А я мороженое съела и тоже пошла.
- Яцек… - сказала я в задумчивости, - Яцек!
- Да, - подтвердила Анриетта, - так его Ренальдо звал. А что?
- Да знаю я одного Яцека, - медленно проговорила я. - Знаю.
Глава 12
Несмотря на мои протесты, Анриетта решила отвезти меня домой.
- Не спорь с ней, - усмехнулась Франсуаза. - Она только что права получила, вот ей и хочется все время ездить!
Я стала собираться. Женщины с неодобрением смотрели на меня.
- И кто это тебя так стриг? - возмутилась Анриетта. - Все волосы в разные стороны, завивка какая-то дурацкая… Ну-ка, пойдем на кухню.
Она посадила меня на табурет и принялась за работу.
- Ну смотри! - сказала Анриетта через некоторое время.
Я глянула в зеркало и увидела хорошенькую девочку почти с мальчишеской стрижкой.
- Ой! - вырвалось у меня.
- Вот и ой, - рассмеялась Франсуаза. - А если ты еще подкрасишь глаза…
- Мне бы твою фигуру, - завистливо вздохнула Анриетта. - Ладно, поехали.
Мы втиснулись в старенький дребезжащий “Рено” и порулили. Уже смеркалось, и я впервые подумала о своих домашних. Что-то они поделывают?
Когда одышливый “Рено” остановился у дверей, Маня бросила на него удивленный взгляд и потом заорала не своим голосом:
- Мамочка!
Я не успела захлопнуть дверцу машины, как меня начали целовать, а в колени тыкались собаки, кошки…
Выскочила Софи:
- Мадам, как вы напугали нас. Когда вы исчезли из больницы, комиссар поставил на ноги всю полицию Франции.
- По-моему, полицию всех стран ЕС, - усмехнулась Маня. - Он решил, что тебя похитили, и хотел перекрыть порты, почту, телеграф, телефон…
- Почта, телеграф и телефон - это не из этой оперы, - сказала я.
- Сейчас велю сварить бульон, - прощебетала Софи.
Я почувствовала, что меня опять тошнит.
- Нет, только не бульон, ненавижу воду с жиром.
- Ну ладно. Мы попросим Луи сделать геркулесовую кашу.
Они увели меня в дом и после короткого сопротивления запихнули в кровать. Только тогда я вспомнила про Анриетгу.
- Пригласите человека в дом.
- А она сразу уехала, - сказала Маша. - Откуда ты ее знаешь?
- Это долгая история. Если придет комиссар Перье, отдайте ему папку, которая лежит у меня в сумке.
Утром голова у меня уже не болела. Поэтому, когда в десять утра явился комиссар Перье, я была в полной боевой готовности.
- О мадам, - начал он с порога, - ну как вы могли, как вы могли!..
- Простите, господин комиссар, это вышло совершенно случайно. Посмотрела на себя в зеркало и пошла в парикмахерскую!
- Где почти полдня просидели в очереди, - подхватил комиссар. - Вот что, Даша, - если позволите, я буду вас так называть, - вот что: или вы перестанете изображать из себя мисс Марпл, или я арестую вас за то, что вы препятствуете следствию.
Я возмутилась до глубины души:
- Мисс Марпл была пожилой дамой! Комиссар хмыкнул:
- Вы неисправимы. Ну так вот, я сажаю вас под домашний арест. Вы должны лежать в кровати, читать дамские романы, смотреть сериалы…
- Вообще-то я хотела съездить к господам Ярузельским…
Комиссар подозрительно взглянул на меня:
- Ярузельские? Ладно, но только как приедете - сразу в постель и никаких прогулок. Пожалуйста, Даша, не считайте себя умнее французской полиции. И потом, в этой истории уже есть два трупа. Вам что, хочется стать третьим?
Нет, мне не хотелось становиться трупом, тем более третьим, и я пообещала вести себя благоразумно.
Удовлетворенный комиссар Перье уехал на работу, а я порылась в необъятном шкафу и надела белые брюки, оранжевую кофту и белый с мандариновыми обшлагами пиджак. Потом причесалась и, вспомнив Франсуазу, покрасила глаза.
Когда я спустилась в столовую, эффект превзошел все ожидания. Маня чуть не подавилась йогуртом, а тактичная Софи осведомилась:
- Вы хорошо себя чувствуете, мадам?
- Превосходно, - бодро ответила я. - Что вы примолкли? Или я так хороша, что у вас пропал дар речи?
- Если мадам позволит, - завела Софи, - я бы посоветовала накинуть в дорогу косынку - можно простудить голову, которую вам зачем-то всю побрили…
- И темные очки, - проворчала Маня, - а то нас будут останавливать на дорогах. Увидят мать и решат, что мы сбежали из сумасшедшего дома. Мам, ну зачем ты намазюкала глаза? Жуткий у тебя вид получился, правда, Софи?
Я вздохнула. Ну почему все мои попытки приукрасить себя всегда заканчиваются одинаково?
Ближе к обеду наконец двинулись в путь. Я за рулем. Маня уютно устроилась на заднем сиденье. Рядом лежали подарки. Ехали быстро. Было жарко, солнце пекло так, как будто мы пребывали не во Франции, а в Сахаре.
Дом Ярузельских появился неожиданно. Выглядел он довольно странно: от центральной части с белыми колоннами отходили два крыла. Выгнутое полукругом здание стояло в глубине довольно большого двора. Что-то мне все это напоминало.
- Мам, смотри, до чего ж их дом похож на старое здание Союза писателей на улице Воровского, - заметила Маня.
Она была права. Только дом этот был похож одновременно на многие русские усадьбы XIX века - странный стиль для Франции. Молоденькая горничная, бесконечно приседая, проводила нас в гостиную, Мы остановились на пороге. Громадная комната была декорирована в стиле “русская клюква”. Ситцевые занавески до полу, в углу иконы, почему-то украшенные украинскими рушниками, всюду настелены белые, вязанные крючком салфеточки. На большом деревянном столе посреди белой скатерти пыхтел громадный блестящий самовар.
- Апофигей, - прошептала сзади меня Маня.
- Ку-ку, - подтвердили часы на стене, - ку-ку. Сухонькая блондинка, сидевшая у телевизора, ласково улыбнулась.
- Меня зовут Галина Владимировна, - представилась она по-русски.
В ее речи почти не было акцента.
- Я - Даша, а это Маня.
- Уж наслышана о вас.
- Как вы чудесно говорите по-русски, - сказала Маня.
- Барышня, - строго сказала Галина Владимировна, - было бы странно, если бы я говорила по-китайски. Я же русская и притом читаю наши газеты, наши книги и, конечно, вот это. - Она щелкнула пультом, и заработавший телевизор наполнил комнату голосом Киркорова. - У меня ловится наша первая программа.
- Поглядите-ка, - изумилась Маня.
- Что такое? - спросила я.
- Да ты посмотри: у Фили-то глаза голубые, а ведь всегда были карие. Как же это он так?
- А что тут особенного? - сказала Галина Владимировна. - Я думаю, он просто надел цветные контактные линзы. Привлекает таким образом к себе внимание. Пойдемте лучше, я покажу вам дом.
В моей голове что-то щелкнуло, и части головоломки разом встали на свои места. Я поняла все!
- Мать, тебе плохо? - спросила Маня.
- Нет, нет, я просто думаю.
- Когда ты думаешь, у тебя делается просто зверское лицо!
Ну что можно ответить на подобное замечание!
- Давайте, пока не приехала Жаклин, я покажу вам дом, - еще раз предложила Галина Владимировна.
Оказалось, что дом был построен мужем Галины Владимировны по ее проекту. Одно крыло, состоящее из спальни, гостиной, кабинета, ванной комнаты и гардеробной, принадлежит Галине Владимировне; другое крыло, чуть побольше - четыре спальни, кабинет, гостиная, ванные комнаты, - отдано остальным; разделяет крылья центральная часть. Там расположены столовая, библиотека, гостиная, две спальни для гостей, кухня…
- Я не буду показывать вам половину Жаклин, она приедет и сама проведет вас по комнатам. Вот это мой кабинет, - гордо проговорила старушка.
В большой комнате с тремя окнами царил тот же псевдорусский стиль: ситец, рушники, иконы, в стеклянных шкафах большая коллекция гжели.
- Барыня, - раздался чей-то тонкий голос с сильным акцентом, - барыня, обед когда подавать?
Я повернулась и замерла от удивления. На пороге комнаты стояла высокая молодая девушка в красном сарафане. На голове у нее красовался вышитый фальшивым жемчугом кокошник.
- Подавайте, Настенька, прямо сейчас. Вы ведь, наверное, проголодались? - обратилась к нам старуха.
Настенька поклонилась, а когда она, уходя, повернулась к нам спиной, мы увидели длинную, толщиной в руку косу.
- Апофигей, - снова прошептала Маня, у меня же просто отнялся язык.
Галина Владимировна истолковала наше изумление по-своему.
- Да, - гордо сказала она, - я сумела сохранить в доме истинно русские традиции и привила Жаклин любовь к земле ее предков. Моя прислуга говорит по-русски. Кто лучше, кто хуже, но языком владеют все!
- Как это вам удалось? - искренне удивилась Маня.
- Шорох купюр приятен всем. Я пообещала солидное жалованье и небольшую ренту после моей смерти тем, кто согласится выучить азы русского, наденет национальную одежду и сделает соответствующую прическу. Причем меня совершенно не интересует, настоящая ли коса у Насти или нет. Это ее секрет. Кстати, имена я им тоже дала другие.
Подготовленные этой тирадой, мы почти не удивились, увидев в столовой молодого человека в косоворотке, плисовых штанах и сапогах. Стол был уставлен салатами, мисками с квашеной капустой, солеными огурцами и моченой брусникой.
- Конечно, мы питаемся так не каждый день, - пояснила старуха, - но в честь вашего приезда я заказала истинно русский обед.
Мы сели за стол, хозяйка позвонила в звонок, и Настенька внесла супницу.
- Ну а теперь, - сказала Галина Владимировна, - по нашей русской традиции одна из женщин должна благословить трапезу. - И она уставилась на меня.
От неожиданности я покраснела, затем встала и сказала:
- Благословляю стол, - потом, подумав секунду, добавила:
- И суп.
Машка прыснула, я покраснела еще больше. В это время распахнулась дверь, и Жаклин произнесла громким голосом:
- Мама, хватит дурничать!
Затем она села к столу и заглянула в супницу.
- Что это?
- Сегодня у нас настоящий русский обед!
- Мама, но мы же договаривались с тобой, что “русские обеды” бывают только раз в месяц, а в остальные дни мы едим обычную еду! Что это за суп?
- Борщ!
Яцек скривился:
- Я не могу есть горячий салат из свеклы! Галина Владимировна сделала вид, что не понимает по-французски. В полной тишине мы начали есть суп. Было в этой трапезе что-то противоестественное. Борщ как-то не смотрелся в тарелке из дорогого фарфора. Старуха налила себе стопку водки и лихо опрокинула в рот, Жаклин последовала ее примеру. Мне стало понятно, какие русские традиции им особенно близки. На второе подали поросенка с гречневой кашей. Маруся в полном восторге уставилась на жареную тушку:
- Никогда не ела поросенка!
Жаклин и Яцек промолчали. А в заключение принесли дымящиеся чашки с чем-то серо-буро-малиновым.
- Это кисель, - пояснила мать Жаклин. Машка отхлебнула и сморщилась:
- Похоже на горячие сопли! Яцек оглушительно захохотал:
- Мари, я тебя обожаю. Я уже давно и безуспешно пытаюсь найти определение этому продукту! Хозяйка встала из-за стола:
- Обед закончен. Если пожелаете кофе, приходите в гостиную, я буду там. Она вышла из комнаты.
- Неудобно получилось, - сказала я. - Человек ведь искренне во все это верит.
- Мама хороша в гомеопатических дозах, - рассмеялась, допивая водку, Жаклин. - Иногда она просто перегибает палку. И притом ведь знает, что нам все это совершенно не нравится. Это отец ее разбаловал, а я урожай собираю!
Машка, чувствуя свою вину, захлюпала носом:
- Я случайно так сказала! Яцек погладил ее по голове:
- Не плачь, моя любимая, ты ни в чем не виновата, ты только не вовремя сказала правду.
В полном молчании мы перешли в гостиную. Комната была обставлена по-европейски, а на небольшом столике был уже сервирован кофе. Мы уселись перед телевизором. Шла программа новостей. Яцек принес доску:
- Даша, не желаете ли сыграть со мной в триктрак?
Жаклин налила себе почти полный бокал коньяку. Андре И Маша уселись в кресла. У них в руках позвякивали спицы.
- Машка, ты вяжешь? - изумилась я.
- Это меня Андре научила. Смотри, как у нее красиво получается!
Машка выхватила у Андре жилетку.
- Да, вяжет она просто замечательно, - проговорила старуха. - Я сейчас принесу вам шаль ее работы.
Я подивилась ее характеру: если она и была обижена, то виду не подала. Шаль, сделанная из темно-фиолетовой шерсти, и вправду была хороша. Андре, мило улыбаясь, не произнесла за все время ни слова. Ее темно-каштановые волосы блестели в свете торшера. Наконец, совсем стемнело. Уставшая Маша спала в кресле, Жаклин - на диване. Яцек подошел к Марусе и взял ее на руки. Машка открыла глаза:
- Зачем ты меня уносишь?
- Пойдем баиньки.
- Но я еще не ужинала!
- Я прикажу, и ужин подадут тебе в кровать, - вмешалась Галина Владимировна. - Что ты хочешь?
- Ужин по-русски, - сонно пробормотала девочка. - Блины с икрой…
Старуха добродушно засмеялась:
- Ладно, ладно, я давно простила тебе “горячие сопли”. Унесите этого ангела. Яцек унес ангела в кровать.
- А я закажу ребенку блины, - сказала, уходя с ним, старуха.
Мы остались втроем: я, Андре и похрапывающая Жаклин. Повисла тишина, я подсела к Андре. Сейчас или никогда!
- Знаете, дорогая, у меня есть большие экстрасенсорные данные.
- Да? - вежливо отозвалась Андре.
- Я умею угадывать прошлое. Стоит мне взять человека за правую руку, как вся его прошлая жизнь передо мной как на ладони. Хотите попробовать?
Андре нервно засмеялась.
- Вы боитесь? - нагло продолжала настаивать я. - Неужели в вашем прошлом есть постыдные тайны?
Андре явно не находила поводов для отказа, и я бесцеремонно схватила ее за руку.
- О, вижу что-то странное. Мне почему-то кажется, что вы родились во Франции.
Андре попыталась вырвать свою руку:
- Нет, нет, я родилась в Варшаве.
- Погодите, погодите… Вот наплывают какие-то картины. Это явно вы, но почему-то вы белокурая девочка с голубыми глазами, рядом мальчик, чуть постарше, наверное, брат…
Андре побледнела, как бумага, и перестала вырываться.
- А теперь я вижу совсем страшную картину: вы лежите в каком-то ящике… А вот вы же, но на кухне, рядом какая-то девочка… Пытаетесь резать мясо… Боже мой, нож срывается, и кровь хлещет фонтаном. От такого пореза, наверно, остался шрам.
С этими словами я отдернула рукав ее кофты и увидела довольно длинный след от давнишнего пореза. Андре с видом сомнамбулы поднялась с дивана и вдруг, зажав уши руками, завизжала на весь дом. У нее началась истерика. Девушка топала ногами и с силой мотала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20