный морозом. Маэв прогрызла в его теле глубокую дыру, добравшись до внутренних органов, в которых еще текла теплая и сытная кровь, и попировала на славу. Закончив трапезу, она уселась неподалеку и стала размышлять о боли, которую Кези испытывал перед смертью и которую она услышала в его предсмертном вое, а также о том, насколько страшнее будет ее собственная боль, если Морготу удастся ее поймать. Пока он копил силы, не желая тратить их на поиски Маэв. Когда он победит, ни здесь, ни во всем Тепесте ей не найти места, где она сможет спрятаться от него.
Она знала, что Моргот жаждал добраться до Полотна и нападет на крепость Стражей в полнолуние. В полдень накануне решающей ночи она вышла на тропу, ведущую к крепости, и шла по ней до тех пор, пока из-за густого тумана она перестала различать тропу под ногами. Тогда она отыскала в скалах подходящую расселину и укрылась в ней. Сегодня ночью будет решающая битва. Сегодня ночью она присоединится к победителю и наконец обретет покой, даже если это будет покой рабства или покой смерти. Спрятав тело в снегу, она положила морду на лапы и стала наблюдать, как клубится над тропой туман.
В сумерки туман поредел, и Маэв услышала далекие голоса Стражей, читавших молитву. Какая-то сила заставила Маэв выползти из своего укрытия и открыто появиться перед разрушенными воротами крепости. Ослабевшая, неспособная сопротивляться влекущей ее силе, она шла вперед, пока не уперлась в барьер, установленный заклинаниями Ивара. Там она остановилась, не в силах двигаться дальше, не в силах отступить.
Ивар стоял в воротах крепости, одетый в простую серую одежду Стражей. Холодный зимний ветер развевал его седые, редкие волосы, а в руке он держал резной посох.
Ивар заметил ее, и его посох приподнялся, нацелившись в нее острым концом, безусловно затем, чтобы уничтожить ее как одного из слуг Моргота. Маэв не могла сказать ему, что он ошибается; гордость не позволяла ей явиться перед кем-либо во всем безобразии проклятья трех ведьм. Она готова была умереть, лишь бы не видеть ничьей жалости, и поэтому она спокойно наблюдала за тем, как на кончике магического посоха появляются яркие искры, готовые вспыхнуть огнем и испепелить ее.
Но прежде чем Ивар успел закончить заклинание и тем привести его в действие, Маэв почувствовала приближение еще одной силы, такой же мощной, как и сила Полотна. Лисье тело Маэв жалобно затрепетало, когда она обернулась и увидела Джонатана, за которым во главе своей жуткой армии вышагивал Моргот. Это были сожженные мертвецы Линде.
Оживленные какой-то темной волшебной силой, они шли плотной группой, смешно подпрыгивая на негнущихся ногах. Тела их казались черными из-за клочьев обугленной одежды и кожи, облепляющей плоть. Те, у кого сохранились глаза в глазницах, шли впереди, слепые следовали за своими поводырями, положив руку на плечо идущего впереди. Руки и ноги многих из них были истерзаны и обглоданы – частично Маэв, частично птицами-падальщиками, частично Морготом, который вырезал из тел куски, чтобы кормить своих пленников. Похоже, что ни один из мертвецов не способен был держать в руках оружие, но их костлявые руки, похожие на птичьи лапы с загнутыми когтями, выглядели устрашающе.
Маэв коротко взвыла от ужаса и попыталась освободиться от притяжения Полотна. Ивар отступил от ворот крепости, и она заметила, что он весь дрожит, а его руки безвольно повисли вдоль тела, как будто он вдруг утратил всю волю и решимость.
Ветер вокруг крепости внезапно усилился, засвистел и завизжал на разные голоса в проломах и зубцах крепостных стен. Посреди этой какофонии звуков, внезапно раздался голос, низкий и уверенный:
– Мертвые не могут войти внутрь этих стен, он знает об этом.
Чей это был голос? Он был похож на голос Лейт, но Лейт вот уже много лет была мертва. Тем не менее Ивар заметно приободрился и снова поднял вверх свой посох, нацелив его конец куда-то в пространство над Маэв. Его губы шевельнулись, он завершил заклинание.
Из кончика его посоха полыхнуло пламя. Его жаркие языки не повредили ни Морготу, ни Джонатану. Обогнув их, они поразили тех, чья плоть уже однажды погибла в огне. Передние ряды лишенных разума слуг Моргота остановились и попадали навзничь, молча корчась от жара, вновь и вновь оживая или не в силах умереть, повинуясь невероятной власти Моргота. Задние ряды мертвецов были закрыты их телами от прямого попадания, однако они были слепы и не могли двигаться вперед, не имея глаз и ни за что не держась.
Маэв, почувствовав, что огненная атака отвлекла от нее внимание, воспользовалась случаем, чтобы спастись. Распластавшись на брюхе и спрятав морду между лапами, она собрала все оставшиеся силы, чтобы противостоять влекущему ее воздействию Полотна. Ей это удалось. Медленно-медленно она отползла с прохода и, обнаружив неподалеку большую кучу камней, спряталась за ними. Камни давали ей кое-какую защиту, и под их прикрытием она стала наблюдать, как будут разворачиваться события.

* * *
Его отец сумел оживить мертвых!
Уверенность, которая поселилась в его сердце во время посещения часовни и беседы с матерью, поколебалась при виде столь очевидного свидетельства могущества Моргота. Зрелище множества мертвых тел, которые восстали со своего смертного одра; обугленные тела, окружившие церемониальный костер, возле которого все еще валялась клетка, напомнившая ему о многих часах безнадежного отчаяния; воспоминание о мучениях, которые он испытал – все это не могло не поколебать его решимости. Когда языки пламени, пущенного Иваром, летели прямо ему в лицо, Джонатан невольно вздрогнул и попятился. Он обладал силой, обладал умением – он не мог позволить себе проиграть из-за страха.
На плече Джонатан почувствовал руку отца, который поддержал его этим отеческим жестом и помог сыну овладеть собой.
– Это ночь нашего триумфа, – напомнил Моргот. – Когда она закончится, мы вместе будем управлять этой страной.
– Вместе, – откликнулся Джонатан.
Ужас, заключенный в этом обещании, подстегнул его. Он двинулся вперед прямо сквозь пламя, которое не могло до него дотронуться.
Моргот и Жон остановились под аркой ворот.
– Эй, Пето, Гектор, Доминик, Маттас, дружище Андор, – ваш союз доживает последние часы! – крикнул Моргот поглощенным молитвой Стражам. – Наслаждайтесь последними минутами вашего служения Полотну!
Молитва не прекратилась, никто из Стражей даже не запнулся на полуслове. Даже Андор, на долю секунды отвлекшись, быстро обернулся через плечо, не переставая повторять слова заклинаний.
Моргот расхохотался. На этот раз Джонатан не вторил смеху отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41