Тело состоит из тканей, ткани Ц из клеток, клетки Ц из молекул, молекулы
Ц из атомов, атомы Ц из частиц, частицы Ц из волоконец вакуума, волоконц
а Ц из спиралек, спиральки Ц из вихрей Рэли, вихри Ц из точек…» (Тут прих
одится придумывать названия, потому что земные ученые знают только шест
ь этажей.)
И дальше пишет Шорин:
«На нижних этажах прочность выше, поэтому запасы энергии там выше. Тела в
ерхних этажей надо обрабатывать, изучать и описывать с помощью малых и м
огучих телец с нижних этажей…»
Ага, вот она, разгадка странных слов звездного старика! Строение атомов, с
троение мозга, расстановку атомов в теле человека можно записать на этих
… как их… волоконцах?
…Так хочется заглянуть в конец тома Ц есть ли там о волоконцах….
Или дождаться обеда, спросить: «Товарищи, у кого речь о волоконцах?»
Скопление газовых облаков миновали благополучно. Километровая толща ж
елеза надежно оградила от радиоактивности. Вскоре превзошли рекорд дал
ьности, превзошли рекорд скорости. Половина скорости света, 55 процентов, 60
процентов… Скорость росла, масса росла, время сокращалось…
Тут и подстерегала неожиданность, довольно неприятная.
Даже не стоит называть это неожиданностью. Проявилась относительность
массы и времени, их зависимость от скорости. Об этой относительности зна
ли давным-давно, вывели ее формулы… чисто математически. В математике по
лучалось изящно и гладко: корень, под корнем дробь, масса стремится к беск
онечности, время Ц к нулю. Летишь быстрее, живешь медленнее, годы превращ
аются в минуты…
Что получилось на практике?
Не время замедлялось Ц изменялись процессы: физические, химические, био
логические, и каждый по своему закону. Чем сложнее был процесс, тем сложне
е получались изменения.
Верно, масса росла, вещи становились массивнее, перемещались медленнее.
Медленнее двигались руки и ноги, ложки и приборы, мышцы глаза и ионы в нерв
ах, медленнее собирались зрительные впечатления, медленнее поступали о
тчеты в мозг и приказы из мозга, медленнее перемещалась кровь в жилах и мо
лекулы в клетках.
Время как бы замедлилось. И все шло бы хорошо, если бы не проявились какие-
то добавочные, не учтенные ранее процессы, по-разному влиявшие на прибор
ы и на людей.
Амперметры противоречили вольтметрам. Одни реле срабатывали раньше, др
угие позже.
Указатели начали привирать, показывать не то, что следует. Автоматы разл
адились, стали делать не то, что нужно.
К счастью, в их ошибках была своя закономерность. Приборы-то переключили,
но как быть с людьми? Люди оказались самыми чувствительными реле. Немели
пальцы, стыли руки и ноги, вялые и бледные, озябшие астронавты стучали зуб
ами, кутались в одеяла, топтались у отопления, никак не могли согреться.
Химик Вагранян был лучшим гимнастом в экипаже. Солнце он крутил на турни
ке так, что с ним на Земле сравнялись бы немногие. Но тут он обжег руку, две н
едели не подходил к снарядам. Наконец выздоровел, прибежал в спортивный
зал, прыгнул с разбегу на турник… и упал с криком. У него порвались на рука
х мускулы, не выдержали тяжести тела.
Мускулы лопались у немногих, у всех рвались стенки сосудов под напором о
тяжелевшей крови. Рвались сосуды, синяки появлялись под кожей от самых л
егких ударов и без всяких ударов. Кровоизлияния в мускулы, в легкие, в серд
це, в мозг. Три тяжелых инфаркта, два паралича. И гипертония у всех до едино
го, вплоть до самых здоровых.
Потом стали ломаться молекулы Ц в первую очередь белковые, самые длинны
е, тонкие и непрочные. Список болезней рос. Диагностическая машина работ
ала с полной нагрузкой. Отмечалось нарушение обмена веществ в почках, же
лудке, печени…
Усталые, подавленные люди, пересиливая себя, продолжали работу. Ходили у
нылые, угнетенные, с трудом передвигали ноги. Пересиливая головную боль,
считали, проверяя подсчеты машин. Ведь машинам, тоже нельзя было доверят
ь.
Однажды, ложась спать, Шорин увидел в каюте Цяня. Покойный Цянь грузно сид
ел в кресле, щуря хитроватые глаза. Он сказал: «В космосе нужны здоровяки,
без хронического насморка». Он сказал: «В Солнечной системе хватает дела
, незачем мчаться невесть куда». Сказал: «Ты идешь по легкому пути, знания
надо добывать трудом, а не списыванием у звездных соседей». И: «Нет ничего
дороже жизни, людей надо беречь, сначала обезопасить, потом рисковать». В
се, что говорили противники, повторил Цянь.
Ц Я своей жизнью рискую тоже, Ц возразил Шорин.
Цянь улыбнулся невесело.
«Я знаю, ты надеешься на функцию. Но разве все люди на свете успевают выпол
нить функцию? Вспомни друзей-испытателей, вспомни юношу, сына Аренаса. Он
выполнил функцию?»
Ц Уйди! Ц сказал Шорин. Ц Ты галлюцинация. Я в тебя не верю.
Скорость нарастала медленно, на ничтожные доли процента в сутки, и беда п
одкрадывалась неприметно. Слабели, слабели, болели, лечились, как-то прив
ыкли уже ко всеобщей немощи, как старики привыкают к старости. Отлеживал
ись, набирали сил, продолжали работу. И вдруг умер Горянов. Самый крупный и
здоровый, он меньше всех привык болеть, его сердце не выдержало. Заменить
сердце не удалось, не всегда получалась такая операция.
И новый начальник экспедиции, профессор Дин, математик, поставил грустны
й вопрос: лететь дальше или возвращаться?
Ц Лететь, Ц сказал Шорин.
Дин сказал:
Ц Не будем легкомысленными. Половина экипажа лежит в лазарете, мы прово
дим собрание в лазарете. Всем ясно, что наращивать скорость нельзя, дальш
е будет все хуже и хуже.
Ц Не будем наращивать скорость, Ц предложил Шорин. Ц Снизим, если надо
.
Это означало Ц провести в пути не десять, а двадцать лет или больше того.

Ц У нас нет запасов на двадцать или тридцать лет.
Ц Мы пополним их на Тау.
Ц Нет никакой уверенности, что у Тау есть планеты.
Ц Нас послали, чтобы рискнуть.
Ц Нет, нас послали за знаниями, Ц сказал Дин твердо. Ц Мы добыли знания,
неприятные, но правдивые. Оказалось, что относительность времени не помо
гает преодолеть пространство. Это важный вывод, и мы не имеем права откла
дывать его сообщение на два десятка лет. Если Земля найдет нужным, нас пош
лют на Тау снова. Вернувшись, мы потеряем только три года, если же полетим
вперед, Земля потеряет тридцать лет. Надо избавить товарищей от снаряжен
ия новых бесполезных экспедиций.
Провели голосование. Двадцать шесть упавшими голосами произнесли грус
тное слово «назад». Трое сказали «вперед», конечно и Шорин. Трое смолчали,
они были без сознания.
Дин приказал тормозить.
Полгода на торможение, год на возвращение. И все для того, чтобы привезти н
а Землю грустное «нет». Нельзя человеку лететь с субсветовой скоростью.
Безрадостный итог экспедиции, безрадостный итог жизни Шорина. Круг чело
вечества очерчен. Вот сотня звезд, до которых оно дотянется, десяток Ц по
хожих на Солнце.
Есть ли там разумная жизнь?
Может быть, и нет. А такие, как звезда Шарада, Ц за пределами возможностей.

Ц Ничего не поделаешь, Ц говорил Дин. Ц Вселенная бесконечна, а силы че
ловечества не бесконечны. Где-нибудь придется остановиться.
А Шорин не соглашался остановиться. Не хотел думать об остановке, занима
ться арифметикой предела. Он размышлял о дальнейшем увеличении скорост
и. До какой величины? До любой. До субсветовой, до скорости света и даже…» д
аже, пожалуй, еще выше…
Полтора года на размышления Ц срок достаточный. Вот исходные положения
Шорина: людям мешает лишняя масса. Откуда она берется? За счет окружающег
о вакуума. Больше неоткуда. Так нельзя ли изолировать ракету-астероид, от
резать ее от вакуума? Как? Хотя бы лучами Нгуенга, без которых невозможен ф
отонный двигатель.
И еще рассуждал Шорин: предел скоростей Ц скорость света в вакууме. Опят
ь впутался вакуум. А какая же скорость там, где вакуума нет? Что, если уничт
ожить его теми же лучами Нгуенга? Получится как бы подобие подводной лод
ки, испаряющей перед собой воду, подобие самолета, создающего безвоздушн
ый коридор. Какова скорость самолета в безвоздушном коридоре? Выше обычн
ой? Чем она лимитируется? Скоростью создания коридора, очевидно.
Но это были только исходные мысли. За ними следовали теоретические расче
ты, предложения, планы опытов, проекты испытательных приборов.
Полтора года хватило на то, чтобы обдумать, обсудить, поспорить. Дин не сог
лашался категорически, потому что мысли Шорина противоречили старинно
й классической теории относительности. Дин выписывал формулы, где из «с
2 » вычитался «с 2 » и под корнем получался ноль. Ноль
пространства Ц абсурд! Шорин выводил свои формулы. (Тогда и появилась та
самая функция Шорина в виде многолепесткового тела, изогнутого в четвер
том измерении.) Он даже пытался провести опыты, используя режущий аппара
т двигателя. Но аппарат был недостаточно мощен. Какой-то эффект получилс
я, сотые доли процента выигрыша в скорости. Впрочем, Дин объяснял этот эфф
ект иначе.
С нетерпением ждал Шорин возвращения. Впрочем, каждый космонавт ждет воз
вращения даже с большим нетерпением, чем старта. Так хочется наконец вый
ти из надоевших железных нор, увидеть родную Луну, круглые кратеры Ц печ
ати, поставленные космосом, худосочную зелень, непахучие цветы в лунных
палисадничках и голубое лицо Земли-прародительницы над зубчатыми гора
ми!
Стремительно мелькают цифры на табло. Сегодня скорость 20 тысяч километр
ов в секунду, завтра Ц 19 тысяч, послезавтра Ц 18 тысяч., Желтоватая звезда в
переди уже превратилась в маленькое ласковое солнышко, на него нельзя см
отреть. Больные забыли о болезнях, все строят планы Ц месяц у моря, месяц
в горах, три месяца в столице. Театры, академии, библиотеки, людные улицы! И
вот настает час, когда до Земли достают радиоволны. Земля отвечает. В рубк
е на серебристом экране появляется лицо Аренаса. Такой он уже старый, ист
омленный и такой бесконечно милый, первый соотечественник!
Дин рапортует стоя:
Ц Экспедиция возвратилась досрочно, встретив непреодолимое препятст
вие: человеческий организм не в состоянии… человек никогда не сможет…
О предложении Шорина Дин не упоминает, не считает нужным упоминать, он не
верит в это предложение. Шорин не обижается. Каждый поступает, как считае
т лучше. Впереди еще много споров, Шорин не раз выскажется….
Милый и усталый Аренас не отвечает на рапорт. Не отвечает по очень просто
й причине Ц он еще не услышал Дина. До Земли трое световых суток, только ч
ерез трое суток радиоволны донесут слова космонавтов, их лица. А пока Аре
нас говорит свое, точнее Ц три дня назад сказал:
Ц Хорошо, что вы возвращаетесь. У нас тут любопытнейшие новости. Удалось
расшифровать радиосигналы с Шарады. Их значение: «Присылайте связного в
жидком гелии». Мы уже разработали методику, используем ваш астероид. В пе
рвую очередь пригласим ветеранов, вас, конечно…
Он называет несколько фамилий, Шорина Ц третьим.
Мечта осуществится, и скоро, и без больших усилий. Через полтора месяца он
и приблизятся к Луне, еще месяца три будут готовить отлет. Методика уже ра
зработана, жидкий гелий залить нетрудно. Замороженные спят без сновиден
ий. Шорин ляжет в ванну, прощаясь, глянет на белые халаты врачей, закроет г
лаза, медленно считая про себя… откроет глаза и увидит белые или цветные
халаты врачей Шарады. Какие они Ц шарадяне? На русалку похожие, на земног
о человека или неизвестно на что?
Шорин счастлив. Счастлив полно, счастлив глубоко, чисто и безмятежно, как
альпинист, покоривший труднейшую вершину, как усталый путник, добравший
ся до чистой постели, как ученый, завершивший создание стройной теории, к
ак настойчивый влюбленный, добившийся наконец взаимности… Будь Шорин ч
еловеком экспансивным, быть может, он прыгал бы на месте, пел во все горло
или хохотал, или танцевал один в своей комнате. Быть может, он сам себя поз
дравлял бы, глядя в зеркало, или катался на диване, дрыгая ногами, и кричал
бы: «Ай да Шорин, ай да молодец! Добился-таки своего!» Но Шорин умеет сдержи
вать свои чувства. Он ликует молча, чуть-чуть улыбаясь про себя. В груди гу
стое маслянистое тепло до самого горла. Тишина, покой, довольство. Ничего
не хочется, ничего не нужно добавить. Мгновение, остановись, ты прекрасно!

Мечта осуществится. Шарада приглашает Шорина в гости, гостю и другу расс
кажут все тайны Вселенной. И обратный путь будет нетрудным. Замороженные
спят без снов. Он ляжет в ванну на Шараде, прощаясь, глянет на белые или цве
тные халаты тамошних врачей, закроет глаза, считая про себя до десяти… и ч
ерез мгновение откроет глаза уже в Солнечной системе. Увидит новый мир
Ц Землю будущего.
Для него мгновение, а на Земле-то пройдет двести лет с лишним. Не будет сго
рбленного Аренаса, грустной Вандовской, не будет ни одного знакомого. Шо
рин как бы откроет еще одну планету Ц Землю 2400 года. Увидит далекое Будуще
е, про которое говорят так часто: «Одним глазком посмотреть бы!» Но для нег
о и эта мечта осуществится. Ученым в прозрачных тогах (людей будущего мы п
очему-то всегда представляем в римских тогах) вручит он сто томов звездн
ой премудрости.

МЕЧТА 6

Ц Вот сто томов звездной премудрости, Ц говорит Шорин.
Мудрецы в прозрачных тогах внимательно смотрят на экран. Проплывают иер
оглифы чуждого языка. Шорин вслух читает, переводит текст:
Ц «…Мы, жители Шарады, знаем четырнадцать структурных этажей вверх и се
мнадцать вниз, начиная от нашего тела.
Тело состоит из тканей, ткани Ц из клеток… волоконца Ц из спиралек, спир
альки Ц из вихрей Рэли…»
Мудрецы кивают согласно… а потом (так Шорин видит в своем воображении) бр
ови у них ползут вверх, морщины недоумения появляются на лбу.
Ц Но мы уже знаем восемнадцать этажей, Ц говорит один из ученых. Ц Двес
ти лет назад не знали, а сейчас знаем.
1 2 3 4 5 6