"Рыжие люди либо преступники, либо гении”, - неожиданно вспомнилось мне.
- Как спалось? - спросила Наташка.
- Глаз не сомкнула, провертелась всю ночь.
- Я тоже. Софи, кофе!
В столовую с подносом вошла Софи.
- Сейчас приедут служащие из похоронного бюро, - проговорила Наташка. - Проследите, чтобы они убрали парадный вход, застелили холл и сняли картины в зале на первом этаже. Гроб привезут в двенадцать, и я хочу, чтобы все желающие могли сегодня часов с трех начать прощаться. Вызовите пару лишних лакеев и двух уборщиц. Еще нужен служка из церкви. Пусть ночью читает над гробом молитвы, или поет псалмы, или… Не знаю что. Что там надо… пусть и делает. Да выключите вы телевизор!
Софи закивала головой:
- Все будет сделано, мадам. Из похоронного бюро уже пришли и ждут в кабинете. Наташка встала, резко отодвинув стул.
- Хорошо, я сейчас пройду к ним, а ты, - обратилась она ко мне, - помоги собраться Маше.
- Куда собраться? - удивилась я.
- Доктор Жанвиль вчера был прав, - проговорила Наташка, - девочка явно пережила страшный стресс. Сейчас вся эта суета, похороны будут ей явно не под силу. Доктор был так любезен, что пригласил Машу к себе на некоторое время. У него дом в Ницце, прямо на берегу. Дети доктора с его женой сейчас там. Море, солнце, развлечения - вот что ей надо. Так что собирай красавицу. Доктор придет за ней в одиннадцать.
Наташка вышла из столовой, не дожидаясь моего ответа, Софи стала убирать со стола. Я направилась в свою комнату. Что-то слишком много тайн в добропорядочном семействе! Машку явно стремятся запрятать подальше, опасаясь ее длинного языка. И еще мне не давала покоя ампула, найденная в коробке с печеньем. Не знаю, как во Франции, но в России не принято колоть собаку наркотиком. Луи моментально выхватил у меня из рук жестянку, но я все-таки успела разглядеть, что на ампуле было написано: “Промедол”.
Глава 5
Следующие дни пронеслись как в кошмарном сне. Десятки знакомых Жана и Наташки, вереницы служащих Жана… Тяжелый, сладкий аромат роз и лилий, смешивающийся со специфическим запахом духов и лекарств, сами похороны - все производило тяжелое, гнетущее впечатление.
Поэтому, когда во вторник утром меня пригласили в кабинет для вскрытия завещания, я пошла с большой неохотой и явилась, когда все уже были в сборе. Вокруг стола, как на совещании, сидели все приглашенные: Аркадий, Оля, Жаклин, Яцек, Андре, Наташка, Аллан и еще несколько незнакомых мне мужчин и женщин. Нотариус внимательно оглядел собравшихся:
- Прежде чем приступить к делу, мне хотелось бы выразить вам свое глубокое сочувствие. Горе, постигшее вас, безмерно. Ну что ж, начнем!
Состояние Жана выражалось в запредельной. для меня сумме в десятках миллионов франков.
Приличный годовой доход был завещан Луи и Софи. Жаклин и Яцек получали в наследство по картине. “На добрую память обо мне”, - именно так и было сказано в завещании. Аллан стал владельцем нескольких книжных раритетов. Андре был подарен гарнитур из сапфиров. Две незнакомые мне женщины, названные мадам и мадемуазель Прудон, получили серьги с изумрудами и бриллиантами. Нотариус, оказавшийся месье Прудоном, - коллекцию бабочек. Все остальное отходило Наташке. Наконец-то сбылась ее мечта, высказанная когда-то на московской кухне: она стала необыкновенно, потрясающе богата.
- Я думаю, что это все, - подытожил незнакомый мне мужчина, не упоминавшийся в завещании. - Мне он не оставил ничего, даже на память. Редкая забывчивость. Мадам, - обратился он к Наташке, - что же вы не представите меня вашей семье? Я ведь вам не посторонний человек. Как-никак я столько лет прожил с Жаном душа в душу, пока вы не разрушили наш, так сказать, брак!
- Вы пьяны, Пьер, - с отвращением проговорила Наташка. - Вам бы следовало Лечь и выспаться. Если хотите, я могу устроить вас в комнате для гостей.
- Ах, какие мы ласковые, ах, какие заботливые, так трогательно, я сейчас зарыдаю! Нет уж. Меня позвали, и я буду сидеть здесь до конца.
- Кто позвал Пьера? - спросила Наташка. Нотариус закашлялся:
- Видите ли, мадам, завещание должно быть прочитано в присутствии всех заинтересованных лиц. Для господина Фалю есть конверт, который необходимо передать ему лично.
- Давай сюда, судейская крыса. - Пьер выхватил конверт из рук нотариуса и вскрыл его.
На пол посыпались фотографии. Пьер захохотал:
- Как мило, глядите все! - И он начал совать фотографии нам в руки. - Глядите, наслаждайтесь. Вот все, что я получил!
Я взглянула на снимки. Глаз выхватил изображение Жана и Пьера в весьма откровенных позах. Женщины семейства Прудон тихо попытались покинуть место побоища.
- Ну уж нет, - разъярился еще больше Пьер, - я еще не закончил. Вы куда, корабельные крысы?
- По-моему, этого зоолога пора остановить, - шепнул мне Аллан и взял Пьера за плечо. - Успокойся, ты пьян, тебе надо лечь и проспаться.
Пьер дернулся.
- И ты здесь? Думаешь, я не знаю, чего ты ждал? Только и мечтал, когда приберешь к рукам его денежки, ты…
Коротким и точным ударом Аллан отправил Пьера на пол. Из носа Пьера потекла кровь.
- Не бейте его! - закричала Андре. - Разве вы не видите? Он болен и не отвечает за свои слова.
- Успокойся, детка, - проговорил Аллан, - небольшая зуботычина прочистит ему мозги.
- Он без сознания, - сообщила склонившаяся над Пьером Оля. - Надо позвать врача.
- Он просто пьян, душа моя, - констатировал Аллан. - Хорошо бы унести его в спальню. Яцек, давай, ты за ноги, я за руки, оттащим этого скандалиста наверх, - распорядился он.
- Я помогу, - вызвался Аркадий.
Мужчины втроем потащили Пьера на второй этаж. Оставшиеся женщины и господин Прудон молчали. Когда молчание стало гнетущим, Оля робко спросила:
- Может, выпьем кофе? У меня во рту пересохло.
- Сейчас распоряжусь, - благодарно посмотрела на нее Наташка и вышла из комнаты.
Я стала подбирать фотографии. Семья Прудон тихо ушла.
- Что ж теперь, когда остались все свои, можно и отдохнуть, - засмеялась Жаклин и взяла одну из фотографий. - Ну и вид у этих мужиков! Вы знали, что Жан - педик? - обратилась она к Андре.
- По-моему, нам не следует рассматривать эти фото, - отозвалась та. - Сексуальная жизнь Жана нас нисколько не касается.
- Кофе подан, - объявила Софи, и мы перешли в столовую.
Наташка, очень бледная, сидела на диване.
- Прошу простить за то, что вам пришлось вытерпеть эту ужасную сцену. Впрочем, я даже рада, что она произошла. Наконец-то можно объясниться. Я, конечно, знала, что Жан гомосексуалист. Именно по этой причине распался его брак с Катрин. Когда мы встретились, Жан очень хотел, как он говорил, “измениться”, но женщины не привлекали его. Его неудержимо влекло к мужчинам, но, с другой стороны, он мечтал о ребенке, наследнике состояния. Когда стало ясно, что детей у нас не будет, я предложила Жану вызвать мою сестру из Москвы.
Наташка повернулась ко мне.
- Я сказала, что у моей сестры двое детей, моих племянников, и что он может сделать наследниками их. Состояние все-таки не уйдет государству. Как вы знаете, я намного старше Жана, и никто не предполагал, что он умрет раньше меня. Жан согласился познакомиться с детьми, и его совершенно очаровала Маша. Накануне смерти он говорил мне, что с радостью займется ее образованием, а потом выдаст замуж, и, может быть, она родит мальчика… Часть денег он хотел доверить Аркадию с условием, что тот получит во Франции юридическое образование. А чтобы имя барона Макмайера не исчезло, я должна была усыновить Аркадия. Это возможно, если ты, - Наташка повернулась ко мне, - откажешься от него. Эта процедура называется не усыновлением, а как-то по-другому… Ну, да это теперь не важно.
Я посмотрела на Аркадия. У него буквально отвисла челюсть. Конечно, так сразу из бедного московского служащего превратиться в барона Макмайера… Теперь понятно, почему всем присутствующим говорилось, что я ее сестра. Ай да Наташка! Вот это план. А мне побоялась сразу сказать, ожидая, что я вспылю и крикну что-нибудь типа: “Детьми не торгую”. Может, и крикнула бы этакое лет двадцать тому назад. Но годы дикого российского капитализма сделали свое дело. Если Машка с Аркадием получат состояние, так пусть их хоть пит-бультерьер Банди детьми называет. Мне все равно.
- Позволь выразить мне свое восхищение твоим умом, дорогая Натали, - проговорила Жаклин. - План великолепен. Не знаю, как с титулом - думаю, сделать из этого милого молодого человека барона Макмайера будет трудно, - но состояние эти дети точно получат. Ведь деньги теперь твои, и ты можешь их завещать кому угодно.
- Я бы хотел… - начал Аркадий.
- Молчите, мой друг, - прервал его вернувшийся Яцек. - Мы все здесь, кроме покойного Жана и Жаклин, были когда-то очень бедны и знаем, что богатство лучше, чем нищета.
- А что, если у Жана есть родственники? - спросила Андре. - Что тогда?
- У Жана никого не осталось, - вмешался Аллан. - Его родители и сестра погибли, а других родственников у него не было. Впрочем, даже если и объявится какой-нибудь троюродный племянник, ему все равно ничего не оставлено. Все переходит к Натали.
- У отца Жана был младший брат, - проговорила Наташка. - Он погиб во время войны. Кажется, у него остались жена и дочь. Но они никогда не поддерживали никаких отношений с Жаном. Я даже не знаю их имен.
Яцек вздохнул:
- Ну, хватит обо всем этом. Мне бы хотелось выбрать себе картину на память. Натали, если ты разрешишь, я бы взял Утрилло. Люблю его серые краски, а ты, Жаклин?
- Не знаю даже, - протянула та. - Честно говоря, мне бы больше хотелось получить дорожный набор Жана, тот, в серебряном сундучке!
- Жаклин, я с удовольствием подарю вам и набор! - засмеялась Наташка. - Но Жан хотел, чтобы у вас дома висели две картины от него.
Вошла Софи.
- Мадам, пришел комиссар из полиции.
- Раз пришел, пусть проходит. Темпераментный лысый толстячок колобком вкатился в столовую.
- Мадам, месье, прошу простить, но стали известны результаты экспертизы. Мне хотелось бы задать баронессе несколько вопросов.
- А что случилось? - поинтересовался Яцек. - В машине обнаружилось что-то не то?
- Видите ли, господа, - замялся комиссар, - мне хотелось бы поговорить с баронессой наедине.
- Да будет вам, комиссар, - сказал Аллан. - Мы все здесь близкие друзья и родственники - можно сказать, одна семья, а какие в семье тайны?
- О, я мог бы рассказать вам много интересного о семейных тайнах, - засмеялся комиссар. - Ну ладно, так и быть. Состояние тормозов внушает нам опасение, что эта авария была подстроена, - вытекла почти вся тормозная жидкость. По мнению нашего эксперта, убийца надеялся, что тормоза откажут и автомобиль станет неуправляем. Что, к несчастью, и случилось. Дьявольский план, если учесть, что тормозная жидкость… Безусловно, того, кто это сделал, будет трудно найти…
- Но возможно, - раздался ликующий голос в дверях.
Все обернулись. На пороге хохотал окровавленный Пьер.
- Рано, рано вы поделили денежки. Как там в законе сказано, господин комиссар, может ли убийца быть наследником, а?
Раздался громкий хруст. Андре и Мари вскрикнули. Это Аркадий раздавил в руках пузатый коньячный бокал, и по его ладоням потекли тоненькие струйки крови.
Глава 6
Следующую неделю я провела в каком-то полусонном состоянии, выслушивая бесконечные Наташкины уговоры. В конце концов ее аргументы подействовали. Тихая, безбедная жизнь во Франции начинала казаться мне все привлекательней. Аркадий и Оля дипломатично не высказывали своего мнения по этому поводу, но я понимала: даже в случае моего отказа их вряд ли можно заставить вернуться назад. Они спешно засобирались и уехали в Москву, чтобы завершить там все свои дела перед окончательным переездом во Францию. Наконец, в субботу вечером Наташка объявила радостную новость: она нашла для меня работу.
- У нас есть такой Дом наук о человеке. Там существуют курсы русского языка для тех, кто собирается ехать в Россию, - щебетала она.
О зарплате речь не шла. Приятно быть богатой, подумалось мне. Итак, все бытовые проблемы решались разом - я должна была выйти на работу 15 августа. После возвращения из Москвы Аркадий пойдет учиться в Парижский университет, а Машка отправится в колледж для девочек. Оле же предстояло выбирать - отправиться ли в Школу изящных искусств на факультет славистики, или же изучать право вместе с Аркадием. Вот почему в конце июля я вновь летела из Москвы в Париж.
Дела были улажены окончательно: московская квартира сдана, на работе взят годичный отпуск без сохранения содержания. Но самое главное - я везла из Москвы документ, подтверждавший наши с Наташкой родственные связи. Метрику о рождении Наташки, превращавшую ее в мою сестру, мне выписала одна из старых Наташкиных знакомых. Не сказала ни слова, только бросила быстрый взгляд внутрь бархатной коробочки, прибывшей из Парижа. Сапфиры в бриллиантах хоть кого сделают сговорчивым. На обратном пути в самолете я еще раз прочитала документ. Нет, все-таки здорово быть богатой…
В аэропорту Шарля де Голля меня не встречали. Спускаясь по длинному эскалатору в зал прилета, я тщетно искала глазами кого-нибудь из своих. Не было никого и на стоянке машин. Что там произошло? Могли бы прислать кого-нибудь из слуг, раздраженно подумала я, ловя такси. Подумала и засмеялась - быстро же я вошла в роль богатой дамы.
У парадной двери лежал Банди. Увидев меня, он радостно забил хвостом.
- Мальчик мой, - проговорила я, - а где же все?
- Ох, мадам, это вы? - Софи распахнула двери. - А мы и забыли, что вы сегодня приезжаете! Я вошла в холл.
- А где все, Софи? Женщина не отвечала.
- Где все? - тупо продолжала настаивать я. Странный, знакомый запах витал в доме: цветы, лекарства, духи… Страшное подозрение схватило меня за горло.
- Софи, - заорала я не своим голосом, - отвечай сейчас же, что здесь происходит? Уволю!
Не дождавшись ответа, я понеслась в гостиную, распахнула двери и замерла: словно кучка черных ворон, на диване восседала семейка Прудон.
- Мамочка, - всхлипнула Маня и, как в детстве попыталась спрятать голову у меня на груди. - Мамочка, Наташка умерла, завтра похороны.
Перебивая друг друга, мои домашние выкладывали мне страшные новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20