Но за такие деньги, какие были у подрядчика, он мог бы кончить и д
уховную академию, только кадетский корпус не мог бы кончить: в армии за вз
ятку положен расстрел перед строем с лишением всех прав и состояния. Так
вот, благодаря своему отцу-подрядчику профессор и окончил сначала гимна
зию, а потом университет в Швейцарии. Если это не так, то объясните Ч нет, н
е мне, мне не надо объяснять, я сам все знаю, Ч объясните публике: почему пр
офессор родился на десять лет позже своих сестер? Почему вдова переехала
из Ивановки сюда, где у нее ни кола, ни двора, ни родственников, ни даже знак
омых? Объясните, на какие дивиденды сын бедной вдовы кончил сначала гимн
азию, а потом университет в Швейцарии? Подрядчик, подрядчик и еще раз подр
ядчик! И хотя в судьбе своего сына он показал себя порядочным человеком, н
о во всем остальном был законченный негодяй, и, попадись он мне, я бы ему ра
збил харю так, что его не признал бы ни один старовер. За что? Вы сами не дога
дываетесь? Он должен заботиться о своем сыне, но вместе с тем, черт бы его д
рал, должен понимать, что там семья , что нельзя профессора дер
жать в холе, неге и золоте, а его родных сестер в отрепьях и лохмотьях, нель
зя, чтобы профессор ел булку с маслом, а его сестры одну картошку, Ч ведь о
н, сукин сын, не позволял вдове и копейки тратить на дочерей, все профессор
у, все только для профессора; его сестры выросли без всякого образования,
бедные бесприданницы, и на одной из них он, Хаим Ягудин, и женился из чисто
го благородства, чтобы восстановить попранную справедливость. Что же ка
сается приданого, то для него, Хаима Ягудина, деньги Ч тьфу! Для российско
й армии унтер-офицера деньги Ч тьфу! Унтер-офицер российской армии може
т за карточным столом оставить не только приданое своей жены, но и все сво
и родовые поместья и капиталы потому, что для офицера деньги Ч тьфу! В общ
ем, он, Хаим Ягудин, искал для жизни не деньги, а человека, и нашел его в лице
своей покойной жены, которую уважал, как дай бог всем женам! Он увел ее из д
ома, где ею помыкали и где кумиром был только профессор: все профессору, вс
е для профессора! А на самом деле профессор байстрюк, незаконнорожденный
, сын подрядчика из старообрядцев, и, выходит, Якоб, жених Рахили Рахленко,
Ч сын байстрюка. И если в нем есть еврейская кровь, то на двадцать пять пр
оцентов, остальное немецкое и русское…
Между прочим, ничего особенного он, Хаим Ягудин, в этом не видит, смотрит н
а это как человек просвещенный, но ему противно, что городские скоты стро
ят из себя святош, а сами живут с кем попало, а уж за немок-колонисток хвата
ются обеими руками, потому что, какие они ядреные девки и к тому же охочие
до этого дела, все знают. И профессор не виноват, что его мать спала с желез
нодорожным подрядчиком, тем более в этом не виноват сам Якоб. Но каковы, сп
рашивается, наши раввины и старшины, если они по еврейскому обряду женил
и человека, у которого мать чистая немка, а отец наполовину русский, Ч сл
овом, человека, который еврей всего на двадцать пять процентов?!
Такую, понимаете, версию выдвинул Хаим Ягудин. Выдвини ее кто-нибудь друг
ой Ч в нее бы поверили. Почему не поверить в необычайный факт, который доп
олняет такую удивительную историю, как женитьба Якоба на Рахили? Если ма
ть Якоба неожиданно оказалась немкой, а он сам лютеранином, то почему не д
опустить, что дедушка его Ч богатый железнодорожный подрядчик из старо
обрядцев? В такой ситуации объяви кто-нибудь отца Якоба кабардинцем или
чеченцем, в это тоже поверили бы Ч слишком необычной была вся история. И н
екоторые старики и старухи подтверждали, что старый Ивановский из Ивано
вки был действительно человек ученый, а когда муж человек ученый, все вре
мя смотрит в книгу, то куда, спрашивается, смотреть его жене? Жене остается
смотреть направо и смотреть налево. И мамаша профессора, еще живя в Ивано
вке, очень, между прочим, часто посматривала и направо и налево, а овдовев,
и вовсе стала, что называется, веселой вдовой и носила на шее м
ассивную золотую цепь с золотым медальоном. А что было в медальоне, никто
не знает, медальона она никогда не открывала, может, там был чей-то портре
т, и кто знает, возможно, портрет подрядчика!.. К тому же многие помнят, что з
десь творилось, когда строились Либаво-Роменская и Киево-Воронежская ж
елезные дороги, они пересекались в Бахмаче… Народу понаехало Ч тьма! И п
росто мужики, и техники, и инженеры, и подрядчики, и купцы, и поставщики, и аг
енты, и кассиры, все с деньгами, рвутся до женщин, пьют, гуляют и кругом трак
тиры, заезжие дома и кабаки, ну а там, где спрос, там и предложение…
Но все это с одной стороны…
С другой же стороны, все знали Хаима Ягудина как краснобая, хвастуна и вра
ля, способного выдумать любую историю. И все знали, что он обижен на профес
сора Ивановского за свой одеколон, все знали, что он завидует старику Рах
ленко Ч отцу Рахили, почему завидует, вы узнаете позже. И, что за человек Х
аим Ягудин, тоже все знали, настоящий человек не позволит себе говорить т
акое про свою тещу и своего шурина. И все знали, что Хаим Ягудин взял жену в
овсе не бесприданницей, а получил за ней дом, тот самый, о котором я вам рас
сказывал, и фруктовую лавку, которой кормилась семья, пока не умерла жена,
и Хаим эту лавку продал, потому что не мог же он, унтер-офицер российской а
рмии, продавать фрукты местным скотам и хамам! Были и другие несуразност
и в рассказе Хаима, и были старики, твердо стоявшие на том, что профессор н
е кто иной, как сын Ивановского из Ивановки, который был не только ученым,
но и деловым человеком, лесозаготовителем, поставлял, между прочим, лес н
а шпалопропиточный завод и, будучи связанным со строительством дороги, п
еребрался сюда, правда, вскоре умер, но переехали Ивановские уже с мальчи
ком-профессором, так что ни о каком старообрядце не может быть и речи. И ст
арик Ивановский был человек состоятельный и сумел дать сыну образовани
е, у него для этого были свои деньги, в деньгах подрядчика-старовера он не
нуждался.
Что касается Спинозы, то действительно, говорили старики, какая-то истор
ия со Спинозой была. Некоего Баруха Спинозу отлучили от синагоги за воль
нодумство, а старик Ивановский как человек образованный послал по этому
поводу телеграмму с протестом. Куда? Известно куда Ч в Вильно… То, что Спи
ноза жил на двести лет раньше Ивановского, к тому же не в Вильно, а в Амстер
даме, никого не смущало, в подобные тонкости наши старики не вдавались. Те
леграмма так телеграмма… Но разве это доказывает, что профессор Ивановс
кий байстрюк?
Словом, приводились всякие доводы против версии Хаима Ягудина, и все зна
ли, что за человек Хаим Ягудин, и держали сторону Рахили и Якоба.
Но были, повторяю, завистники и недоброжелатели, которые использовали ле
генду Хаима для своих ябед, кляуз и доносов, которые они посылали в Черниг
ов и даже в Петербург, в сенат, по поводу незаконного венчания по иудейско
му обряду лютеранина Якоба Ивановского с еврейкой Рахилью Рахленко.
Однако царская бюрократическая машина катилась медленно, и, пока писали
сь, отсылались, рассматривались эти ябеды, делались запросы, посылались
ответы, а на эти ответы Ч новые запросы, пока все это крутилось и раскручи
валось, шло время, а время, оно летит быстро, началась первая мировая война
, потом революция, и перед лицом таких великих событий никто уже не интере
совался: сделали обрезание Якобу Ивановскому или не сделали. Великая ист
ория заслонила маленькую историю. Хотя такие маленькие истории, миллион
ы таких маленьких историй, может быть, и составляют главную историю чело
вечества.

3

О том, как жили мои родители в Швейцарии, я сужу по их рассказам, а рассказы
вали они мало и противоречиво. Отдельные слова, фразы, шутки. «В Базеле ты
говорил по-другому». Или: «В Базеле ты хотела того, не хотела этого». Как из
лоскутков шьют одеяло, так я из обрывков этих разговоров составил себе п
риблизительное представление о том, что произошло в Базеле и почему они
вернулись.
Итак, мои родители живут в Базеле. Через год рождается их старший сын, мой
брат Лева, а еще через полгода останавливается на нашей станции поезд, ко
ндуктор выносит чемодан и баулы, выносит складную детскую коляску, и вых
одит из вагона молодая дама с младенцем на руках. Дама эта была моя мать Ра
хиль, а младенец Ч этот самый шестимесячный Лева, мой старший брат, с ним
мать и явилась к своим родителям. Что случилось? А ничего, приехала навест
ить родных. Но никого не обманешь, все сразу догадались Ч дело неладно: яв
илась ни с того ни с сего, без мужа, с грудным ребенком на руках. В доме дедуш
ки Рахленко от людей нет отбоя, всем интересно посмотреть на Рахиль, во чт
о она превратилась в Швейцарии, но, главное, всем хочется узнать, почему он
а вернулась. И это естественно; люди были искренне заинтересованы в ее су
дьбе, принимали в ней горячее участие, и вот что-то произошло и, может быть,
все пошло прахом…
Конечно, мать вернулась не для того, чтобы повидать родственников и пока
зать им внука. Моя мать вернулась из Базеля навсегда и окончательно. Не по
желала больше там жить. Почему? Якобы из-за кузин. Отец мой будто бы стал ух
аживать за кузинами, были у него кузины с материнской стороны. Но это, коне
чно, отговорка. Не отрицаю, мама была ревнивая, но не потому, что отец измен
ял ей Ч у него этого и в мыслях не было, не такой он был человек, для него, кр
оме матери, никого не существовало. Мать была ревнива от своего характер
а, от своей властности, вспыльчивости, считала мужа своей собственностью
. Но, повторяю, кузины Ч это отговорка, причины были гораздо глубже.
Безусловно, играла роль тоска по родине. В сущности, кроме Якоба, у нее там
никого не было, ни родных, ни подруг, не было наших вишневых садов, нашего л
еса, базара, запаха нашей щедрой земли, Ч всего того, среди чего она вырос
ла, к чему привыкла и без чего жить ей было трудно.
И все же это можно преодолеть. Люди переселяются в другие страны, прижива
ются в новой среде, прижилась бы и мать. Но было другое, главное. В чопорном
профессорском немецком доме, рядом со свекровью-аристократкой и золовк
ами, женами братьев ее мужа, тоже аристократками, она, дочь сапожника с Укр
аины, чувствовала себя не только не первой, не равной им, но последней. Мож
ет быть, мать вытерпела бы и это. В конце концов не век бы они жили в доме све
кра, могли жить отдельно. Но была капля, и эта капля, как говорится, перепол
нила чашу ее терпения. Язык! Мама говорила по-русски, по-украински, овладе
ла бы, может быть, и немецким, но мешал ее родной язык идиш. Зная идиш, она в о
бщем понимала немцев, но те ее не понимали; когда она пыталась объяснитьс
я с ними, то у нее получался не немецкий, а идиш, а для немца идиш Ч смех, а см
еха над собой мать перенести не могла, и этот смех был каплей, переполнивш
ей чашу.
О действительных причинах возвращения матери знал только отец и знал я.
Вернее, узнал потом. Но узнал точно.
Для других же мамино возвращение было загадкой, все думали, что она верну
лась потому, что жизнь ее с Якобом не сладилась. И многих огорчало, что так
ая прекрасная романтическая история, такое, можно сказать, выдающееся со
бытие в жизни нашего города кончилось ничем. Усилия, борьба Ч все оказал
ось напрасным, никому не нужным, не принесло счастья.
Но они ошибались. Не прошло и двух месяцев, как из Базеля является Якоб соб
ственной персоной, и всем стало ясно: никакого разрыва нет, они муж и жена,
любят друг друга, ну а где они любят друг друга, в России или в Швейцарии, им
еет ли это значение?
Не знаю, какие прения происходили между отцом и матерью, но то, что именно
тогда я и был запрограммирован, Ч это точно, так выходит по времени.
В общем, туда-сюда, у Левы корь, у Левы свинка, потом мама снова в интересном
положении, и мой отец, его называли уже не Якоб, а по-нашему, Яков, мотается
с Черниговщины в Базель, из Базеля на Черниговщину, а мать остается снача
ла меня родить, потом меня выкормить, затем, уже в четырнадцатом году, чтоб
ы родить и выкормить третьего Ч Ефима. Дотянули до августа четырнадцато
го года, когда, как вам известно, началась первая мировая война, и ни о како
й Швейцарии уже не могло быть и речи. И мой папа Яков застрял в России, и, сла
ва богу, его не тронули как нежелательного иностранца: хотя и лютеранин, н
о не из Германии, а из нейтральной Швейцарии.
Но что ему делать? Красивый, воспитанный, вежливый, добрый человек, предст
авительный мужчина, но совершенно не приспособленный к здешней жизни. Че
ловек без специальности. Вы понимаете, что такое человек без специальнос
ти? Понимаете. Тогда вы должны понять, что такое интеллигент без специаль
ности, интеллигент без высшего образования. Пустое место. К физической р
аботе не привык, к письменной Ч не годился, плохо знал язык. Но работать н
адо, содержать семью надо, нельзя с женой и детьми сидеть на шее у дедушки
Рахленко.
И дедушка Рахленко решил пустить его по торговой части. Я уже говорил вам,
что мой дедушка Рахленко хотя и был сапожник, но был мудрейший и очень зна
чительный человек. Больше того! Самый уважаемый и почтенный: габбе, старо
ста в синагоге. Обычно на эту должность избирался человек состоятельный
, чтобы мог и на синагогу дать, и бедным помочь, и с начальством поладить, а ч
то для этого нужно? Нужны деньги. И габбе обычно выбирали человека достой
ного, но с деньгами. У нас же выбрали моего дедушку, сапожника Рахленко, Ч
его достоинство и мудрость были дороже любых денег. О дедушке я расскажу
вам потом, а пока замечу только, что, как мудрый и деловой человек, он приду
мал для моего отца торговое дело, и вот какое именно.
Был у нас сосед по фамилии Плоткин, по имени Кусиел. Кусиел Плоткин. Если о
характеризовать его одним словом, то слово это неудачник.
1 2 3 4 5 6 7