А тут всего лишь дурно воспитанная нахалка.
Внезапно на лице Милы засияла приветливая улыбка.
- Добрый день! Страшно рада встрече. Вы несете нам новую рукопись? Две предыдущие вещи просто супер.
Я шарахнулась в сторону и оглянулась. Наверное, сзади идет Смолякова, она тоже печатается в этом издательстве. Но коридор оказался пуст.
Мила тем временем поравнялась со мной и, продолжая лучиться, сказала:
- Виола Ленинидовна, вы сегодня прекрасно выглядите.
- Э-э-э, - забормотала я, - ага, ну да, то есть вы тоже. Мила закатила глаза.
- Мне так понравилось «Гнездо бегемота»!
- Спасибо, - ошарашенно ответила я.
- Это вам спасибо, - ответила девушка и ушла. Я прислонилась к стене, чувствуя, как мелко-мелко подрагивают колени. Полная женщина лет сорока, курившая у открытого окна, заботливо спросила:
- Вам плохо?
- Нет-нет. Вы знаете эту девушку?
- Милу? Конечно. А в чем дело?
- Она не заболела?
- Вроде с утра выглядела здоровой. Да что случилось?
- Понимаете, она сидит в одной комнате с Олесей Константиновной ..
Женщина кивнула:
- Да, их кабинет в конце коридора.
- Ну так вот, Мила со мной раньше никогда не здоровалась, а сейчас была так приветлива! Осыпала комплиментами. Собеседница рассмеялась и выбросила окурок во двор.
- Вы ведь наш автор!
- Вроде того.
- Поздравляю!
- С чем?
- Наша Мила точный барометр. Если не замечает вас - дело плохо. А коли она приветлива, ваш рейтинг в издательстве сильно вырос. Так что советую не расслабляться, а быстро писать новую книгу. Думаю, Виола Ленинидовна, она продастся так же хорошо, как и первые две.
- Мы знакомы? - удивилась я.
- Я делала обложку на «Гнездо бегемота», - пояснила толстуха и исчезла за дверью ближайшего кабинета.
Я посмотрела ей вслед. Советы все давать умеют, нет бы подсказать, где взять материал для нового романа! Тяжело вздохнув, я добралась до нужного кабинета и сунула голову внутрь.
- Можно?
Невысокий парнишка, худощавый блондин со слегка длинноватым для узкого лица носом, быстро сказал:
- Входите, Виола Ленинидовна, жду, меня зовут Федор.
- Тогда я просто Виола.
- Ну что вы, - закривлялся паренек, - я никак не могу называть по имени известную писательницу.
- Не такая уж я и знаменитая, думаю, что если спросить людей в метро, кто такая Арина Виолова, то вряд ли они сообразят, что это автор двух криминальных романов.
- А вы хотите стать известной? - посерьезнел Федор.
- Не отказалась бы.
- Вот и отлично, именно за этим я и позвал вас. Кстати, я заведую отделом рекламы и пиара издательства, нам следует придумать для вас имидж.
- Что? - не поняла я.
- Слышали высказывание: «Реклама - двигатель торговли»? - улыбнулся Федор.
- Конечно.
- Книги - это товар, и наша задача продать его как можно больше. Вы очень хорошо стартовали, при условии, что станете писать регулярно…
Я поежилась. Господи, ну почему в голове пусто? Отчего меня хватило только на фразу: «В тот вечер шел дождь»?
- ..быстро войдете в десятку самых читаемых авторов, - мирно продолжал Федор, - к вам начнут ходить журналисты, кстати, вот уже один, Сергей Сысоев, настойчиво просит ваш телефон. И что вы ему про себя расскажете?
- Ну.., что… - замялась я, - правду. Федор ухмыльнулся:
- Какую? Я удивилась:
- Разве она бывает разной? Просто правду - о себе, родителях… Он же, наверное, сам станет расспрашивать?
- Милая Виола Ленинидовна, - проникновенным голосом произнес Федор, - расскажите сначала мне о себе ту самую правду, которую собирались изложить Сысоеву.
Глава 4
Я пожала плечами:
- Ничего особенного в моей биографии нет. Училась в школе, хорошо знаю немецкий язык. Высшего образования у меня нет, потому что умерла мачеха и пришлось зарабатывать на жизнь.
- И где вы работали? Мне стало смешно.
- Вначале в метро, мастером машинного управления.
- Кем? - удивился Федор. - Машинистом?
- Нет, конечно, уборщицей, просто в подземке так красиво зовут поломоек. Потом чистила ковры в Доме моделей.., всего и не перечислить. Впрочем, могу принести трудовую книжку. Последние годы преподавала немецкий, частным образом, детям.
- А кто ваши родители?
- Мать была осуждена и давно умерла. Отец тоже сидел, но сейчас ведет себя вполне прилично, работает в фирме, производящей мебель. Он женат вторым браком.
- Вы сами замужем?
- Мой супруг, Олег Куприн, милиционер. Федор сморщился:
- Не пойдет!
- Что?
- Все.
- Что именно?
- Ну, ваша биография.
- Почему?
- Муж-милиционер есть у Кати Троновой.
- Да? Очень интересно. А почему у меня его не должно быть?
Федор скорчил гримасу.
- Отец-уголовник у Лехи Королева. Там мы вообще построили рекламную кампанию на том, что Леха родился на зоне. Очень здорово вышло. А теперь появляетесь вы! Да, придется думать над новой анкетой.
И он принялся с сосредоточенным видом постукивать остро отточенным карандашом по клавиатуре компьютера.
- Но почему у меня не может быть мужа-милиционера? - тихо удивлялась я.
Федор снисходительно улыбнулся.
- Потому что рекламная кампания Кати Троновой строилась на том, что ее супружник, кстати, он простой преподаватель Академии МВД, рассказывает женушке самые, самые, самые классные случаи. А теперь еще и ты с ментом! Мы что, издательство при легавке?
Я отметила, что парень перестал «выкать», и вздохнула:
- Господи, как же повезло этой Кате! Мой Олег, хоть и настоящий майор, заваленный по брови уголовными делами, никогда ни о чем не рассказывает, прямо слова не выдавишь!
Федор вытащил из футляра трубку.
- Катькин Иван олух. Максимум, что он способен растрепать, это то, какое пиво продают в киоске возле дома. Наверное, твой муж - хороший профессионал, но одна писательница, жена мента, уже есть, второй не надо, ясно?
- Вы меня выгоняете? - испугалась я. Федор сосредоточенно раскурил трубку.
- Не блажи! Кто же выставит за дверь пишущего автора. Надо просто крепко подумать. Ясно одно: мужа надо менять. И вообще, зачем он тебе?
- Кто? - растерялась я.
- Муж.
- Предлагаете развестись?
- Нет, конечно, - хмыкнул Федор. - Просто придумаем новую биографию. Ну, допустим, ты - дочь рано умерших родителей. Отец всю жизнь провел в Африке, он изучал там местные племена и в результате сгинул в диких джунглях.
- Джунгли, кажется, не на этом континенте, - робко заметила я.
- Погоди, это я так, к примеру. До пятнадцати лет ты воспитывалась в деревне Мамбо-тонго, свободно владеешь наречием кумбо.
- Про такое я даже не слышала! Федор хихикнул:
- А его и нет. Только кто сумеет проверить? Не перебивай. Потом твои родители поехали на охоту на слонов и погибли. Ты вернулась в Москву. Здесь можно рассказать о бедах. Денег нет, помочь некому, пришлось мыть полы. Народ такое любит. Люди ваще тащатся от чужих неприятностей. Может, сделать из тебя инвалида?
На всякий случай я отодвинулась от его стола: ей-богу, парень, похоже, сумасшедший!
- Но потом, - тарахтел Федор, - потом, однажды ночью, тебе приснился покойный отец, который начал диктовать криминальные романы, и жизнь заиграла яркими красками, потому что папенька не только наговорил книгу, а еще и посоветовал обратиться в самое лучшее на свете издательство «Марко». Усекла?
- Ну…
- И ваще ты вся такая.., в перьях. Я вновь на секунду потеряла дар речи.
- В чем?
- Ну, одеваешься экстравагантно, куришь сигареты с мундштуком, спишь на полу, привыкла в Африке. Питаешься фруктами: ананасами, бананами, манго и коа-коа.
- А что это такое, коа-коа?
- Понятия не имею, - заржал Федор, - тебе лучше знать. Кто из нас вырос в диком племени? Сама понимаешь, муж-мент сюда не катит! Ладно, ступай домой, завтра в пять жду у себя. Имей в виду, нас в отделе шесть человек, слушаться надо всех.
- Но зачем весь этот спектакль? - я попробовала слабо сопротивляться. - Почему бы мне спокойно не жить Виолой Таракановой?
- Ариной Виоловой, - поправил Федор, - детективы пишет не Виола Тараканова, а Арина Виолова. Так вот, мой дружочек, твоя биография неинтересна, никому не нужна. А мы должны возбудить любопытство, заставить людей шептаться:
«Вы слышали, Виолова-то!» Вследствие этого вырастет тираж твоих книжек, мы хорошо заработаем, выплатим тебе отличный гонорар, ты купишь мужу-менту личное отделение милиции…
Федор расхохотался. Я смотрела на него во все глаза.
- Ладно, - парень стал неожиданно серьезным, - пошутили - и будет, значит, завтра в семнадцать ноль-ноль познакомим общественность с концепцией твоей рекламной кампании. Вызову-ка я сюда Сысоева и сам дам ему первое интервью. А ты завтра купи газетку «Сплетник», полюбуешься. Главное, что я понял, - ты хочешь стать известной и готова помогать нам.
В полном обалдении я выпала на улицу, добрела до метро и уставилась на новенькую «Экспресс-газету». Через всю обложку шел огромный красный заголовок: «Смолякова глушит коньяк бочками. Известная писательница топит страх в алкоголе». Чуть ниже виднелись синие буквы: «Певца Марио ограбили. У парня сперли коллекцию тараканов, которую он собирал с детства».
Я купила газету, спустилась в метро и принялась перелистывать страницы. Честно говоря, до сих пор я считала, что люди искусства просто не умеют себя вести. Ну звездит у них в голове, поэтому устраивают скандалы в ресторанах и гостиницах, без конца меняют партнеров и заводят в качестве домашних любимцев аллигаторов. Но сейчас мне в голову неожиданно закралась иная мысль: что, если у них есть такие Федоры, которые придумывают рекламные трюки? Может, на самом деле певцы, артисты и музыканты тихие люди, любящие по вечерам смотреть телик?
К Вике Виноградовой я хотела поехать утром, но, проснувшись, обнаружила, что таинственным образом, во сне, получила насморк и кашель. Термометр равнодушно показал 37,5. Представляете, как я обозлилась, сообразив, что теперь придется просидеть пару или тройку дней дома? Визит пришлось временно отложить и сидеть над кастрюлей с горячей картошкой, осторожно вдыхая пар.
К Вике я попала только через несколько дней.
Утром я, правда, попыталась посидеть за письменным столом и даже лихо написала еще одну фразу: «Кругом стояли лужи». Теперь текст выглядел так: «В тот вечер шел дождь. Кругом стояли лужи». Но на этом вдохновение исчерпалось. Я сломала от злости ручку «Бик» и отправилась на Реутовскую улицу. Скорей всего, Виктория на работе, но мне она не нужна, просто брошу письмо в ящик.
Подъезд оказался заперт, дверь щетинилась домофоном. Не успела я подумать, что делать, как щелкнул замок, наружу вышел парень, а я очутилась в темном, холодном подъезде.
Нужная квартира была расположена прямо тут, на первом этаже. Я хотела позвонить, но дверь распахнулась, и в проеме появилась женщина с большой сумкой.
- Вы Вика? - спросила я.
- Ее в больницу положили, - ответила тетка.
- Как? - удивилась я. - Когда?
- Сегодня ночью, вернее, утром, - пояснила незнакомка, пытаясь запереть замок. - Черт, он не поворачивается!
- Дайте попробую, у нас такой же, там надо ключ канавкой вверх засовывать.
Женщина протянула мне связку.
- Что случилось с Викой? - поинтересовалась я, гремя замком.
Тетка устало ответила:
- Отравилась, подробностей не знаю. Я санитаркой в токсикологии работаю. Виноградову привезли около трех утра. Ей к девяти полегче стало, она мне ключи дала и попросила из дома кой-чего привезти: ну, халат, тапки, дезодорант. А вы ей кем приходитесь?
Я хотела было сказать: «Подругой, вот, пожалуйста, передайте Вике письмо», но отчего-то осеклась и произнесла совсем другую фразу:
- Да никем, мы еле-еле знакомы. Работаем в одной конторе. Вика вчера по случайности ключи от сейфа уволокла, а сегодня на работу не явилась, вот хозяин меня и послал узнать, что к чему. Больница-то далеко?
- Рядом, две остановки на автобусе, близко совсем.
- Тогда пошли, помочь вам нести сумку?
- Да она легкая, - ответила тетка, - просто здоровая с виду. Неудобно у постороннего человека в вещах рыться, вот я и схватила торбу, которая в прихожей стояла. Как вас звать-то?
- Таня, - ляпнула я, - Таня Иванова.
И я снова удивилась про себя. Господи, да я становлюсь самой настоящей вруньей, ну отчего не назвала приветливой бабе свое настоящее имя?
- А я Анна Петровна, - улыбнулась санитарка, - всю жизнь по больницам полы мою. Собачья работа, скажу тебе, зарплата маленькая, вот и приходится крутиться, чтобы деньжонок нарыть. Кому судно подашь, кому палату лишний раз протрешь или вот за вещами сгоняешь, копеечка к копеечке, получается рублик.
Сказав последнюю фразу, Анна Петровна поставила сумку на асфальт и провела рукой по растрепавшимся волосам.
Мои глаза скользнули по ее тонким, бледным пальцам… Что-то показалось странным… Но тут, испуская удушливую вонь, подкатил автобус, и мы стали втискиваться в переполненное нутро. Анна Петровна не обманула. Путь действительно занял всего пять минут.
- Вот она, больничка, за супермаркетом, - сообщила санитарка, когда мы, слегка помятые, выбрались наружу, - тебе через главный вход идти, а мне с тылу, где сотрудники просачиваются. Ну, пока, может, еще встретимся.
Я потянула на себя тяжеленную дверь, оказалась в просторном холле и увидела небольшое окошечко с надписью «Справочная».
- Скажите, в какой палате лежит Виктория Виноградова? Бабка в белом халате, сидевшая по ту сторону стекла, нехотя отвлеклась от книжки. Она перевернула карманное издание переплетом вверх и шмякнула его около допотопного черного телефонного аппарата. Я невольно бросила взгляд на фамилию автора и испытала укол совсем не белой зависти. Смолякова! Ее читают везде.
- Справки выдаем лишь ближайшим родственникам, - каменным голосом ответила бабулька.
- Я сестра Виноградовой.
- Покажи документ.
- Извините, паспорта нет.
- На «нет» и суда нет! - рявкнула старушка и погрузилась в Смолякову.
- Будьте добры, - я решила предпринять еще одну попытку.
Но бабушка молча опустила занавеску. Перед глазами закачалась табличка: «Перерыв двадцать минут». Поняв, что ничего не узнаю, я подошла к милиционеру, сторожившему вход.
- Можно войти?
- Пропуск, - лениво сказал он.
- У меня нет.
- Вход только по разрешению врача.
- Но как же продукты передать?
1 2 3 4 5 6