Девчонка взвизгнула и побежала, но машина, быстро вильнув в сторону, догнала ее. Раздался глухой удар. Тело Риты взлетело в воздух и стало падать. Я в ужасе смотрел на происходящее. Действие, казалось, заняло целую вечность. Сначала мостовой коснулась ее голова, ударившись об асфальт, тело девушки подскочило и вновь опустилось на землю со странно, ужасно вывернутой шеей. Падение сопровождалось жутким, шлепающем звуком. Красивые ботиночки с опушкой из меха отлетели от владелицы метров на сто, там же оказалась и сумочка, раскрывшаяся от удара. Бог мой, какую только дрянь женщины не таскают с собой: расческа, пудреница, губная помада, конфетки, кошелек, носовой платок, плюшевая собачка, плеер - все лежало в декабрьской слякоти. Кое-как оторвавшись от созерцания вещей, я перевел глаза на Риту и почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног.
Девушка лежала на спине, широко разбросав руки и ноги, голова ее была повернута на сто восемьдесят градусов, лица я не видел, впереди парадоксальным образом оказался конский хвост из роскошных кудряшек, и в темноте было заметно, как быстро растекается под трупом черная глянцевая лужа.
Откуда ни возьмись появились люди, понеслись сочувственные возгласы, охи и ахи, мне же на голову словно опустилась толстая, меховая шапка, и предметы отчего-то потеряли четкие очертания. Прибыла милиция, один из патрульных оглядел кучу вещей, вывалившихся из сумку на мостовую, и крикнул:
- Похоже, паспорта нет, оформляй как неизвестную!
Тут какая-то сила разжала мои челюсти, и я просипел:
- Ее зовут Маргарита Родионова…
- Вы знаете погибшую? - обрадовался представитель закона.
Я кивнул. Милиционер окинул меня взглядом и неожиданно проявил сочувствие:
- Идите в патрульную машину.
Я покорно влез в бело-голубой “Форд”, ощущая странную отупелость. Никогда до сих пор не имел дело с правоохранительными органами, разве что обращался в паспортный стол. Но я наслышан о том, какие порядки царят в среде синих шинелей. Однако о мужиках, приехавших к месту происшествия, не могу сказать ничего плохого. Они были предупредительны и даже сунули мне в руки банку с кока-колой.
Кое-как справившись с эмоциями, я начал отвечать на бесконечные вопросы. Марку машины не знаю. Могу описать дизайн: агрессивный, багажник тупой, приподнятый…
- Такая, - ткнул пальцем один из дознавателей в проезжающую мимо иномарку.
- Да, только черная.
- Значит, “Вольво”, - пробормотал парень, назвавшийся Алексеем. - Номер заметили?
Я покачал головой, и в ту же секунду до меня дошло, что было странным в автомобиле. Машина была чистой, сверкающей, ее явно только что вымыли, а номера оказались заляпаны грязью. Я не успел рассказать об этом милиционерам, потому что в моем кармане ожил мобильный.
- Ваня, - раздался высокий, резкий голос моей хозяйки Элеоноры, - где ты? Сколько времени можно идти от проспекта до дома? Поторопись! Чем вы там занимаетесь?
Я смотрел на трубку. Честно говоря, я никогда не вру, но не потому, что являюсь таким уж принципиальным, нет, просто, если всегда говоришь правду, живется легче. А то соврешь что-нибудь, потом забудешь… Но сейчас невозможно было чистосердечно ответить Элеоноре, не могу же я заявить: “Чем занимаюсь? Даю показания милиции, рассказываю о смерти вашей внучки”. Поэтому пришлось мямлить:
- Тут, в общем, неприятность….
- Какая?
- С Ритой.
- Она опять напилась?
- Нет, нет, выглядела трезвой.
- Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? Я замолк.
- Отвечай же, - настаивала Нора, - ну, быстро, говори!
Когда со мной начинают беседовать командным голосом, я, как правило, теряюсь и машинально выполняю приказ, но сегодня промолчал и посмотрел на Алексея. Милиционер вздохнул, взял трубку и официальным голосом сказал:
- Капитан Резов. Насколько понимаю, вы родственница погибшей Маргариты Родионовой…
Я закрыл глаза и, ощущая легкую тошноту, прислонился головой к стеклу. Слава богу, роковое слово “погибшая” было произнесено не мной.
Глава 2
Прошла ужасная неделя, наполненная неприятными хлопотами: похороны, поминки, соболезнования. Все друзья и знакомые, а их у Норы были тучи, бились в рыданиях, моя маменька, прибывшая на панихиду под огромной черной вуалью, упала в обморок, когда гроб понесли к выходу из церкви. Я, естественно, кинулся приводить ее в чувство, но в глубине души был уверен, что она просто решила не упустить момент, чтобы оказаться в центре внимания. Как у всякой актрисы, у нее острая тяга к публичности. Впрочем, на церемонии стало плохо еще одному человеку, профессору Водовозову. Но заподозрить Льва Яковлевича в неискренности невозможно. Он старинный друг Элеоноры, принимаемый в доме на правах родственника. Иногда мне кажется, что у них был бурный роман, Нора временами так странно смотрит на мужика… Впрочем, сейчас ни о каких амурах речи не идет. Моей хозяйке шестьдесят пять лет, а сколько Водовозову, не знаю, но, думаю, не меньше.
Когда роскошный гроб с телом Риты стали втаскивать в катафалк, профессор побледнел до синевы и схватил меня за руку ледяными пальцами.
- Сейчас принесу валокордин, - сказал я.
- Не надо, Ваня, - ответил Водовозов, - само пройдет.
Спокойствие сохраняла одна Нора, командовавшая сотрудниками похоронного агентства и официантами, нанятыми на поминки. Кое-кто из гостей даже осудил свою хозяйку, не пролившую ни слезинки, но я-то знал, что по ночам, запершись в своей спальне, Нора плачет. Просто у нее такой характер, она не станет демонстрировать горе прилюдно.
Именно благодаря своим личным качествам Элеонора добилась успеха в жизни. Моя хозяйка фантастически богата, ей принадлежит куча всяких заведений, парочка газет, две радиостанции, несколько магазинов… Всего и не перечислить. Состояние она начала наживать в 1986 году буквально с нуля, открыв один из первых кооперативов по пошиву женских блузок. В создание производства она вложила всю имеющуюся наличность, влезла в долги, продала машину и дачу, оставшуюся от покойного мужа. Стоит подивиться ее чутью бизнесмена, ведь до перестройки Нора работала преподавателем математики в каком-то заштатном институте и никогда не имела ничего общего с коммерцией.
С тех пор ее дела постоянно идут в гору, она выдержала дефолт и, по-моему, стала только богаче тогда, когда остальные бизнесмены разорились.
Но, очевидно, господь считает, что в жизни каждого человека должно быть поровну зла и добра. Hope потрясающе не везло в личной жизни. Ее муж, кстати тоже профессор математики, погиб в автомобильной катастрофе. Год я вам точно не назову, что-то в начале восьмидесятых. Его смерть открыла череду несчастий. Через два года двадцатидвухлетняя дочь Норы, красавица Олечка, решила родить ребенка незнамо от кого. Сколько мать ее ни пытала, Олечка не открыла ей имени отца ожидаемого ребенка. Отделывалась фразами типа: “Это будет только мое дитя” и “Я с ним не успела познакомиться как следует”. Я думаю, что в конце концов бы Элеонора “сломала” Ольгу, заставив ее назвать имя любовника, но, родив Риту, Оля скончалась. Нора забрала младенца к себе и превратилась в бабушку-одиночку. Наверное, за все несчастья господь и послал ей редкую удачливость в делах. Нора, словно царь Мидас, превращает в золото все, к чему прикасается, деньги так и липнут к ней, она ухитряется без конца придумывать новые выигрышные проекты.
В 1990 году на нее обрушилось новое несчастье. Было время дикого передела собственности, и Нора перешла дорогу каким-то крутым парням. Не особо сомневаясь, они наняли киллера, который и подстрелил женщину. Но то ли за дело взялся не профессионал, то ли Hope в очередной раз повезло, только она выжила, потеряв, к сожалению, возможность ходить. Врачи долго говорили, что при таких ранениях позвоночника больные, как правило, превращаются в “овощи”, прикованные к постели. Но они просто не знали Элеонору. Через три месяца она села, потом за огромные деньги выписала из-за океана суперсовременную инвалидную коляску. Чего только не умеет делать ее “машина”, она у нее уже третья по счету, Нора постоянно покупает себе новейшие модификации. Последняя, например, запросто шагает по лестнице. И еще она оборудована особым устройством, которое мигом поднимает сидящую Нору на один уровень со стоящими на ногах людьми. Мне кажется, что инвалиды, смотрящие на всех снизу вверх, должны ощущать некий комплекс неполноценности… Впрочем, моя хозяйка лишена всяческих комплексов, и еще она не теряет надежды когда-нибудь встать на ноги.
Меня она взяла на работу почти десять лет назад. Hope потребовался секретарь-мужчина, неженатый, способный жить в одной квартире с ней, то есть не шумный, не грязный и не хамоватый. Насчет курения никаких ограничений не было: Нора сама дымит как паровоз. Она не прочь пропустить и рюмочку, а еще моя хозяйка обожает детективные романы, я скупаю ей все новинки, и она весьма невоздержанна на язык. Первое время меня страшно коробили многие ее выражения. Теперь, правда, я привык и не вздрагиваю, когда она кричит утром горничной:
- Лена, твою мать, дрыхнешь? Давай на рысях сюда, жопа безмозглая.
В доме у Норы я занимаю особое место, с одной стороны, я, безусловно, не прислуга. Я сижу вместе с хозяйкой за одним обеденным столом, мои рубашки стирает и гладит горничная Лена, а кухарка Туся всегда интересуется: “Иван Павлович, вы будете на ужин омлет или сготовить для вас чего посытней?"
Мою комнату убирают, а машину, на которой я езжу без всякого удовольствия, моют. С другой стороны, я получаю от Норы весьма хорошую зарплату и обязан выполнять все приказы хозяйки. Естественно, на рынок за картошкой меня не посылают. В мои обязанности входит вести переписку. Нора занимается благотворительностью, она основала специальный фонд, куда поступают заявки от неимущих.
Моя хозяйка никогда не помогает организациям и учреждениям, только конкретным лицам, и я должен вести переписку с теми, кто хочет получить помощь. Еще частенько приходится ездить к этим людям и лично проверять, так ли уж они нуждаются, как рассказывают.
Кроме того, я делаю всякую ерунду: пишу для Риты доклады по русской литературе, а когда она училась в школе, вдохновенно ваял сочинения. Ночами, когда Hope не спится, она просит меня почитать ей вслух. Как правило, это бывают ее любимые детективы. Естественно, она может и сама взять в руки книгу, но, наверное, Элеонора чувствует себя иногда одинокой, поэтому и велит мне садиться в кресло под торшером с томиком Рекса Стаута в руках.
Еще я обязан просматривать кучу газет и журналов, включая самые низкопробные, и отмечать все, что представляет интерес для хозяйки: у Норы нет времени на изучение прессы, но ей надо быть в курсе событий. Еще я развлекаю гостей во время вечеринок… Одним словом, как понимаете, работа у меня непыльная, оклад отличный, а Нора не самый отвратительный вариант начальницы. Может, кому-то и покажется нагрузкой жить в одном доме с работодательницей, но я доволен. Ведь иначе мне пришлось бы обитать вместе с маменькой, а это, поверьте, намного хуже.
За несколько лет, проведенных с Норой под одной крышей, я научился понимать ее с полуслова, даже с полувзгляда. Поэтому, когда сегодня она вкатилась в мою комнату и со светской улыбкой на безукоризненно намакияженном лице заявила:
- Ваня, есть разговор, - я сразу понял, что она находится в сильном волнении.
- Слушаю вас, - сказал я и встал.
- Садись, - махнула рукой Нора, - не разводи китайские церемонии, дело есть.
Я сел и посмотрел на хозяйку. Кажется, я ошибся, она совершенно спокойна, просто, очевидно, заболела: глаза лихорадочно блестят, а на щеках проступают красные пятна.
- Ты можешь еще раз рассказать мне о наезде? Я замялся.
- Понимаю, что заставляю тебя вновь вспоминать не слишком приятные события, но очень надо, - тихим голосом продолжила Нора.
Я вздохнул и в который раз начал повествование:
- Рита сошла с троллейбуса и пошла ко мне.
- Она ничего не говорила?
- Нет, только крикнула: “Вава, извини, опоздала” или что-то в этом роде.
- Ты, конечно, обозлился на дурацкую кличку, но вида не подал, - усмехнулась Нора.
Я пожал плечами. Какой смысл обижаться на Риту?
Она бы только стала хохотать. Если кому-то нравится называть меня идиотским детским прозвищем, пожалуйста.
- Дальше, - поторопила Нора.
- Ну, она шла по проезжей части…
- Машины были?
- Ни одной. А потом невесть откуда вылетела “Вольво”, или вылетел, я не знаю, как правильно сказать.
- Насрать на чистоту речи! - рявкнула Нора. - Откуда ты знаешь, что это был “вольвешник”, ты же вроде в автомобилях не слишком разбираешься?
- Милиция сказала.
- Дальше!
- Ну и все! Он на нее наскочил, автомобиль.
- Рита не заметила машину?
- Увидела и даже попыталась убежать, но та все равно ее сбила!
- На пустой широкой дороге! Тебе не показалось это удивительным?
Я вспомнил, как тупорылое авто вильнуло вслед за несущейся к тротуару девушкой, и осторожно сказал:
- Вероятно, водитель был пьян. Честно говоря, мне…
- Говори!
- Видите ли, “Вольво” казался безукоризненно вымытым, прямо сверкал весь, а номера были заляпаны грязью…
- Вот! - стукнула кулаком по подлокотнику кресла Нора. - Вот и я про то же! Риту убили.
- Ну что вы, - попытался я образумить хозяйку, - девушка, молодая, никому в жизни не сделала зла, коммерцией не занималась, жила как птичка, не мешая другим. Ну зачем лишать ее жизни?
- Вот это-то главный вопрос, - протянула Нора и побарабанила пальцами по подлокотнику, - очень, очень интересный вопросик, и мне хотелось бы знать на него ответ…
Повисла тишина. Моя хозяйка уставилась в незанавешенное окно, подергала себя за волосы и заявила:
- Ладно. Значит, так, Ванечка, я теперь ни есть, ни спать не смогу, пока не докопаюсь до истины.
- Что вы имеете в виду? - решил уточнить я. Элеонора вытащила из кармана пачку сигарет, золотой “Ронсон”, и, щелкнув зажигалкой, спокойно ответила:
- Буду искать убийцу Риты. Я попытался вразумить Нору:
- Дорожное происшествие вещь распространенная. Капитан Резов, ну тот, что составлял протокол, сказал мне:
1 2 3 4 5 6