- Недоразумение быстро выяснится, - совершенно спокойно сказал Костин. - Федька Селезнев, конечно, отвратительный тип, но хороший профессионал, он все сделает как надо. И потом, несмотря на то, что к нам на работу сейчас хлынул поток случайных людей, цеховая солидарность все же существует. Наши все силы приложат, чтобы оправдать меня. Я бы, например, окажись Федор в подобной ситуации, постарался как мог.
- Ну, и что бы ты сделал? Костин вздохнул:
- Да много чего. Во-первых, потряс бы этого Антона Селиванова… Ну какой ему интерес оговаривать невинного человека? И ведь отличную сказку придумал, какие детали привел… Потом бы поинтересовался у эксперта, когда возникли синяки на лице Репниной, носят ли они прижизненный характер… Еще побалакал бы с подружками Сони, продавщицами из цветочного магазина, уж они-то точно знают о ее любовных похождениях, ну и, конечно, посекретничал бы с Надей Колесниковой. Я у нее провел тот день, когда, по утверждению Селиванова, заходил к Репниной. Вот так!
- С Колесниковой разговаривали, но она заявила, будто даже не слышала твоего имени. Володя махнул рукой:
- Так я уже объяснял, глупость допустили, хотели как лучше, а сделали как всегда. Заявились к Наде вечером домой, около десяти, и давай про меня расспрашивать, ну и что бедной бабе оставалось делать? Только плечами пожимать да руками разводить.
Утром с ней следует поболтать в служебном кабинете, вот тогда она и подтвердит мое алиби.
- Ну и странность, - изумилась я, - что же ей помешало сказать правду вечером?!
- Так она замужем, - пояснил майор, - небось супруг рядом сидел, кто же признается в любовной связи в такой момент!
- Ты связался с замужней бабой?
- А что здесь такого?! Вообще это она меня подцепила.
- Да ну?
- Ага.
- И где?
- В магазине “Мир”. Я за дециметровой антенной пришел
- Погоди, погоди, так ты сколько времени с ней знаком?
- Двадцать девятого августа первый раз увидел.
- А сегодня пятое сентября! Так ты что, не успел познакомиться и в постель бабу поволок? Отвратительно, - возмутилась я, - хоть успел выяснить, как ее зовут?
- Постель не повод для знакомства, - неожиданно улыбнулся приятель, но, увидев, что я нахмурилась, быстро добавил:
- Ну, Лампа, не будь ханжой, мы люди взрослые, понравились друг другу, купили бутылочку… У нее как раз муж уехал, он дальнобойщиком служит, фуры гоняет по России… Ну и провели пару деньков вместе, к обоюдному удовольствию. Ни ей, ни мне ничего не надо. Она не собирается разводиться, я жениться… Так просто, повеселились. Супруг ее как раз вчера должен был вернуться. Да не дергайся. Завтра Федька с ней на работе побеседует, и недоразумение выяснится.
Но я не была столь оптимистично настроена, впрочем, как мне показалось, Слава Рожков тоже.
- А если эта Надя не захочет тебя выручать?
- Если бы да кабы, - разозлился майор, - значит, по-другому действовать будут. По-моему, всем, кто меня мало-мальски знает, должно быть понятно: женщину никогда не смогу ударить, даже в запале, от злости, а уж бить до синяков! Нонсенс! И потом, я совершенно не ревнив, и если дама не желает жить со мной, пожалуйста! Самым спокойным образом заведу другую. Уж не знаю, как бы я поступил, обнаружив в шкафу любовника законной жены… Может, и надавал бы парню люлей, и с дражайшей супругой развелся… Но избивать женщину! Извини, это совершенно не в моем стиле.
- А почему в багажнике твоих “Жигулей” оказался нож?
- Вот это загадка. Я его туда не клал. И потом, оцени по достоинству совершенную глупость. Вместо того чтобы сунуть нож в коробку, положить туда камень и утопить на дне какого-нибудь водоема, я мою орудие убийства и вожу его с собой. Во-первых, зачем? А во-вторых, ты считаешь меня клиническим идиотом? Извини, но я все-таки профессионал, может, не самый лучший, но вполне подкованный.
- Слава Рожков тоже профессионал, - медленно произнесла я, - и он просил уговорить тебя сознаться. Говорит, главное - осудиться по-быстрому и в колонию уехать, а там и до свободы рукой подать.
- Вот это еще более странно, чем ножик в багажнике, - совершенно спокойно заметил приятель. Но по тому, как быстро запульсировала у него на виске голубая жилка, я поняла, что он сильно нервничает.
- Что странно?
- То, как ведет себя Славка, - пояснил Володя, - он меня со школы милиции знает. Мы ведь дружили бог знает сколько лет! В одном районном отделении начинали, ворованное белье с чердака искали, потом юридический без отрыва от работы закончили, вместе в институт ходили… Славка меня как облупленного изучил, почти все мои бабы на его глазах прошли, ну, во всяком случае, постоянные… Уж он-то в курсе. Неужели и впрямь считает меня убийцей?
Я молчала.
- А ты, - настаивал Володя, - ты-то хоть мне веришь?
- Да, - ответила я, - но, похоже, я - единственная, кто не сомневается в твоей непричастности к этим событиям.
Внезапно Володя как-то странно скривился и поинтересовался:
- Ну, а если вдруг выяснится, что я все же виноват, как вы с Катей поступите тогда?
Я посмотрела в его напряженное лицо и спокойно ответила:
- Мы обе решим, что на тебя нашло временное помрачение ума, и будем таскать на зону продукты, лекарства и вещи. Мы любим тебя и считаем своим лучшим другом, а друзей, даже если они совершают роковые ошибки, нельзя бросать, тем более в беде.
- Спасибо, - хрипло сказал Володя, - я тоже люблю вас, хоть вы иногда бываете отвратительными. А Славке передай: ни в чем признаваться я не стану. Хотят видеть Костина на скамье подсудимых, пусть доказывают вину.
- Не сердись на Славу, - попросила я, - он переживает, они с Мишей Козловым наняли тебе адвоката.
- Огромное им мерси, - хмыкнул майор, - страшно тронут.
В этот момент щелкнул замок и появился малопривлекательный Алексей Федорович. Он выразительно постучал пальцем по часам. Володя встал, меня неприятно поразил тот факт, что он, выходя из вонючего помещения, заложил руки за спину.
Славка Рожков стоял во дворе, у стеклянных дверей, ведущих в какие-то помещения тюрьмы. Увидев меня, он бросил недокуренную сигарету и резко спросил:
- Ну что, уговорила? Я покачала головой:
- Он не считает себя виноватым и верит в то, что коллеги сделают все для его оправдания.
- Идиот ! - в сердцах заорал Рожков, потом, слегка успокоившись, добавил:
- Кретин!
- Ты подозреваешь, что он убийца?
- Я знаю, - припечатал Славка, - там в деле улик полно.
- Каких?
- Разных!
- И все же?
- Нож!
- Его могли подложить!
- На рукоятке отпечатки Вовкиных пальцев!
Я растерянно замолчала. Конечно, я не являюсь профессионалом, но обожаю детективы и прочитала в своей жизни горы криминальных романов. Отпечатки пальцев - это серьезно. Но неужели Володя был таким идиотом, что схватился за орудие убийства без перчаток? Хотя, если он был в запале… Протянул руку, уцепил первый попавшийся предмет и пырнул несчастную Соню…Мы сели в машину. Я тяжело вздохнула и уставилась на мелькающих за окном прохожих. Нет, все равно глупость получается. Девять мужиков из десяти, убив случайно свою подругу, запаникуют и ударятся в бега, наделают глупостей… Кое-кто бросит предмет, при помощи которого лишил бабу жизни, кое-кто постарается избавиться от трупа, наивно полагая, что отсутствие тела - это отсутствие преступления… Но и тот и другой, пытаясь замести следы, оставят кучу улик, таких вещей, по которым их можно вычислить, - волосы, кожные частицы, капли слюны и крови, запах, в конце концов. Володя рассказывал мне как-то, что изобличить убийцу помог крохотный кусочек ногтя. Женщина, расправившаяся со своей соперницей, случайно обломала его и не заметила, а потом со спокойной душой уверяла, будто никогда не бывала у убитой дома…Почему обычный гражданин делает огромное количество глупостей, пытаясь уйти от ответственности, совершенно понятно. Сильный стресс, потом ужас… Но Володя? Он-то почему запаниковал и наломал дров? И ведь не так давно с горечью говорил нам, что некоторые сотрудники правоохранительных органов, задавленные безденежьем, ушли из рядов милиции и оказались в стане врага, помогают организованным преступным группировкам.
- Хуже нет со своим бороться! - угрюмо объяснял Костин. - Во-первых, тяжело морально, а во-вторых, эти подлецы слишком хорошо знают нашу внутреннюю кухню. Сколько времени Золотникова вычисляли? И ведь кабы не его личная жадность, так бы и не поймали.
Я в задумчивости принялась дергать себя за волосы. Андрей Золотников, бывший майор, последние годы зарабатывал на жизнь, войдя в состав банды некоего Петра Рукавишникова, был у пахана “планировщиком преступлений” и попался по чистой случайности…
- Еще в квартире Репниной, - мрачно продолжал Слава, - нашли следы крови Костина. Она умерла не сразу, и вообще, похоже, до того, как Вовка ткнул ее ножиком, они дрались, вот и поцарапала бабешка любовничка до крови. В ванной обнаружили, что он, очевидно, умывался и оставил следы на полотенце, да и на пол капнул случайно. Кстати, у Вовки рожа расцарапана, видела?
Я кивнула - на щеке приятеля и впрямь виднелась темно-красная подсохшая полоска, такая получается, когда мужчина неловко орудует бритвой. Кстати, у Володи замечательная электрическая бритва фирмы “Браун”. Я лично подарила ее ему на Новый год, и он теперь пользуется только этой бритвой.
- Кровь ничего не доказывает, - ринулась я в атаку, - Вовка в свое время часто бывал у Софьи, мало ли когда порезался!
Славка поджал губы, помолчал, потом, припарковавшись, сказал:
- Лампа, великолепно знаю, как вы с Катериной любите Володю, но подумай спокойно, раскинь мозгами. Вовка, идиот, утверждал, что порвал с Репниной еще зимой, а сейчас сентябрь. Даже если предположить, что оцарапался он в декабре… Она что, полотенце в ванной год не меняла? И пол не мыла?
Я удрученно молчала.
- А главное, - бубнил Рожков, - кровь свежая, она попала на кафельную плитку именно в тот день, когда произошло убийство.
- Не может быть!
- Увы! Это так. Есть еще одно…
- Что еще? - безнадежно спросила я. - Его тайком сфотографировали у трупа с ножом в руке?
- Почти. Помнишь, я только что говорил про царапину у него на щеке?
- Ну… - У покойной под ногтями обнаружены частички кожи Костина.
Я не нашлась, что ответить. Значит, все-таки Володя убил несчастную.
- И что теперь нам делать?
- Ты собери ему передачу, - буркнул Славка, - жратву, белье, тапки, мыло… Ну, в общем, вот, держи.
И он сунул мне в руки листок. Я машинально глянула на строчки, написанные крупным твердым почерком. “Масло сливочное 4 пачки, кофе 1 банка, россыпью в полиэтиленовом мешке, сахар-песок 1 кг…”
- Это я тебе примерный список составил, - вздыхал Слава.
Очевидно, он очень переживал случившееся. Под глазами мужика залегли черные ямы, щеки ввалились.
- Харчи сложи в сумку, турецкую, клетчатую, с такими “челноки” ездят. А я вечером позвоню и скажу, когда нести да к кому обратиться, чтобы в очереди не стоять. Кстати, если с деньгами беда, мы с Мишкой поучаствуем.
С этими словами Рожков полез в карман за кошельком.
- Не надо, - тихо сказала я, - средства есть.
- Не стесняйся, - предупредил Славка, - содержание человека в тюрьме - дорогое удовольствие.
Последняя его фраза резанула мой слух. Он что, издевается? Впрочем, не похоже, просто неудачно выразился.
ГЛАВА 4
Остаток дня я провела, бегая по оптушке со списком в руке. И если бульонные кубики, сигареты, кофе, чай и сахар я купила без всяких проблем, то дальше начались трудности.
- Дайте шоколадную пасту “Нутелла”, - потребовала я у бойкой девушки с золотыми зубами.
- 27 рублей, - сказала девчонка.
- Она стеклянная? - осведомилась я.
- Уж не железная, - гаркнула девчонка, решившая, что перед ней капризная покупательница.
- - Мне нужна пластмассовая баночка!
- Дама, - раздраженно сообщила продавщица, - приличные фирмы давным-давно отказались от пластика при упаковке харчей, стекло намного гигиеничней, не выделяет токсины…
- Мне нужен пластик!
- Вот, е-мое, народ дурной, - вскипела торгашка, хватая отвергнутую “Нутеллу”, - одна приходит - стекло требует, другой подавай пластмассу. Чистый дурдом! Ну за каким хреном тебе пластик?
От усталости и раздражения я выпалила:
- Чтоб тебе никогда в жизни не знать, куда стекло не берут!
Тетка мигом сменила тон:
- Погодь, в тюрьму, что ли? Я кивнула.
- Чего же сразу не сказала, - укорила продавщица, высунулась из вагона и заорала:
- Петька, к тебе дама подойдет, подбери ей там, на зону надо.
Потом она повернулась ко мне и велела:
- Ступай в двенадцатый павильон. Кстати, кто у тебя там?
- Брат, - вздохнула я.
- Трусы купила?
- Пока нет.
- Плавки не бери, только семейные.
- Откуда ты знаешь? - удивилась я. Девица отмахнулась:
- Муж сидел, пять лет по очередям толкалась. Ой, жаль мне тебя, тюрьма и зона родственников прям раздевают, а зэки только письма шлют: дай, дай, дай…
Я добралась до нужного места. Конопатый Петька расцвел в улыбке и начал вываливать на прилавок банки.
- Мне столько не надо.
- Ты послушайся, - велел продавец, - я шесть лет отсидел, все порядки знаю. Вот зубная паста, отечественная, в коробке.
- Это, Петька, у вас в “Матросской тишине” импорт нельзя, - раздался голос из другой палатки, - а у нас в Бутырке за милую душу брали.
- А к нам в Рязань селедку пропускали, - крикнул кто-то из рядов, - возьмите своему ивасей, солененького завсегда хочется.
- Лучше сладкого, - заорал парень в черной майке, - карамелек, но не отечественных, наши, когда бумажки снимают, в один ком слипаются.
Я обалдело закрутила головой, слушая советчиков.
- А зачем обертки разворачивать?
Оптушка дружно захохотала. Одна из покупательниц, весьма элегантная дама в красивом брючном костюме пояснила:
- Надо все-все от “одежды” освободить, а сигареты россыпью в пакетике.
Подбадриваемая со всех сторон, я затарилась под завязку и потащила подпрыгивающую на выбоинах “тачанку” к дому. Это что же получается? Полстраны сидело, а вторая половина сейчас сидит? Никогда не думала, что столько людей знакомо с тюрьмой и зоной!
Детей дома не было: Кирюшка отправился на секцию бодибилдинга, а Лизавета унеслась в бассейн.
1 2 3 4 5 6