Информация попадает на жесткий диск и сохраняется, нет нужды таскать органайзер, достаточно крохотного телефончика.
- Да уж, - хмыкнул парень, - если носишь с собой фляжку, стакан, портсигар, то органайзер точно лишний.
Я не нашлась, что возразить, и спросила:
- Мне можно ехать?
- Да, - сухо бросил юноша. - С вами свяжутся, если понадобитесь.
- Отчего умер Стас?
- Сейчас невозможно сказать, скорей всего сердечный приступ, инфаркт, может, инсульт...
Я вышла на улицу и побрела в сторону паркинга. Радужное настроение было напрочь испорчено. До чего хрупка человеческая жизнь. Только что Стас улыбался, наслаждался музыкой, разговаривал, и вот, пожалуйста, не прошло и трех часов, как его неподвижное тело отправлено в морг.
Глава 3
В Ложкино я ехала, чувствуя себя очень плохо. Болела голова, отчего-то заныл под коронкой давно мертвый зуб, и в довершение всего разыгрался гастрит, заработанный в те времена, когда приходилось бегать по урокам, питаясь бутербродами и печеньем. Мечтая о кровати, я ехала по шоссе и была остановлена инспектором. Высунувшись в окошко, я крикнула:
- Ничего не нарушила, скорость не превышала, в чем дело?
Довольно молодой парень, поигрывая полосатым жезлом, лениво оглядел новенький серебристый “Пежо-206”, окинул взглядом меня и ответил:
- Плановая проверка автомобиля.
- Но он новый, куплен недавно, техосмотр пройден, талончик на ветровом стекле.
- Огнетушитель имеется?
Мальчишка явно хотел заработать и искал повод, чтобы “обуть” обеспеченную тетку, которая нагло разъезжает в новехонькой иномарке. Надо было просто открыть кошелек и дать ему пятьдесят рублей. Но внезапно меня охватила злость. Это с какой стати я должна поощрять разбой на дороге? Между прочим, я совсем не виновата. Ладно бы нарушила правила, тогда и раскошелиться не жаль, но просто так совать наглецу рубли?! Знаю, знаю. Сейчас вы начнете говорить про то, что у сотрудников ГИБДД крохотные оклады и огромные, многодетные семьи, но ведь врачи, учителя, пожарные тоже не могут похвастаться огромными зарплатами.
Я вылезла из машины, открыла багажник и сунула красный баллончик парню под нос.
- Вот.
- Знак аварийной остановки, - мент решил просто так не сдаваться.
Я ткнула пальцем в железный треугольник:
- В наличии.
Скрипнув зубами от злости, гибэдэдэшник велел:
- Откройте капот.
- Не могу.
- Почему?
- Не знаю, как это сделать!
- Но ведь автомобиль, судя по документам, принадлежит вам!
- И что же? У меня нет никакой необходимости лазить в мотор.
- А если сломается? Я пожала плечами:
- Вызову представителей сервиса “Пежо-Арманд”, пусть ремонтом занимаются профессионалы. Потерпев неудачу, мент отрывисто рявкнул:
- Аптечка.
Я вытащила черный чемоданчик:
- Пожалуйста.
Насвистывая, патрульный принялся перебирать содержимое, неожиданно глаза его радостно блеснули:
- Так! Презервативов нет, непорядок. Я взвилась от злости:
- Молодой человек, в силу возраста и положения я не занимаюсь сексом на заднем сиденье. Или вы считаете меня путаной?
- Ну, для работы на дороге вы, пожалуй, старая, - схамил сержант, - но правила есть правила, индивидуальное средство защиты должно лежать между аспирином и валидолом, имеется список лекарств, могу показать! Квитанцию выписывать или как? Я уже хотела ответить:
- Или как, - но тут же радостно воскликнула:
- Погодите!
Через секунду парень уставился на небольшой пакетик и протянул:
- Ага, только что жаловались, что не занимаетесь сексом, а гондон в кармане таскаете!
Я поджала губы. Ну не объяснять же юному наглецу, что днем в кафе вместе со счетом мне подали и пакетик из фольги.
- Мы проводим сегодня день борьбы со СПИДом, - мило пояснила официантка, - это вам в подарок.
Не желая обижать девушку, я сунула в карман “сувенирчик” и благополучно забыла о нем, и вот, пригодился.
- Надеюсь, теперь я могу ехать?
- Нет, - отрезал мальчишка, - презервативов-то нет.
- Ты совсем с ума сошел, - не выдержала я, - а это что?
- Он один, а положено четыре.
- Что?! Сколько?!
- Четыре!
- Офигел, да?
- Я при исполнении, - налился кровью противный мальчишка, - попрошу вас...
- Что ты ко мне привязался, - заорала я, - пока ты тут в багажнике зря рылся, мимо десятки машин пронеслось, и половина из них нарушила правила. Вон, гляди, пересекают двойную, непрерывную осевую...
Но договорить мне не удалось, потому что около поста притормозила машина с европейским номером, из ее недр выбрались две всхлипывающие женщины и направились к нам. Одна из теток держала в руках нечто, оказавшееся при более детальном рассмотрении мертвым ежиком.
- О, das ist so traurig, - залопотала та, которая держала несчастного ежа.
- So traurig, - подхватила другая. Милиционер уставился на немок, потом растерянно глянул на меня:
- Чего им надо?
Откровенно говоря, никакого желания помогать отвратительному парню я не имела, но меня саму заинтересовала ситуация:
- Погоди, сейчас. Was ist los?.
Фрау затарахтели, как пулеметы:
- Мы случайно раздавили в лесопарковой заповедной зоне на проезжей части это несчастное животное. Ей-богу, не нарочно. Он сам выкатился прямо под колеса.
- Да, - кивнула я, - ежики иногда пытаются пересечь магистраль, ночью их практически не видно, не расстраивайтесь так, проезжайте спокойно.
- Как же! - всплеснули руками законопослушные бюргерши. - А штраф? Сколько положено в вашей стране платить за такое нарушение? На сколько марок выпишут квитанцию?
Я подавила вздох. Действительно, примерно в полукилометре отсюда установлен огромный щит. “Водитель, будь внимателен, ты въезжаешь на территорию заповедной зоны, разведение костров и рыбалка строжайше запрещены”. И висит международный знак Гринпис. Только никому из наших людей и в голову не придет подобрать сбитого ежика и обратиться к постовому.
- Сколько денег? - настаивали немки.
- Что они про марки говорят? - насторожился постовой.
- А ты откуда понял, что речь о валюте идет?
- Так в школе дойч учил, - пояснил постовой, - кое-как изъясняюсь.
Узнав, о чем идет речь, сержант нахмурился.
- Так, переведите им, что за это преступление в России грозит тюрьма, но за триста марок я готов тихо похоронить несчастного в придорожной канаве!
- Даже и не подумаю! Как тебе не стыдно!
- Тогда уезжайте!
- Нет. Кстати, ты уже не считаешь отсутствие презервативов столь страшным преступлением, коли отпускаешь меня?
Постовой выругался сквозь зубы и поманил немок. Троица отошла в сторону и принялась размахивать руками. То ли мент и впрямь знал с десяток слов на немецком, то ли бюргерши владели зачатками русского языка, но минут через десять они договорились. Красивые бумажки перешли из кошельков “преступниц” в карман стража порядка, потом начали разыгрываться совсем невероятные действия.
Сержант рысью сбегал в маленький домик, стоявший у дороги, приволок саперную лопатку и мигом вырыл могилу, куда и был уложен несчастный ежик. Немки, утирая слезы, торжественно возложили на крохотный холмик букетик сорванных тут же чахлых темно-синих цветочков, патрульный торжественно снял фуражку. Очевидно, это был единственный еж на территории России, которого хоронила служба ГИБДД. Не хватало только прощального салюта и военного духового оркестра.
С чувством выполненного долга немки влезли в “БМВ” и укатили. Улыбаясь, словно кот, который от души нализался сметаны, мент пошел в будку. Я завела мотор и, не удержавшись, высунулась в окно:
- Эй, погоди!
- Чего надо?
- По-моему, ты продешевил. Мог с них все пятьсот марок содрать.
Патрульный притормозил, на его лице отразилась досада.
- Да? Каким это образом?
- Должен был им сказать, что ежей положено хоронить в презервативах, - с самой серьезной миной заявила я и, не дожидаясь ответа, унеслась.
Дома я рассказала всем о происшествии в консерватории.
- Меня это не удивляет, - пожал плечами Аркадий. - Стоит тебе куда-нибудь пойти, как мигом начинаются неприятности.
- Бедная мусечка, - заорала Маня, - представляю, как ты испугалась! Эх, жаль, дядя Саша уехал!
Действительно, полковника нет. Теперь он живет вместе с нами, в Ложкино, а Аркашка, чертыхаясь, возит его каждое утро на работу. Александр Михайлович машину не водит и учиться ремеслу шофера не собирается. По-моему, он просто боится. Всякий раз, когда я везу куда-нибудь приятеля, он делается меньше ростом, словно усыхает в объеме, и судорожно вздрагивает, если сбоку проносятся машины. На днях мы ехали по МКАД. Сначала Дегтярев стонал:
- Тише, тише.
- Успокойся, - ответила я, - тут нельзя ехать меньше восьмидесяти в час.
- Почему?
- Сметут.
- Ой, тише, - взмолился полковник, - ой, грузовик.
Впереди показался пешеходный переход. Если вы хоть раз оказывались на Кольцевой дороге, то должны знать: перейти магистраль можно, только воспользовавшись стеклянной галереей, вознесенной достаточно высоко над шоссе. Когда “Пежо” подлетел к такому переходу, Дегтярев мигом наклонил голову. Я чуть не скончалась от смеха.
- Однако у тебя гигантское самомнение! Боишься задеть макушкой сие сооружение!
- Лучше смотри на дорогу, - рявкнул приятель, - не болтай.
Больше всего на свете полковник любит посидеть с удочкой у реки. Есть у него старинный дружок, который живет в деревне, расположенной за Уральскими горами. Глухое место, абсолютный медвежий угол. Водопровода нет, надо таскать полные ведра из колодца, газ привозят в баллонах, сортир и душ во дворе, а электричество отключают с пугающей регулярностью. Естественно, ближайший телефон находится на расстоянии доброй сотни километров, а “Скорая помощь” как раз поспеет к вашим поминкам. Но полковнику наплевать на бытовые неудобства. Он согласен спать без белья на твердокаменной лежанке, накрываясь тулупом. Главное, что в этом богом забытом месте растут сплошняком одни белые грибы, в прозрачной речке плещутся рыбы, а на огороде вырастают потрясающе вкусные овощи.
Каждую осень Дегтярев выпрашивает отпуск в сентябре и на двадцать четыре дня отправляется в глушь, в такое место, где жители не запирают дома даже на ночь, потому что преступности в этом регионе просто нет. Да и откуда взяться бандитам? Со всех сторон деревеньку обступает плотной стеной лес, до ближайшего города немереное количество километров по бездорожью, и те, кто живут в покосившихся деревянных домах, знают друг про друга всю подноготную.
Александр Михайлович возвращается оттуда веселым, со свежим цветом лица и бородой. В качестве подарков нам вручаются трехлитровые банки с маринованными грибами и вареньем, связки сушеных боровиков да приготовленные в домашней коптильне рыбины.
- Господи, - стонет полковник, - ну почему я живу не там, а здесь? За что?
Ехидная Зайка не выдерживает и отвечает:
- Потому что это твоя родина, сынок. Впрочем, Ольга может и не такое сказануть. Вот и сейчас она наморщила хорошенький маленький носик и отрезала:
- Понятно! Вместо того чтобы искать садик для Аньки с Ванькой, ты отправилась шляться по магазинам. Безответственное существо!
Я обиженно пошла к себе и легла в кровать, подпихнув под бок мопса Хуча. Обрадованная собачка мигом принялась облизывать мне руки.
- Ты один меня любишь, - пробормотала я и заснула.
- Эй, Даша, вставай! - раздалось над ухом. Я села и потрясла головой. Сквозь незадернутые занавески падали лучи солнца. На дворе восьмое сентября, а погода радует теплом.
- Что случилось?
Растрепанная Зайка приложила палец к губам:
- Тс-с-с.
Я удивилась. В нашем доме никто не соблюдает тишину. Мы громко разговариваем, включаем в любое время телевизор, музыкальный центр или радио.
- Ира! - орет со второго этажа по утрам Маня. - Куда подевалась моя школьная форма?
- Ща принесу! - вопит в ответ стоящая на первом домработница. - Юбку глажу.
В нашем доме всегда шумно, пятеро собак часто затевают возню, а иногда они открывают охоту на кошек и носятся с оглушительным лаем по лестницам и комнатам. При этом многокилограммовые Снап и Банди частенько не вписываются в повороты и роняют журнальные столики, напольные вазы и пуфики. Поэтому поведение Зайки изумило меня до предела.
- Что произошло?
- Тс-с-с, - повторила Ольга и поманила меня рукой. - Иди сюда, - прошептала она, - только тихо и молча.
Недоумевая, я подошла к окну и выглянула во двор. У входа стоял белый микроавтобус, около которого курили двое молодых людей.
- У нас гости?
- Это милиция, - свистящим шепотом ответила невестка, - приехали тебя арестовывать, у них есть ордер. Эх, Аркашка на работе, мобильный у него выключен, небось с подзащитным разговаривает.
- Меня арестовать? - попятилась я. - За что?
- Небось думают, что ты этого Комолова убила.
- Я?!
- Ага.
- Бред!!! Мы с ним практически незнакомы!
- Тебе надо бежать. Я посмотрела на Зайку.
- С ума сошла! Куда? От кого? Очень глупо. Ольга схватила меня за руку.
- Вот, тут я собрала чемоданчик, быстро одевайся и осторожно спускайся на первый этаж, выход на террасу открыт. Шмыгнешь через боковую комнату на шоссе, возьмешь такси, мобильным не пользуйся, его засечь легко, езжай на Курский вокзал, садись в зале ожидания, я потом туда приеду и скажу, где ты будешь ночевать.
Я натянула джинсы, футболку и сердито сказала:
- Что за глупости лезут тебе в голову?
- Не ходи вниз!
- Именно пойду и все выясню.
- Дашка! - вскрикнула Зайка. - Стой! Но я уже бежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
В гостиной сидели двое мужчин, оба молодые, чуть старше тридцати. Я влетела в комнату и выпалила:
- Это вы собрались меня арестовывать? Один из парней натужно улыбнулся:
- Нам просто нужно задать вам несколько вопросов.
- Начинайте.
- Для этого вам придется проехать с нами.
- Зачем?
- Надо.
- Хорошо, давайте адрес, сейчас выпью кофе, выгоню “Пежо”...
- Нет, - довольно невежливо прервал меня другой мужчина, - вы поедете с нами и сейчас.
- И не собираюсь, у меня другие планы. Парни переглянулись.
- Придется их изменить.
- Вы с ума сошли?! Это что, арест? Тогда предъявите соответствующую бумагу и объясните, в чем меня обвиняют.
Внезапно один из парней, одетый в легкую светло-голубую рубашку, довольно зло заявил:
1 2 3 4 5 6