- Будешь свининку?
Минут через пять мы подмели пол и сели за большой стол, накрытый красной клеенкой.
- Ой, как хорошо, - счастливо пробормотала Лариса, отправляя в рот гигантские куски.
- И зачем себя мучить? - удивилась я. - При твоем росте и широких костях девяносто вполне нормальный вес. Сколько в тебе - метр восемьдесят?
- Метр семьдесят семь, - пробормотала с набитым ртом Лариса, - только попробуй объяснить это Степану. Видишь ли, у него в детстве перед глазами мельтешилась засушенная козявка Фрида, и теперь у мужика выработался четкий стандарт: дама должна выглядеть как мумия. А я никак не подхожу под стандарт. Ну теперь все, скоро стану тощая, как селедка! Знаешь, сколько сейчас вешу? 83 килограмма!
И она победоносно посмотрела на меня.
- Как тебе это удалось?
Люлю вытащила из кармана большой пластмассовый флакон, наполненный огромными желатиновыми капсулами.
- Вот смотри, только никому не рассказывай. Я только притворяюсь, что сижу на диете.
- А что это?
- Новое средство для похудения на основе гормонов щитовидной железы, последнее достижение медицины.
- Не боишься окончательно испортить здоровье? И потом, какие большие! Проглотить невозможно.
- Да уж, тут недоработка, к тому же лопать надо по восемь штук на прием, замучаешься запивать. Но действует! Килограммы так и улетают. И она с удвоенной силой накинулась на буженину. Наевшись, выпила две большие чашки чаю и удовлетворенно заметила:
- Скоро жизнь изменится к лучшему.
- Надеешься стать тощей и потому счастливой? - ухмыльнулась я.
- Да нет, - ответила Лариса, - надеюсь раз и навсегда заткнуть Фриду. Появилась такая возможность.
Старуха Войцеховская терпеть не могла невестку. И ее ненависть распространилась на Степана и Мишеньку. Фрида производила впечатление вздорной бабы. Постоянно цеплялась к Люлю, ей не нравилось в невестке буквально все: одежда, косметика, привычки. С особым удовольствием она говорила Ларисе гадости при посторонних. И то, что невестка никогда не отвечала свекрови, никак не реагировала на нападки, просто бесило ее. Чем больше злилась Фрида, тем спокойнее и ровней казалась Лариса. Когда друзья ей выражали сочувствие, Люлю отвечала со вздохом:
- Старость не радость, еще неизвестно, во что мы превратимся; может, вообще лишимся разума.
Благодаря такой манере поведения Лариса выглядела просто святой в глазах мужа, мать же он постоянно ставил на место, правда, делал это очень осторожно. Иногда Люлю в присутствии свекрови небрежно роняла:
- Дорогой, тебе следует быть более терпимым с мамой, помни о ее больном сердце. Подобная забота доводила Фриду до исступления, и однажды она швырнула в невестку утюг. Но после почти двадцати лет брака со Степаном Лариса иногда позволяла себе огрызнуться. Именно это можно было наблюдать сегодня за завтраком. Но заткнуть свекровь навсегда?
- Как, интересно, ты думаешь это сделать? - спросила я. - Фрида незатыкаема.
- Ха, - откликнулась Люлю, - я тоже так полагала. Но недавно кое-что узнала про нашу латышку. Говорят, у каждого есть небольшой скелет в шкафу. А у моей свекрови - целый скелетище. И стоит мне заговорить, как она лишится всего, в первую очередь своего честного имени. До чего же она мне надоела! Столько лет шипела, что она настоящая Войцеховская, а я наглая беспородная дворняжка. Зато сегодня отлились кошке мышкины слезки. Видела бы ты, как она умоляла меня никому ничего не сообщать. Ну уж нет, завтра же расскажу все Степе, а за обедом, при всех, выложу новость Петьке с Анной. После этого Фрида станет по струнке ходить.
На следующее утро к завтраку подали омлет с сыром. После завтрака Маша, Мишка, Степан и Люлю отправились в питомник. Серж и Лена засели в кабинете, шелестя какими-то бумагами. Кирилл и Диана отправились обозревать окрестности. Доктор мило пригласил меня пойти с ними, и мы гуляли почти до четырех часов. Снегопад прекратился, выглянуло яркое солнце. Обошли весь городок, накупив кучу ненужных сувениров, и выпили вполне приличный кофе в заведении с овощным названием «Помидор».
Обедали Войцеховские в пять. Я успела принять ванну, высушить волосы и спустилась в столовую в чудесном настроении, которому также способствовал восхитительный запах жаркого. Все уже собрались за столом, не было только Люлю и Фриды. Не успела я развернуть салфетку, как в комнату бодро вкатилась старуха со словами:
- Страшно проголодалась.
Она оглядела стол и завопила:
- Подавайте мясо, все в сборе.
- Мама, - укоризненно проговорил Степан, - разве ты не видишь, что Люлю еще не подошла? Надо подождать.
- Трудно не заметить отсутствие такой хрупкой нимфы, как твоя жена, - ехидно процедила старуха. - Обед подают в пять, а сейчас уже четверть шестого, нечего опаздывать. Мясо, наверное, перестояло и потеряло всякий вкус.
- Сегодня щенилась Кнопка, Лариса устала, - примирительно сообщил Степа.
- У каждого свои проблемы, - не унималась мать, - и потом, семеро одного не ждут. Подавайте мясо!
- Миша, - вмешался Петя, - поди поторопи мать, а то правда очень хочется есть. Мальчик послушно вылез из-за стола.
- И скажи, чтобы не помадилась, макияж ее не украшает, - крикнула Фрида и принялась накладывать в тарелку салат.
Все молча смотрели, как она жадно и неаккуратно ест.
«Господи, - пронеслось у меня в голове, - не дай бог дожить до такого возраста и мучить детей. Лучше попасть под автобус и скончаться на месте».
- Сегодня изумительная погода, - сказал Серж, чтобы разрядить обстановку.
- Наконец-то прекратился снег, - заметила Лена.
- Надеюсь, что потеплеет, - с благодарностью подхватил эстафету Степан.
Раздался жуткий грохот, бокалы на столе отозвались похоронным звоном.
- Опять эта дрянь свалилась, - заметил Петр.
- По-моему, портрет следует выкинуть раз и навсегда, - заявила Анна.
- А ты не распоряжайся у меня в доме, - ощетинилась Фрида.
На пороге появился Мишенька, он подошел к отцу и принялся шептать что-то ему на ухо. Степан улыбнулся и потрепал мальчика по голове.
- Люлю спит, утомилась, бедняжка. Давайте обедать без нее, и потом она все равно на диете, несите мясо.
Мы принялись за изумительную ягнятину, потом еще съели ванильный крем с печеными яблоками и выпили крепкий кофе. К сожалению, погода начала портиться, и, чтобы не видеть гадкий снег, Степан задернул тяжелые шторы в гостиной, куда мы перебрались после обеда. От весело горевшего камина разливалось приятное тепло. Петр, Анна, Фрида и Кирилл принялись играть в кинга, мы со Степой устроились за нардами. Около восьми мой партнер взглянул на часы и проговорил:
- Пойду разбужу Люлю, а то ночью примется по дому бродить! Он вышел, я откинулась в кресле и зажмурилась, как довольная кошка: хорошо провожу новогодние праздники, тихо.
Со второго этажа донесся крик:
- Кирилл, Кирилл, иди скорей сюда.
Что-то в голосе Степана заставило доктора моментально бросить кинга. Мне тоже не понравилась интонация, и я пошла за ним в будуар.
На большом бутылочного цвета ковре лежала на спине Люлю. Ее халат был распахнут, и большая грудь бесстыдно вывалилась наружу. Кирилл стоял возле женщины на коленях и отчаянно делал искусственное дыхание. Степан лежал на диване лицом вниз, плечи его мелко тряслись. Я замерла от ужаса. Наконец врач остановился, вытер потный лоб и сказал:
- Все бесполезно, она уже коченеет. Умерла примерно часа два тому назад.
- Нет, продолжай, - прокричал Степан, - слышишь, продолжай.
Кирилл пожал плечами:
- Говорю, бесполезно. Вот если бы прошла минута или две, а тут часы!
- И что нам теперь делать? - простонал Степан.
- Вызывать милицию и не трогать ничего до приезда специалистов, - сказала я.
Глава 5
Вечер и большая часть ночи превратились в кошмар. Сначала неторопливым шагом пришли два местных милиционера. Именно пришли, а не примчались на машине с мигалкой, как это делает полковник. Никаких экспертов, фотографов и инспекторов, просто два довольно пожилых мента. Они медленно поднялись на второй этаж и вошли в комнату, которую Лариса гордо называла будуаром. Один из стражей закона почесал в затылке и поглядел на лежавшую посередине ковра Люлю.
Другой мирно спросил:
- Перепила на праздник, да? Старик Алексеев тоже чуть было концы не отдал.
- Алексееву-то девяносто стукнуло, - вступил в диалог первый, - а Лариса Войцеховская и пятидесяти скорей всего не отпраздновала.
Они постояли еще пару минут, задумчиво разглядывая тело. Наконец тот, что помоложе, изрек:
- Надо доктора позвать.
- Так у него же грипп! - ответил более пожилой.
И они опять замолчали. Я не выдержала:
- Вы что, не собираетесь осматривать место происшествия, брать отпечатки пальцев, искать следы?
Молодой милиционер, тот, что помоложе, вытаращил глаза:
- Зачем? Ведь у Ларисы Николаевны случился сердечный приступ?
- Отчего вы так решили?
- А что еще могло произойти в таком уважаемом семействе? - отозвался второй. - Или у Ларисы Николаевны была какая-то болезнь, рак, например.
Степан молчал. Кирилл тоже не проронил ни слова. Остальные не высовывали носа из гостиной.
- Оставите ее дома или увезти тело в морг? - осведомились менты.
- Только дома, - послышался голос Петра.
Младший сын появился в комнате, - она останется до похорон дома. Вызовем специалиста по заморозке.
- Тогда давайте положим ее на диван, - сказал Кирилл, - не лежать же ей на полу. Я смотрела, как милиционеры и доктор, затаптывая место происшествия, поднимают труп и устраивают его на диване. Представляю, что сказал бы Женя, глядя на подобные методы ведения следствия!
Наконец неприятная процедура завершилась. Люлю лежала на кожаных подушках, глядя в потолок. В суматохе доктор забыл закрыть покойной глаза. Обезумевший от горя Степан зачем-то укрыл труп пушистым пледом в красно-черную клетку. Все спустились вниз, и все время сохранявший спокойствие Петька предложил милиционерам выпить. Те не стали ломаться, а радостно приняли бокалы с коньяком. Что и говорить, в провинции все намного проще.
Оставив представителей закона наслаждаться выдержанным Арманьяком, я пошла в свою комнату. Маши нигде не было, очевидно, девочка, поняв, что произошло непоправимое, увела Мишу подальше от мертвой матери. Все-таки странно: не очень молодая, но здоровая и полная жизни женщина внезапно умирает, а милиция, даже не настаивая на вскрытии, утверждает, что Лариса погибла от сердечного приступа. Комнату и то не осмотрели, Шерлоки Холмсы! Уму непостижимо! Пойду сама все осмотрю.
Прихватив очки, я вернулась в будуар. Лариса, как живая, лежала на диване, глаза ей так никто и не закрыл. С чего начать? Во-первых, окно. Оно закрыто на задвижки и даже заклеено, на подоконнике примостился деревянный ящичек для рукоделия. Открыв крышку, я увидела аккуратно разложенные катушки, иголки, ножницы.
Еще на подоконнике красовалась большая ваза со стеклянными нарциссами. У противоположной стены стояла довольно большая кровать со смятым покрывалом и подушками. Степан сильно храпел, и вот уже несколько лет супруги спали в разных комнатах. Я поворошила белье: ничего особенного. Просто постельные принадлежности хорошего качества. На столике у изголовья - маленькая лампочка с абажуром, книга «Инфекционные болезни собак» и пустой стакан. Я понюхала посуду - никакого запаха, скорей всего тут была кипяченая вода. В углу большое удобное кресло, на полке - маленький телевизор. Да, Люлю устроилась тут со всевозможным комфортом. Я потянула дверцы небольшого встроенного шкафа - на полочках царил идеальный порядок, словно хозяйка ожидала, что кто-то станет лазить здесь в ее отсутствие. Аккуратными стопочками высилось белье, чулки и носки лежали в отдельном ящичке. На плечиках висели платья, костюмы, блузки, пиджаки. Внизу - обувь.
Я принялась рыться на полках: ну ничего интересного. Попался альбом со старыми фотографиями. Большинство лиц абсолютно не знакомы, узнаваемы Вольдемар и Фрида в старомодной одежде начала 50-х годов. Потом замелькали снимки Степана. Книги тоже не удивляли - штук десять справочников по ветеринарии, каталоги собачьих кормов, реклама производителей антиблошиных ошейников и капель. Очевидно, вся деловая документация хранилась в кабинете. Я опустилась в мягкое кресло и еще раз внимательно оглядела комнату. Под диваном валялся какой-то предмет. Преодолев непонятное чувство страха, я приблизилась к месту, где мертвым сном спала Лариса, стала на колени и заглянула под софу. Да, их домработница не слишком хорошо убирает. На пыльном полу лежал флакон из-под чудодейственных таблеток для снижения веса, причем абсолютно пустой. Я повертела находку в руках и снова села в кресло. Интересно, вчера Люлю показывала мне пузырек, заполненный больше чем наполовину. Может, у нее было две упаковки? Я стала читать ярлычок: "Новые таблетки для корректировки фигуры. 400 капсул.
Ежедневный прием: по 8 капсул после каждой еды. Перед употреблением посоветуйтесь с лечащим врачом и изучите листок-вкладыш". Открыв пузырек, поднесла его к носу - пахло лекарством, довольно противно и резко. Я вздохнула, крышечка соскользнула с колен и провалилась между сиденьем и ручкой. Чертыхаясь, засунула руку в тесное пространство, хорошо помню, как вогнала себе иголку под ноготь, когда проделывала ту же операцию дома. Крышечка выскальзывала, проваливалась глубже. Наконец удалось подцепить ее вместе с какой-то бумажкой и вытащить наружу.
Бумажка оказалась счетом, выписанным служащим архива загса. В отличие от большинства квитанций, эту заполнили крупным аккуратным почерком: «200 рублей за просмотр книги записи актов бракосочетаний за январь 1947 года». Интересно, что могло заинтересовать Люлю в старых документах? Но меня сейчас волновали таблетки, поэтому, сунув листок в карман, я еще раз оглядела комнату. Так, Лариса скрыла от домашних, что пьет новое лекарство, значит, явно не держала его в общей аптечке. Куда спрячет женщина пузырек? Куда ни за что не станет заглядывать муж? Мои бывшие супруги никогда бы не полезли в пакеты с дамскими прокладками.
Я вновь открыла шкаф и пощупала упаковки «Олвейс».
1 2 3 4 5 6 7