- Позже, - сказал полковник, - я так объелся, что в меня ничего не вольется.
Домой мы поехали около полуночи. Кавалькада машин вырулила на шоссе. Кеша, посадив около себя Маню, как всегда, нажал на газ и унесся далеко вперед. Александр Михайлович, обладатель черного «Запорожца», безнадежно отстал, он не слишком уверенно чувствует себя за баранкой. Зайка молча рулила по Ново-Рижской трассе.
Я сидела около нее, зевая и борясь со сном.
Вдруг Зая притормозила.
- Ты чего? - очнулась я.
- Меня тошнит, - пробормотала она и рванулась из машины.
В ту же секунду я почувствовала резь в желудке, потом к горлу подступило что-то мутное, тяжелое. Пришлось бежать за Зайкой.
Минут через десять мы кое-как пришли в себя, умылись, поливая друг другу на руки воду из бутылки, утерлись бумажными носовыми платками и вернулись в машину.
- Интересное дело, - пробормотала Ольга, - с чего это нас прихватило?
- Не знаю, - прошептала я, чувствуя, как к горлу снова подкатывает что-то отвратительное.
Зайка глянула на меня, я на нее, и в ту же секунду мы снова понеслись к канаве. Если честно, давно мне не было столь плохо. Голова кружилась, ноги дрожали, по спине тек холодный пот, в желудке ворочался раскаленный еж с торчащими в разные стороны иглами.
- Боже, - простонала Зайка, рухнув на сиденье, - умираю!
У меня было то же ощущение. В сумочке ожил мобильный.
- Мусик, - заорала Маня, - вы где?
- Еще на Новой Риге, - прошептала я, - на тридцать пятом километре.
- Что случилось, вы сломались?
- Да, - еле слышно ответила я и навалилась на Зайку.
Она откинулась в кресле и попыталась натянуть на себя плед, которым мы укрываем в машине Банди.
- Холодно мне, холодно, - лепетала она, - прямо трясет всю.
Меня тоже начал колотить озноб, и я решила включить печку, но вместо рычажка обогревателя ткнула пальцем в радио. «Это любовь, - понеслось из динамика, - что без денег делает тебя богатым, это любовь, о которой в книжках ты читал когда-то».
- Выключи, - прохрипела Зайка, - умоляю.
Но я не смогла пошевелить рукой, пальцы весили по сто кило каждый.
- Дай пакет, - еле слышно попросила Зайка, - из бардачка вынь.
- Не могу.
- Меня тошнит, скорей, дай.
- Не могу.
- Сейчас салон испачкаю.
- Ерунда.
Зайка попыталась наклониться и не сумела. Я в полном отчаянии поняла, что не могу ей помочь, меня словно парализовало. Перед глазами затряслась мелкая черная сетка, в ушах тоненько-тоненько запели комары. Последнее, что я увидела, перед тем как потерять сознание, было лицо Александра Михайловича с широко раскрытым ртом.
Полковник рванул дверцы машины, Зая стала падать к его ногам, и тут свет померк.
Глава 3
Очнулась я в больнице, в Институте Склифосовского, в двухместной палате. На второй койке лежала синяя Зайка, рядом с ней стояла капельница. Впрочем, от моей руки тоже тянулась резиновая трубка к штативу с бутылкой.
- Эй, - достаточно бодро сказала Ольга, - ты как?
- Пока не пойму, - ответила я, - голова кружится.
- А у меня уже нет, - сообщила она.
- Что с нами приключилось?
- Мы отравились, - ответила она, - скорей всего, тортом. Наверное, взбитые сливки были несвежими.
- Господи, - простонала я, - мне дико плохо! Разве так бывает при отравлении?
- Еще скажи спасибо, что Александр Михайлович мигом вызвал «Скорую», - вздохнула Ольга, - пролежи мы там часок-другой, могли бы и умереть!
Я испугалась:
- Да ну!
- Запросто, - «успокоила» меня Зайка, - нам просто повезло, что Дегтярев ездит со скоростью сорок километров в час, он увидел нашу машину и мигом сориентировался.
- Муся, - завопила Маня, врываясь в палату, - ты такая страшная!
Зайка фыркнула и отвернулась к стенке.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила я.
Маруська радостно ответила:
- Нормально!
- Но ты же тоже ела торт!
- И ничего, - бодро констатировала Манюня, - ни я, ни Кеша, ни Дегтярев не заболели.
Ну в отношении мужчин ничего удивительного, ни тот, ни другой не любят сладкое и едва прикоснулись к кремово-бисквитному безумию. Но Машка! Она на моих глазах без всяких угрызений совести и стонов по поводу калорийности продукта схавала треть тортика.
- Зараза к заразе не пристает, - ожила Зайка, - тебя, Маня, ничто не берет!
- Так бывает, - принялась отбиваться девочка, - нам тут доктор объяснил, случается порой: оба ели творог, так один умер, а второй даже не чихнул, просто краешек испорченный был. Мне достался кусок со свежими сливками, а вам с тухлыми. Скажите спасибо, что живы остались, вот…
И она осеклась.
- Что «вот»? - насторожилась я, чувствуя, как к спине снова подкрадывается озноб. - Ты о чем?
- Ерунда, - слишком быстро и весело затарахтела Манюня, - просто я имела в виду, хорошо, что вы не умерли…
- Маня, - велела Зайка, - а ну говори, что стряслось.
- Ничего!
- Не ври.
- Ей-богу.
- Лжешь!
Маруська покраснела.
- Ну… Андрюша... дядя Андрей.
- Что с ним? - подскочила я.
- Того…
- Чего?
- Того самого…
- Марья, - обозлилась Ольга, - а ну хватит кота за хвост тянуть. Что с Литвинским?
- Он умер, - брякнула девочка.
- Как? - заорали мы.
- Отравился, - со вздохом пояснила она, - как и вы, тортом Только Вика сразу не поняла, в чем дело, решила - сердечный приступ, дала ему нитроглицерин, уложила в кровать, ну а когда Андрюше совсем плохо стало, вызвала «Скорую». Но машина застряла на МКАД, там авария приключилась, вот она и задержалась, приехала поздно, Андрюша уже умер.
- Не может быть, - прошептала я, - не может быть.
Машка удрученно замолчала.
- Как же так? - пролепетала Зайка. - Как - умер?
Манюня зашмыгала носом, и тут в палату вошел молодой, очень серьезный доктор и приказал:
- Посторонних прошу удалиться, у нас тихий час.
- Это моя дочь, - сказала я.
- Все равно посторонняя, - не дрогнул врач, - завтра поболтаете.
Через неделю нам с Зайкой стало совсем хорошо, и Кеша привез нас в Ложкино.
- Одно радует, - констатировала Зайка, оглядывая себя в большом зеркале, которое украшает холл в Ложкине, - я наконец-то потеряла те три кило, которые мешали мне жить спокойно.
- Тьфу! - сплюнула домработница Ирка и ушла.
Конечно, ее реакция слишком резкая, но в общем правильная. Заюшку просто заклинило на диете, это становится похоже на фобию. Согласитесь, если девушка при росте метр шестьдесят пять и весе сорок четыре килограмма без конца талдычит о своем ожирении, это выглядит не совсем нормально.
- А вот ты, похоже, потолстела, - с радостью констатировала Ольга.
Я кинула взгляд в зеркало, даже если это и так, то меня сей факт совершенно не волнует.
- Чай будете? - спросила Ирка.
- Только без торта, - заорали мы с Зайкой, не сговариваясь.
Интересно, сколько времени должно пройти, чтобы мы смогли спокойно смотреть на бисквит со взбитыми сливками? Лично у меня при слове «торт» моментально начинаются спазмы в желудке.
- Мусик, - заорала Маня, - тебе Вика почему-то на мой сотовый позвонила!
Я испугалась. Господи, что же ей сказать? Прими мои соболезнования? Очень глупая фраза, мне всегда неудобно ее произносить, но делать нечего. Я схватила трубку и не дрогнувшим голосом сказала:
- Викуля?
Я ожидала услышать плач или крик, но раздался спокойный, даже слишком спокойный голос Вики:
- Даша, мне разрешили сделать один звонок, произошло ужасное недоразумение.
Я удивилась. Странно называть смерть мужа недоразумением, не правда ли?
- Сейчас меня увезут…
- Куда? - не выдержала я. - Кто? Зачем?
- Меня арестовали.
- Тебя? - подскочила я. - За что?
- За убийство Андрея, - тоном, лишенным всяких эмоций, сообщила Вика, - очень прошу, найми мне адвоката. Спасибо. Извини, но больше мне обратиться не к кому.
Из трубки полетели частые гудки.
- Ну, как самочувствие? - прогудел, входя в дом, полковник. - Думается, теперь вас не скоро потянет на сладкое!
Но мне было не до собственного состояния здоровья.
- Вику арестовали, - налетела я на Александра Михайловича.
Тот вздернул брови:
- Какое обвинение ей предъявили?
- Убийство Андрея. Немедленно узнай подробности.
- Главное, не вопи! - рявкнул Дегтярев.
Я послушно замолчала и пошла в ванную. Вот уж бред так бред! Вика последний человек в этом мире, которому бы пришла в голову идея убить Андрея. Она совсем недавно обрела семейное счастье, дом и очень ценила то, что получила устойчивое материальное положение и статус замужней дамы. Произошла чудовищная ошибка, но, скорей всего, уже завтра Викулю с извинениями отпустят.
- Ты что там делаешь? - спросил полковник.
Я распахнула дверь:
- Умываюсь, а что?
Александр Михайлович молча посмотрел на меня, потом сказал:
- Ты сядь.
Было в его голосе что-то такое, мрачно-серьезное, от чего я обрушилась на унитаз и покорно ответила:
- Уже сижу.
- Лучше, если ты пройдешь в спальню и устроишься в кресле, - велел Дегтярев, - мне не нравится общаться с человеком на толчке!
Я быстро переместилась в указанном направлении.
- Ситуация не простая, - заявил приятель, - сама посуди: люди пили чай и кофе, ели торт. Двое из них отравились до такой степени, что оказались в больнице, а третий Умер. Но с остальными-то ничего не случилось: ни со мной, ни с Маней, ни с Кешей, а тортиком лакомилась вся компания.
- Ну, случается такое, - тихо сказала я, - мы ели с одного бока, вы с другого. Наша часть оказалась испорченной.
- А вот у сотрудников правоохранительных органов возникло иное предположение.
- Какое?
- Те, кто остался здоров, вкушали кофе из фарфоровых чашек, заболевшие напились чаю из нового серебряного сервиза.
- И что? - не поняла я. - Какая связь между кофе, чаем и тортом с сальмонеллезом?
- Никакой!
- Тогда в чем дело?
- Чашки из нового сервиза были тщательно проверены, и…
- Ну, - поторопила его я, - говори скорей.
- И в каждой нашли следы яда.
- С ума сойти! - заорала я.
- Ага, - кивнул Дегтярев, - если бы Машка, Кешка и я решили откушать чаю, мигом бы попали в лучшем случае в реанимацию, ну а в худшем - на кладбище.
- Но при чем тут Вика?
- Похоже, это она положила отраву в чашки.
- Но зачем?
- Хотела убить Андрея.
- А мы при чем?
- Ни при чем, - мрачно ухмыльнулся Дегтярев, - она думала представить дело как несчастный случай: поели несвежий тортик и все. Когда один травится - подозрительно, а если это происходит с компанией, то больше похоже на банальный несчастный случай.
Я заморгала глазами. Вот уж бред!
- Есть еще один момент, - протянул полковник и замолчал.
- Какой?
- Я тоже сидел за столом, помнишь сей факт?
- Конечно, у меня с памятью полный порядок.
- Так вот, - продолжил Дегтярев, - отчего Вика подчеркнула, что из нового сервиза нельзя пить кофе?
- Она же объяснила: чашки могут от этого напитка испортиться!
- Каким же образом? - поморщился полковник.
- Ну, - растерялась я, - потемнеть слишком сильно или... не знаю. Ей так старушка сказала, продававшая сервиз.
- Не о старушке речь, - отмахнулся приятель, - ты мне про чашечки растолкуй, отчего в них нельзя налить кофе?
- Понятия не имею, - покачала я головой. - Мне вообще-то больше хотелось в тот вечер кофе, но я решила выпить чаю, чтобы Викушу не расстраивать, уж очень ей не терпелось обновить посуду.
- Да, - кивнул полковник, - сразу было видно, что Виктория Сергеевна страстно желает подать в серебряных чашках чай, именно чай и ничего, кроме чая!
Я уставилась на полковника. Дело плохо! Если Александр Михайлович начал величать кого из близких знакомых по имени-отчеству, значит, он считает его человеком, преступившим закон.
- Так почему именно этот напиток? - вопрошал Дегтярев.
- Говори, - мрачно потребовала я, - ведь ты знаешь ответ!
- Вроде, - кивнул он, - ну-ка скажи, что тебе известно о чае, а?
Я слегка растерялась.
- Растет в Индии, на Цейлоне, в Китае, Грузии, может, еще где. Многолетний кустарник, листья которого собирают руками, из-за чего резко повышается стоимость чая. Срывают лишь верхние, то ли два, то ли три листка, только из них получается настоящий чай. Затем сушат, скручивают…
- Не об этом речь, - покачал головой полковник.
- А о чем?
- Чай отнюдь не такой невинный напиток, как принято считать, - начал рассказывать Дегтярев, - отчего-то люди полагают, что кофе бодрит, а чай успокаивает, и спокойно пьют его на ночь, а потом вертятся до утра в кровати, не понимая, почему от них ушел сон. В чае содержится танин, вещество, по своим возбуждающим качествам более сильное, чем кофеин. И если в продаже имеются декофеинизированные зерна, то бестанинной заварки пока не существует Чай намного сильнее кофе, и им категорически запрещается запивать лекарства. Знаешь почему?
- Нет.
- Танин очень быстро вступает в реакцию с разными веществами. Засунешь в ротик таблеточку аспирина, запьешь ее чаем и получишь совсем не тот эффект, на который надеешься. Танин ослабляет действие анальгина, плохо сочетается с антибиотиками и большинством сердечных препаратов. Кстати, вот ты любишь всем рассказывать, что изобрела замечательное средство от головной боли!
- Да, - кивнула я, - берешь три куска сахара, посыпаешь чайной заваркой, побольше, ложки две, кладешь в ситечко, обливаешь крутым кипятком и мгновенно пьешь.
Гарантированно мигрень отступает, но только, если у вас пониженное давление. Гипертоникам использовать это средство никак нельзя, может начаться криз.
- Правильно, - одобрил Дегтярев, - танин плюс сахар, и вы летаете, как на реактивной тяге. Людям с нарушениями сердечного ритма тоже не посоветую пить крепкий чай, этот напиток более коварный, чем кофе, а в модном ныне зеленом чае танина больше, чем в традиционном.
- Ну и к чему ты прочитал мне эту лекцию? - поинтересовалась я.
Дегтярев крякнул:
- Серебряные чашки изнутри были покрыты ровным слоем очень хитрого яда, настолько редкого, что наш эксперт сначала стал в тупик, но потом все же разобрался. Отрава активизируется только тогда, когда на нее попадает чай.
К воде, кофе, соку, компоту она безразлична. Все дело в танине. Вступая в реакцию в общем-то с безобидным веществом, он мгновенно трансформируется в смертельную отраву. Названия у этого яда нет, это, так сказать, эксклюзив!
- Разве можно сложить два не опасных для жизни ингредиента и получить яд? - недоверчиво спросила я.
- Элементарно, - кивнул Александр Михайлович, - у тебя в школе что было по химии?
1 2 3 4 5 6