Дамы выглядели блестяще. Причем в настоящем смысле этого слова. Аня нацепила малиновое платье с люрексом. Оно было сшито «под горлышко», к тому же хозяйка обмотала шею золотыми цепями. Блеск украшений сливался с сиянием люрекса, Ирочка влезла в обтягивающий до неприличия светло-лазурный костюм-стрейч. Девочка явно тяготела к голубому цвету. На ее мощной груди переливалась всеми цветами радуги бриллиантовая брошь, а мочки ушей оттягивали дорогие серьги.
Но я не отрывала глаз от дамы, пришедшей с художниками, а точнее, от жены Никиты - Жанны. Не было никаких сомнений в том, что мой фотоаппарат запечатлел именно эту очаровательную блондиночку. Подавая на стол горячее, я думала: ну что заставило хорошенькую, молоденькую девочку выбрать себе в любовники Бориса Львовича? Ее муж Никита выглядел намного импозантнее - красивый, фигуристый парень чуть за тридцать. А моему хозяину сегодня стукнуло пятьдесят два. И еще очень удивляло поведение Ани. Насколько я заметила, она не привыкла сдерживать эмоции. Стоило ей чуть понервничать, как в доме начинали летать столы, стулья и биться посуда. Честно говоря, увидав, как хорошенькая Жанна, одетая в элегантный брючный костюм цвета топленого молока, входит в гостиную, я чуть-чуть струхнула, решив, что сейчас Анна завопит и опустит ей на голову поднос, где горой расположились экзотические фрукты - киви, манго и бананы.
Но Аня с улыбкой обняла Жанну и весело сказала:
- Отличный костюмчик, чай, не рыночный.
- Нет, - улыбнулась Жанна и быстро добавила:
- Хотя и на рынках часто попадаются великолепные вещи.
Она явно не хотела обижать хозяйку. Словом, все были милы, приветливы и радостно-оживленны. За столом текла легкая беседа ни о чем. Жанна и Валерия, жена Андрея Корчагина, ели мало, в основном накладывали на тарелки салат из овощей. От запеченной свинины они отказались, не притронулась и к картошке.
К кофе подали коньяк и ликер. Жанна горестно вздохнула:
- «Айриш Крим», мой любимый!
- Так в чем же дело, выпей! - улыбнулся Борис Львович.
- Слишком калорийно, - протянула Жанна, - боюсь поправиться. Никита усмехнулся:
- По-моему, у тебя самая настоящая мания похудания.
- Один разочек можно забыть о диете, - хмыкнул Борис Львович.
Аня же спокойно взяла со стола рюмку, стоявшую рядом с прибором Жанны, и, наполнив ее до-верху светло-кофейной жидкостью, с милой улыбкой протянула ей:
- Давай за день рождения.
- Ну, только ради Бориса Львовича, - продолжала кривляться та.
- Да ладно тебе, - усмехнулась Аня, - и так за грабли спрятаться можешь, пей со спокойной душой. Между прочим, только для тебя и покупала, остальные эту сладкую липучку терпеть не могут.
- Точно, - хором отозвались мужчины, - коньяк лучше.
- А мне больше по вкусу виски, - сообщила Валерия. - «Айриш Крим» какой-то странный, вроде молока с водкой.
- Ничего вы не понимаете, - фыркнула Жанна, - коньяк, виски, еще скажите - самогон. Благороднейший напиток этот ликер, для людей с тонким вкусом.
- Можно мне попробовать? - попросила Ирочка.
- Нет, - неожиданно резко ответила мать, - он для тебя слишком крепкий.
Ирина, не привыкшая, что ей в чем-то отказывают, обиженно заморгала и собралась заныть, но тут Жанна понюхала рюмку и сообщила:
- Пахнет странновато, словно «Амаретто».
- Да ну? - изумилась Аня и поднесла бутылку к носу. - Нет, он всегда такой. Да ты попробуй, я в супермаркете брала.
Жанночка быстро опустошила рюмку и замерла со странно выпученными глазами и полуоткрытым ртом.
- Что, - ухмыльнулся Никита, - так вкусно? До остолбенения?
Борис Львович, Аня и Андрей засмеялись. Но Жанна как-то вульгарно икнула, изо рта у нее потекла блестящая струйка слюны. Через секунду она громко вскрикнула, странно дернулась, попыталась вздохнуть и рухнула на пол, неловко, тяжело, не сгибая колен, просто сверзлась с высоты собственного роста. Так валится человек, внезапно теряющий сознание. Падая, Жанночка ударилась о большую бронзовую фигуру, представлявшую собой то ли Купидона, то ли Амура, то ли просто ангелочка. Вмиг на дорогой синий ковер хлынула кровь. Красное пятно быстро расползлось под затылком несчастной.
- Жанна! - закричал Никита и бросился к жене. Он схватил ее за плечи и потребовал:
- Немедленно отвечай, тебе плохо?
- Господи, какой ужас, - прошептала Валерия, - я сейчас в обморок упаду.
Белый, как лист писчей бумаги, Борис Львович тяжело опустился на стул и машинально ухватился за бутылку «Айриш Крим».
- Не трогайте ликер, - приказала я суровым тоном, моментально забыв про роль забитой домработницы.
- Почему? - спросил Андрей.
- До приезда специальной бригады не стоит ничего трогать, - ответила я.
- К-к-какой бригады? - заикаясь, спросила Валерия.
Никита, сидевший возле безжизненно лежащей Жанны, внезапно поднял растерянное лицо. Его рубашка была вся заляпана кровью жены, багровые пятна покрывали руки и брюки.
- Вызовите «Скорую помощь», - опомнилась Ира, - скорей, реанимацию!
Я посмотрела на неподвижно лежащую Жанну. Широко открытые глаза неподвижно смотрели в потолок, брезгливо искривившийся рот был открыт… Преодолевая ужас, я приблизилась и положила руку на шею тела, которое еще пять минут тому назад было веселой, кокетливой Жанной. Пульса на сонной артерии не было.
- Нет, - пробормотала я, - нужно сначала вызвать милицию.
Спустя час квартиру Ани невозможно было узнать. Повсюду расхаживали деловитые люди, равнодушно и споро делавшие свою работу. Труп не торопились двигать. Тело обвели жирной меловой чертой, всех присутствующих выгнали из гостиной в спальню хозяев, и мы сидели на широченной кровати, как стая вспугнутых птиц. Потом в комнату вошел молодой человек и приятным, хорошо поставленным голосом произнес:
- Я Сипелов Максим Иванович. Сейчас быстренько вас опрошу, а завтра прошу в отделение…
- Хочу сделать заявление, - неожиданно сказал Борис Львович.
- Слушаю, - моментально отреагировал Максим Иванович.
- Жанну убила моя жена, Анна Николаевна Ремешкова, - тихим, но безапелляционным тоном заявил художник.
- Ой, - проронила Валерия.
- О…ел совсем! - взвизгнула Аня. - Ума лишился!
- Нет, - протянул Борис Львович. - А вы, молодой человек, пишите, у вас ручка есть?
Максим Иванович вытащил из портфеля планшет с листом бумаги и спросил:
- Имя, фамилия, отчество?
- Это потом, - отмахнулся Борис Львович, - вы о деле послушайте. Анька совсем рехнулась от ревности и наняла вот эту даму следить за мной.
Все присутствующие разом повернули головы и уставились на меня.
- Так, - протянул милиционер, - продолжайте.
- Идиот! - завопила Аня.
- Потише, гражданочка, - велел Максим Иванович, - не мешайте исполнению.
- Да ты, мент позорный, - моментально отреагировала Ирочка, - не видишь, что ли, у мудака крыша съехала!
Максим Иванович уставился на девушку. Он был очень молод. Круглые детские щеки покрывал мягкий пух, скорей всего «Шерлок Холмс» не успел еще отпраздновать двадцатипятилетие, и звать его по отчеству не хотелось, не тянул он пока на Ивановича.
- Я полностью владею собой, - прошипел Борис Львович и резко спросил меня:
- Ну что, скажете вру?
- Вы и в самом деле домработница? Я растерянно покачала головой.
- Во блин, - выдохнул Андрей.
А Валерия, сидевшая возле меня на огромной кровати, брезгливо подобрав платье, отодвинулась подальше.
- Козел! - завопила Аня.
- Заткнись, убийца, - спокойно парировал Борис Львович.
- Не смей маме такое говорить, скунс вонючий! - взвизгнула Ирочка.
- Молчи, дрянь, - побагровел именинник.
- Сволочь, подонок! - визжала Аня. Потом от «цивилизованных» ругательств она перешла к непечатным выражениям.
- Тише, граждане, тише, - попробовал навести порядок Максим Иванович, но тщетно, его никто не слушал.
Сильной рукой Аня подхватила крохотный, но тяжелый пуфик и со всего размаха метнула его в муженька. Пуф просвистел в полусантиметре от головы Бориса Львовича и с треском влетел в огромное трюмо. Раздался оглушительный звон, и на пол дождем хлынули зеркальные осколки.
- Прекратите немедленно! - вспылил Максим Иванович. - Граждане, ведите себя прилично.
- Пошел ты, козел сраный, - отпихнула его Ирочка и запулила в «папеньку» подушкой. Она угодила Борису Львовичу прямо в лицо.
- Сука! - заверещал тот. - Ах ты, шалава подзаборная!
- Не трогай ребенка! - взвилась Аня и, подскочив к супругу, отвесила ему полновесную звонкую оплеуху.
Муж не остался в долгу и ухватил «любимую» жену за волосы. Началась драка.
- Немедленно остановитесь! - пытался командовать Максим Иванович. Но никто из присутствующих не собирался его слушать. Валерия бросилась растаскивать дерущихся.
- Отстань, - велела Аня и толкнула ее. Та с визгом шлепнулась на четвереньки.
- Не трогай мою жену! - заорал Андрей и стукнул Аню по спине.
Теперь дрались уже четверо.
- Сделайте что-нибудь, - стонала Зюка, - разнимите их.
- А ну молчать! - гаркнул мужик, похожий на генерала Лебедя.
Потом он вытащил откуда-то огромный черный пистолет и пальнул в потолок. На кровать хлынул поток мелких стекляшек, хрустальная люстра разом лишилась своих вульгарных висюлек.
Воцарилась тишина.
- Боже, мое лицо, - всхлипнула Зюка. Потом повернулась ко мне и спросила:
- Посмотрите, нет ли ссадин?
Я окинула взглядом ее подозрительно ровную, лишенную морщин явно оперативным путем физиономию и заверила:
- Полный порядок.
- Слава богу, - промямлила Зюка, - я чуть с ума не сошла от ужаса! Не дай бог порезать кожу! Потом не восстановится, придется на шлифовку ложиться!
Дрожащими пальцами она принялась ощупывать лоб, щеки и подбородок. Остальные, тяжело дыша, не произносили ни слова. Я смотрела на вспотевшую Ирочку, рыдающую Валерию, растрепанную Аню, красного Бориса Львовича и обозленного Андрея… Да уж, поцарапанная морда - это не самое плохое, что приключилось за последние два часа. И что за придурок этот милиционер! Ну почему он молчит, когда наконец все заткнулись?
Внезапно Максим Иванович отмер, тряхнул волосами и, глядя на высыпающиеся из кудрей осколки стекла, спросил:
- У вас есть разрешение на оружие?
- Итить твою налево, парень, - вздохнул «Лебедь». - А там, среди тех, кто место происшествия осматривает, нет ли кого постарше?
Глава 4
На следующий день, где-то в районе полудня, я сидела в кабинете следователя Еремина Анатолия Сергеевича. Парень выглядел тоже молодо, но на лице его не было застывшей гримасы описавшегося щенка. Наверное, он всего на год-другой старше Максима Ивановича. Но именно этот год и сделал его опытным; хоть и молодым, профессионалом. Мне пришлось рассказать Анатолию про «Алиби». Я ничем не рисковала, агентство зарегистрировано было по всем правилам, а я оформлена на работу совершенно официально. Еремин отнесся ко мне великолепно, угостил отвратительным чаем «Пиквик» и почему-то был предельно откровенен.
Ситуация складывалась для Ани наихудшим образом.
- Она знала, кто .любовница мужа? - поинтересовался Анатолий.
- До того, как получила фотографии, нет.
- Она видела снимки?
- Не могу утверждать, но хозяин агентства сказал, что ей покажет. Вы у него узнайте.
- Обязательно, - заверил следователь. - А «Айриш Крим» кто-нибудь еще пил?
- Нет. Гости все терпеть не могли этот ликер. Аня обронила фразу, что она специально для Жанны купила бутылку. А отчего погибла Малышева? Неужели от удара?
- В рюмке с ликером обнаружен цианистый калий, - спокойно пояснил милиционер, - причем в таком количестве, что хватит на полнаселения Китая. Понятно? Падала она уже мертвая, двух секунд хватило, чтобы «коньки» отбросить. А отравила напиток гражданка Ремешкова.
Он стал излагать свое видение событий, я молча слушала парня, крутя в руках связку ключей. Аргументы следователя выглядели очень логично. Хотя логика - такая странная вещь!
Неизвестно зачем, нам, студентам консерватории, преподавали логику. Стоит ли упоминать о том, что сдавать сей совершенно чуждый артистическим натурам предмет мы ходили по десять раз. Я переплюнула всех, ровно семнадцать дней пытаясь правильно ответить преподавателю, довела его почти до обморока, но ни разу так и не сумела получить даже «удовлетворительно». Сейчас я понимаю, что и педагог был, как говорится, с «левой» резьбой! Поставил бы бедной арфистке тройку, и дело с концом! Нет, он изо всех сил пытался привить мне упорядоченное мышление. Но наша восемнадцатая встреча оказалась роковой
- Вот что, детка, - пробормотал мужик, - давайте составим силлогизм. Дано следущее: все птицы летают. Воробей летает, следовательно, он птица.
Мне это утверждение показалось глупым - летает еще бабочка, жук, самолет, ракета…
- Ну, - поторопил профессор, - теперь придумайте сами силлогизм, ну?
Однако мне ничего не приходило в голову.
- Ладно, - решил пойти мне навстречу экзаменатор. - Я помогу. Дано: все философы - ученые. Сократ - философ, следовательно, он…
Я молчала.
- Что же вы, голубушка, - горестно вздохнул логик, - напрягитесь. Сократ - философ…
- Следовательно, он птица, - радостно выпалила я, припомнив фразу, которую преподаватель приводил в пример.
Профессор как-то хрюкнул, схватил зачетку и быстро-быстро заполнил странички, потом сказал:
- Голубушка, вот вам «хорошо» за эту сессию, вот четверка за зимнюю, а здесь «зачет» за следующее лето. Только, пожалуйста, больше никогда не показывайтесь мне на глаза, честно говоря, при виде вас у меня энурез начинается.
Я обиженно сунула в карман зачетную книжку. Зачем он меня оскорбляет? Учил свою логику всю жизнь и теперь зазнается. Посмотрела бы я на него за арфой.
Но с логикой у меня и впрямь было плохо. Однако, даже на мой взгляд, выводы Еремина звучали крайне убедительно. Дело складывалось самым неприятным для Ани образом.
Посудите сами. Сначала она покупает ликер якобы для того, чтобы угостить Жанну. При этом Аня великолепно знает, что никто из гостей даже не прикоснется к «Айриш Крим»! Потом собственноручно наливает рюмку и подносит сопернице, а когда Ирочка решает попробовать разрекламированный Малышевой напиток, мать моментально отбирает у нее бутылку, заявляя:
1 2 3 4 5 6